От отца ему тоже досталось очень даже немало – оптимизм, авантюрная жилка, богатая фантазия и склонность принимать желаемое за действительное. Качества, возможно, не самые положительные, но именно они и позволили Шлиману стать тем, кем он стал – первым в истории археологом-любителем, совершившим научные открытия чрезвычайной важности. А ещё – торговцем, предпринимателем, зажиточным человеком, миллионером.
8. Седина в бороду
После смерти жены Эрнст ударился во все тяжкие. Не выдержав положенного срока скорби, он женился вторично – на одной из своих юных любовниц. Жители Анкерсхагена, все поголовно посетители местной церкви, были просто потрясены поведением своего пастыря.
Но дальше больше. Нагрянувшая по сигналу кого-то из паствы проверка выявила большую растрату. Отец Эрнст Шлиман элементарно проворовался. И это был настоящий позор.
Шлиманов стали сторониться. И если для папаши Эрнста это было заслуженное наказание, то в чем были виноваты его сыновья? Больше всего досталось Генриху. Родители Минны, лучшей подружки мальчика и, по словам самого Шлимана, его первой любви, запретили дочери общаться с Генрихом. Мальчишка воспринял эту новость, как катастрофу.
В конце концов семья распалась. Вероятно, Генрих нагрубил мачехе, поскольку вскоре его отдали в Шверин, семью дяди – старшего брата Эрнста Шлимана. Младшие сыновья Эрнста остались в семье.
Нет худа без добра. В семье дяди к Генриху относились, по крайней мере, не хуже, чем в отцовской. И уж во всяком случае больше уделяли внимания образованию мальчишки. Разглядев необыкновенную тягу Генриха к истории, дядюшка нанял учителя латыни Карла Андресса. У Генриха появились первые учебники и первые настоящие занятия. Никогда до этого не ходивший в школу мальчик был счастлив.
9. Учитель Андресс
Конечно, Карл Андресс не учил Генриха исключительно латыни. Это был достаточно широкий курс общей подготовки, включающий и историю Германии и мира в целом, и словесность, и грамматику, и даже арифметику. Но основной упор Андресс делал всё-таки на латынь.
Он любил этот мёртвый язык сам и был несказанно обрадован, когда увидел, что и его ученик от латыни просто без ума. Впервые Генрих показал свои способности к языкам. Латынь он выучил в какие-то три месяца. И к Рождеству сам написал большой рассказ о временах Троянской войны – не просто так, на латыни. Отец, которому Генрих выслал рассказ в качестве рождественского подарка, был растроган. Он втайне надеялся, что Генрих пойдёт по его стопам и станет священником. Тут-то ему и пригодится латынь.
Генрих выучил язык, да не один, а множество языков (в том числе и труднейших, вроде русского, арабского, древнегреческого). Но священником так и не стал. И правильно, что не стал – непременно угодил бы в такую же ситуацию, как папаша Эрнст. В чём-то старший и младший Шлиманы были очень похожи…
Прошёл год. И в конце лета 1832 года Карл Андресс написал Эрнсту Шлиману письмо, в котором сообщал, что его старшего сына непременно следует отдать в гимназию, чтобы способности мальчика к языкам и познанию истории получили должное развитие.
В сентябре 1832 года Генрих сдал вступительные экзамены и пошёл в гимназию Шверина.
10. Реальное училище
Увы, учиться Генриху в гимназии довелось всего три месяца. Под Рождество 1832 года ему пришлось оставить стены шверинской гимназии. Причина была снова в папеньке – разжалованный в «простого католика» бывший пастор Эрнст Шлиман угодил за растрату под суд. И деньги, которые были отложены на оплату обучения старшего сына, были потрачены на улаживание скандала. В результате папаша Шлиман остался на свободе, погасив растрату, а его старший сын Генрих был переведён в реальное училище, за обучение в котором не нужно было платить.
Это училище давало своим воспитанникам незаконченное высшее образование и познания в области делопроизводства, выпуская приказчиков, канцелярских работников, писарей. Об истории и изучении языков и речи, конечно, не шло. Это была школа для бедных разночинцев.
Почти четыре года (он поступил в реальное училище посреди учебного года – помог старый учитель Карл Андресс, иначе Генрих потерял бы ещё год) юный Шлиман учился среди таких же выходцев из не самых благополучных семей мелких торговцев, ремесленников, более или менее зажиточных рабочих. Учёба была не особенно интересной, но весьма полезной. В эти годы Шлиман получил знания в области математики, географии, литературы – не самые исчерпывающие, лишь необходимый минимум, но и это было больше, чем ничего.
Ничто не говорило, что его ждёт блестящее будущее.
11. Бакалейная лавка
В июне 1836 года Генрих закончил реальное училище и ненадолго приехал в Анкерсхаген, чтобы повидаться с отцом. Увидел он и Минну Мейнке – почти случайно, уже отъезжая в Фюрстенберг, где юношу ждала работа помощника бакалейщика. Молодые люди, ещё совсем дети, Генрих и Минна обнялись и расцеловались. И со слезами расстались, пообещав друг другу не теряться и обязательно воссоединиться… когда-нибудь.
Увы, этого не произошло. Они виделись в последний раз в жизни…
Фюрстенберг – совсем небольшой городишко подле Берлина. По российским меркам, среднего размера село – в те времена в Фюрстенберге проживало не более трех тысяч человек. Городок маленький, сонный, бюргерский. То есть место, в котором никогда и ничего не происходит.
Здесь, в Фюрстенберге, Генриху Шлиману предстояло прожить… 5 лет своей жизни. Согласно договорённости, Генриха взял на работу хозяин бакалейной лавки. Начав с помощника, Шлиман дослужился до управляющего. Вроде бы неплохая карьера для совсем ещё молодого человека. Да только лавка была совсем крошечной – одна комнатка, в которой трём покупателям уже тесно. И ежедневная рутина – пекарня, прилавок, свежие булочки к завтраку, ароматные караваи мягкого хлеба, сахар, чай… Как он со своей кипучей энергией ни сошёл с ума от этой унылой работы?
Осенью 1841 года Генрих попросил у хозяина расчёт. И отправился в Гамбург – пешком, потому что на дорогу у него попросту не хватило денег.
12. Юнга
Возможно, это был безрассудный поступок. Возможно, ему стоило продолжать бакалейное дело, чтобы со временем скопить денег, открыть свою пекарню и стать таким же досточтимым бюргером, каким был хозяин лавки, в которой Генрих отработал столько лет. Но тогда бы мир никогда не узнал бы того знаменитого Шлимана, который раскопал Трою…
Он добирался до Гамбурга больше месяца. Где шёл пешком, где его подвозили на попутных повозках. Ночевал на хуторах. Зарабатывал, нанимаясь на подённую работу к фермерам. А когда всё же добрался до места, то отправился в порт, чтобы наняться на судно.
Генрих абсолютно ничего не умел – устроиться матросом у него не было ни единого шанса. Но его всё-таки взяли – великовозрастным (Шлиману было уже 19 лет) юнгой на шхуну «Доротея», отправлявшуюся в Венесуэлу за каким-то коммерческим грузом.
Отплытие было назначено на 28 ноября 1841 года. В запасе у Генриха было всего несколько дней. А он даже не знал, как переносит морскую качку, страдает ли от морской болезни. И всё его имущество умещалось в потёртом саквояже, купленном здесь же в Гамбурге на небольшие подъёмные, выплаченные ему хозяином судна.
Всё плавание на «Доротее» заняло около шести или восьми часов. Едва шхуна вышла из гавани Гамбурга, как разразилась буря. Судёнышко мотало по морю, как щепку. Генрих, спрятавшийся в каюте, решил, что пришёл его смертный час.
13. Кораблекрушение
Вообще, история довольно смутная, как многое, что происходило в жизни Генриха Шлимана. По его воспоминаниям, шхуна налетела на банку и затонула. Спастись удалось лишь девяти морякам, успевшим сесть в спасательную шлюпку. Но по сообщениям голландских и немецких газет от 29 ноября, жертв во время крушения «Доротеи» удалось избежать. Следовательно, спаслись все.
Шхуна затонула близ берегов Голландии. Измученных моряков доставили в госпиталь Амстердама, где обогрели – пострадавшие сильно замёрзли в ледяной воде – подлечили и даже помогли деньгами. Консульство Пруссии в Амстердаме помогло Шлиману устроиться на работу в торговую компанию – узнав, что у мальчишки за душой нет ни гроша, как нет и работы.
Генриху часто везло на добрых людей. Повезло и в этот раз. Случайно попав в Голландию, он задержался здесь на целых пять лет. Три года работал в государственной торговой компании, получая неплохие, в общем-то, деньги за выполнение несложных обязанностей портового кладовщика.
Уж в чём ему точно повезло, так в том, что в первые три года Шлиман встал на ноги. Он снял неплохую квартирку недалеко от места работы. Скопил немного денег. Приоделся и как следует отъелся. А ещё он накупил книг, учебников и взялся за самообразование.
И вдруг выяснилось, что Генрих обладает очень неплохими задатками коммерсанта. Молодого кладовщика заметили в торговой компании Шрёдера.
14. Полиглот
Нового работодателя соблазнило то, что Генрих свободно говорил на… пяти языках (помимо немецкого, разумеется). А именно – на голландском, английском, французском, итальянском и португальском.
– И кто же тебя выучил всему этому? – спросил удивлённый управляющий, когда услышал, как Шлиман держит его импровизированный экзамен на знание языков.
– Никто, – ответил Генрих. – Я выучился сам. У меня было много свободного времени…
Он и в самом деле обладал потрясающими способностями к языкам. И выучил пять (!) языков без какого бы то ни было учителя, только по книгам. Обратите внимание – речь идёт о бытовом разговорном языке, а не о грамматике или академическом языке школьного учебника.
Тогда управляющий поинтересовался, а сможет ли Генрих выучить русский язык. И Шлиман ответил:
– А почему бы и нет? Нужен лишь учебник. И немного времени.
– Отлично! – воскликнул управляющий. – Мне как раз нужен делопроизводитель и переводчик.
Шлиман выучил русский язык всего за полтора месяца. И вскоре он уже вёл с Россией всю деловую переписку – принимал и переводил письма из Санкт-Петербурга, отвечал русским купцам. И вообще, был большим умницей.
В самом конце 1845 года компания Шрёдера решила направить молодого сотрудника в Санкт-Петербург – торговым представителем. В январе 1846 года Генрих Шлиман поднялся на борт судна и отправился в Россию.
15. В России
Своё 24-летие Генрих Шлиман отметил уже в Санкт-Петербурге. Прибыв в Россию в январе 1846 года, Шлиман развил бурную деятельность. Работая на компанию Шрёдера, он одновременно представлял ещё несколько немецких компаний и везде добивался убедительных успехов.
Всего год напряжённой работы, и в феврале 1847 года Шлиман обратился к властям с прошением о присвоении ему российского подданства. 5 февраля того же года он стал «Андреем Аристовичем Шлиманом», получив российский паспорт, как тогда говорили, «пачпорт». И это позволило ему почувствовать себя настоящим российским коммерсантом – в январе 1947 года Шлиман ушёл из немецких торговых компаний и основал свою собственную.
За год жизни в России он освоил русский язык настолько, что говорил на нём с лёгким немецким акцентом. Общался свободно, лишь иногда на мгновенье задумываясь, чтобы подобрать нужное слово. А в пылу разговора иногда вставлял в русскую речь немецкие словечки.
Обаятельный, очень энергичный человек, своим напором молодой Шлиман проворачивал такие дела, на которые русские купцы и не решались. Он легко вступал в переговоры, умел придать себе пышности, прикидываясь дворянином. Или, наоборот, умел быть рубахой парнем, чтобы гулять с истинно купеческим размахом. Шлиман подлаживался под ситуацию и, помимо того, что обладал коммерческой хваткой, несомненно, владел искусством дипломатии.
16. Российский подданный
Не следует заблуждаться – не получивший хорошего образования, сам происходивший из семьи сельского священника, Шлиман никогда не был интеллектуалом. И к обрусевшей европейской интеллигенции может быть причислен с огромной натяжкой. Это не Владимир Даль, составитель знаменитого словаря. Это – Шлиман, спекулянт (во всех смыслах этого ёмкого понятия) и торговец. Удачливый коммерсант и человек, который интересовался всеми сторонами жизни.
Он никогда не был в полном смысле обрусевшим немцем и уж тем более русским. Не стоит приписывать Шлиману то, чего не было в его жизни. Да, он любил Россию и намеревался связать с нашей страной всю свою жизнь. Но… не получилось же? И в последние годы Шлиман даже утратил возможность приехать в Санкт-Петербург, поскольку согласно российским законам, был преступником-двоежёнцем. Было и такое…
Встав на ноги Генрих тут же написал на родину, пригласив братьев присоединиться к его российскому бизнесу. Откликнулся Пауль – Людвиг собирался перебраться в Америку, чтобы попытать счастья на золотых приисках Калифорнии. А Пауль Шлиман приехал в Россию и стал управляющим российской компании старшего брата. К слову, несмотря на столь печальные обстоятельства своего полуголодного детства, Генрих никогда не оставлял заботой отца. Долгие годы он помогал Эрнсту Шлиману материально и состоял с ним в непрекращающейся переписке. Генрих Шлиман был благодарным сыном.
17. Андрей Аристович
Коммерческие интересы Шлимана простирались довольно широко. Основным направлением его торговой компании были поставки природного красителя индиго – синей краски, добываемой из листьев тропического растения индигоферы. Этот краситель доставлялся в Россию на кораблях, зафрахтованных Генрихом, и продавался ткацким фабрикам.
Поставки индиго, продукта дорогого и экзотического, который, тем не менее, был очень востребован лёгкой промышленностью, позволили расширить торговлю. Шлиман заключил контракт на поставку чилийской селитры, продав первую партию российской компании Эммануэля Нобеля, начавшего производство пороха и пороховых мин для российской армии. В свою очередь поставки селитры открыли Шлиману доступ к поставщикам каучука и тростникового сахара из Филиппин и стран Юго-Восточной Азии.
Компания Генриха Шлимана превращалась в корпорацию. Через несколько лет он открыл своё представительство в Амстердаме. Затем – в Париже и Лондоне. А в России Санкт-Петербургский офис компании был представлен московским представительством, которое возглавил Пауль Шлиман.
Для того, чтобы превратить скромную торговую компанию в транснациональное предприятие, Шлиману понадобилось три года. К 1850 году он был уже авторитетным российским предпринимателем, работавшим на равнее с купцами первой гильдии. Сам же Шлиман этого статуса так никогда и не получил. С «Андреем Аристовичем» не просто считались, он стал очень авторитетным человеком. Не менее авторитетным, чем, скажем, семейство Нобилей.
18. Письмо Минне
Что здесь правда, а что преувеличение, сказать трудно. Однако исторические свидетельства показывают, что дело Шлимана было гораздо скромней, чем та компания, которую мы только что описали. Дело в том, что Генрих был склонен к преувеличениям, к некоторой романтизации своей жизни. А чем не обладал точно – склонностью к точности. Это был человек, скажем так, художественного склада, записной оптимист и, возможно, любитель прихвастнуть. Хотя… мало ли таких фантазёров живёт рядом с нами? Только подобных Шлиману отыскать среди них дело почти невероятное…
Ещё одна романтическая история, рассказанная самим Шлиманом. В 1847 году, встав на ноги и даже успев разбогатеть, Генрих написал на родину Минне Мейнке письмо с предложением выйти за него замуж. Из ответного письма, пришедшего из Мекленбурга, Шлиман узнал, что всего за несколько дней до того, как его послание попало к ней в руки, Минна вышла замуж… Так и закончился их не начавшийся роман. Больше друзья детства, которые, конечно же, в молодости думали друг о друге и даже любили друг друга, не виделись. Каждый прожил свою жизнь. Шлиман – в личном плане несчастливую. Минна… неизвестно. Возможно, тоже не очень задавшуюся. Разрушенная детская любовь, которая перерастает во взрослое чувство, всегда оставляет незаживающие раны и так или иначе сказывается на судьбе бывших возлюбленных.
Во всяком случае, последующий брак Шлимана был для него крайне неудачным.
19. «Моя любимая Россия»
Иностранцы, связавшие свою судьбу с Россией, ещё с петровских времён пользовались особым расположением российских властей. Получил своё и Генрих Шлиман. В 1850 году ему было пожаловано почётное потомственное гражданство, которым могли воспользоваться дети Шлимана, если бы они родились за границей и пожелали поселиться в России. Этим государство российское отметило вклад Шлимана в экономику России.
А он и в самом деле сделал для России достаточно много – даже если все достижения Шлимана «разделить на десять», чтобы приблизить их к реальности. Международная торговля, межконтинентальные морские перевозки, доставка на российский рынок продукции из экзотических стран, это многого стоит. А если учесть, что, некоторым образом, Шлиман способствовал обороноспособности России, то почётное гражданство выглядит вполне справедливой наградой… Речь о Крымской войне, которую Россия проиграла. Если Нобель производил для российской армии вооружения (пороховые мины), то Шлиман поставлял российским заводам компоненты для производства чёрного пороха, сукно для обмундирования, кожу для изготовления обуви и многие другие товары военного назначения. Различия в том, что Иммануэль Нобель после окончания Крымской войны разорился из-за резкого сокращения военного заказа, а Шлиман, напротив, приумножил свои капиталы… Но это несколько другая история.
Любопытно другое – Генрих называл нашу страну не иначе, как «своей второй родиной» и «моей любимой Россией». И делал это не из политических соображений, а от всего сердца.
20. Судьба Людвига
В мае 1850 года пришло печальное сообщение из Америки – там, в Калифорнии, на золотых приисках умер брат Генриха Шлимана – Людвиг. Причиной смерти стала эпидемия тифа. Людвигу Шлиману было всего 27 лет…
Людвиг оставил после себя солидное состояние – ему удалось напасть на богатую золотую жилу. Не откладывая это дело в долгий ящик и оставив компанию на брата Пауля, Генрих собрался в дорогу. Он морем добрался из Санкт-Петербурга в Нью-Йорк, а потом отправился в долгое путешествие через весь континент на тихоокеанское побережье.
Он навестил могилу брата в Сан-Франциско, поговорил с его друзьями. Оказалось, Людвиг был очень хорошим коммерсантом и удачливым золотоискателем. В разработках он применял новейшие технологии и механизировал добычу золота. Осталось разыскать компаньона Людвига, чтобы получить то, что принадлежало семье Шлиманов по правам наследования…
И тут оказалось, что на банковском счету Людвига нет ни доллара. И те сотни тысяч долларов, что собрал несчастный Людвиг… испарились. Их прикарманил тот самый компаньон, обманом опустошив счёт и с деньгами скрывшись в неизвестном направлении.
Генрих бросился в полицию. Сам решил организовать поиски мошенника. Но… безрезультатно. Это же Америка. Если ты неповоротлив, если не способен хитростью или умом обмануть ближнего, то не видать тебе ни удачи, ни богатства. И Шлиман понял – дело проигрышное. И деньги бедного Людвига пропали безвозвратно.
