– Почему надо? – спрашивает. – Что мне там?
– А здесь тебе что?
Что ей здесь? Осень бесконечная. Дождь пузырями по речке. Осока, увядшая в воде. Туман у черного леса.
Дом над рекой.
Окно.
Капли по стеклу.
– Ты знаешь. Наш дом над рекой.
Я знаю.
Мышка в клетке
Муж у нее хороший человек. Просто немного неромантичный. Но хороший.
«Немного» – глупое слово. Муж у нее совсем неромантичный человек.
Высокий, чуть полноватый. С грубоватыми чертами лица, что, впрочем, всегда компенсируется выражением снисходительной мягкости и терпения.
Он говорит:
– Как хорошо, что мы оба считаем, что дарить цветы – пошлость. Зачем убивать цветы, вырывать их и дарить? Правда?
Он давно забыл, что это только его, а не общие их мысли.
Трупы цветов. Она слушала и соглашалась. Вернее, не опровергала, хотя казалось очевидным, что эти цветы и растят для того, чтобы они приносили радость…
Но ему то ли выгодно, что не надо тратиться на бессмысленные подарки, то ли он правда вывел целую теорию о трупах цветов…
Ей всего тридцать пять и ему немногим больше. Она смотрит на себя в зеркало. Маленькая блондинка, чем-то похожая на лисичку. Остротой черт, наверное. И выглядит вполне еще ничего. Привычно следит за собой. Мужчины на улицах оборачиваются. Незнакомые все еще обращаются к ней: «Девушка…»
«Зато, – думает она, – с ним спокойно. За него всегда можно быть уверенным. Хороший человек. Честный. Не предаст».
Ее мать восхищается зятем. Какой он, что называется, настоящий семьянин. Все время думает о хозяйстве, о детях. В доме всегда порядок.
– Всегда! Посмотри, какой он у тебя! Зарабатывает. Следит. В доме всегда ножи точены. Лампочки экономные. Перегорела – вот и запас. В кладовке. А видела в кладовке-то какой порядок? Все по номерам. Как в кладовке – так и в жизни. Порядок.
Ее мать восхищается им. А она молчит.
– Опять же ты жизни не знаешь. Как еще отец так любит своих детей?! Все внимание им.
Да, он ответственно относится к детям.
Все эти аргументы приводят ее в какой-то непонятный ступор. И она пока не догадывается почему.
– Может, у вас что-то с этим не так? – допрашивает мать.
– С чем? – Дочь, конечно, поняла, про что пойдет речь, но хочет заставить маму сказать все прямо.
Это не так просто.
– Ну с этим! – И мать многозначительно поднимает и опускает брови.
– С этим все в полном порядке. В строго отведенное для этого время все достигают удовлетворения, как по расписанию.
– Чего еще хотеть?!
Мать и правда не понимает. Ее муж пил. Быстро потерял форму и при этом успевал где-то подгулять. Ее муж умер от инфаркта в туалете. Ее муж был сплошной нелепостью.
– В чем ваша проблема? Он хороший, отличный даже, работящий, честный. Это все тоже регулярно…
– У нас нет проблем.
– Тогда чего ты сидишь на балконе, как только минутка выдастся? Сидит с телефоном и курит. Курение вредно, между прочим.
– А вот я, – дочка начинает злиться, – может, хочу сделать что-то вредное! Вот посидеть на балконе! На воздухе! Покурить! Испортить здоровье!
– У тебя дети! Ты мать!
Дочка молчит. Не отвечает. Берет пачку сигарет, смартфон и идет курить на балкон.
– Надо мне вас оставить в покое. Может, из-за меня все? Матери должны жить отдельно!
О нет. Конечно, нет! Она прекрасная теща. И если бы не ее помощь с детьми, если бы не ее правильное и тактичное поведение, то, возможно, они давно бы развелись. И потом, кто бы сидел с детьми?
Уж точно не дочь.
Приходит с работы он. Садится есть.
– Ты никогда не хвалишь то, что я готовлю. Тебе не нравится?
– Нравится, что ты? Все нормально.
– Мы ходим к Саранским, у него жена всегда готовит один и тот же салат. И он от восторга только что не захлебывается. «Попробуйте салат! Восторг! Какой рис! Какие креветки!» Я готовлю хуже?
– Нет, ты, конечно, лучше.
– Но ты не орешь про мои рис и креветки, почему?
Он задумывается.
– Мне неудобно хвастаться.
Доев, он складывает посуду в посудомойку, засыпает по инструкции порошок, ставит правильный режим, нажимает кнопку «СТАРТ».
– Тебе неудобно хвастаться?! – Голос ее дрожит. – Это что, ты приготовил? Хвастаться можно тем, что твое! А это я приготовила. Ты все съел. Тебе понравилось?! Или все же неудобно хвастаться крепостной поварихой Настькой?
– Что ты? Вот взбеленилась.
– Ничего. – Она вдруг резко успокаивается. – Пойду на балкон. Покурю.
И тут он, хотя и понимает, что надо бы удержаться, но не может справиться со своей натурой.
– Это вредно. Ты вредишь здоровью.
Она уже с пачкой сигарет в руках. У раскрытой двери на балкон:
– Тело мое. Хочу – врежу.
– Ты мать моих детей, подумай об этом хотя бы.
– А ты отец моих. Кем мы еще друг другу приходимся? – спрашивает она и, не выслушав ответа, закрывает дверь.
Теща, которая присутствовала при этом разговоре, подходит к нему и, несколько стесняясь, задает важный вопрос:
– У вас с ней все в порядке, Василий?
– Ну, в какой семье без ссор, – пожимает плечами он.
– Я о другом.
– О чем, простите?
Теща затрудняется. Но в конце концов находит проверенный способ.
– Как у мужа и жены, простите за вопрос? – говорит она и, приподняв и опустив брови, показывает весь тайный смысл и опасность своего вопроса.
– Ах, об этом! – Василий пожимает плечами. – Все в пределах нормы, по-моему…
А она ушла на балкон. Это ее любимое место. Здесь всегдашний склад вещей, которые «могут понадобиться» и которые, конечно, никогда не пригодятся. Здесь табуретка, заляпанная краской, которая осталась после ремонта. Здесь пепельница в виде клубники, которую ей подарили одногруппницы в училище на день рождения.
Но главное – здесь ветер. У них такой ветреный балкон, возможно потому, что предпоследний этаж. И красивый вид на лесопарк.
Муж, один раз похвалив вид с балкона, с тех пор использовал его только для хранения вещей, которые «могут еще пригодиться».
А для нее это самое лучшее место в их квартире. Пока дети в школе, или гуляют, или с бабушкой, она может выйти, и смотреть вдаль, и думать ни о чем, мечтать о чем-то расплывчатом и несбыточном и радоваться, что у них такой балкон, на котором всегда ветер.
Ей приятно подставлять ветру лицо. А когда он стихает, ей нравится ловить каждое, пусть самое небольшое дуновение. Ей нравится курить…
– Курение – это зло и безответственность, – говорит он. – Ты, во-первых, наносишь вред себе, во-вторых, показываешь дурной пример детям… И наконец, курящая женщина похожа на пепельницу. И пахнет так же. Отвратительно.
– Я пепельница-клубничка, полная окурков, – отвечает она. Он морщится.
– Если бы ты не курила, ты могла бы почувствовать, как отвратительно пахнет курящий человек… А у курящих людей способность обонять атрофируется. Но главное для меня, что ты мать наших детей…
– А для меня главное, что ты отец наших детей.
Она уходит на балкон. Закуривает. Смотрит. Кругом. Чувствует небольшой ветерок.
Улыбается и думает: «Да, надо бросить. Прав отец моих детей».
А вдалеке лесопарк, а внизу машины разноцветные и люди как муравьи. А вверху небо.
На кухне слышно, как муж разогревает обед. Шкворчит сковородка.
– Мне надоело! – кричит она. – Надоело!
– Что? – Он отвечает с кухни и то ли спрашивает ее о проблеме, то ли просто не расслышал.
– Я хочу букет мертвых цветов, убитых недавно! Шампанского! Курить в ванной!
Он стоит в дверях балкона.
И смотрит на нее. Спокойный и безмятежный.
– Зачем? Шампанского можно, конечно… Ты что, плачешь? Почему?
– Потому что я мышка.
– Что?
– Ты оглох? Я – мышка.
– Больше на лисичку похожа.
– Нет, я мышка. Папа когда-то давно поймал мышку. Настоящую дикую мышку. Не лабораторную. Она была такая черная и маленькая. Он ее посадил в трехлитровую банку и подарил мне. Она поначалу совсем не могла жить в неволе. Металась по банке. Пыталась выпрыгнуть. А потом папа купил на птичьем рынке отличную клетку. Кажется, для хомяка. С колесом, домиком и опилками. Там был ящичек для корма и бутылочка-поилка. Но мышке не нравилось. Она пыталась грызть дно. Рыть ход в опилках. Металась по клетке… Понимаешь?
– Мыши плохо пахнут.
– Да, моя тоже плохо пахла. Вероятно, курила. Так вот. Через пару недель она привыкла. И стала как хомяк. Она стала скучным хомяком.
– Нельзя дикое животное держать в клетке. Тем более мышь.
– Я тоже так думаю.
– Мы всегда с тобой находим общий язык, – говорит он и улыбается.
– Да, – отвечает она. – Потому что я стала хомяком. Клетка захлопнулась.
– Не понимаю, к чему это.
