– Это подарки и заказы для знати из столицы, – объяснил отец.
Теперь эти сокровища ехали за спиной мальчика и Гвидо хотелось открыть ящики и хоть одним глазом взглянуть на инструменты. Но что такое для музыканта, даже юного, просто посмотреть на скрипку или на флейту, но так и не прикоснуться к инструменту?
С этими мыслями Гвидо приехал в Хранилище. Он увидел высокие стены складов, построенные из красного кирпича и похожую на гигантское дерево башню, ощетинившуюся громоотводами.
– Это – радиовышка на вокзале, – объяснил отец, – Она ловит сигналы от поездов за многие километры.
Повозка, на которой ехала семья Гвидо оказалась на оживленной улице. Было слышно ржание лошадей, скрип телег, груженых товаром, крики торговцев, держащих лавки на главной улице.
За поворотом показалось здание вокзала – высокая башня с часами и ворота, над которыми поднимался дым. Шум улицы стал еще громче, хотя для мальчика городские звуки и так казались оглушительными.
Гвидо высунулся из окна и зачарованно смотрел, на надвигающиеся титанические арки и колонны, которые поддерживают высокие своды вокзала. Больше всего мальчика поразила крыша, защищающая платформы от бесконечных дождей и гроз. Она была собрана из деревянных балок, которые были стянуты друг с другом массивными металлическими болтами. Каждый из них был размером с колесо. Под крышей эхом разносился рев поездов и стук колес. В воздухе стоял запах пыли и дерева, металла и масла.
Пока шла разгрузка багажа, отец рассказывал Гвидо и Диане, что их планета, Сивилла, бедна на металл и покрыта горами, так что поселенцам удалось построить всего несколько железных дорог.
Отсюда, из Хранилища на северо-восток шла широкая дорога в Гефест, планетарную кузницу. На запад по пологим горным склонам до самого побережья лежал путь в Колосс, порт, через который проходили все товары из далеких поселений по ту сторону Серго моря. Наконец, на север была проложена короткая прямая как стрела дорога, связывающая Хранилище с Провидением, тем самым местом, на которое опустился корабль колонистов.
Поезд отходил вечером – Мартин пошел с детьми в ресторан, из окон которого открывался головокружительный вид на своды вокзала. Подали кофе с молочной пеной и булочки с ванильным заварным кремом – Гвидо никогда не пробовал таких лакомств. Он с наслаждением хрустел еще теплым хлебом, пропитанный сиропом и маслом. Официанты незаметно принесли еще одно блюдо с пирожными. Мальчик съел и его и задремал. Он не заметил, как наступил вечер.
Серебряное солнце приблизилось к низкому горному хребту и длинные синие тени опустились на город.
Часы на башне вокзала ударили восемь раз, вслед за ними со стороны гор послышались глухие раскаты грома. Пришло время садиться в поезд.
Гвидо с восхищением смотрел на длинную, белую, острую как стрела фигуру состава. От поезда исходил тихий гул – электродвигатели, работавшие на газе, были уже запущены.
В купе горел слабый электрический свет. Гвидо лег на верхнюю полку, обитую зеленой кожей, и стал смотреть в окно.
Раздалось мерное низкое гудение. Купе задрожало, сдвинулись в сторону вокзальные фонари, рыжие огоньки которых мерцали в густом фиолетовом воздухе. Мальчик понял, что поезд тронулся.
Гвидо смотрел за тем, как мимо него проплывали люди, стоящие на платформе. Затем за окном пронеслись массивные темные дома, окна в которых были освещены слабым электрическим светом. Затем все смешалось в сплошное темно-синее полотно, словно написанное масляной краской.
Город остался позади и поезд выехал на равнину. Он миновал городишки и деревеньки, горевшие вдалеке желтоватыми огнями. На небе среди черных ветвей деревьев мелькали белые точки, и Гвидо не мог понять, сколько сейчас лун на небосклоне – все четыре, или только одна луна, которая причудливым образом несколько раз отражается в стекле. Последним, что увидел мальчик, был причудливый пейзаж, на мгновение появившийся во вспышке молнии. Звук грома Гвидо уже не услышал, он заснул под размеренный стук колес и успокаивающее гудение двигателей.
Провидение
Поезд ехал всю ночь, останавливаясь на маленьких придорожных станциях. Дорога была проложена по равнине, заросшей лесами, которые изредка сменялись полянами и лугами.
Такой пасторальный пейзаж был необычен для Сивиллы. Вся планета была изрезана горными хребтами, которые своими вершинами стремились к вечно бушующему на востоке грозовому фронту. Долины и перевалы, ущелья и низины словно бежали прочь от Великого шторма и образовывали гигантские террасы, спускающиеся к глубокому Серому морю, что было на западе.
Среди гор чудом сохранился небольшой участок ровной земли. Он был выбран колонистами для посадки корабля. По этой равнине была проложена первая в мире железная дорога. По ней и ехал поезд, который вез Гвидо и его семью в то место, где началась история заселения этой планеты.
Мальчик не задумывался об этом, он устал после долгой дороги. Гвидо убаюкал стук колес и шум двигателей, и мальчик заснул так крепко, что проснулся только тогда, когда поезд почти прибыл в Провидение.
Новый день наступил. Гвидо с любопытством наблюдал за непривычным равнинным пейзажем. Серебряное солнце то терялось в блестящей листве придорожных лесов, то снова появлялось, когда деревья становились реже и сменялись полями или лугами.
Прошло около часа. Гвидо не мог усидеть на месте, он то прыгал к окну, то садился на скамью, то говорил о чем-то с отцом и сестрой. Каждая минута казались мальчику долгой, как целый год. Диана сначала была сонной, но затем она проснулась и стала повторять за братом его проделки и изводить отца. Тот улыбался, немногословно отшучивался, листал свежую, пахнущую типографской краской газету и пил чай из стеклянной кружки.
Вдруг Гвидо заметил на горизонте необычную фигуру. Мальчик не сразу понял, что он видит. Он принял этот силуэт за облако странной геометрической формы или за белоснежную скалу. Но поезд все ближе приближался к этому объекту, то прячась в дубовых рощах, то выныривая на изумрудные равнины.
И когда, совершив очередной поворот, поезд оказался на возвышенности, Гвидо с восторгом и ужасом застыл, а по его спине пробежали мурашки. Мальчик понял, что это было не облако, а Провидение. Перед Гвидо открылся вид на корабль, который со всех сторон облепили крошечными серыми домишки. Над ними, теряясь в дымке, парили высокие шпили из белого блестящего металла. Они отражали низкие облака и серебряное солнце.
Так Гвидо впервые увидел Провидение. Белоснежные крылья материнского корабля раскинулись между холмами. Длинный нос Провидения, похожий на шею и клюв лебедя утопал где-то в каштановых рощах, а хвост терялся за горизонтом.
Поезд, приветствуя величественный корабль, издал протяжный низкий гудок и стал замедляться. За окном замелькали приземистые здания, увитые плющом. Они казались крошечными на фоне исполинских конструкций Провидения, таких высоких, что кружилась голова. Отец сказал, что это были дома правителей планеты, ученых и студентов Уотермирского университета
Гвидо не помнил, как они с отцом и сестрой сходили с поезда и шли по городу. Впечатления, похожие на яркие расплывчатые картины, промелькнули перед мальчиком в одно мгновение.
Гвидо шел за отцом по тихой улочке, утопающей в зелени и цветах. Вдруг дорога сделала поворот и Гвидо внезапно оказался перед Провидением. Корабль был таким огромным, что его сияющий корпус казался не человеческим сооружением, а каким-то бесконечным сверкающим морем, которое вопреки всем законам физики отделилось от земли и застыло над горизонтом. Гвидо подошел к кораблю как можно ближе, запрокинул голову и замер, не решаясь пошевелиться.
Перед мальчиком возвышались бесконечные ряды металлических листьев, похожих на чешую рыбы или на перья птицы. Они были соединены в одно огромное полотно великими мастерами Земли, волной поднимались до самого неба, выше громоотводов самого величественного замка. Гвидо смотрел на корабль и на голубое небо над ним, пока у него не закружилась голова. Отец взял Гвидо за руку и ему пришлось потянуть мальчика за собой, чтобы тот очнулся.
Гвидо шел вдоль корабля больше пятнадцати минут. Рядом прыгала по мощеным тротуарам Диана. Гвидо заметил, как сильно она отличается от него своими яркими золотыми волосами, доставшимися от матери. Сам Гвидо был черноволосым и кудрявым как отец. Ему всегда было интересно, как бы он выглядел, если бы был больше похож на мать.
Память о ней, погибшей во время эпидемии, когда Гвидо было три года, соединилась в разуме мальчика с легендой о пяти тысячах Святых матерей, которые пробудились от ледяного сна и сошли с величественного белоснежного корабля на этот мир.
Вместе с матерями беззвездное пространство космоса пересекли хранилища замороженного семени. Гвидо не совсем представлял себе, что такое замороженное семя. Он знал только, что оно было необходимо, чтобы на Сивилле появилось первое поколение людей, которым было предназначено осваивать и заселять этот мир.
Долгие годы Провидение служило для поселенцев убежищем, хранилищем знаний и бесценной кладовой редких технологий старой Земли. Сейчас Гвидо истории о тех чудесах казались сказками. Говорят, на Земле были летающие машины, железные дороги, по которым можно было доехать в любую точку мира, антибиотики, способные исцелить любую болезнь, электричество в каждом доме.
Мальчик представлял себе тот удивительный мир, в котором жили его предки. Сердце Гвидо начинало биться чаще, когда он мечтал, что совершает великое научное открытие и возвращает жителям своего мира утраченное величие.
Гвидо и его семья, наконец, пришли к главному входу в Провидение. Они вошли в величественный зал, обшитый сверкающим металлом, такой высокий, его что потолки и своды терялись в тенях. Из-за этого казалось, что пространство зала было бесконечным. В центре на постаменте стоял серебряный крест, он был выше всех домов и башен, которые были в родном городе Гвидо. От креста исходил низкий гул, похожий на шепот или на бормотание. От его перекладин отходили сотни кабелей, которые как змеи расползались по всему пространству зала.
Гвидо знал, что это – квантовый крест. В нем хранились тысячи частиц, находившихся в состоянии квантовой запутанности с другими частицами, которые хранились в таких же квантовых крестах во всех мирах, заселенных человеком.
Количество этих частиц было ограничено, потому что их хранение требовало больших затрат энергии.
Раз в месяц частицы использовались для передачи информации о состоянии мира. Они выходили из состояния квантовой запутанности, таким образом мгновенно передавая знания. Информация преодолевала ограничения пространства и времени и переносилась на все другие миры, заселенные человеком. Через глубины космоса на другие планеты передавались сведения о Сивилле – о ее населении, ресурсах, об общем состоянии мира. Через квантовые частицы удавалось передать только эти крупицы информации. Но это был единственный способ передавать информацию быстрее скорости света.
В ответ квантовые служители получали космические эхо, голоса из далеких миров. Это были всего лишь цифры, такие же сухие и формальные, как и те, что передавала Сивилла. Все миры, заселенные людьми, сообщали о своем населении, ресурсах, состояние экосистемы и общества.
Но за этими цифрами стояли имена тысяч и тысяч людей. Каждую службу отец Георгий вспоминал их, когда он торжественно перечислял с кафедры все освоенные миры и их население. Тогда перед глазами Гвидо проносились тысячи таких же детей, как и он, со своими родителями, семьями, играми и надеждами на будущее. Гвидо всегда представлял их, стоящих рядами, плечом к плечу на бескрайней равнине.
Одно только тревожило Гвидо и всех верующих. Цифры, которые произносил отец Георгий, из года в год становились меньше и меньше. Это были всего лишь числа, но за ними скрывалась тайна умирающего человечества. Гвидо часто думал о том, что происходит с людьми. Он надеялся, что ответ на этот вопрос будет получен учеными, мудрецами или им самим.
Особая надежда в спасении человечества возлагалась на квантовое священство. Именно они должны будут по специальным каналам связи получить или передать информацию о великих открытиях, будь то изобретение неисчерпаемого источника энергии, синтез лекарства от всех болезней или открытие могущественной технологий по преображению мира.
Впрочем, каналы экстренной связи молчали. Человечество так и не совершило ни одного важного открытия за все годы колонизации. Впрочем, квантовые священники не отчаивались, они уже сотни лет несли свое служение перед квантовым крестом. Их вера в человечество вдохновляла Гвидо. Теперь он оказался в самом сердце Сивиллы, в самом важном месте для культа человечества и его сердце охватило чувство трепета и восторга.
Отец ничего не говорил, он молча смотрел на величественный квантовый крест, очертания которого терялись в темноте зала.
– Это – то самое место, про которое ты рассказывал? – спросила Диана.
– Да, – кивнул отец, – Это врата во все миры, которые принадлежат человеку.
Отец поклонился кресту и с благоговением прикоснулся рукою к груди.
Гвидо еще долго стоял в темном зале и смотрел на квантовый крест, словно надеясь увидеть в его блестящих перекладинах отражения иных миров. Затем мальчик вместе с отцом и сестрой отправились дальше. Они прошли мимо стражей. Мартин что-то шепнул им, они узнали отца, заулыбались и пропустили его.
Затем Гвидо шел по бесконечному лабиринту пустых коридоров корабля. Они были темными и широкими как улицы. Гвидо начал путаться в бесчисленных поворотах, перекрестках и тоннелях, но отец уверенно шел вперед. Он знал, куда идти.
– Ты уже бывал здесь? – спросил Гвидо, – Когда учился в университете.
– Я провел на Провидении многие часы, – кивнул отец, – Мы учились, гуляли, спорили. Раньше это место было полным жизни.
– А теперь? – спросил Гвидо.
– Теперь ты и сам видишь, – отец постучал кулаком по обшивке корабля. Раздался глухой звук, который гулко прозвучал в пустом коридоре, – После чумы у людей не осталось времени на учебу. Теперь все выживают. Надеюсь, что они не забудут про музыку, – горько усмехнулся Мартин, – Но не будем об этом, мы уже пришли.
Отец сделал резкий поворот в одном из туннелей. Гвидо в глаза ударил солнечный свет. Он ослеп, так как его глаза привыкли к сумраку коридоров.
Когда Гвидо вернулось зрение, он застыл от восхищения. Они с отцом и сестрой оказались внутри огромного пустого зала, похожего на высохшее озеро. Его дно было засеяно зеленой травой, а стены уходили в бесконечность и терялись за горизонтом.
– Это – пустотный двигатель, – сказал отец и его слова, казалось, эхом разнеслись по всему пространству, – На планете такой двигатель невозможно запустить. Риск разрушений слишком велик. Но в космосе, в абсолютной пустоте, этот механизм создает область, в которой отсутствует пространство.
– Как это? – удивился Гвидо.
– Это место перестает существовать, – ответил отец, – Однажды наши предки пересекли с помощью такого двигателя десятки световых лет, чтобы оказаться здесь. Пойдем, посмотрим, где они жили.
Отец, Гвидо и Диана прошли круг по бесконечному травяному полю, а затем поднялись на приземистый холм, с которого было видно стены пустотного двигателя, похожие на идеально ровный стальной каньон. Они немного постояли в тишине и вернулись в прохладные стерильные и темные пространства корабля.
– Теперь мы направляемся в криогенные залы, – сказал отец, – Большую часть криогенных камер разобрали, но оставили один из отсеков для памяти.
– Зачем разобрали? – спросила Диана.
– Корабли специально так делали, чтобы потом их использовать на новых мирах. Наш корабль разобрали на две трети.
Гвидо был потрясен. Он не мог представить себе, что корабль был в три раза больше.
– Да, – улыбнулся отец, словно прочитав мысли Гвидо – Корабль был в три раза больше.
Криогенные камеры находились в небольшом зале. Во всяком случае, это место казалось небольшим по сравнению с остальными отсеками Провидения.
Здесь хранились стеклянные ячейки шестигранной формы, похожие на кристаллы горного хрусталя. Они были такими большими, что в них мог поместиться человек. Капсулы были переплетены сетью кабелей. Так они были включены в систему, охраняющую и поддерживающую ледяной сон пяти тысяч матерей во время путешествия от Земли до Сивиллы.
– Во время путешествий весь этот зал был заполнены жидкостью, – сказал Мартин, – Он был похож на пещерное озеро.
Отец задумчиво посмотрел на Гвидо и Диану.
– Что вы думаете? – спросил он.
– Здесь когда-то спали наши бабушки, – сказала Диана, рассматривая свое отражение в отполированной грани одной из капсул.
– Точно, – улыбнулся отец, – Но это еще не все. Сегодня я покажу вам еще одно удивительное место. Последнее на сегодня. Мы совсем рядом.
И действительно, достаточно было повернуть и пройти по еще одному темному коридору, и Гвидо оказался перед массивной дверью. Возле нее стоял человек, он казался ребенком на фоне титанических врат. Это был мужчина лет сорока. Он был одет в клетчатую рубашку и коричневый костюм. Мужчина был полноват, носил очки и короткую аккуратную бороду. Волосы он зачесывал так, чтобы скрыть лысину.
– Мартин Моррисон, – радостно обратился мужчина к отцу, – Посмотрите-ка, кто приехал. Думаешь, мы не знаем, что ты здесь?
Отец со смехом подошел к мужчине и обнял его.
– Это Бартоломью Хоуп, Хранитель Провидения, археолог. Мы учились вместе.
– Ваш отец вернулся к себе на родину, в Аркадию. А я остался здесь – изучать корабль. Теперь я не только хранитель Провидения, но и директор музея. Так что от экскурсии вы не отделаетесь, – Бартоломью засмеялся и поправил очки.
– Вы, наверное, знаете весь корабль, – Диана сказала это с восхищением.
В ответ отец и Бартоломью переглянулись и засмеялись, толкая друг друга. Гвидо и Диана никогда не видели, чтобы отец вел себя подобным образом.
– Мы не знаем и двадцатой части того, что находится в корабле, – сказал Бартоломью, когда успокоился, – Многие чертежи утеряны, мы не знаем зачем нужна была половина помещений. Но это и не важно, корабль и так растащили по всему миру. Строят из него свои храмы и дворцы, переплавляют обшивку в доспехи и оружие. Многие отсеки обрушились, в других – столько летучих мышей, что туда страшно зайти.
– Почему же ты не составишь новые планы? – отец посмотрел на Бартоломью с хитрой улыбкой.
– Потому что тогда я буду не нужен, – засмеялся Хранитель Провидения, – В этом и состоит работа археолога – работать достаточно быстро, чтобы находить что-то новое, но не слишком быстро, чтобы не найти все сразу.
Отец и Бартоломью снова засмеялись как дети.
– Я не шутил на счет экскурсии, – сказал наконец Бартоломью, – Я покажу вам музей, а затем провожу вас к Уотермирскому университету, где сегодня состоится прием, на который вы, конечно, приглашены.
Сказав это, Хранитель с большим трудом открыл титаническую дверь, которая была у него за спиной. Перед Гвидо открылся еще один зал, потолок которого терялся в темноте. В центре этого пространства стоял массивный фасад с классическими греческими колоннами и портиком. Внутри крытого зала был построен настоящий музей высотой в несколько этажей.
– Следуйте за мной, – сказал Бартоломью.
Гвидо и Диана устали от прогулок по кораблю, но у них словно появилось второе дыхание. Они увлеченно ходили по музею и слушали истории о Земле, о великих людях, которые жили на ней.
В музее было множество залов, в которых хранились копии великих произведений искусства, созданных человечеством. Эти сокровища были тщательно воссозданы местными художниками и скульпторами на основе фотографий, хранящихся в базе данных Провидения. Здесь даже были настоящие экраны, на которых можно было посмотреть фильмы. Диана и Гвидо как зачарованные остановились перед одним из таких экранов и отцу вместе с Хранителем Провидения пришлось уговаривать их пойти дальше.
Когда Гвидо шел по залам музея, он видел всю историю земли, рассказанную через произведения искусства. Наскальные рисунки сменились античными скульптурами, затем появилась живопись. Мальчик долго смотрел на призрачную улыбку Мона Лизы, затем остановился как зачарованный перед Водяными лилиями Клода Моне. Они были такими же, как и те, что росли в Аркадии, в заводи у мельничного колеса. Мальчика восхитило такое сходство между его родным городом и пейзажем, написанным на Земле многие сотни лет назад.
Но больше всего мальчика потряс последний зал. Гвидо ужаснулся, когда увидел серо-желтый, занимавший всю стену пейзаж Уоррена. Это было бесконечное поле из черепов разных размеров и форм, блестевших под грязно-желтым дождем. Это пустоши Земли, оставшиеся после ядерной войны, догадался мальчик.
Тут он повернулся и увидел напротив другое полотно. Это была вторая картина Уоррена. Она называлась Надежда. На ней было изображено бесконечное поле звезд на фоне которого парил белоснежный корабль, такой же, как и тот, в котором был Гвидо. Звездолет казался не массивным, а легким, похожим на птицу. Его двигатель был включен. Мальчик понял это, потому что в сердце корабля, там, где должен был находиться пустотный двигатель, была изображена асимметричная линза, преломляющая звездный свет.
– Между этими двумя картинами прошло пятьдесят лет, – сказал отец, бесшумно подошедший сзади, – После того, как мы почти уничтожили свой вид и превратили нашу родную планету в ад, мы словно пробудились ото сна и осознали наше предназначение.
Уотермирский университет
Университет располагался в пятиэтажном кирпичном здании. К главному корпусу, увитому плющом, примыкала арочная галерея. Она окружала внутренний двор, засаженный рядами каштанов. Там гуляли несколько студентов. Здание университета казалась крошечным на фоне титанической фигуры корабля, возвышающейся на горизонте словно гора, отлитая из зеркального металла.
Отец и Бартоломью прошли через главный вход, Гвидо и Диана последовали за ними. За украшенной витражами дубовой дверью находился зал, украшенный скульптурами из белого мрамора. Каждая из них была изображала какую-то сферу науки. Гвидо увидел металлурга с молотом в руке, врача со скальпелем, музыканта, играющего на скрипке, рыцаря, облаченного в доспехи.
