Биар подождал, пока Алекс доберётся до крыльца. Двухэтажный дом, лужайка, небольшие аккуратные ёлочки и хризантемы в кадках на крыльце. Наверное, здорово вечерами сидеть на этих ступеньках и слушать, как стрекочут сверчки. Таких старых одноуровневых районов почти уже не осталось. Сам Биар обычно любовался закатами с высоты тридцать шестого этажа типовой городской высотки, где уж точно не слышно никаких сверчков.
На крыльце горел свет, наполняя его теплом и уютом. Ещё один фонарь горел над гаражными воротами. На площадке возле гаража стояла машина Элли.
Биар подумал, не стоит ли ему войти, поздороваться с ней. Почему он сразу не сказал ей, что она ему нравится? Нет, это было бы уже слишком. А теперь уже поздно. Это будет непрофессионально, он поставит её в неловкое положение и, что гораздо хуже, сам окажется в неловком положении, а договор со Сковшиным уже подписан, и времени до старта остаётся совсем мало. Поэтому сейчас нужно заняться работой, если он не хочет сесть в лужу.
Как вообще его угораздило снова попасть в такую ситуацию? После разрыва с Мартой он принципиально избегал романов с девушками из своего экипажа. Марта была врачом на его первом корабле. Марту он любил. А может, и до сих пор любит? Он до сих пор думает о ней, иногда ему хочется набрать её номер, просто чтобы услышать её голос. Он скучает по её заливистому смеху, зелёным глазам, по лёгкому цветочному аромату её духов… Но он не звонит. В один момент он понял, что её стало слишком много в его жизни. И, по всей вероятности, она чувствовала то же самое. Она сказала, что устала от его постоянного присутствия, выразив одной этой фразой всё то, что он никак не мог сформулировать несколько месяцев. Хотел ли он того же с Элли? Тогда у него была возможность уйти на другой корабль. И он ушёл на «Аккорд». С Элли так не получится. Им придётся какое-то время работать вместе. Может, Мик прав, и покупка «Снега» была слишком опрометчивым решением? А может, так даже лучше?
Алекс вошёл в дом, громко хлопнув входной дверью. Сегодня был его день. Биар даже в чём-то ему завидовал. Этому детскому ощущению безграничного счастья. Бесконечного… Пикап резко сорвался с места, почти не нарушив сонную тишину осеннего вечера.
7
Старт был назначен на двенадцать часов дня восемнадцатого октября. Вразумительно объяснить характер груза Сковшин так и не смог, однако документы оказались в полном порядке – инспектор по грузоперевозкам без каких-либо вопросов опломбировал контейнеры и вклеил в разрешение на вылет клеймо «допущено». Голубые контейнеры с надписью «МеталлПластИнвест» были приняты на борт.
Три шара аккуратно поместили в стартовый модуль – небольшой отсек челнока, в котором генерировалось необходимое для активации их энергии электромагнитное поле.
Благодаря небывалому количеству шаров на борту «Снег» в последнее время стал местной достопримечательностью, и желающие посмотреть на старт с самого утра начали скапливаться на открытых наблюдательных площадках. Всем было любопытно, как челнок полетит в гордом одиночестве, без ракеты-носителя, без ступенчатой топливной системы. В теории это было возможно, однако зрителей всё равно не покидали сомнения. Самому кораблю внезапная популярность не доставляла ни малейшего удовольствия. Электронный мозг отказывался понимать, почему его команда, имея восемь шаров, вообще не отказалась от услуг космопорта.
– Снег, я не понимаю, чем тебе не угодила диспетчерская служба? – спросила корабль Элли. – Что плохого, когда кто-то лишний раз проверит, всё ли у тебя в порядке, пожелает счастливого пути?
– Нет смысла использовать устаревшую технологию, когда создана новая, позволяющая производить старты абсолютно автономно.
– Возможно, даже очень вероятно, что в дальнейшем мы так и поступим, – попытался сгладить углы Биар, – но это – наш первый совместный полёт. Дополнительная страховка не помешает.
– На Терре ему понравится, – добавила Элли.
Старт вела Земля. Диспетчер космопорта давал указания чёткими привычными фразами.
– Минутная готовность. Проверка системы управления. Проверка расчётной траектории. Проверка связи. Активация стартового модуля.
– Все системы работают в штатном режиме, стартовый модуль активирован, – переговоры с диспетчером вёл Биар.
Начался обратный отсчёт, неизменный при каждом старте и являющийся больше данью традиции, чем необходимостью.
– …три, два, один…
«Снег» легко и уверенно оторвался от земли.
– Красиво пошёл, – прокомментировал диспетчер и тут же, спохватившись, вернулся к стандартному тексту. – «Снег», вы идёте по расчётной траектории, до выхода на орбиту две минуты. Уточните обстановку на борту.
– Согласно плану полёта. Всё в норме.
Всё действительно было в норме. Спокойно, даже буднично. Перегрузок не ощущалось, хотя челнок и мчался с огромной скоростью сквозь слои атмосферы. Три энергетических шара честно выполняли возложенные на них функции.
Достигнув заданной полётным планом точки, за секунду до команды диспетчера челнок произвёл корректировку курса.
– Счастливого пути, «Снег»! – искренне пожелал диспетчер.
– Спасибо, Земля, – Биар улыбнулся, сверяя с маршрутной схемой выполненный кораблём манёвр. – Конец связи.
Шли пятые сутки полёта, когда в поле зрения радарной установки «Снега» появился подозрительный объект.
– В квадрате 2618 обнаружен неопознанный летательный аппарат. Вероятность столкновения одиннадцать процентов. Рассчитываю варианты корректировки курса, – приятным, спокойным голосом сообщил корабль.
Биар и Элли с беспокойством изучали крохотную точку на краю диапазона радара.
– Определён оптимальный вариант. Отклонение от плана – три десятых градуса.
– Давай, – не отрывая взгляда от мигающей точки, ответил Биар.
Послышался лёгкий шум – начали работу маневровые двигатели.
– Корректировка курса произведена. Вероятность столкновения – двенадцать процентов.
– Как? – с нарастающим беспокойством поинтересовалась Элли.
– Объект произвёл изменение курса на один градус, – констатировал корабль.
– Снег, ты можешь получить более чёткое изображение?
На мониторе появилось схематичное изображение, по форме напоминающее каплю.
– Управляемый корабль, – подвёл итог Биар, – это точно.
– Управляемый кем? Камикадзе? Да что он делает?!
– Вероятность столкновения четырнадцать процентов, – бесстрастно подсчитал Снег.
– Снег, попробуй с ними связаться.
– Связь установлена. Двоичный код не поддаётся классификации. Расшифровка невозможна.
– Как это может быть? – заинтересовался Биар. – Все корабли получают стандартный код вместе с разрешением на рейс. Зачем посылать кому-то сигнал, который никто не расшифрует?
– Может, это не нам?
– Какая разница? Эта система обязательна для всех. Использовать другую систему кодов запрещено.
– Вам не кажется, что этот объект слишком маленький для корабля? – поинтересовалась Элли, обращаясь одновременно к Биару и Снегу.
– Похоже на стыковочный модуль, – ответил Биар, – или спускаемый аппарат.
– Исключительно по размеру, – уточнил Снег, – стыковочные модули имеют другую форму. К тому же ни те ни другие не летают с такой скоростью в открытом космосе.
– Снег, а тебе не кажется, что это похоже на управляемый снаряд?
– Нет. Это точно корабль.
– Может, что-то экспериментальное? Просто ещё не внесено в классификатор?
– Возможно, – согласился Снег.
– Корабль очень легко маневрирует. Мне кажется, они намеренно идут на сближение. Смотрите, они снижают скорость! Если они собираются нанести нам какие-то повреждения, это нелогично. При таких крошечных размерах таранить нас, мягко говоря, глупо. Может, какая-то экстренная ситуация? В общем, нам нужно решать сейчас: либо мы кладём в стартовый модуль все шары, снижаем скорость и идём на сближение, либо меняем курс и забываем об этой штуке… Вообще, я бы попробовал. Элли, ты как?
Элли кивнула.
– Снег?
– Да.
Биар провёл на экране предполагаемую стыковочную траекторию. Она обозначилась ярко-жёлтым цветом. Корабль отклонился ещё на несколько градусов. После непродолжительных сомнений в стартовый модуль было помещено восемь энергосфер – единственный шанс успеть снизить скорость.
Прошло почти девять часов. Резерв энергосфер был полностью истрачен три часа назад. Сейчас работали только вспомогательные двигатели. Элли внимательно смотрела на экран.
– Надо открыть грузовой отсек. Контейнеры хорошо закреплены. Площадь намного больше, чем в стыковочном модуле. Мы их поймаем.
– Вероятность повреждения систем жизнеобеспечения при таком варианте – сорок три процента, – предупредил корабль.
– Снег, я правильно понял, сорок три процента – это вероятность повреждения, а не уничтожения?
– Да.
– Рискнём, – Биар переключил несколько рычагов на пульте управления. – Теперь всё зависит от них. Если промахнутся, их, скорей всего, просто размажет по обшивке. Мы в этом случае вряд ли получим серьёзные повреждения. Хуже, если попадут.
Скорость сближения всё ещё превышала предельное значение при стыковке. Странный корабль, в силу своих размеров обладающий гораздо большей манёвренностью, ещё мог уйти от столкновения, но упрямо приближался точно по жёлтой траектории.
Челнок тряхнуло. Элли отлетела к стене и потеряла сознание.
8
– Элли!
Она заставила себя открыть глаза, будто бы выбираясь из глубокого, тягучего сна.
– Я забыла… Что у меня нет сфер…
– Ты как? – Биар помог ей подняться.
– Бывало и лучше. Мы его поймали?
– Да. Но на слишком большой скорости. Я пойду посмотрю.
– Я с тобой.
– Ты уверена? Там, возможно… нет выживших.
– Я пойду.
– Давление в грузовом отсеке и шлюзовой камере нормализовано. Радиационный фон в норме. Повреждения обшивки минимальны. Гравитация и содержание кислорода в норме, – сообщил Снег.
Маленький корабль прошёл аккуратно в раскрытый створ грузового отсека, не причинив последнему практически никаких повреждений. Однако затем он пробил перегородку, отделяющую отсек от шлюзовой камеры, и остановился, лишь врезавшись в обшивку с противоположной стороны.
В шлюзовой камере всё ещё было очень холодно. Все поверхности, за исключением воздухопроводов, в которые нагнетался горячий воздух, были покрыты инеем.
– Повезло, – сказал Биар, вглядываясь в клубы белого пара, сквозь который сложно было разглядеть корабль.
– Кому? – Элли подула на замёрзшие руки.
– Нам, конечно. Ещё бы полметра – и в силовую линию бы попал… Стой там.
Биар обошёл корабль. Корабль был абсолютно гладкий, будто из цельного куска отшлифованного мрамора, раза в два больше катера.
– Ну, что там? – спросила Элли.
– Да ничего, вроде… Странный какой-то челнок, не могу понять, где он вообще… Тут человек!
– Мёртвый? – осторожно спросила Элли.
– Живой…
Элли подошла ближе. На полу, в полутора метрах от кораблика, уткнувшись лицом в пол, лежал человек в чёрном матовом комбинезоне. Биар аккуратно перевернул его на спину. Человек открыл глаза, посмотрел на Биара.
– Всё нормально, – сказал ему Биар, – ты один?
Человек не ответил. Его глаза снова закрылись.
– Сейчас, сейчас, – Биар с усилием расстегнул застёжку на плотном высоком воротнике его комбинезона.
Элли ещё раз обошла маленький корабль и на всякий случай грузовой отсек:
– Больше никого нет.
– Хорошо, уходим.
Биар перенёс человека в большую каюту и осторожно уложил на диван:
– Ну, давай же, давай, хорошие пилоты не умирают при двенадцати g.
