ISBN :
Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 04.08.2024
– Он не обрадуется, если ты услышишь это от меня, – прищурился Виктор и стал демонстративно собирать инструменты.
Потребность манипулировать была чем-то из прошлой жизни Веры. Ей было неприятно признаваться себе в низменных мотивах, поэтому хранительница выбросила эту мысль из головы.
– Он сумасшедший, – брякнула Вера наобум и тут же поняла, что ее голос прозвучал слишком уверенно.
– Люба проболталась? – брови хирурга сошлись на переносице.
Вера прикусила губу, придумывая оправдание, а Виктор в это время покачал головой.
– Все не то, чем кажется на первый взгляд.
Вера сглотнула, понимая, что в действительности не хотела этого слышать, но Виктор продолжил:
– Он был добрым и честным человеком, но женился на легкомысленной красавице. Эта то ли певица, то ли актриса изменяла ему, а когда надо было скрыть интрижки, лишила его честного имени. Иннокентию намекнули в чем дело, тогда эта безумно любимая супруга начала колоть мужу морфий и выставила сумасшедшим. Он вскрыл в лечебнице вены когда признал, что во всем виновата его вера в людей. И с ним случилось нечто.
– Черт.
– Старше психиатра была только прошлая Вера. Она и встретила его у ворот больницы в тысяча девятьсот девятом. Вера его стражам не отдала, продемонстрировав исцеление от безумия. Очки ее изобретение. В них Иннокентий видит, как обычные люди, без них может в голову залезать, но полностью снимать их ему нельзя. Не знаю, по какой причине.
Виктор перевел дыхание.
– Единственной, кого он слушался, была твоя предшественница. Когда я увидел, как ты с ним поступила, решил, что ты на свое место пришла.
– Почему?
– Все хранители приходят в больницу за своим чудом и уходят, как только будут готовы принять его. Они с Верой условились, что служба сделает его прежним, но он за сто лет, кажется, наплевал на этот договор. Сейчас он блестящий врач и самый известный из московских хранителей, да еще сражается как страж! Если больницу закроют, все московские стационары передерутся за то, чтобы Иннокентий у них остался.
Виктор вздохнул.
– Там он отхватит себе кабинет побольше, завесит своими картинами… – хирург сжал правую руку в кулак. – Только вот то, что твоя предшественница сделала, висит над больницей как проклятие!
– И что мне делать?
Хирург состроил несчастную мину.
– Тут еще есть Люба. Вера верила что…. они созданы друг для друга. Она отогреет его сердце, вернет веру в чудо и все в этом духе.
Вера вспомнила кардиолога, хмыкнула, и неожиданно произнесла вслух:
– Поделом.
– Что? – среагировал хирург.
– Он, по твоим словам, бездушный кукловод, которому в прошлом нравились красивые вертихвостки. Люба не из таких, – пожала плечами Вера. – Ирония. Или урок. Не суди по внешности. Что-то типа…
Хранительница замолчала, увидев, как изменилось лицо хирурга при последних ее словах. Он стал серьезным и даже каким-то немного злым.
– Он лучше нее, – отрезал Виктор. – Не знаю, как объяснить. У нас все разваливаться стало аккурат лет десять назад, когда пришла Люба, и Вера приказала Иннокентию ее вылечить. Он после первого же сеанса отказался. Что-то с ней не то!
Хранительница невольно передернула плечами.
– Он чувствует это острее нашего, поэтому и заперся в своем корпусе, – добавил хирург. – Надо было Вере оставить психиатра в покое…
– Люба в него… влюблена?
Виктор перевел взгляд на Веру. Странно у него блеснули глаза.
– Да. И тебе этот змеиный клубок перешел по наследству.
Потом хирург взглянул на часы, висевшие в операционной, и произнес:
– Нам пора.
Вера вздохнула и принялась собирать инструменты.
– А остальные? – теперь она была уверена, что ей стоит знать истории прочих хранителей, раз с одним-единственным Иннокентием была такая беда.
– С остальными проще, – ответил Виктор. – Михаил Петрович – репрессированный профессор, многое сделал для медицины, был главой кафедры, прекрасным врачом. Единственное, чего он больше не может это стоять у постели больного, но у него по-прежнему золотые руки. В шкуре патологоанатома ему тесно.
Виктор перевел дух.
– Надя – сестричка из медсанбата времен второй мировой, контуженная. Из-за этого о ней мало что известно. Ушла на войну в сорок первом, прямо со второго курса мединститута, попала в лагерь. Пришла сюда в сорок третьем прямо в военной форме. С тех пор не говорит. Иннокентий практикует психологическое консультирование и Надя его клиентка с сороковых годов. С ней никакого прогресса. Им обоим упорства не занимать в нежелании идти во врата.
Хирург хмыкнул.
– А Любовь?
– Про нее никто ничего не знает, – произнес Виктор, снимая со стола манекен. – Она избегает нас. Но Вера в нее очень верила.
– Почему?
Хирург красноречиво взглянул на часы.
– Давай постараемся не опоздать.
– Куда?
– Михаил Петрович обещал собрать хранителей сегодня.
– Но я вроде всех видела, – вздохнула Вера.
– Нет, – взглянул на нее хирург. – Ты еще не знаешь Иваныча.
Кто мог предположить, кем окажется очередной хранитель?
Холодная осенняя ночь дышала в лицо, и девушка вновь с полной силой ощутила, что стала призраком, навечно связанным с этими старыми и обшарпанными корпусами, где болели и умирали люди.
– Нам можно вот так всем вместе собираться, – объяснял хирург, когда хранители вышли из корпуса. – Только после полуночи. Мы ведь все духи. А Иваныч… он жил на этой земле еще до того, как тут построили больницу.
– Но разве не Вера была самая старшая?
Виктор покачал головой.
– Все знают, что он человек не до конца. А точнее, никогда им не был. Он это то, что высшие инстанции присылают на землю, когда решают, что у конкретного места будет особая миссия.
Вера удивленно взглянула на спутника.
– Он отвечает за двери в загробный мир, – кивнул ей Виктор. – Это в морге, а он вроде таможенника, который проверяет документы. То, как происходит переход для многих из нас тайна, но я думаю, что если в твоих проездных документах много хороших отметок, ты получаешь добрую участь, если нет – злую. Хранители в больнице помогают людям подправить то, что еще можно. Люди отправляются на тот свет довольно часто, и ему нельзя надолго оставлять дверь без присмотра.
– Он вообще разговаривает?
Виктор задумался.
– Иваныч очень странное существо.
Наконец, Виктор остановился перед тем корпусом, где поселилась юная хранительница, и пропустил девушку в железную дверь. Поднимаясь наверх, она подумала, что собрание, должно быть, у Иннокентия, но шагнув в коридор, поняла, что именно из ее комнаты исходил приглушенный свет и долетали голоса.
Кроме того, там было накурено, а Вера не любила запах табака. К счастью, психиатр догадался открыть окно. Именно он сейчас с наслаждением затягивался сигаретой, сидя на подоконнике. Как только Вера вошла, все обернулись к новой коллеге, гомон утих.
– Что-то вы задержались, – произнес Михаил Петрович.
Что-то вроде эха воспоминания билось в висках. Вера знала историю этого человека, слышала ее от одного из преподавателей. Возможно, смогла бы вспомнить его настоящее имя. Очередная встреча с прошлым практически выбила почву из-под ее ног, но тут Вера словно против воли перевела взгляд на Иваныча и поняла, что не может ничего произнести. Тайна настоящего имени неприкосновенна.
Вера, в самом деле, без труда узнала привратника, хоть Иваныч и был одет санитаром морга, и выглядел ему под стать – полноватый, с виду пропитый небритый мужчина неопределимого возраста. Похоже, привратник уже так долго обитал при больнице, что научился блестяще копировать ее обитателей. Тяжелый взгляд был единственным, что выдавало в нем принадлежность к потустороннему миру.
– Здравствуй, Вера, – поприветствовал ее Иваныч.
Девушка сделала шаг в комнату.
– Что-то случилось? – спросил патологоанатом.
– Не тревожьтесь попусту, профессор, – заговорил психиатр, глядя девушке за спину.
Сейчас Вера видела лишь то, как ярко блестели стекла его очков. При воспоминании о том, как хранительница в прошлый раз встретилась с психиатром взглядом, ей до сих пор было нехорошо. «А можно ли вообще разглядеть его глаза?» – вдруг пронеслось в голове.
– Витя трепло, – с этими словами психиатр затушил сигарету о блюдечко, оттолкнулся от подоконника и прошагал к незанятому стулу рядом с Любовью. – Напрасно вы переживали, Михаил Петрович. Вера уже все знает и о вас, и обо мне.
От этих слов у хранительницы неприятно засосало под ложечкой. Вера помнила, что психиатр был способен читать мысли только без очков. Как он узнал?
Тем временем Иннокентий сел, сложил на столе руки и приподнял голову. В его позе, жестах и голосе было столько уверенности, что Веру это разозлило. Он ведь озвучил удачную догадку. Просто из чувства противоречия захотелось доказать психиатру, что он не может знать о других все.
– Гусь, – кажется, хирург был с ней солидарен.
Виктор вышел из-за спины Веры, прошагал к столу и отодвинул новой коллеге стул. Остальные молчали, обдумывая, видимо то, что их тайны без разрешения попали к чужачке. И ведь Вере нечем было им отплатить – она ничего не знала про себя. Впрочем, оставался психиатр с его даром влезать в голову.
Иннокентий откинулся на спинку стула. В последний раз ослепительно блеснули стекла очков, и Вера разглядела его глаза. Голубые. Это показалось ей завораживающе красивым.
И Вера поняла вдруг, что не боится того, что скрыто за его очками. Ее предшественница ведь сумела с этим совладать. И все будет хорошо…
– Так и будете глазеть друг на друга? – вмешалась Любовь. – Ты же не собираешься мстить ей за сломанные очки?
Психиатр фыркнул и иронично взглянул на соседку, от чего та смутилась. Эти двое выглядели как пара, женатая по расчету. Обреченные жить вместе без уважения и любви, из последних сил терпящие друг друга. И это было неверно.
– Если не любишь кого-то, просто укажи ему на дверь, – адресовала Вера психиатру. – Это гораздо лучше, чем издеваться и доказывать другим, что ты все еще боишься женщин.
– С чего ты так взъелась на Иннокентия? – выдохнул, сидевший слева от Веры хирург.
Психиатр тем временем вскочил. Вера почувствовала, как в животе порхают бабочки, когда увидела, как побелели кончики пальцев, которыми хранитель впился в крышку стола.
– Ты чуть было не угодила во врата из-за ошибок, которые натворила при жизни, – голос Иннокентия дрожал от сдерживаемого напряжения. – И не позволяю себе говорить об этом на публику. А ты еще смеешь меня отчитывать?!
С этими словами психиатр покинул комнату.
– Клянусь, я впервые вижу его таким, – негромко заговорил Виктор, накрыв руку анестезиолога своей. – Вер, здесь тема его смерти запретная.
– Хватит о нем, – выдохнул Михаил Петрович.
Хирург послушался.
– Вот что, – произнес, сделав небольшую паузу, патологоанатом. – Нам надо закончить то, зачем я собрал вас, даже не смотря на отсутствие Иннокентия. Вера!
С этими словами Михаил Петрович посмотрел на нее.
– Среди нас ты главная и имеешь право приказывать каждому из нас, но… – холодно блеснули голубые глаза, – будь, пожалуйста, осторожной! Ты ведь знаешь о талантах психиатра?
Вера кивнула.
– Он защищает нас, – продолжил Михаил Петрович. – Не говоря уже о том, что тебе, Вера, без его лечения было бы трудно. Если он уйдет…
С этими словами профессор встал из-за стола.
– Я разыщу его, – сказал он, на ходу накидывая пальто, которое снял с вешалки при входе. – И поговорю.
Патологоанатом вышел. За ним комнату покинули другие. Моргнула лампа и Вера поняла, что Виктор все еще сидит за столом.
– А ты? – негромко спросила она.
– Мне некуда идти.
Вера вспомнила то, что он ей о себе рассказал.
– Иннокентий ведь снова оказался прав, чтоб его! – с этими словами хирург со всей силы стукнул кулаком о стол. – Я трепло!
– Михаил Петрович сказал, что хранители не могут напиться, но что вы делаете, когда плохо идут дела?
Виктор взглянул на нее исподлобья.
– Почему же не могут? Я пробовал пару раз, – и вышел.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом