– Меньше разговоров, – подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. – Все в порядке?
– Так точно! – отошел в сторону. – Можете проезжать. – Будьте осторожны с подобными жестами, юноша, – выйдя из машины, окликнула я. – Они могут дорого вам обойтись.
Заметив форму, он мгновенно застыл по стойке смирно. Подняв руку к фуражке, отдал честь.
– Приветствую генерал! – произнес дрожащим голосом. – Прошу простить. Я не…
– Меньше разговоров, – подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. – Все в порядке?
– Так точно! – отошел в сторону. – Можете проезжать. – Будьте осторожны с подобными жестами, юноша, – выйдя из машины, окликнула я. – Они могут дорого вам обойтись.
Заметив форму, он мгновенно застыл по стойке смирно. Подняв руку к фуражке, отдал честь.
– Приветствую генерал! – произнес дрожащим голосом. – Прошу простить. Я не…
– Меньше разговоров, – подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. – Все в порядке?
– Так точно! – отошел в сторону. – Можете проезжать.
***
Министерство имперской безопасности, сокращенно «РСХА» или «СА», ведало всеми государственными делами: от сопровождения дипломатических миссий до государственных преступлений, связанных с изменой и коррупцией.
Денег на постройку не пожалели. Все в нем, снаружи и внутри, должно было демонстрировать величие и непоколебимость идеалов великой Германии – империи, которой, по представлениям правящей элиты, суждено было простоять века.
За дверью открывался просторный холл. Стены украшали привезенные из-за рубежа картины. Впереди, по бокам от стойки секретаря, на подставках располагались трофеи, привезенные из разных уголков мира: Египта, Турции, Скандинавии. В конце, устланная красным ковром, предстала широкая лестница, ведущая на верхние этажи. Ускорив шаг, Матиас поднялся на две ступеньки.
– Прошу, – протянув руку, мимолетно улыбнулся.
Остановившись, я недоверчиво окинула взглядом. Признаться, мне симпатизировала его галантность и внешняя привлекательность. Говоря начистоту, нам ничего не мешало познакомиться поближе. Ничего, кроме, пожалуй, репутации, что говорила сама за себя.
– Оставьте галантность при себе, юноша, – с сарказмом ответила я. – Уверена, она пригодится вам в другом месте.
Принимать помощь от эсэсовца было чревато. Как уже говорилось, любой их жест, зачастую был продиктован низменными мотивами и желанием скорее подняться по карьерной лестнице.
Ощущая себя оскорбленным, Матиас опустил руку и отвел взгляд. Ему было неприятно, что генерал СА, департамента, за которым ходит еще более дурная слава, считает его недостойным общения.
Конференц-зал находился в самом конце коридора. До совещания оставалось около двадцати минут, но изнутри доносились приглушенные голоса. Потянувшись к ручке и, открыв дверь, Матиас жестом пригласил войти.
– На этом, – подняв руку и прислонив к фуражке, отдал честь, – мои полномочия исчерпаны. Мы будем ожидать вас на улице.
Повернувшись, он направился по коридору в обратный путь. Спрятав руки в карманы, медленно спустился по лестнице. По тяжелой походке было заметно, что разум терзают неприятные мысли.
Отчасти его было жаль. Ослеплённые пропагандой молодые юноши, вступая в ряды СС, мечтали об успешной карьере, признанию, но оказавшись частью военной машины, попадали в мир полный зависти и предательств. Каждый день им приходилось работать в условиях жестокой конкуренции, где нередко офицеры становились жертвой подстав и интриг, основанных на компромате из сплетен и слухов.
***
В зале находилась вся военная элита: генералы, заместители и старшие офицеры. Большинство выглядело обеспокоенно и устало. Остановившись в нескольких шагах от входа, я оперлась спиной на стену. Скрестив руки, пробежалась взглядом между присутствующих.
В середине, рядом с большим столом расположились высшие фигуры партии. Как обычно, в центре внимания был Генрих Гиммлер. Стоя за спиной фюрера, он с заметным недовольством беседовал с начальником департамента юстиции.
Рейнхард Гейдрих, подобно своему покровителю был мастером закулисных игр и шантажа. Выходец из известной и богатой семьи, с раннего детства воспитывался отцом в духе национализма. Став взрослым, и увлекшись политикой, он был членом разных националистических союзов, заработав славу верного приверженца «правильной» идеологии.
После прихода нацистов к власти, не задумываясь, вступил в ряды, тогда еще зарождающегося СС. Позже, через своего друга и по совместительству начальника государственной полиции познакомился с Гиммлером.
В те годы, проводя кампанию против политических диссидентов и занимаясь упорядочением рядов СС, тот задумался о создании отдела внутренней разведки для борьбы против политических врагов внутри государства. И тут на сцену вышел Гейдрих.
Убежденный нацист и карьерист, он быстро нашел общий язык, предложив пару идей на этот счет. Рейхсфюреру они понравились, и он приказал создать новую службу, ставшую известной как департамент юстиции или «СД».
В отличие от большинства военных, я старалась держаться подальше от наших «великих лидеров». Политические интриги были не для меня. Даже имея весомую власть, как генерал, предпочитала не лезть в них. Однако в реальности это редко удавалось, и все из-за начальства, поручавшего одно провокационное дело за другим.
Приятное одиночество продлилось недолго. Заметив, ко мне неспешно подошел высокий мужчина в черной военной форме.
– Добрый вечер, фрау Розенкрофт, – учтиво поприветствовал он. – Надеюсь, поездка в столь поздний час не слишком утомила?
Эрнст Кальтенбруннер был человеком волевым и харизматичным. Первое, что кидалось в глаза при встрече, – шрам на правой щеке, полученный в результате студенческой забавы, популярной в университетской среде ещё до первой мировой войны.
Занимая пост статс-секретаря имперского министерства внутренних дел, он поднялся с самых низов, заполучив в руки огромную власть. Под его руководством департамент СА подчинил практически все структуры СС, включая городскую и военную полицию. Нам поручали все важные государственные дела, а детективы отделов раскрывали самые запутанные преступления.
– Не беспокойтесь, – ответила я с безразличием, намереваясь уйти от дальнейшего разговора, – это долг генерала.
– Рад это слышать, – он улыбнулся, – нам необходимо сегодня обсудить множество важных вопросов.
Я не разделяла его радости. В отличие от других, слишком уставала от нескончаемых заседаний, на которых поднимались инциденты предательства и всевозможные сценарии, угрожающие правительству.
Тот вечер не стал исключением. На совещании обсуждались вопросы, связанные с нестабильной ситуацией на западном фронте и отчаянным сопротивлением на польской границе.
Верховное командование было недовольно генералами и офицерами, но те, выступая с докладами, лишь обвиняли друг друга в некомпетентности и несостоятельности, перекладывая ответственность за провалы. Их волновала только собственная судьба. Никто не хотел даже слышать о потерях в собственной армии. Убитые и раненые солдаты, проливающие кровь ради чужих амбиций, были лишь цифрами на листе, что без единой эмоции озвучивали в подходящий момент.
***
Часы пробили около полуночи. Проведя большую часть времени в жарких обсуждениях, присутствующие, с трудом, но решили ряд важных вопросов. Удовлетворенный исходом фюрер, объявил о конце совещания.
– «Хоть какая-то радость за весь нескончаемый вечер», – промелькнула мысль в голове. – «Теперь можно со спокойной душой уйти домой пораньше…»
Закрыв глаза, я облегченно вздохнула. В нескончаемой череде потерянного времени радовало, что в этот раз выполню обещание, данное Марии. Но хрупкую надежду разрушила внезапно возникшая фигура шефа. Не вдаваясь в подробности, он попросил следовать за ним.
Выйдя из зала, мы направились вдоль по длинному коридору. Поднявшись по лестнице, зашли в кабинет.
По природе властолюбивый, шеф никогда не упускал возможность подчеркнуть свой статус. Стены украшали картины известных художников и трофеи, привезенные из-за границы. Недалеко от окна стоял широкий стол, освещаемый большой лампой, а за ним удобное кресло. На краю стопками возвышались бумаги, с грифом «секретно».
У дальней стены, возвышался высокий шкаф с документами, а сбоку стояло мягкое удобное кресло в кожаной обивке и небольшой овальный стол. На нем красовались хрустальный графин и пара рюмок.
Атмосферу величия дополняли портрет фюрера, висевший на стене позади стола, и два красных флага с символикой черного креста по бокам от мраморного камина.
– Располагайтесь, – пройдя к столу, он жестом указал на одно из кресел напротив, – нам нужно будет подождать.
Ожидание было недолгим. Примерно через десять минут в дверь постучались.
– Войдите! – с заметным нетерпением произнес шеф.
Переступив порог, первым в кабинет вошел мужчина в черной форме и фуражке с черепом. Поправив круглые очки в тонкой серебряной оправе, он подошел ближе.
– Приветствуем! – привстав, одновременно поприветствовали мы вошедшего.
Рейхсфюрера и главу СС Генриха Гиммлера было сложно не узнать. Будучи относительного небольшого роста и худощавого телосложения, он добился поразительных высот, заполучив огромную власть и влияние, но как человек был тем еще…
Из-за природной холодности характера и привычки срывать гнев на подчиненных, он никогда не пользовался особым авторитетом, ни среди штурмовых отрядов, ни элиты СС.
– Добрый вечер, фрау Ерсель, герр Кальтенбруннер, – он сел по соседству и добавил: – присаживайтесь. Нас ждет долгий разговор.
– Что-то случилось? – поинтересовалась я.
Взгляд Гиммлера выражал беспокойство. Мимолетно отвлекшись на собственные мысли, он поднял руку и жестом подозвал офицера, стоящего все это время в проходе. Мельком обратив внимание, я была не в силах оторвать взгляд.
Мужчина был невероятно красив. Высокий и статный. Молодое лицо обрамляли короткие светлые волосы. На воротнике застегнутого, на все пуговицы кителя департамента юстиции, красовался орден железного креста II степени – награды за проявленное мужество и военные заслуги на поле боя. Держа в левой руке папку, а в правой фуражку, пронзительным взглядом, он напоминал Ульриха.
– Добрый вечер, – остановившись напротив стола, произнес он приятным бархатным голосом, с едва заметным австрийским акцентом. – Позвольте представиться. Капитан шестого специального отдела департамента юстиции, Вальтер…
– Меньше театральности герр Вальтер, – перебил шеф. – Говорите по существу!
Раздосадованный внезапным замечанием, он на мгновение изменился в лице, но быстро взял себя в руки.
– У меня срочное донесение. Несколько дней назад, в польском городе Кракове произошло преступление. Пострадали мирные граждане. Были найдены убитыми два генерала.
Услышанное стало шоком для присутствующих в кабинете. Даже Гиммлер, за которым закрепилась слава сдержанного и холодного человека, с трудом сдерживал эмоции.
– Как это понимать? – ошеломленно воскликнул шеф. – Как вы могли допустить подобное?!
– Департамент СД проводит расследование инцидента. Нам удалось задержать предполагаемого убийцу. Вот только…
– Что? Чем ваш департамент занимается?!
Шеф злился. Каждое сказанное слово, выводило его из себя.
– Никто из следователей не смог разговорить его, – не реагируя на гневные замечания, ответил Вальтер.
– Как такое возможно? – спросила я. – Разве раскрытие подобных дел не ваша юрисдикция?
Сказанное Вальтером не укладывалось в голове. Департамент юстиции, взявший роль государственной полиции, обладал всеми ресурсами для раскрытия самых сложных преступлений.
– Да, но… – он умолк, пытаясь собраться с мыслями. – Как только начинается допрос, происходят, странные вещи…
Пытаясь объяснить, что имел в виду под «странностями», он пояснил, что, несмотря на усилия, следователи не выяснили о незнакомце ничего. Ни откуда, ни как в его руках оказались компрометирующие улики, связанные с убийствами, и даже настоящего имени.
– Вы что, шутить вздумали над нами? Что за откровенный бред вы говорите!
Шеф окончательно разозлился. Он и до этого не жаловал департамент юстиции, начальником которого был соперник по службе, а после услышанного, казалось, готов разорвать Вальтера. Лишь присутствие Гиммлера сохраняло субординацию.
Подобно шефу я пребывала в откровенном замешательстве. Убийство является тяжким преступлением, за которое преступник, несомненно, должен был ответить. Однако в такие моменты как никогда важно сохранять спокойствие.
– Герр Кальтенбруннер, срывать злость на подчиненном делу не поможет. Капитан, – перевела взгляд на Вальтера. – Расскажите подробности.
– Вам лучше самим взглянуть…
Мимолетно взглянув на Гиммлера и получив одобрение, он положил на стол открытую папку с материалами дела. Жестокость переходила все мыслимые границы. Снимки запечатлели израненные тела в неестественных позах со следами насильственной смерти.
– Герр Кальтенбруннер, – вполголоса обратился Гиммлер, – это дело очень… – он выдержал паузу, – деликатное. Я могу доверить его только вам.
– Можете положиться на меня! – польщенный проявленным вниманием и отвлекшись от снимков, ответил шеф. – Имперский департамент основательно займется этим делом. Я сделаю все, чтобы привлечь виновных к ответственности!
На лице мелькнула едва заметная улыбка. Удовлетворенный ответом, Гиммлер согласно кивнул. Привстав, повернулся к двери. Отдав честь и от греха подальше, Вальтер поспешил за ним.
Оставшись наедине, шеф разразился гневными тирадами. Допустить подобное, по его мнению, было верхом некомпетентности со стороны полиции. Не стесняясь в выражениях, он называл следователей и детективов идиотами и простофилями, не способными, цитирую: «найти собственный дом на пустынной улице».
Слушать гневные возгласы было настоящим испытанием. Шеф великолепно владел ораторским искусством, но кульминация столь пылкой речи была предсказуема. Как обычно, все самое сложное приходилось выполнять подчиненным.
– Генерал Ерсель, – он повернулся, – это дело я поручаю вам. В вашем распоряжении все средства и методы! Вы не ограничены ни в чем, – помедлил. – Я хочу, чтобы все причастные были призваны к ответу!
***
В памяти всплывали фрагменты отчетов и фотографий, истерзанные тела убитых. Их раны, нанесенные с крайней жестокостью, не оставляли сомнений. Убийца не обременен законами морали и сострадания. Наслаждаясь каждым мгновением, он упивался мучениями жертв.
Головной боли добавлял подозреваемый, с которым, по словам Вальтера, не смогли справиться следователи гестапо – управления, славящегося своей «любовью» к различным нестандартным методам допроса.
Спустившись в холл первого этажа, я устало посмотрела на часы. Стрелки показывали почти час ночи.
– Проклятье! – сняв фуражку, импульсивно кинула ее в сторону.
Сетуя на судьбу, я была вне себя от злости. Из-за рейхсфюрера, не удалось выполнить обещание. Все военные и партийные чины давно разъехались по домам, и только ему не сиделось на месте!
– Что вас так разозлило? – донесся со стороны заинтересованный голос Вальтера. Подняв фуражку и отряхнув, он подошел ближе. – Вот, – протянул, – прошу.
– Что вы здесь делаете? – проигнорировав вопрос, я взяла фуражку. – Разве вы не уехали вместе с рейхсфюрером?
– Нет, он приказал мне ждать.
– Кого? – я мимолетно оглянулась по сторонам. – Все высшие чины давно уехали.
– Вас, – он поправил форму. – Герр Гиммлер лично поручил мне вашу охрану на время расследования. Он беспокоится, что убийства могут затронут вас.
