Майя Рэд "Одержимость"

Белен два раза повторила комбинацию, и мы встали к станку, уже держась за него одной рукой, левой. Ведь любое движение изначально начинается с правой ноги и руки. Спустя десять минут нам давали комбинацию последнего движения, завершавшему экзерсис у станка «гранд батману жете».

– Музыкальный размер две четверти. Три гранд батмана вперед, четвертый релеве, затем левой ногой три гранд батмана назад, четвертый релеве, остались на полупальцах и бросаем в сторону четыре град батмана, затем берем ногу на пасе и опускаем назад. И все обратно. Встали!

Довольно сложная комбинация, я бы сказала. Но не для меня. Я справлюсь.

Завершив движение, мы все вышли на середину и поделились на две группы. Я встала в первую группу, вперед рядом с каким-то незнакомым мне солистом. Почему солистом, спросите вы? Все потому, что на центральном станке обычно стоят солисты и ведущие мастера сцены, балерины и премьеры. Так же как и у станка, на середину вперед встают ведущие танцовщики и исполняющие сольные партии артисты. Мне нельзя пока что вставать вперед, так как я не являюсь еще солистом и ничего сольного не исполнила еще. Но сегодня у меня был просмотр, поэтому было разрешено вставать просматривающимся артистам вперед, чтобы руководитель рассмотрел нас более детально.

– Итак, адажио! – сказала Белен, повернувшись к нам спиной и передом к зеркалу.

Адажио было моим самым любимым движением. У меня была очень хорошая растяжка, и я с огромным удовольствием любила долго стоять с поднятой ногой вверх. Само по себе это движение переводилось с французского как «медленно, спокойно». У него был медленный музыкальный темп, который постепенно ускорялся с добавлением других движений.

– Встаем в пятую позицию ног, делаем гранд плие под руку и заканчиваем на полупальцах, вынимаем ногу вперед через девелепе на эфасе и переходим в первый арабеск и через плие возвращаемся обратно в пятую позицию, затем открываем ногу на круазе через пасе вперед и делаем род до аттитюда назад, турлянд, доворачиваемся до круазе, вытягиваем ногу назад поднимаясь на полупальцы, сразу же опускаемся в шестое пордебра в четвертую позицию и два тура в аттитюд. Поехали, – сказала Белен.

Ух, как мне нравились сложные комбинации! Встав в пятую позицию, я сделала препарасьон руками, как вздох, и начала движение. К моему счастью, вместо последних двух туров в аттитюд у меня получилось три тура и красивое окончание на полу пальцах. Закончив движение, первая группа отошла в сторону, уступая второй. Я подошла к станку, взяла небольшое полотенце, которое обязательно всегда носила с собой, и приложила его к лицу, а затем к шее, чтобы убрать капли пота. Новенькая девочка Эсперанса занималась во второй группе. Я смотрела, как она исполняла движения.

– Все еще волнуешься? – спросил кто-то стоявший сзади меня.

Я обернулась и увидела Матео, отвернувшись и как бы невзначай произнесла:

– А ты волнуешься?

– С чего мне волноваться? – сказал он и поравнялся со мной

– Мм… просто вид у тебя, будто бы сам аттестацию проходишь, похож на рака, – ответила я с иронией

– Хм… неплохо. Смотри, как бы не поплатиться за свою дерзость, – ответил он.

Повернувшись к нему лицом и посмотрев ему в глаза, я произнесла:

– А то что? – Я расплылась в улыбке, а затем добавила: – Не ты первый, не ты последний, кто говорит мне об этом.

– Аккуратнее., – ответил Матео и отошел от меня.

Белен тем временем задавала комбинацию вращения:

– Начинаем с верхнего угла, девочки! Препарасьон в четвертую позицию и два тура, следом повторяем, кто может три тура, делайте три. Затем препарасьон андедан в четвертую, два тура с руками в третьей позиции, поворот и шене влево. И красиво убежали, чтобы следующие могли вступить. Три группы и не больше. У мужчин гранд пируэты на свое усмотрение, не больше двух групп. И!

Девочки встали в первую группу. А я подошла к своей сумке, открыв ее, достала пальцы и села на коврик надевать их. Мне надо было произвести впечатление на руководителя, чтобы у него не было возможности не взять меня в труппу. Надев пальцы, я встала и пошла к третьей группе, которая готовилась к началу комбинации.

Я сделала препарасьон в четвертую позицию андеор и медленно прокрутила два пируэта, затем встала в следующую четвертую и, взяв больше форса, вчистую скрутила три тура. В глубине души я прыгнула от счастья, что сегодня у меня получается все, так как я задумала, сделав выпад на следующий препарасьон в четвертую позицию андедан, я на секунду засомневалась, стоит ли брать мне сильный форс. Вдруг я свалюсь? Но, быстро отогнав от себя плохие мысли, я рискнула. И случилось чудо! Я сделала целых четыре пируэта! Никогда еще в своей жизни, даже в балетках, у меня не получилось скрутить четыре тура. Поймав себя на мысли, что надо чаще слушать свою интуицию, я повернулась и пошла в шене в левую сторону, а затем красиво отбежала в сторонку.

С левой ноги, конечно, у меня уже не было и трех туров, зато стабильные два пируэта.

– Так… у нас осталось пятнадцать минут до конца урока. Опять ничего не успеем! Аллегро! Встаем на прыжки, первая комбинация все вместе, – крикнула Белен.

Не успеваем? Ничего себе! Да мы за тридцать пять минут успели сделать не только весь урок, но и всю школьную программу за восемь лет. Хорошо, что урок всего час по времени, представляю, что было бы, если б у Белен было больше времени. Мы бы умерли все сразу.

– Четыре соте по первой и по второй позиции, четыре шажмана и три итальянских разножки. Встали! И! – сказал педагог.

Я вновь встала вперед. На этот раз рядом со мной стояла та изящная брюнетка со светло-карими глазами. Наверное, это прима-балерина, подумала я.

Как позже выяснилось, я была права. Эстер, как ее звали, была ведущей балериной театра и готовилась к выходу на пенсию, дотанцовывая этот год.

Закончив комбинацию больших прыжков с па-де-ша и перекидным в первый арабеск, я покосилась на часы, висевшие в середине зала. До конца урока оставалось три минуты. Думаю, сейчас она задаст фуэте или жете антурнан по кругу. Так и произошло.

– Девочки, осталось три минуты, быстренько встаем на фуэте, кто может. Мужики! По кругу жете. Встаем, встаем. Не стесняемся. Вам это нужно на сцене, – сказала Белен.

Сначала я дождалась, когда девочки встанут. На удивление встали всего лишь две, кореянка Пак Юна и Шейла. Прима-балерина не встала. Центр зала был свободен. Девочки встали по разным сторонам от центра. Собравшись с духом, я пошла в центр зала. По ходу обдумывая, с какой ноги начну фуэте. С одной стороны нужно было произвести впечатление, а значит, начинать влево, так как в левую сторону могут вращаться лишь единицы, но я боялась, что не скручу целых тридцать два тура. Дома в Валенсии у меня получалось всего шестнадцать. Тогда как в правую сторону временами могла делать даже двойными.

Дойдя до центра, я подумала, была не была, и, встав в препарасьон четвертой позиции правой ноги, приготовилась. Только музыка заиграла, я сорвалась с места, сделав двойной пируэт, и потом пошла одинарными, считая в уме, сколько делаю. Концертмейстер играл музыку из балета «Корсар» Адольфа Адана. Отсчитав три пируэта, я попробовала взять форса на двойной, затем снова пошла одинарными, после еще трех снова повторила двойной. Возникло ощущение какого-то неудобства под ногой. Наверное, попала на скотч линолеума. Немного испугавшись, продолжила остальные туры одинарными. И вот насчитываю последние оставшиеся два пируэта, как понимаю, что музыка не заканчивается, женская тема вращения сменяется на мужскую. Перед глазами впереди пролетает мужчина, делая жете антурнан по кругу, а за ним еще один. Их движения отвлекают меня, но что-то внутри меня заставляет продолжать вращение. Сделав 33 фуэте и закончив одним туром, я остановилась в пятую позицию ног и вскочила в релеве, держа руки над головой в третьей позиции. Тишина… С моего лица капает пот. Я схожу с позы и начинаю озираться по сторонам. Все стоят, молча смотрят на меня. Поворачиваюсь в сторону примы-балерины и вижу, как она смотрит на меня, кивая головой.

– Урок закончен! Всем спасибо, – сказала Белен и пошла в сторону руководителя.

Окончание урока ознаменовали хлопками и все разошлись. Я подошла к Карле, которая тем временем сидела на нашем коврике и собирала вещи.

– Ну, ты даешь, красотка! Я еще не видела такого в нашей труппе. У нас стабильно тридцать два делают лишь двое, Изабель и Кармен. Последняя может тридцать два двойными делать, она вторая прима, после Эстер, – ответила Эва.

– Да, я сама в шоке от себя! – сказала я.

– Ты показала отличный уровень своей подготовки. К тому же еще выдержала весь урок Белен и ни разу ни с чего не свалилась.

– Думаешь, меня возьмут на солистку? – спросила я.

– Не знаю… у нас в театре не все так просто, как в других. Не всегда, скажем так, получается пробиваться своим трудом, понимаешь? – тихо сказала Эва.

Значит, чтобы стать тут солистом, надо с кем-то договориться? Предложив свою цену? А может, переспать? Фу, какой ужас. Мне это ни к чему.

Обычно после просмотров руководители и педагоги уходят в свой кабинет, чтобы посовещаться. Поэтому, сев рядом с Карлой, я тихонько начала собирать вещи в сумку и ждать вынесенного приговора руководителя.

– Киара! Эсперанса! Подойдите ко мне, – неожиданно крикнула Белен.

Я резко соскочила с коврика, посмотрев на педагога. Она стояла на середине зала вместе с руководителем. Подняв подбородок и сосредоточив лицо, я быстро подошла к ней. Мы с Эсперансой стояли бок о бок.

– Добрый день! Меня зовут Альваро Мигелес. Я руководитель балетной труппы театра. Обычно мы с Белен или другими педагогами удаляемся в свою комнату для обсуждения просматривающихся артистов, но в этот раз это ни к чему. Я уже принял свое решение. Эсперанса Монтегро, к сожалению, вы не приняты в труппу. Вам не хватает правильности движений, у вас очень низкий прыжок и слабая техника.

Эсперанса расплакалась, покорно опустив голову вниз, и пошла к выходу из зала. Странно, подумала я, могли бы хоть в последнюю линию кордебалета взять.

– Что насчет вас, Киара Герреро, вы? Несомненно? приняты в труппу театра. У вас отличные данные, правильность движений и хорошая техника. С завтрашнего дня можете приступать к работе в театре. Если у вас есть какие-то предложения, вы можете мне их озвучить. Пойдемте ко мне в кабинет, – сказал руководитель/

– Дон Альваро Мигелес, прошу меня простить, но мне еще нужно зайти к директору и в отдел кадров. Но я хотела бы узнать у вас, в какую категорию буду зачислена? – аккуратно, слегка улыбнувшись, произнесла я.

Мужчина насупился, было видно, что он расстроен моим отказом пройти к нему в кабинет. Но тем не менее ответил:

– Сеньорита Киара, вы будете числиться на категории корифейки на первое время. А потом посмотрим, насколько упорно вы будете двигаться дальше. Теперь прошу меня простить, мне нужно идти, – сказал Альваро и, развернувшись, пошел к выходу из зала.

– Я редко беру под свою опеку чужих артистов, в основном у меня мои ученики лишь. Но в этот раз сделаю исключение. Все корифейские партии, которые тебе дадут, будешь репетировать со мной, – сказала Белен.

– Хорошо. Спасибо большое, – ответила я женщине.

Взяв свои вещи и попрощавшись с Карлой, я пошла в туалетную комнату. Она находилась в стороне малого зала; пройдя через коридор и открыв дверь, я оказалась в курилке. Тут собралось много народу из большого и малого залов; пройдя мимо них, я наткнулась на дверь с надписью «Туалет» и, повернув ручку, зашла. Комната оказалась довольно большой, на полу темно-серый кафель, четыре раковины и широкое зеркало над ними. Так же стояли две душевые кабинки и пять туалетных кабинок. Я зашла в крайнюю из них, повесив сумку на крючок двери. Сделав все дела, я уже собиралась уходить, как входная дверь в комнату отворилась и послышался мужской голос. А за ним и женский. Туалетная комната была общей для всех артистов, педагогов и концертмейстеров.

Наверное, нужно было выйти, но вместо этого я тихо подняла ноги к себе и начала слушать.

– Нет, ты представляешь это вообще? – спросил женский голос. – Он меня ни во что не ставит. Ублюдок чертов! – раздраженно, явно злясь, говорила девушка.

– Тише! Будто бы не знаешь, какой Лайонел! Тебе повезло, что он с тобой еще хоть как-то мягок. Не дай Бог, услышит твои тут речи, и что тогда? Боюсь представить себе, – ответил строгий мужской голос.

– Да, знаешь, кто я? Как он смеет не брать трубку, когда я ему звоню! Он мне нужен сейчас. А я ему, только когда нужно потрахаться! Разве это отношения? – спросила девушка, чуть не расплакавшись.

– Успокойся, Сандра! Ты была бы никем без него. Мы все чего-то стоим только потому, что находимся под его крылом. К тому же о каких отношениях ты говоришь? Ты замужняя девушка, Сандра. Проснись наконец. Разве тебе недостаточно денег, власти и роскоши, которую ты получаешь от своего папика? – ответил мужчина.

– Себастьян! Это другое. Мне нужна любовь! Любовь Лайонела, – отчаянно кричала Сандра.

– Любовь? – спросил Себастьян и громко рассмеялся. – Любовь и Лайнонел – несовместимые вещи. Человека не изменить.

– Ты ошибаешься! Женщина руководит мужчиной. Благодаря нам все вы носите звания королей. Я изменю его, будь уверен, – сказала девушка.

– Ты? Не смеши меня. Ты трахаешься с ним уже пять лет, и за этот промежуток времени ничего не поменялось. Все так же бегаешь за ним, как маленькая шавка, готовая по любому приказу сделать все, – ответил Себастьян.

– Ой, кто бы говорил! А сам-то разве не подтираешь за ним все его темные делишки? – ответила Сандра.

– Я хотя бы не унижаюсь перед ним, и, заметь, я не просто какая-то шавка, а его правая рука! – ответил мужчина.

– Ну да. Как я могла забыть, что тебе в этом деле нету равных. Выследишь кого угодно, даже президента, – проворковала девушка.

– Если потребуется, – ответил Себастьян. – И давай заканчивай с такими истериками, иначе нарвешься на неприятности. Особенно, если…, – Мужчина не договорил.

Заиграла мелодия рок-группы Rammstein без слов песни.

– Блядь! Как помянешь черта! – выругался мужчина.

– Лайонел звонит? Дай мне трубку! – крикнула девушка.

– Тише ты! Отстань, я пошел! – ответил мужчина и вышел из комнаты.

Девушка, как я поняла, подошла тем временем к раковине и включила воду.

– Хм… Что же мне делать? Я безумно тебя люблю, мой милый, со всеми твоими демонами. Но и постоянно живу в страхе, что когда-нибудь ты снова будешь ко мне относиться как к какой-то дряни, – разговаривала девушка сама с собой. Надеюсь, нас никто не подслушивал, – сказала она и вдруг отключила воду.

Мое сердце ушло в пятки. Я затаила дыхание, казалось, что мой бешеный стук в груди слышен по всему театру. Поджав ноги к себе еще ближе, я ждала, что же девушка будет делать дальше. Будет ли она проверять все кабинки. К моему счастью, она этого не сделала. И вышла из туалета. Фух, пронесло… А ведь я могла и попасться, если бы какой-то Лайонел не позвонил бы вовремя. Лайонел. Я уже слышала это имя. Все упоминания артистов об этом человеке прерывались сразу же. Эва так вообще боялась произносить это имя вслух. Кто же он такой и какую роль играет в театре? Какими темными делишками занимается? Что там еще говорил этот Себастьян? А! элита! Про элиту также упоминал и Рауль. Стоит ли спрашивать у Рауля это? Что-то мне подсказывало, что мои новые друзья от меня многое скрывают. Разве хранение секретов входит в дружбу? Нет. Но я думаю, стоит им дать шанс. Дружить, но в то же время присматриваться и следить. Нужно быть всегда начеку, Киара. Это тебе не Валенсия! Тут другие театральные законы и совсем непонятные пока мне люди. Но уверена, что постепенно разберусь во всем.

Подождав десять минут на всякий случай, я опустила ноги вниз. За это время они уже успели онеметь. Размяв их немного, я вышла из туалетной комнаты. Возвращаясь обратно через курилку, я заметила, что толпы уже не было. На диване сидела одна Даниэлла. Увидев меня, она помахала рукой, встала с дивана и подошла ко мне с сигаретой в руках.

– Привет, – сказала я. Давно куришь?

– С четырнадцати. Меня это успокаивает. Хочешь попробовать? – сказала девушка и протянула мне сигарету.

– Нет, спасибо, – ответила я.

– Против курения? – спросила Даниэлла.

– Да нет. Просто нет повода, – ответила я.

Хотя еще ни разу в жизни я не пробовала курить. Не то чтобы у меня не случались какие-то нервные срывы, которые требовали успокоения в пагубных привычках. Но тем не менее, если мне становилось совсем плохо, я покупала себе корону экстра и упивалась двумя бутылками, и не больше. В моем окружении не было никого, кто бы курил сигареты, кроме мамы. И то она курила в молодости, когда танцевала. Я тогда была маленькой и к тому же жила в общежитии, так что не видела ее курящей. Со временем она бросила курить. И сигареты не появлялись в нашем доме. Папа вообще никогда не курил. Всегда следил за своим здоровьем.

– О чем задумалась? – вырвала меня девушка из моих мыслей.

– Так, ни о чем, – ответила я, и тут же у меня в голове зародилась идея. – Слушай, Эва недавно упоминала о Лайонеле, можешь мне сказать, кто это? – спросила я.

У девушки округлились глаза, и она нахмурила брови.

– Ты уверена, что именно Эва говорила о нем? – сощурив глаза, спросила она.

– Да. Они с Раулем как-то упоминали. Ну так можешь мне что-нибудь рассказать? – спросила я.

– Конечно, – ответила девушка. – Только не здесь. Идем ко мне в гримерку. Там сейчас никого нет.

И тут я вспомнила, что мне надо бежать в отдел кадров и к директору.

– Блин! Я должна быть сейчас в отделе кадров, – сказала я.

– Оу… ну тогда беги. Разговор подождет. Завтра после класса увидимся и поговорим, – ответила Даниэлла.

– Ага… пока! – крикнув, побежала я.

Спустившись до нулевого этажа, я побежала в отдел кадров. В кабинете сидела одна Клементина.

– Здравствуйте, сеньора! Меня взяли, – сказала я.

– Да, да… Мы уже осведомлены этой новостью. Вот держи, я приготовила тебе твой новый адрес жилья. Он находится на улице Каминито, недалеко от театра. Десять минуть ходьбы. Можешь переезжать туда хоть сегодня, – сказала Клементина.

– Ооо… Спасибо большое! Мне нужно еще к директору зайти, поздороваться, – сказала я.

– Не получится. Дон Андрес Масперо Гарсия Сеньи все еще в отпуске и выйдет к открытию сезона. Не волнуйся, ты еще встретишься с ним.

– Хорошо, тогда до свидания! – ответила я и вышла из кабинета.

Нужно было срочно бежать домой и собирать вещи для новой квартиры.