Майя Рэд "Одержимость"

Дойдя до ванной, он зашел и захлопнул за собой дверь. Эва же осталась стоять под дверью и закидывать его очередными вопросами.

– Не могу поверить, что ты снова ввязался в это после всего, что я для тебя сделала. Зачем ты так поступаешь? Ты ведь знаешь, что они творят!

Ладно, тебе не жалко меня. Ну Киару-то не трогайте! Она мой луч света в этом театре. Рауль!

Открыв дверь перед ее носом, Рауль не сдержался:

– Хватит сыпать на меня ложными обвинениями! Не дружу я с ними, но и не общаться не могу. Я не собирался идти туда с Матео, он уже был, когда я пришел. И нет тут никакого заговора, Эва. Мне неизвестны мотивы поступков Матео.

– Извини, я просто боюсь их и волнуюсь за тебя. И все эти сплетни добивают меня изнутри. А теперь, когда в моей жизни появилась Киара, я безумно боюсь потерять вас обоих, – грустно произнесла она.

– Иди сюда – Потянув Эву на себя, Рауль ее крепко обнял. – Мы через многое прошли, и я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Пообещай мне, что не будешь во все это лезть, чтобы ты ни услышала. А насчет Киары, она, конечно, классная девчонка, но у нее очень острый язык. Это может привести к разному роду проблем. Будь аккуратна и не лезь лишний раз во всякие истории.

– Зря ты так о ней думаешь. Но я тебя услышала, – ответила Эва и, вырвавшись из его объятий, поплелась на кухню бросив на ходу: – Будешь обедать?

– Нет, мне пора. До завтра, – произнес друг, и минут через шесть входная дверь за ним захлопнулась.

Эва осталась наедине со своими мыслями и жутким похмельем. Выпив таблетку аспирина и достав из холодильника вчерашнее пюре с говядиной, не подогрев блюдо, она взяла поднос с едой и пошла в гостиную.

И все же мысли о том, что Рауль скрывал от нее возобновление своей дружбы с ними, заставляла Эву нервничать.

Сплетни всегда влияют на мнение человека обо всем, что происходит. Пусть Эва не видела это своими глазами, но она верила во все рассказы об этих людях.

«Обратный отсчёт»

Все дни я усердно готовилась к просмотру в балетную труппу театра Паситано Лирика. Эва после той ночи слегла с отравлением – видимо слишком много всего намешала, – но сегодня обещала прийти, чтобы поддержать меня. В любом случае я была рада, что подружилась с ней. Несмотря на то что я всегда была уверена в себе и в своих силах, все же сегодняшний день был для меня волнительным. И я нуждалась в небольшой поддержке со стороны.

Встав утром на час раньше, чем обычно, я заранее сделала себе шишку. Собрала в сумку чистый, постиранный синий купальник с узорами в виде медуз и короткую юбочку под стиль купальника, черное трико без носков и разогревочный комбинезон. Надела в уши несколько гвоздиков. На левом ухе проколов у меня было четыре, три на мочке и один в хряще сверху; на правом же три, два на мочке и один в нижнем хряще в начале уха. Накрасив глаза тушью и черной подводкой, я также подкрасила губы слегка розовым оттенком.

Не спеша я шла в театр в предвкушении сегодняшнего дня. Представляя, как все будут на меня смотреть и обсуждать. Какой сложности будут комбинации на уроке и как легко я буду их исполнять. Вспоминала наставления мамы о том, как следует себя вести с руководителем. Думала о том, что сначала нужно со всеми подружиться, обследовать обстановку в труппе, а потом уже постепенно разговаривать с директором о повышении своей квалификации.

В наушниках гремела песня «One, two, three…» в исполнении Софии Рейес. Я подпевала ей в такт, чтобы хоть как-то снять волнение и напряжение грядущего просмотра в труппу.

Проходя мимо охраны, я назвала фамилию и расписалась в журнале работников. Охранник Тони, как позже я узнала их имена, пожелал мне удачи, на что я, просто кивнув, отправилась в свою раздевалку.

Зайдя в гримерную, я обнаружила двух девушек, которых прежде не видела. Но узнала одну из них по рассказам Эвы. Это была та самая кореянка Пак Юна, о которой Эва отзывалась как о хорошей, милой девушке. Вторую же девушку я не знала, о ней, как мне казалось, подруга не упоминала, иначе я бы запомнила. Девушка одевалась, попутно писав что-то в телефоне. Внешность ее была так себе, на мой взгляд. Рыжие лохматые волосы, не слишком затянутые в хвост, небольшие веснушки на лице, серо-зеленые глаза, широковатые плечи и достаточно большой бюст для балерины, примерно третьего размера, не особо стройная фигура, короткие ноги. На ней было столько косметики, будто бы она пришла не на урок, а в ночной клуб. Пришлось перевести взгляд на свой стол.

– Привет, я Юна! А тебя как? – спросила кореянка.

– Привет, меня зовут Киара, – ответила я и улыбнулась.

– Ты на просмотр? – спросила Юна.

– Да, – ответила я коротко.

– Волнуешься, наверное. Но не бойся, все будет хорошо, – сказала Юна, сжав кулачки, и вышла из комнаты.

Милая девушка, подумала я. Открыв сумку и достав оттуда содержимое, я начала переодеваться. Рыжая все это время молчала. Понимаю, что это выглядит странно и неуважительно с моей стороны зайти и не поздороваться. Но что-то мне подсказывало, что этого не стоит делать. Переодевшись, я взяла телефон и написала Эве.

«Привет! Надеюсь ты сегодня придешь и поддержишь меня. Безумно волнуюсь. Ты где?»

«Привет, я уже бегу. Вот-вот зайду на порог здания, дождись меня, вместе пойдем».

«Ок. Жду!»

Положив телефон в сумку, я села на стул и принялась ждать Эву. Тем временем рыжая то и дело посматривала в мою сторону. Всякий раз, когда я поворачивала голову в ее сторону, она резко отворачивалась. Хм… боялась меня, наверное. Подумав об этом, я чуть было не рассмеялась, но вовремя подавила звуки смеха.

Через некоторое время она все-таки заговорила, и ее тон явно был недоброжелательным.

– Ну и что ты сидишь тут? В зал не собираешься? – спросила рыжая.

Я не собиралась отвечать на ее по-хамски заданный вопрос, поэтому промолчала.

– Эй! – громко сказала она и, вытянув руку перед собой, помахала мне. – Я с тобой разговариваю.

В этот раз я посмотрела ей в глаза своим любимым взглядом, люди часто говорили мне, что от моего взгляда им становится не по себе. Рыжая, почувствовав это, съежилась, но говорить не перестала:

– Ты язык проглотила или как?

И только я собиралась ей ответить, как в комнату ворвалась Эва.

– Уф… надо раньше заставлять вставать себя с постели, – сказала она.

Мы обнялись, и Эва принялась переодеваться, а я продолжила смотреть на рыжую, ожидая ее дальнейших действий

– Значит, это твоя новая прислуга? – спросила рыжая Эву.

– Отвали, Алисинья! – ответила подруга.

– О, какие мы злые, – с иронией ответила та и поджала губки.

– Тебе не пора в зал? Не боишься пропустить волну новых сплетен? – бросила Эва через плечо.

– Уже бегу, – язвительно ответила рыжая.

Затем встала со стула. И, взяв с собой все самое необходимое, пошла к двери. Пройдя мимо меня, хмыкнула и вышла из комнаты.

– Что за…

Не успела я договорить, как Эва в прямом смысле закрыла мне рот своей ладонью, приложив другой рукой палец к своим губам в знаке «молчи».

В этот момент я поняла, что рыжая могла стоять за дверью и подслушивать. Давая Эве понять, что до меня дошло, она заговорила шепотом:

– Мы теперь не всегда и не везде сможем что-то обсуждать. Мне не нужны лишние проблемы, хотя я тоже не прочь иной раз что-то послушать, но только чтобы эти разговоры не вертелись вокруг наших персон, иначе есть вероятность влипнуть во что-нибудь, понимаешь? Не думаю, что тебе этого хочется, верно? – сказала она.

– Верно, – ответила я.

Переодевшись, мы вышли из гримерной и пошли к лифту, попутно встречая артистов, с которыми я была уже знакома. Но также среди них были и те, кого мне еще предстояло узнать. В лифт мы зашли вместе с Адой и еще двумя девушками, которых я также узнала по рассказам Эвы, это были Фабиана и Даниэлла.

– Приветики, – сказала Эва, – это Киара, прошу любить и жаловать.

Я улыбнулась посмотрев на Эву, она умела необычно представить человека публике.

– Привет, – сказала я.

– Привет, я Даниэлла, а это Фабиана, – произнесла девушка, указав на рядом стоящую женщину.

– Приятно познакомится с вами, – сказала я всем.

– Значит, в нашем театре теперь на одного хорошего человека станет больше, – сказала Фабиана и добродушно улыбнулась.

Лифт проехал один этаж и остановился на четвертом. Двери открылись, и там стояло пятеро мужчин. Лифт же был рассчитан на восьмерых, тогда как нас в общей сумме было десять.

– Ну, что девочки, двигаемся! – сказал мужчина, которого я прежде не видела, но, кажется, слышала в упоминаниях Эвы.

Он встал рядом с Адой и поцеловал ее в лоб, сразу дав мне понять, что это был Энрике, ее муж.

Следом за ним зашли Аки, Роберто и Рауль. Оставшийся мужчина, с которым я тоже не была знакома, сказал, чтобы мы ехали дальше, и Роберто нажал на кнопку пятого этажа. Лифт закрылся. Наверное, артист решил подняться по ступеням, чтобы лишний раз разогреть свои ноги.

– Киара, готова к труду и обороне? – спросил Роберто, просверлив меня взглядом.

– Готова, – спокойно сказала я, ответив ему взглядом на взгляд.

Лифт остановился, двери открылись. Все тихонько начали выходить, и Эва меня остановила:

– Не волнуйся, все будет хорошо. Это просто урок. Тебе не за что переживать, у тебя хорошая выучка и данные, – сказала она и сжала мою руку.

– Спасибо, Эва. Знаю, у меня все получится! – ответила я, и мы пошли вперед.

Подойдя к расписанию, мы посмотрели, кто дает урок в большом и малом залах. В малом зале должна была вести урок Роса Мария Нуньес, а в большом – Белен Пальма. Ее я еще не видела и не знала.

– О, нет… только не Белен… – закатив глаза, сказала Эва.

– Почему? – спросила я.

– Тебе не повезло с просмотром на ее уроке. Она самый сильный педагог в нашем театре. И уроки у нее настолько тяжелые, что часто какой-нибудь артист травмируется. Но ты и сама сейчас все поймешь, – ответила подруга.

Я вздохнула. Подумаешь, строгий педагог со сложным уроком, ничего нового. Я и сама училась в школе у педагога, который был настолько беспощаден, что, помимо ругательств в сторону учеников, также частенько поднимал руку на наши неисправленные замечания. Я прошла суровую балетную школу, тогда в десять лет мне было страшно, но сейчас я уже ничего не боялась. Ведь наш педагог научил нас думать мозгами и поставил нам сильный стержень для борьбы с любыми преградами. Научил нас не бояться ничего и смело идти вперед.

– Эва? Эва! – крикнул мужской голос из открытого кабинета рядом с расписанием.

– Это Хулио Сильва, наш инспектор балета, помнишь я рассказывала? – спросила подруга.

– Помню, – ответила я.

– Если хочешь, ты можешь идти в зал, а я пока схожу к нему, – сказала она.

– Хорошо – ответила я.

Почему-то не хотелось заходить в зал без нее, хотя намека на страх у меня не было. Вздохнув, я вздернула подбородок вверх и, подойдя к двери большого зала, зашла.

Зал был полностью забит артистами, кто-то стоял у станка, кто-то сидел, разогреваясь, некоторые лежали на полу, у некоторых артистов рядом сидели дети. Педагога в зале не было, но сидел концертмейстер. Женщина. Причем молодая. Наверное ей где-то в районе тридцати трех. А где же ворчун? Скорее всего, концертмейстеры тут меняются вместе с педагогами. Аккуратно поздоровавшись, я прошла на свое место к роялю. На моем станке стояли двое неизвестных мне мужчин, а также рыжая Алисинья и Матео. Все они проводили меня взглядом вплоть до того, как я расправила коврик и села. Через некоторое время в зал зашла Эва. Мы начали разогреваться. К нам подошел Рауль, сев на поперечный шпагат напротив нас, и начал разговаривать с Эвой. Делая вид, будто бы слушаю их разговор, я оглядела зал.

Тем временем в зал зашла девушка, опоздавшая на урок Росы Марии, вместе с другой девушкой, которую я видела впервые. Повернувшись к ребятам, я спросила:

– Ребят, кто эти девушки, что зашли в зал?

Эва посмотрев на них, отвернулась и ничего не ответила. На помощь мне пришел Рауль:

– Та, что с милейшим личиком ангела, Сандра Минчан Ортега, а рядом с ней Шейла Еррера. Они из элиты, – сказал Рауль.

– Тс… – шикнула ему Эва. – Не произноси их отряд вслух.

– Да ладно тебе, можно подумать, сейчас прибежит Годзилла и съест тебя. Чего ты так боишься? – сказал Рауль.

– Элита? Это что-то типа какой-то пафосной компашки? По твоему рассказу, Эва, я так поняла, что все здесь делятся на группировки между собой, верно? – спросила я Рауля.

– Да, у каждой группы есть свои правила и свои участники. Тем не менее мы спокойно можем общаться и дружить друг с другом. Правда, что касается элиты, то не все ее участники довольно дружелюбны, но есть и исключения.

Помимо них, в труппе есть так называемые трудяги, или балетоманы, которые и днем и ночью просиживают в зале, занимаясь своим развитием. Остальные же просто существуют, но Эва придумала и им название, которое, по моему мнению, им как раз и подходит, – рассмеявшись, сказал он.

– А ты к кому относишься? – спросила я.

Рауль опустил подбородок и посмотрел куда-то сквозь меня.

– Ни к какой, я сам по себе, – как-то не уверенно ответил он и явно хотел сбежать от моих дальнейших вопросов, поэтому, быстро поднявшись с пола, произнес: – Ну что ж, пойду к себе, скоро начнется урок, удачи, Киара.

Провожая его взглядом, я повернула голову к центральному станку и встретилась взглядом с Сандрой. Та, в свою очередь, подняла одну бровь, а затем отвернулась.

Мое внимание привлекла женщина, вошедшая в зал. Все поднялись с пола и поздоровались. Я тоже встала. По всей видимости, это была Белен Мартин Пальма. Педагог пробежалась взглядом по всему залу и, остановив свой взгляд на мне, медленно начала идти в мою сторону. Тем временем в зал зашел мужчина в возрасте пятидесяти восьми лет, пройдя мимо всех к роялю, отодвинул второй стул концертмейстера и сел на него.

Женщина подошла ко мне вплотную, от нее пахло резкими ароматом цитрусовых. Ее ногти черного цвета были похожи на когти горного орла. Сама она была небольшого роста, с короткими седыми волосами а-ля Мэрилин Монро и в полностью черном костюме, состоявшем из черный блузки, пиджака и брюк. На ногах были надеты лодочки на каблуках.

– Меня зовут Белен Мартин Пальма, сегодня я даю урок, – строго сказала она, я лишь кивнула. – Я вижу, что ты волнуешься, я и сама волнуюсь. Не часто на моих уроках артисты просматриваются. Успокойся и думай, что и как ты делаешь, – сказала Белен и вернулась в центр зала.

– Ты не одна сегодня просматриваешься, вон смотри, напротив нас выпускница, Эсперанса, кажется, – шепотом сказала подруга.

Посмотрев на эту девочку, я кивнула.

Раздался голос Белен.

– Встаем к станку, разогрев! – громко сказала педагог. – Крестом по два батмана тандю на четыре четверти, затем плие по первой позиции и релеве, в добавку пордебра из стороны в сторону и завершаем. Начали. И!

Концертмейстер заиграл, и начался урок. Я чувствовала взгляд руководителя балетной труппы на себе. Но заставляла себя не думать об этом. Временами Эва поглядывала на меня и слегка улыбалась, чтобы хоть как-то снять напряжение, отобразившееся на моем лице. Закончился разогрев, и мы снова все повернулись к педагогу. Она давала комбинацию деми-плие, переходящую в батман тандю. Смотря на нее я краем глаза, видела артистов, смотрящих в мою сторону. В зале не было ни одного, кто бы перешептывался между собой или как-то иначе отвлекался от урока. Напротив, все были собраны настолько, будто бы слушали новости по телевизору о какой-то катастрофе.