Вера Ро "Киндер-сюрприз от бывшей"

– Данил? – зовет меня Ксюша и смотрит выжидающе. Кажется, я снова завис и пропустил вопрос. – Ты хочешь узнать пол ребенка?

– Да, конечно, – подтверждаю.

– У вас будет мальчик, – уверенно заявляет врач, и через пару мгновений я слышу громкий Ксюшин всхлип.

Поворачиваюсь к ней в недоумении.

Ксюша запрокинула голову к потолку и машет руками, направляя холодный воздух к глазам.

– Простите, – всхлипывает она снова. – Не обращайте внимания. Это все гормоны.

Где-то сбоку мелькает тень, и ей на плечо привычным движением ложится большая мужская ладонь.

– Ксюшенька, не надо. Тебе нельзя волноваться, ты же знаешь, – противно сюсюкает светило родовой науки, о котором я успел благополучно забыть, пока он изображал мебель за моей спиной.

– Почему нельзя? – напрягаюсь, когда до меня доходит смысл его слов.

Леня кидает на меня недовольный взгляд, косится на Ксюшу и, когда та согласнокивает, все же отвечает:

– У Ксении нередко возникает гипертонус матки. Поэтому ей следует по максимуму избегать стрессовых ситуаций, – бросает он на меня красноречивый взгляд. Ему явно известно гораздо больше, чем обычному лечащему врачу.

– Но вы же как-то контролируете это? Не ее стресс, конечно, а этот тонус, – допытываюсь я вопреки неприязни к ее доктору.

– Естественно! – возмущенный сомнениями в его компетентности восклицает Леонид.

– Но сейчас все хорошо, – торопливо старается нас уверить Ксюша. – Просто растрогалась. Ничего страшного. Правда же? – спрашивает она врача УЗИ.

– Правда-правда, – заверяет нас та. – Я бы увидела, если бы было иначе. А беременные барышни очень впечатлительные, ревут через одну. Особенно если это все впервые, – охотно делится она своими наблюдениями.

Леня хмурится, не получая поддержки от коллеги.

– Так-то оно так, но все равно. Прошу тебя не только как твой врач, но и друг: береги себя, – с легкой напыщенностью говорит он, явно демонстрируя мне близкий характер их отношений.

– Хорошо, – дарит ему полуулыбку Ксюша и успокаивающе накрывает его руку на плече своей.

Я пристально слежу за этим жестом, и внимание не ускользает от Леонида, лицо которого сияет в этот момент похлеще медного таза.

– Ну что же. Анна, мы уже можем отпустить нашу будущую мамочку? – обращается к коллеге Леонид.

– Конечно. Хотя постойте. – Она нажимает пару кнопок на аппарате, и я слышу какое-то жужжание, после чего мне в руки ложится серия черно-белых снимков. – Вот вам, на память.

– Спасибо, – на автомате благодарю и выхожу из кабинета, так и не оторвав взгляда от этих монохромных абстракций.

Ксюша со своим врачом идут впереди меня. Его рука снова ложится ей на спину, заботливо придерживая.

– Ты домой? – интересуется он у нее.

– Да. Отпросилась на сегодня с работы, хотела еще заехать к бабушке. – Уголки ее губ снова ползут вверх при упоминании родственницы. Единственной, насколько я помню.

– Передавай ей большой привет, – тепло улыбается этот пижон. – У меня в последнее время никак не получается к ней заехать. Надеюсь, Мария Алексеевна не обижается на меня.

– Нет, что ты! Она тобой очень гордится и понимает, сколько на тебя свалилось работы в связи с новой должностью.

– Да, это и правда так, – смущенно усмехается Леня. – И все благодаря ей.

– Она бы с тобой не согласилась.

Я терпеливо жду, пока эти двое налюбезничаются, но, похоже, это может длится вечно. Неприятный зуд в груди от созерцания их милого воркования раздражает все сильнее, и, не выдержав, я напоминаю о себе.

– Ксения, – зову, отчего она едва заметно вздрагивает, будто забыла, что здесь есть кто-то еще. Мельком бросает на меня взгляд и прощается со своим знакомым.

Мы идем к моей машине, и я помогаю Ксюше удобно устроиться на сидении, регулируя его в более удобное положение.

– Так нормально? – уточняю у нее.

– Да. Спасибо. – Она пристегивается и отворачивается к окну.

– К бабушке? – Она согласно кивает. – Напомни, пожалуйста, адрес, – прошу я, так как был там всего раз около года назад, так же подвозив ее туда.

Пока мы едем, я украдкой наблюдаю на ней, невольно подмечая новые жесты и выражения лица. Это странно, но занятно. Я словно рассматриваю две картинки с целью найти десять отличий.

Мы едем в абсолютном молчание, хотя нам обоим есть что сказать. Как минимум обсудить происходящее. Но мы оба не торопимся делать это, оттягивая момент.

Ксюша заметно волнуется, а я не хочу говорить обо всем на бегу. К тому же для начала мне нужно совладать с эмоциями, которые снова берут верх надо мной.

– Можно мне забрать снимки? – робко напоминает Ксюша.

– А, да, – достаю их из внутреннего кармана, куда уже успел спрятать, и протягиваю ей.

– Я возьму один себе?

– Конечно, – соглашается Ксюша и отдает мне обратно один из них. Самый симпатичный, на мой взгляд.

– Спасибо, – прячу его обратно в карман, отмечая про себя, что обязательно нужно показать его маме. Она точно будет в полном восторге от первого фотоснимка внука. – Я заеду вечером, – обещаю Ксюше, на что она согласно кивает, и, дождавшись, когда она зайдет в подъезд, уезжаю на работу.

Глава 4 Ксения

Дверь подъезда захлопывается, отрезая меня от Кравцова, и я наконец-то могу выдохнуть спокойно.

Мне давно пора научиться сдержанно реагировать на Данила, но разве можно оставаться равнодушной, когда он так искренне проявляет свои эмоции?

Когда он во время приема бессознательно потянулся к моему животу, желая почувствовать своего ребенка, меня захлестнуло волной нежности. Я старалась держать себя в руках, слушала врача, усердно воскрешая в памяти тот момент, когда Данил разорвал в клочья мою душу своим поступком, разом перечеркнув все, что между нами было. Но почему-то вместо этого в голове возникал образ Данила за руку с пухлощеким малышом. А когда врач сказала о сыне, то на глаза сами собой навернулись слезы…

***

Бабушка встречает меня сразу у входа, нетерпеливо помогая расправиться с вещами, чтобы как следует накормить и расспросить о походе на УЗИ.

– Мальчик, значит, – с благоговением в голосе произносит она, узнав о половой пренадлежности будущего правнука. – А в остальном как? – тут же по-деловому интересуется.

Моя бабушка – акушер-гинеколог с огромным опытом работы, заслуженный деятель науки и просто фанат своего дела. Много лет она возглавляла родовое отделение перинатального центра, бралась за ведение сложных беременностей, никогда не пасовала перед трудностями и всегда с огромным удовольствием делилась своим опытом с коллегами. Чем и заслужила их искреннюю любовь и уважение.

– Хорошо. Все показатели в пределах нормы, – отвечаю на ее вопрос.

– Тонуса нет?

– Нет.

– Хорошо, – немного успокаивается она. – А что говорит Леня? – вспоминает бабушка своего любимца.

– Чтобы я берегла себя, – почти слово в слово цитирую его.

– Правильно! – подтверждает бабушка. – Ты с этой своей работой еще нанервничаешься, – заводит любимую пластинку. – Ленечка прав! Тебе нужно больше отдыхать. Хорошо, что он взялся вести твою беременность. Я теперь точно буду спокойна. Как он, кстати? Давно не заглядывал к старушке.

Бабушка обожает Леонида. Она заметила его еще желторотым птенцом во время первой практики и с тех пор приглядывала за ним. Парень отвечал ей тем же. С наставничеством в лице высококлассного специалиста своего дела у Лени словно выросли крылья, и он добился огромных успехов в своей сфере деятельности. Недавно он вернулся из-за границы, и бабушка рекомендовала его в качестве приемника на свою должность.

Леня частенько навещал ее на пенсии, обсуждая интересные случаи из практики, и просил совета в особо сложных случаях. А еще нередко агитировал ее пойти в медакадемию на преподавательскую должность, искренне считая, что такой опыт не должен пропадать даром.

Но бабушка упрямо сопротивлялась, аргументируя тем, что ей давно пора отдохнуть. А потом случилась моя незапланированная беременность, и она окончательно убедилась в правильности своего решения, считая, что мне она нужнее, чем студентам. Ведь кроме нее у меня никого больше нет.

– Он передавал тебе привет и очень сожалел, что не получается вырваться к тебе в гости, – передаю я слова Леонида.

– Ох, да какие ему гости сейчас, – кокетливо машет рукой бабушка, обрадованная на самом деле тем, что о ней помнят. – Я все прекрасно понимаю! А ты кушай, Ксеня, кушай, – начинает суетиться вокруг меня.

– Ба, да я и так как колобок! – для проформы ворчу, набрасываясь на бабушкину стряпню.

– Ты подумала на счет переезда, дочка? – спрашивает бабушка, когда я с довольной улыбкой откидываюсь на спинку стула наевшись.

Этот разговор поднимался между нами уже не раз, но я почему-то так и не решалась на переезд под бабушкино крыло. Хотя понимала, что так мне будет удобно в плане помощи с малышом. Но что-то каждый раз останавливало меня принять окончательное решение.

– Нет, пока не думала, – отвожу взгляд в сторону.

Бабушка не торопила меня с решением, но каждый раз смотрела на меня с такой надеждой, что сопротивляться было все труднее и труднее.

– Ну и ладно. Может, оно и к лучшему, – вдруг говорит она вопреки обычному сценарию. – Вот обратит на тебя внимание какой-нибудь молодой человек, проводит до дома, а ты его даже на чай не пригласишь, потому что дома бабка ждет.

Я прыскаю в кулак от смеха, поражаясь бабушкиной фантазии.

– Ну какой молодей человек, ба? – спрашиваю, вытирая выступившие в уголках глаз слезы от смеха. – Ничего, что у меня есть и другая уважительная причина увиливать от «чаев»? – киваю на выпирающий живот.

– Ой, – машет бабуля рукой. – Настоящего мужчину разве дитем испугаешь?

– Настоящего-то, может, и не испугаешь. Да где же его взять?

– Осмотреться вокруг? – вопросом на вопрос отвечает бабушка. – Не все ведь такие, как этот твой павлин, – презрительно фыркает, имея в виду Данила, и тут же резво подскакивает с места, чтобы налить нам чай.

Кравцова она, надо сказать, на дух не переносила, хотя даже не была с ним лично знакома.

– Кстати, об этом, ба… – начинаю неуверенно. – Данил узнал о моей беременности и хочет участвовать в жизни ребенка, – выпаливаю скороговоркой, ожидая бурной реакции от бабули.

– Вот те раз, – охает она пораженно, присаживаясь обратно на стул. – Не было печали, да девки заскучали, – изрекает она глубокомысленно, хмурясь все сильней.

Ее явно не обрадовало то, что этот человек вновь вернулся в мою жизнь.

– Все же решила ему сообщить? Или он сам нарисовался на пороге? – мерно постукивая пальцами по столу, интересуется бабушка.

– Сам пришел, – все так же не поднимая на нее глаз, отвечаю.

– Хм. Неожиданно. – Она удивляется. – И что, так и сказал, что будет участвовать в жизни ребенка? – недоверчиво переспрашивает.

– Он был сегодня со мной на УЗИ.

– Даже так? – снова удивляется бабуля.

– Что? – не могу понять ее реакцию. – Разве не ты настаивала на том, чтобы я сообщила Кравцову о ребенке?

– Я, – охотно соглашается она. – Каким бы он ни был, а о своем потомстве знать должен. Но… – Бабушка на секунду замирает. – Это может звучать жестоко, но пойми меня правильно. Не думала я, что оно ему надо. Думала, расскажешь ему, а он откажется, отнекиваться станет или еще хуже, на аборт погонит. И ты тогда поймешь наконец, что он за человек. Хотела, чтобы не осталось ни единой ниточки… – На последних словах голос бабушки стихает, а в глазах стоят слезы. У меня едва не разрывается сердце от этой картины.

– Ба… – поднимаюсь со стула и сажусь рядом с ней на колени. Обнимаю ее, чувствуя, как она дрожит.

– Прости меня, милая, – просит она, целуя меня в макушку, как в детстве.

Но мне не за что ее прощать. Она ничего не сделала. А ее мысли на этот счет, может, были и жестоки, но от этого не менее правдивы. Если говорить откровенно, мне бы и самой было проще, если бы Данил просто исчез с радаров бесследно. Однако нам предстоит как-то наладить общение и научиться сосуществовать в мире.

– Бабуль, тебе не о чем беспокоиться. Поверь, я не питаю иллюзий на его счет.

– Вот и хорошо, милая, – уже более уверенным голосом говорит она. Способность быстро брать себя в руки у нее тоже профессиональная.

Тему разговора меняется, и весь следующий час мы обсуждаем будущие покупки для малыша, бабушкин предстоящий отпуск в санатории, мельком касаемся моей работы, но так как моя дорогая родственница не слишком жалует эту тему, быстро переключаемся на сводку о делах ее подруг, их детей и внуков. В общем, все, что успело накопиться за ту пару дней, что мы не виделись.

После визита к бабушке я еду домой на такси, но, проезжая мимо огромного торгового центра, прошу водителя остановиться и, расплатившись, отпускаю его. Соблазн заглянуть в детский магазин так силен, что я не могу сопротивляться. Все эти маленькие вещички так и манят прикоснуться, проверить их мягкость на ощупь. Настроение из хорошего моментально трансформируется в отличное. То, что нужно, после эмоционально тяжелого дня.

Среди стеллажей с малышковыми товарами гуляют другие беременные, и у всех одинаково умиротворенные расслабленные лица. Пересекаясь случайно взглядами, они понимающе улыбаются и кивают друг другу. Выглядит это довольно забавно, но мило.

Выбрав пару комбинезончиков, я иду на кассу, но взгляд цепляется на собственное отражение в зеркале. С неудовольствием отмечаю, что волосы уже слишком отросли, и кончики смотрятся не так ухоженно, как раньше. Бровки не мешало бы подкорректировать, а цвет лица освежить. Надо бы начать высыпаться впрок, а то вот уже и синяки под глазами показались.

И тут же удивляюсь сама себе. Давненько я не обращала внимание на все эти вещи.

Примерно с тех пор, как рассталась с Данилом.

Осознание данного факта заставляет меня нахмуриться и намеренно проигнорировать салон, который попадается по пути там же, в торговом центре. Но кончики волос ведь и впрямь пора подровнять, а из-за опустившегося порога боли на фоне беременности щипать брови самостоятельно стало невыносимым, потому я их и подзапустила.

Именно поэтому, а Кравцов здесь вовсе не при чем.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я возвращаюсь к салону и решительно захожу внутрь.