Я беременна от вашего мужа
Полина Рей
– Я не понимаю, что случилось с Вадиком, но сейчас он очень отстранился от меня и нашей старшей дочери. Невысокая рыжеволосая незнакомка положила руку на аккуратный живот и улыбнулась мне во все тридцать два. Веснушчатое лицо ее стало каким-то простецки неприятным. – Он все ждёт, когда ваш сын сделает дарственную на тот дом. Но, наверное, уже не дождётся. Вы не могли бы с ним поговорить? Сказать ему, что раз у вас всё давно кончено, то ему нужно нести ответственность за нашу дочь и будущего сына? От шока у меня даже во рту пересохло, а язык прилип к нёбу. У нас все кончено? Вадим ждёт, когда Лёня сделает дарственную? Но мы ведь с ним официально женаты и разводиться не собираемся. Господи, что происходит? – А кто вы вообще такая? – выдавила я из себя, уже прекрасно понимая, что творится. – Я жена вашего мужа, – уверенно ответила рыжая абсолютную чушь. И добавила: – Мы с ним обвенчались пару лет назад. Вадик же пробивной, он смог договориться…
Полина Рей
Я беременна от вашего мужа
***
– Лёнька! Ты будешь ужинать? – крикнула я в сторону комнаты сына.
Нашего с мужем единственного ребёнка, которого этим словом назвать уже язык не поворачивался. Лёня был под два метра ростом, не пренебрегал спортом, а к своим двадцати двум обзавёлся не только высшим образованием, но и собственным бизнесом.
Очень серьёзный, начитанный, постоянно занимающийся какими-то проектами, наш с мужем сынуля был опорой и поддержкой во всём. И хотя нам с Вадиком только-только исполнилось по сорок два, из которых вместе мы были четверть века, Лёня уже заверял, что если решим уйти на пенсию пораньше, то он нас всегда прокормит.
«Какая пенсия, сын? – с притворным возмущением отвечал Вадим. Переглядывался со мной, подмигивал и добавлял: – Мы, может, ещё одного малыша родим? А что? В сорок два всё вполне возможно!»
Он так шутил, а я лишь вздыхала с сожалением. Господь нам после рождения Лёни детей не дал, как мы ни старались их завести. Беременность и роды у меня, конечно, были не сахар, но врачи по прошествии пяти лет после появления сына на свет в один голос заверяли меня, что я очень даже фертильна.
Но когда и после нескольких лет бесплодных попыток забеременеть не получилось, я решила, что быть матерью одного ребёнка – моя судьба.
– Мам, не буду. У меня встреча важная, – ответил сын, выходя из своей комнаты.
Он был одет с иголочки, и я залюбовалась этим красавцем мужчиной. Жил он пока с нами, хоть вовсю и рвался из родительского гнезда. Но квартира, которую Лёня взял в ипотеку, была ещё не готова. А тратить деньги на аренду, когда у нас самих была приличная трёшка, я не видела смысла. Вот будет готово отдельное жильё, пройдёт там ремонт, тогда сын и съедет. А пока он нам не мешает, да и вообще, я так привыкла к тому, что Лёня рядом.
– Какой ты у меня деловой, – поцокала языком.
Подошла к сыну, поправила воротничок его рубашки. Лёнька склонился ко мне, чмокнул в щёку. На секунду прижал к себе в медвежьих объятиях и, пообещав вернуться до полуночи, вышел из квартиры.
Я взглянула на часы. Муж приедет не раньше, чем к семи, а то и к восьми. Если ужинать будет вдвоём, то можно особо не напрягаться. Вадик предпочитает простые блюда – овощной салат и какое-нибудь мясо, которое на гриле можно пожарить за считанные минуты. Так что у меня есть минимум пара часов на себя любимую.
Так я думала, намереваясь наполнить себе ванную и поваляться в ней с часик, когда раздался звонок в дверь. Первая мысль была о том, что это, наверное, вернулся Лёня. Скорее всего, даже не озадачился тем, чтобы открыть своими ключами, а прибежал, видимо, за зонтиком.
Обычно сын игнорировал возможность укрыться от дождя, но сегодня с утра разверзлись хляби небесные и пролили на землю ливень.
Когда я всё же открыла дверь, то обнаружила за нею вовсе не Леонида. На меня смотрела, внимательно изучая, незнакомка. Ко всему – беременная.
Мелькнуло дурацкое предположение, что это может быть дама сердца Лёни. Я знала, что он с кем-то встречается, однако знакомить нас с мужем со своей пассией сын не торопился.
Хотя, это вряд ли она. Лёнька говорил, кажется, о девушке двадцати лет, а передо мною стояла женщина хорошо за тридцать.
– Здравствуйте, – проговорила я, решив наконец нарушить молчание, которое очень быстро стало дискомфортным.
– Здравствуйте, Елизавета. А я к вам пришла. Меня Глашей звать.
Итак, она знала, как меня зовут. И прибыла ко мне с какой-то целью. Я попыталась припомнить, кто бы это мог быть, но никаких идей на этот счёт у меня в голове не появилось.
– Вы пришли ко мне, – напомнила я Глаше. – По какому поводу?
Она покачала головой и вдруг выдала то, от чего я застыла безмолвной статуей:
– Я не понимаю, что случилось с Вадиком, но сейчас он очень отстранился от меня и нашей старшей дочери.
Брови мои взлетели наверх, почти что на макушку. Она имела в виду Вадика… моего? Того мужчину, с которым я прошла по жизни рука об руку двадцать пять лет? Или речь шла о тёзке мужа, по поводу которого Глаша заявилась почему-то ко мне?
Она так и продолжала на меня глазеть. Положила руку на аккуратный живот, растянула губы в широченной улыбке, которая, осветив её веснушчатое лицо, сделала его каким-то простецким и даже отталкивающим.
– Он все ждёт, когда ваш сын сделает дарственную на тот дом, – меж тем, продолжила Глаша.
Меня как током прошибло. Тот дом – это наше уютное загородное жильё, за которое мы не так давно выплатили ипотеку, и которое было оформлено на Лёню. И да, в наших планах действительно было оформление дарственной. Сын должен был подарить нам дом, ведь ипотека хоть и была оформлена на Леонида, но выплачивали её мы с Вадиком.
– Но, наверное, уже не дождётся. Вы не могли бы с ним поговорить? Сказать ему, что раз у вас всё давно кончено, то ему нужно нести ответственность за маленькую дочь и нашего будущего сына?
От того шока, в который меня погрузили слова рыжей, я даже все слова растеряла. А во рту моём образовалась самая настоящая пустыня Сахара.
У нас все кончено? Вадим ждёт, когда сын сделает дарственную? Но мы ведь с ним официально женаты и разводиться не собираемся. Господи, что происходит?
– А кто вы вообще такая? – выдавила я из себя, уже прекрасно понимая, что творится.
Вадим завёл себе вторую семью. И если эта дамочка не лжёт, то у него на стороне уже росла дочь, а следом вскоре должен был появиться ещё один малыш.
Так, Лиза… Почему ты так быстро в это поверила? Вадим разве хоть когда-то дал тебе повод усомниться в том, что он тебе верен и хочет прожить с тобой бок о бок до конца ваших дней?
– Я жена вашего мужа, – уверенно ответила Глаша то, что являлось абсолютной чушью. И добавила: – Мы с ним обвенчались пару лет назад. Вадик же пробивной, он смог договориться…
Ноги перестали меня держать. Наш с мужем брак был, что называется, светским. Мы просто расписались в ЗАГСе и в церковь ни он, ни я бежать и давать там клятвы не планировали в принципе.
Но я ведь знала, что для венчания нужно предъявить свидетельство о браке. Или существовали какие-то способы обойти этот момент?
– Вот. Я знала, что оно понадобится. Вадик ведь говорил, что вы с ним очень хорошие друзья и так и останется впредь. Я не против, Лиза. Наоборот! Я ведь из деревни, у нас очень ценятся большие семьи.
Она стала совать мне в руки какой-то документ. Я не сразу поняла, что это – свидетельство о венчании. Кажется, кто-то из соседей вышел из квартиры и, пройдя мимо нас, покинул общий коридор. Я мало понимала в происходящем, а перед глазами моими всё плыло.
Когда же взгляд выцепил имя свидетеля, которое тоже было вписано в красивый документ, похожий на пасхальную открытку, меня как водой ледяной окатило.
Это был крёстный папа нашего сына. Лоскутов Ярослав. И он свидетельствовал на таинстве венчания, которое было совершено в отношении Глаши и Вадика!
– Пойдёмте, – тихо сказала я, обратившись ко второй жене моего мужа.
Как же ужасно это звучало! И самое страшное, что этот абсурд был реальным.
Конечно, я могла прогнать эту бабу куда подальше, а потом дождаться приезда мужа и уже с ним говорить об этом происшествии. Но Вадик ведь тогда извернётся и сделает всё, чтобы себя обелить.
Она вошла в квартиру и выдохнула с облегчением, даже не скрывая этого. Наверняка рассчитывала на какой-то другой приём. Ведь даже если считала, что у Вадика с женой «всё кончено», это вовсе не означало, что я приму её с распростёртыми объятиями.
– Вы в курсе, что мы с Евдокимовым женаты двадцать пять лет? – спросила я, указав Глаше на стул, на котором она и устроилась.
Чаёв и кофеёв я, разумеется, ей предлагать не стала. Просто посидим, поговорим, я выясню всё, что мне требуется знать.
– Да, знаю, – кивнула Глаша. – Вадик всё говорит, что как только Лёня ваш дом перепишет, то он сразу на развод подаст. А я всё жду и жду. Вон уже второй на подходе.
Он слегка похлопала себя по животу и снова расплылась в улыбке, которая очень портила её лицо.
– А первой вашей дочери сколько? – уточнила я.
– Ой, пятнадцать уж! – ответила Глаша, и я снова покачнулась.
Пятнадцать лет… пятнадцать лет он жил на две семьи?
– Постойте, у меня что-то не вяжется, – пробормотала я, буквально падая на стул напротив Глаши. – Вы сказали, что обвенчались только пару лет назад. А что же до этого? Жили в грехе?
Сказав это, я прикусила язык. Можно подумать, что преступный поход к церковному алтарю хоть как-то нивелировал ту грязь, которую развёл Вадим.
– Жила, да… – вдруг залилась краской Глаша. – Каюсь. И родители меня всё журили. Но они у меня добрые, особенно батька, – рассмеялась она.
Она вздохнула и, вынув из кармана телефон, открыла фотографию и протянула мне.
– Вот старшенькая. Варюшка. Это они с Вадиком рыбачат.
Я машинально взяла её мобильник, отметив про себя, что с ним она в своей деревне, наверное, первая баба на селе. Это была довольно дорогая модель айфона. И с экрана его на меня смотрел улыбающийся муж, который приобнимал девочку-подростка лет тринадцати, которая была на него удивительно похожа.
Странно, но эти подробности двойной жизни моего мужа меня удивительным образом отрезвили. Личность моя словно бы расщепилась, и теперь я была совсем другой Лизой, весьма отличающейся от той, которая совсем недавно планировала расслабиться в ванне, а потом приготовить ужин для мужа.
– А это мы как раз во время венчания, – быстро забрав у меня телефон и пролистнув несколько фотографий, сказала Глаша.
Теперь я взирала на застолье, во главе которого восседал румяный и довольный Вадим, а рядом с ним по левую руку расположился Лоскутов, поднимающий бокал за здоровье «молодых».
– Я вам это показываю, потому что вижу – вы обескуражены. И это ясно, Вадик ведь пока ничего вам не хотел говорить.
Вернув телефон владелице, я впилась взглядом в её лицо. Как так вышло, что Евдокимов настолько давно с нею связался? Как ему удавалось скрывать столь длительное время свою вторую семью?
Хотя, о чём я… У него же частые командировки, он постоянно в разъездах…
– Он так и сказал вам, что между нами всё кончено? – уточнила я, глядя на Глашу ещё пристальнее.
Её простецкое лицо стало серьёзным, она закивала и ответила вопросом на вопрос:
– А что? Это разве не так?
Разумеется, это было не так! А уж нашим планам на будущее могли позавидовать даже самые великие фантазёры. Мы собирались дождаться момента, когда сын переедет, разменять нашу квартиру на две однокомнатных, обе отдать под сдачу и отправиться жить в загородный дом. А ещё построить второе жильё в пригороде, чтобы получать в перспективе деньги с аренды. Ну или выделить его молодой семье Лёни, которая непременно у него появится.
И вот теперь оказывается, что Вадим просто ждал, когда сын перепишет на него имущество, чтобы потом со мной разойтись и начать создавать ячейку общества с другой женщиной. С той, кого он объявил своей женой перед богом.
– Вы сказали, что я должна вам помочь. И что Евдокимов в последнее время от вас отдалился. Что конкретно имеется в виду?
О, да. Я собиралась покопаться в этом всём дерьме, причём сделать это с чувством, с толком, с расстановкой. Тем более, что и времени на это имелось с избытком.
Глаша устроилась удобнее и ответила:
– Раньше все праздники, особенно церковные, Вадим проводил у нас. А тут у Варюшки именины, а он по делам куда-то уехал. Всё говорил, что сейчас с бизнесом у него всё пошло в гору, вот и надо брать быка за рога.
Она немного помолчала, видимо, понимая, что этого недостаточно для того, чтобы начать считать, будто мужчина избегает семейных обязанностей. Господи! Я уже сижу и размышляю о том, что у Вадика есть полноценное, вполне себе законное, семейство, при этом данное обстоятельство весьма крепко интегрировалось в мою жизнь. И случилось это за считанные минуты… Что дальше? Я тоже начну приезжать к Глаше и их с Евдокимовым детям на хлеб-соль?
– А тут батька мой попросил с крышей помочь… протекать стала у них…
Я не удержалась и нервно хохотнула. Протекающая крыша – это как раз весьма адекватное обрамление тому, что творилось.
– Так Вадик покивал и вообще забыл. Да и ездит к нам уже не так часто, как раньше.
Она очень глубоко вздохнула и посмотрела на меня с ожиданием во взгляде. Я понимала – сделать вид, что мы вот так вот каждый вечер собираемся компанией жён Евдокимова и перешагнуть через это, чтобы пойти дальше, не уведомляя об этом знакомстве Вадика, не выйдет. Моя жизнь раскололась надвое. Дальше проистекать так, как до сего момента, она уже не станет.
Но в моих силах сделать всё, чтобы не остаться в итоге с носом. А это значит, бежать с шашкой наголо на амбразуру – не стоит.
– Аглая… – начала я, но рыжая меня перебила:
– Глафира, – поправила она и опять улыбнулась той самой своей улыбкой.
– Глафира, – после небольшой паузы продолжила я, подбирая слова, – давайте мы с вами поступим следующим образом. Вы должны понимать, что про вас мне Вадик ничего не рассказывал…
