Заперто.
Я постучал. Ответа не было.
Зато я обратил внимание на другой момент: из квартиры её любовничка доносились голоса. Я затаил дыхание и тихо приблизился к двери. Слов я не разобрал, но один из голосов узнал – это был Уолтер Меллиган, следователь, коллега Дастина. Мы пересекались пару раз, но никакими рабочими или дружескими узами связаны не были. Впрочем, мой врождённый оптимизм подсказал: нужно его дождаться и расспросить.
Долго ждать не пришлось. Практически сразу же голоса стали ближе, дверь открылась и из квартиры вышли двое – Меллиган и коренастый тип в цифровых очках-сканерах. Наверное, искали отпечатки и другие следы. Такими гаджетами оснащали всех следователей. Раньше, говорят, использовали какие-то реактивы, но зачем, если вот такое устройство может тут же отыскать в базе данных владельца отпечатков пальцев, которые оно отсканировало? А ещё среагировать на следы каких-нибудь запрещенных веществ.
Меллиган прищурился – так смотрят на людей, которых вы знаете, но никак не можете вспомнить.
– Ник Мерри, репортёр, – услужливо подсказал я.
Брови Меллигана дрогнули: узнал.
– Чем могу помочь?
– Да вот, – я развёл руками, – пишу материал. Не самый благополучный дом, а?
Мою наигранную иронию Меллиган не оценил.
– Могу я войти?
– Зачем? – удивился коренастый.
– Сделать пару фото, посмотреть, чем жил парнишка, чтобы рассказать о нём.
– Мистер… Э…
– Короткая память? Ничего, случается. Ник Мерри.
– Мистер Мерри, это частная собственность…
– Но жаловаться на проникновение уже некому?
Меллиган едва заметно усмехнулся.
– Пару фото?
– Да, спорим, что тех акул из «Хайварс Пресс» вы уже сюда впускали?
Я включил всё своё нахальство и широко улыбнулся.
– А мы с вами сотрудничаем чаще, и не только когда нам что-то нужно, но и когда вы просите. Причём, заметьте, бесплатно, не то, что «Хайварсы».
Это правда. «Хайварс Пресс» отказывался публиковать материалы, которые были крайне важны для спецслужб. Это были унылые хвалебные статейки, в которых, скажем, полиция отчитывалась перед начальством. Вот, дескать, написали о том, какие мы молодцы. Именно такие статьи «Хайварс» публиковал только за деньги. Такая «реклама» для них – один из основных источников дохода. Наши же деньги по большей части зависели от просмотров – количества посещений, времени, проведённого на наших страничках. И подписки. Зарплату нам платили люди. Остальные издания держались на рекламе и государственной поддержке. Это было проще, удобнее и… безопаснее. Зато публиковали только то, что можно было публиковать, то, что хотелось бы публиковать спонсорам или рекламодателям. И далеко не всегда это соответствовало истине. Они получали деньги, но лишались свободы.
Гардо от такой политики отказался сразу и при трудоустройстве сразу обозначал новичкам: здесь деньги делают самостоятельно, поэтому их немного, зато вам не стыдно смотреть людям в глаза. Гардо работал с людьми честными и инициативными. Глуповатыми, одним словом, для такого мира, как наш. Может, кого-то это и смущало, меня – нисколько.
– Ну так что?
Меллиган наморщил нос.
– Ладно, только быстро. И ничего не трогай.
Коренастый удивился, но ничего не сказал. В самом деле, а кому это помешает?
– Родственников у него нет? – спросил я Меллигана.
– Нет, жил один. Мы сразу пробили по базе и выяснили, что ни наследников, ни родных у него нет. Разве что, какие-нибудь незарегистрированные, но это вряд ли.
Мы зашли в квартиру. Темный, узкий коридор с окрашенными в зелёный стенами, одна большая комната, в которой практически не было мебели – старая софа с неубранной и потрёпанной постелью, захудалый сервант, собранный ещё в Доколлапсову эпоху, и низкий стол с раскуроченным ноутбуком, под столом – какие-то бумажки. Окна я уже видел снаружи, изнутри они выглядели примерно так же. Судя по всему, парень стоял в середине комнаты, когда магическая сила, переполнявшая его, вырвалась наружу и, как брошенный в воду камушек, образовала мощные круги энергии. Они разошлись по сторонам, выбили окна, потрепали мебель, отшвырнув её к стенам – на них были видны места удара. Пол был весь исцарапан и побит.
Я достал коммуникатор и действительно сделал несколько снимков. А потом включил режим записи видео.
– Небогато, – констатировал я, снимая. Меня не покидало ощущение, что в этой квартире до взрыва никто не жил.
Следователь пожал плечами. Ух, начинаю ненавидеть эту привычку.
– Так что всё-таки случилось? Говорят, он не был… Не обладал какой-то магией, без странностей…
Меллиган пожал плечами.
– Наша задача – это выяснить, – уклончиво ответил он.
– Ещё эта девушка.
– Есть основания полагать, что это был суицид.
Эту фразу Меллиган проговорил таким тоном, что сразу стало понятно: это – заученная официальная версия.
– Понятно. Связаны ли эти смерти?
– Ты сказал, пара кадров, Ник, – поднял бровь Меллиган. – Сейчас Бойл начнёт нервничать, а когда нервничает Бойл… В общем, ничем хорошим для нас это не закончится.
Я понял, что разговор закончен, и не стал искушать судьбу. Мы вышли в подъезд.
В этот момент открылась дверь в квартиру напротив. Двое людей в спецодежде выносили тело.
Я машинально придержал Меллигана: можете винить меня в излишней суеверности, но идти впереди покойника не позволю даже врагу. Ребята с трудом развернулись на маленькой лестничной клетке и стали спускаться вниз. В этот момент с возгласом «Меллиган!» открыл подъездную дверь Бойл. Сквозняк только слегка пошевелил ткань, которой была накрыта мисс Грандж. Я стоял позади Меллигана, мне открылась только часть её лица, но я замер, прокручивая в голове мысль. Тело было чьим угодно, но точно не принадлежало Селен Грандж.
9
Я тупо смотрел вслед уезжающему автомобилю, увозившему тело незнакомой девушки. Она походила на ту мисс Грандж, которую знал я, примерно так же, как питбуль походит на болонку. И даже мысль, что мисс Грандж была без макияжа или сценического грима, который порой меняет человека до неузнаваемости, не могла объяснить такой разницы. После того, что я видел вчера, мисс Грандж я бы узнал, даже если бы она оделась в дырявый мешок и не мыла голову несколько лет. Черты лица, рост – от Селен Грандж девушку отличало абсолютно всё. Волосы у той пылали огнём, у этой – темнели выгоревшим ржавым цветом, кожа у Селен была ровной и сияла, как после салона красоты, у этой – была какой-то серой и неухоженной.
– Это хозяйка квартиры? – осторожно, стараясь не выдать лишних эмоций, спросил я у Меллигана. Он кивнул и закурил.
– Угу. Актриса или певица. Во всяком случае, была ею.
– Ого. Где пела?
– В каком-то клубе. Спроси лучше у наших, с кем вы обычно общаетесь для такой информации?
– Вот будут заголовки, – я постарался придать голосу и выражению наиболее туповатые интонации, а про себя думал, какого черта я не спросил у Селен, в каком клубе она «танцевала».
Меллиган фыркнул и вернулся к Бойлу. Я понял, что больше мне здесь делать нечего – о том, чтобы попасть в квартиру к мисс Грандж, можно было и не думать. Джина со своим дружком всё ещё стояла неподалёку. Однажды я узнаю, в чём суть их работы, потому что пока это выглядит как прогулка по городу. Они приезжают, стоят и уезжают. И мешают работать мне.
Я набрал номер Хитер.
– Ник? Ты где? Гардо лютует!
– Скажи ему, что я чертовски занят. А ты помоги мне, найди в сети клуб, в котором выступала Селен Грандж.
– Кто?
– Селен Грандж, она танцовщица, актриса. То есть была ей. Мне нужно узнать, где именно она выступала.
– Эм… Хорошо, – неуверенно ответила Хитер. – Ник, ты опять во что-то впутываешься? Имей в виду, вытаскивать тебя из участка больше некому.
Нет, ну она специально? Чудовище внутри взбрыкнуло, но тут же утихло. Кто знает, может, к этому можно привыкнуть?
– Чего хочет Гардо?
– Ты же знаешь, его бесит, когда ты не участвуешь в планёрках…
Я вздохнул. Старая песня.
– Мне нечего ему сказать, Хитер. Что это за глупости: собирать народ по утрам и спрашивать, о чем они собираются сегодня писать. Откуда я знаю, что произойдёт сегодня?..
Хитер издала протяжное рычание и бросила трубку. Я хотел убрать коммуникатор, но тут он противно запищал, уведомляя о сообщении. Обычно я оставлял их на потом и частенько забывал открыть. Надо было и на этот раз поступить так же. Текста было немного.
«Не лезьте в это дело, мистер Мерри. Вы многим рискуете».
Номер был засекречен.
10
Я стоял у подъезда и задумчиво оглядывал окрестности. Произошедшее не то чтобы выбило меня из колеи, но с мысли сбило точно. Я до сих пор не понимал, почему промолчал о мисс Грандж.
Чтобы привести мысли в порядок, я сделал то, чего не делал лет сто. Достал из кармана помятую записную книжку, принадлежавшую ещё моему деду. Кожаная обложка уже затвердела и почти не гнулась, страницы пожелтели, но для меня она была чем-то вроде талисмана, ниточки, за которую я хватался, когда наступал кризис или ещё что-нибудь неприятное. Она помогала мне вспомнить, зачем я вообще пришёл в эту профессию.
Итак, что у нас есть?
«Лавка старьёвщика – разнесена в пух и прах».
Я вспомнил лицо обезумевшего владельца и добавил:
«Хозяин сошёл с ума».
«Убитый в квартире парень».
«Убитая в квартире соседка, после того, как…».
Эта мысль закралась в подсознание и вытаскивала наружу то, что я так старательно прятал от самого себя – чувство вины. Девушка погибла после разговора со мной. Поговорила, а потом покончила с собой. Или…
«Тело принадлежало кому-то другому».
Ерунда какая-то. Полиция не могла ошибиться: документы с отпечатками пальцев, чипы с биометрией – всё это идентифицировало безошибочно. И если это – настоящая мисс Грандж, кто говорил со мной вчера?
Эту запись я тоже занёс в записную книжку.
Раздался звонок.
– Да, детка моя?
– Ещё раз назовёшь меня так, отверну башку.
Вот она, моя любимая Хитер.
– Извини. Ты выяснила что-нибудь…
– По базам она не пробивается, Ларри пытался. Ни афиш, ни упоминаний в списках артистов. Или она сказала тебе ненастоящее имя, или выступала под псевдонимом.
Я мысленно выругался.
– Хорошо, спасибо. Ладно, скажи Гардо, что я скоро буду.
Сбросив вызов, я направился к остановке, всё ещё пялясь в свою книжку.
– Простите.
– Ничего страшного, – с улыбкой ответил мне мужчина в чёрных очках, в которого я врезался, едва отойдя от дома.
Надо чаще смотреть под ноги, это мог быть автомобиль. Я убрал свои заметки и огляделся на предмет наличия следователей. Например, Джины и её чудного шкафообразного напарника. Убедившись, что всё чисто, я отправился в редакцию – на обругивание шефом и посмеяние Хитер.
11
Работать корреспондентом – всё равно, что играть в лотерею: никогда не знаешь, что попадётся в билете и принесёт ли это деньги, но постоянно надеешься на крупный выигрыш. Так и я не знаю, какой материал выкопаю себе завтра, и смогу ли сделать из него что-то стоящее. Несмотря на то что наши тексты мы берём не из головы, а из жизни, профессия всё равно считается творческой. Гардо любит говорить, что мы творим не миры, а историческую хронику. И я отчасти с ним согласен. Ведь какой объём информации хранится на серверах ещё со времён создания Сети! Я таких чисел-то не знаю, как и не могу представить, где всё это лежит. Раньше думали, что ненужное и устаревшее просто стирают, но я помню пословицу, родившуюся ещё до Коллапса: «Сеть помнит всё». Интересно, если бы кто-то смог систематизировать и проанализировать все статьи, книги, научные труды, смог бы он составить более или менее объективную историю без тёмных и обелённых пятен? Я бы взглянул, ибо верю, что ни одна война не начинается по вине одного государства и ни одно перемирие не заключается без выгоды для одного человека.
