Он запустил руку в карман и выставил на стол белую пластиковую банку. В таких иногда хранят лекарства. Этикетка содрана.
– Я собирался оставить тебя до завтра в покое, как обещал, но ко мне зашел Иннокентий. Он настаивает, чтобы я дал тебе это.
– Что там?
Виктор открутил крышку и продемонстрировал округлые таблетки коричневого цвета.
– Лекарства. Трижды в день по одной.
Вера фыркнула.
– Нет!
Пить психотропные? В том, какого рода таблетки может дать психиатр, Вера не сомневалась.
– Он думает, я не в себе?
Виктор отвел взгляд.
– Он сказал, что первое время у тебя будут трудности с адаптацией. Иннокентий редко ошибается в таких вещах. Хоть я над ним иногда и подтруниваю, поверь, он много кого лечил и… вылечил. Иннокентий старший из нынешних психиатров Москвы, несмотря на то что выглядит как студент. Раз он дал тебе это, лучше будет послушаться.
Виктор еще раз заглянул в баночку.
– Это не колдовское зелье, – добавил он, посмотрев на Веру. – По-моему обычный хлорпротиксен.
Вера неуверенно приняла лекарство из рук хирурга. В это время у гостя зазвонил сотовый.
– Это из приемного, – сообщил Виктор, дослушав собеседника. – Нужно идти осмотреть больного.
– Мертвого? – буркнула Вера.
– Нет, – уголками губ улыбнулся Виктор. – Обычного. Отдыхай. Завтра все решим, как договаривались.
Хирург поднялся и прошагал к двери, оставив торт на столе.
– И не забудь принять лекарство. Трижды в день по одной.
Глава 3 Анестезия
Вера осталась одна. Психиатр выписал ей нейролептик – средство от галлюцинаций и бреда. Она встряхнула емкость и тут же ясно поняла, что не станет это пить. Она не сумасшедшая. И вообще, какого черта? Этот Иннокентий ей угрожал, едва ли он желает добра.
Вера убрала торт в невысокий холодильник – внутри было пусто. Прошлая хозяйка комнаты точно знала, что съедет. Захлопнув дверцу, Вера выпрямилась и задумалась, как быть дальше.
Мысли о прошлом и будущем сводили с ума. Вера схватила с полки одну из книжек по анестезиологии. Ей удалось закончить главу по истории профессии, когда девушку сморил сон – книга оказалась не такой уж и увлекательной.
Бесформенное забытье быстро сменилось странными ощущениями, Вере казалось, будто кто-то ее душил. Она переживала одну бесконечно длящуюся агонию, в глазах было темно. Вера сучила руками, пытаясь избавиться мучителя. Теперь она точно понимала, очень хочет жить. Вера натворила в своей жизни нечто такое, за что обречена была теперь расплачиваться. Она уже понимала, что совершила фатальную ошибку, не послушавшись Иннокентия, чувствуя, как проваливается сквозь диван. Ее засасывало в себя ничто.
В лицо плеснули холодной водой, и Вера вскочила.
Внутри все пылало. Она сидела на диване в той же комнате, где и уснула. Перед ней на коленях стоял Иннокентий. В бледном свете луны его черты казались еще более резкими. Блестели стекла очков. Вспомнились слова Виктора о том, что этому хранителю ни в коем случае нельзя было смотреть в глаза. Вера сосредоточилась на пуговицах его белой рубашки.
– Очнулась? – бросил психиатр. – Почему не приняла лекарство?
Следом Иннокентий встал и развернулся к девушке спиной. Звякнули, кажется, ампулы.
– Ты уже исчезла бы, если б я не услышал твоих криков из соседней комнаты, – с этими словами психиатр снова обернулся к пациентке. – Испугалась уходить?
Вера кивнула.
– Давай руку.
Иннокентий протер кожу холодной ватой, прежде чем поднести шприц.
– Что в нем? – спросила Вера, морщась от укола.
– До утра дотянешь без приключений.
Веки Веры вскоре действительно потяжелели, и ей стало легко.
Когда она распахнула глаза, за окном стоял по-осеннему серый день. Тело ломило. Сразу вспомнился кошмар и визит психиатра. Вера растерла веки ладонями. Это все было… странно и плохо, но у нее оставалось отчетливое чувство, что та жизнь, из которой она убежала была хуже во много раз.
Вера сбросила ноги на пол. Под диваном валялся скомканный плед. Психиатр даже не потрудился ее прикрыть. Или же Вера, ворочаясь, сама сбросила одеяло и проспала до утра, не чувствуя холода? Учитывая то, что рассказывал о природе хранителей Виктор, вполне могло быть и так.
Вера поднялась и мельком взглянула на стол. Там Иннокентий оставил шприц и ампулу аминазина – это был ответ на ночной вопрос. Рядом записка: "Больше не стану тебя спасать". На клочке бумаги открытая вчерашняя банка с таблетками. А это намек.
Вера взяла таблетку в горсть и недолго думая, запила вчерашним чаем.
Заглянув в зеркало, Вера пришла в отчаяние. Хирургичка измялась, под глазами залегли круги. Вера, привыкшая выглядеть опрятно, не хотела появляться так перед коллегами. Но в комнате не нашлось смены: ни вещей, ни шампуней, ни полотенец. Однако обнаружился сотовый, стоявший на зарядке на окне. Рядом была забыта дамская сумочка, в которой Вера нашла кошелек и банковскую карту на свое новое имя.
Вера разблокировала экран мобильного. Куча пропущенных за второе, третье и четверное июня – хранители разыскивали своего анестезиолога. В СМС-уведомлениях сообщения от банка. На счету Веры Павловны оказалось около двухсот тысяч рублей. Теперь это все, очевидно, принадлежало новой Вере.
Удивительно, что у хранителей были нормальные деньги, переводы от банка обозначались как зарплата, отпускные и… стипендия.
Вера взглянула на время – десять утра. Рабочий день в больнице уже в полном разгаре. Наверное, хранители в курсе ночного происшествия и, скорее всего, дожидаются, пока она выспится.
Вера не собиралась появляться в стационаре в своем нынешнем виде. Она открыла мессенджер и набрала сообщение Виктору:
"Со мной все в порядке. Мне нужно немного собраться с мыслями. Если будет что-то срочное, звони, приду".
Через пару минут прилетел ответ:
"Ок".
Вера выдохнула. Теперь у нее было время сходить за формой.
Первым делом новая хранительница отправилась в дежурку за своей одеждой, но к ее удивлению вещи исчезли бесследно. Оставался небольшой шанс, что кто-то занес ее имущество в реанимацию. Вера спустилась вниз, постояла перед дверями отделения, разглядывая кодовый замок и поняла, что мечтает оттянуть встречу с новым местом работы.
Вера нашла на мобильных картах ближайший торговый центр, благо связь работала даже спустя три месяца после исчезновения прошлой хозяйки сотового и за время прогулки уполовинила сбережения предшественницы. Вера выдохнула, понимая, что в прошлом была неравнодушна к роскоши, разглядывая на экране сотового смс от банка. Это отдавалось неприятным вкусом во рту.
В голове промелькнуло что-то похожее на воспоминание. Как давно она не была так свободна в желаниях. Вся ее прошлая жизнь напоминала золотую клетку. Она долго не могла вот так вот сесть в ресторанном дворике и позволить себе простую чашку кофе. Вера сжала пластиковый стакан в руках и с наслаждением вдохнула запах, понимая, что сейчас счастлива.
И тут зазвонил телефон.
– Верочка, вы где? – долетел до нее взволнованный голос Михаила Петровича. – Я зашел вас проведать, и не могу нигде обнаружить. Вы ведь не выходили из больницы?
– Я… – Вера по тону коллеги поняла, что происходило что-то очень нехорошее. – Я тут недалеко.
– За оградой? – прозвучало еще более обеспокоенно.
– Тут минут двадцать ходьбы, – попробовала оправдаться Вера.
– Немедленно идите обратно! В каком направлении вы ушли?
– Э… – Вера замялась. – К центру.
– Я вас встречу, только выходите прямо сейчас же!
На обратном пути Вера спешила. Всплыли в памяти все нехорошие предчувствия из прошлого дня. Если она задержится снаружи ограды больницы, то что?
Наконец, на одном из перекрестков впереди показалась плотная фигура Михаила Петровича. Не дождавшись зеленого света, он перешел улицу и ухватил Веру за руку.
– Бейдж при вас? – в голосе патологоанатома звучало напряжение.
Вера проверила один из пакетов и вынула железный значок.
– Никогда, Вера, не оставляйте его, пока работаете у нас, – выдохнул патологоанатом. – Поняли?
Светофор для пешеходов как раз загорелся зеленым. После этого Михаил Петрович подтолкнул девушку на проезжую часть. Вера зашагала так быстро как могла.
– Почему это так важно? – отважилась спросить она, когда впереди уже показалась облупившаяся ограда больницы.
– Вам очень повезло, что вами никто не заинтересовался, – выдохнул коллега, несший теперь большую часть Вериных пакетов. – Это место нас защищает.
– От кого? – уточнила Вера, сбиваясь с дыхания.
Михаил Петрович с сомнением взглянул на нее и прошагал в ворота. Вера последовала.
– Таким как мы не положено ходить по земле, – на ходу произнес он. – Ваш бейдж свидетельство того, что высшие силы наняли вас на службу, однако вы все равно не имеете права пропускать покидать территорию больницы без разрешения.
Вера опустила голову, задумавшись о неприятной участи, которую снова чудом миновала.
– Теперь уже все в порядке, – патологоанатом попробовал подбодрить ее улыбкой. – Пойдемте, я вас угощу.
Так Вера и Михаил Петрович добрались до морга, где патологоанатом усадил Веру в кресло, а сам удалился в соседнюю комнату. Девушка огляделась. На противоположной стене висела табличка, где было выведено "Спешите творить добро", чуть ниже значилось имя автора цитаты: Федор Петрович Гааз. Главный врач московских тюрем – это она помнила. Кажется, его словам было самое место в рабочем кабинете хранителя.
Эта мысль приятно грела. Вера повернула голову, когда Михаил Петрович поставил на круглый стол, стоявший посередине комнаты две чашки. Приятно пахнуло кофе.
– Ирландский, – пояснил коллега.
– С виски? – приподняла бровь Вера.
Михаил Петрович занял место напротив.
– Наше положение дает нам некоторые преимущества, но при этом забирает кое-что человеческое. Для того, чтобы добиться опьянения понадобится изрядная настойчивость, – с этими словами собеседник прихлебнул свой кофе.
Вера тоже попробовала и, приподняв чашку, ощутила, что сердце все еще часто бьется после предпринятой гонки, а руки чуть-чуть подрагивают.
– Что случилось бы… если вы мне не позвонили? – это нужно было выяснить.
– Вас отправили бы туда, где вы неизбежно должны были оказаться, – взгляд патологоанатома сейчас словно бы отдавал чернотой той самой бездны, которую Вера уже однажды видела.
Михаил Петрович вздохнул.
– Думаете, в мире мало душ, которые не желают покидать эту жизнь?
– Так мы умерли?! – вырвалось у Веры.
– Скорее, мы перешли в иную форму существования, – собеседник постучал ложечкой по блюдцу, – Мы – оплот того света, на который вы, быть может, молились, когда сдавали, не подготовившись толком экзамен. Мы – те, кто помогает чужим жизням складываться правильно, если люди заслуживают этого. Существует и темная сторона. Именно стражи те, с кем я так боялся, что вы столкнетесь сегодня, оберегают нас от нее, а когда этого не требуется, блюдут порядок. Вы уже знаете про дар Иннокентия. Он сродни их способностям.
Вера перевела дыхание, вспомнив первую встречу с психиатром.
– Я не мог сразу же сказать вам все, вы бы меня не поняли.
Вера выдохнула.
– Всем новым хранителям приходится трудно, – ласково добавил Михаил Петрович. – Вас выбрали не просто так, вы заслужили свое место необычной жизнью.
– Я не думаю, что я прожила ее правильно, – сказала Вера.
– Мало кто из нас может таким похвастаться, – долетело в ответ. – Это значит, что ваша жизнь была полна страданий.
Вера вздернула голову.
– Если бы вы ушли сразу же, то утонули бы в водовороте собственных страстей. Вы обретете здесь то, чего вам не хватает. Плата за добрые дела – ваше собственное спасение. Это может немного пугать, но у вас теперь есть редкая возможность видеть, как идет время и не стареть, заботиться и защищать.
С этими словами патологоанатом приподнялся, и положил Вере руку на плечо. Взгляд девушки упал на оставленные у порога сумки и все сегодняшние дела показались ей вдруг смешными и мелочными.
– Вы имеете право на человеческие слабости, – добавил Михаил Петрович. – Не пытайтесь стать совершенством. Понимание того как правильно придет к вам само. Это то, о чем человечество мечтало столетиями – бессмертие. И вы в нем не одиноки.
Распахнулась входная дверь.
На пороге замерла девушка в белом халате, до того по-девичьи миниатюрная и стройная, что напомнила Вере пионервожатую из старых советских фильмов. Светлые волосы были забраны в две аккуратные косички, перетянутые серой лентой. Так уже, кажется, никто лет пятнадцать не причесывался. На ногах у нее были старомодные туфли. Серая юбка воланом выбивалась из-под медицинской формы. Это, должно быть, и была Надежда.
– Наденька, здравствуй! Это Вера.
– Не расспрашивайте ее, – продолжил Михаил Петрович, увидев, что Вера открыла было рот. – Наденька не говорит.
