Николотов Михайлович Сергей "Тайна советской летающей тарелки"

– Лучше потом, после дела расслабимся.

Я весь был в нетерпении, дожидаясь исполнения моего самого заветного на данный момент желания, увидеть все своими глазами, проникнуть в эту загадочную тайну. Хочу быть одним из тех избранных, которым довелось в своей жизни прикоснуться к этой тайне очень близко. Я ходил по казарме и чем бы ни пытался себя отвлечь, ничего не могло меня оторвать от мысли о предстоящем проникновении в шахту. Еще закрадывались сомнения по поводу правильности решения, но я их сразу отбрасывал, ничего не могло уже остановить меня. Да и зачем? Как говорят в этих случаях, что бог ни делает – все к лучшему. Тревога за исход этого мероприятия все равно была. Но верилось, что путешествие в запретную зону опасным для нас не станет.

Наконец, я уже стоял у запыленных казахстанскими ветрами ворот котельной на окраине нашего гарнизонного городка. Минут пять я ждал Юрку, а пока что курил и рассматривал архитектуру здания котельной. Что-то было не так в этом мрачном сером здании. Из трех труб, возвышавшихся над всем этим строением, ни одна не дымила, хотя было уже начало октября, и холод пробирал иногда после затяжных осенних дождей. И тут я неожиданно бросил взгляд на ворота, которые были прямо передо мной, наглухо заварены. Меня осенила мысль: подземные ангары скрываются под макетом реального, но заброшенного здания. Тут же представил себе картину, как летающие тарелки могут вылетать из жерла потайной шахты этой непривлекательной на вид котельной.

Мои мысли перебил откуда-то взявшийся Юрок. По его виду я понял, что он в приподнятом настроении. Мы пожали руки, он тоже закурил, и словно угадывая мои возникшие вопросы, сам же на них отвечал вслух.

– Котельная действующая, не думай. Тут все настоящее. Сейчас котлы в ремонте, их пустят только к пятнадцатому числу, а вход-то с другой стороны в нее. Но мы туда не сунемся, там солдаты из охраны, которые ее обслуживают. Но есть тут одна фишка, – он загадочно улыбнулся и продолжил. – Есть два пути вниз. Через рабочий основной вход и запасной черный ход, пожарный. Мы пойдем через черный ход.

С этими словами он подошел к одной из построек, чуть подальше котельной. Это был сарай, весь черный от копоти и мазута. К тому же вид у мазутки был таков, что казалось, он вот-вот упадет. Тем не менее Юрок подошел к этому сараю, вставил ключ в скважину замка, открыл дверь и мы вошли.

Я был обескуражен открывшимся передо мной видом изнутри. Здесь было хранилище мазута, а заодно здесь начинался пожарный лаз в шахту. Юрок уверенно прошел в один из углов помещения и открыл люк, ведущий вниз. Движением руки он пригласил меня приблизиться к этому люку и продолжить путь. Спуск был вертикальным и уходил глубоко вниз. Там стояла жуткая темнота. Юрок вынул откуда-то рабочую спецовку и предложил надеть, чтобы не измазаться. У него имелся фонарь с разными режимами переключения.

– Ну, лезь первым, тебе не привыкать, – сказал я.

– Да я сам сюда лезу первый раз, – сразу ответил он.

– Как, первый раз? – удивился я.

– Ну так. Вхождение сюда также считается незаконным. Это аварийный выход из шахты наружу в случае самой чрезвычайной ситуации, если случится пожар и не будут работать лифты. А так я хожу, где люди ходят. Я ведь имею пропуск на первый уровень в охрану.

Мы стали медленно спускаться по металлической лестнице, ведущей наклонно вниз. Впереди, освещая фонариком путь, шел Юрок. Через некоторое время он его выключил, так как дежурное освещение первого уровня стало проникать к нам и путь был виден уже отчетливее. Пройдя еще немного, он остановил меня и шепнул:

– Это первый уровень, здесь я служу, здесь меня знают. За этой стенкой начинается КПП, стоят посты охраны.

В темноте я разглядел огромный косяк двери, которая была заперта с обратной стороны и была аварийным выходом, ведущим на поверхность. Мы прошли далее по какой-то горизонтальной галерее, и стало опять темно, а под ногами что-то забегало.

– Здесь крысы, – предупредил Юрок и, включив опять фонарь, добавил: – И не только они.

Было жутковато, но надо было терпеть и двигаться дальше. Я, предугадывая ответ, все же переспросил:

– Что еще ты имеешь в виду?

– Скорпионы и тарантулы сюда тоже ходят, – ответил Юрок.

Стали опять спускаться вниз по лестнице, которая шла вертикально. Пройдя какое-то расстояние, опять наткнулись на дверь. Она также была металлической и оказалась приоткрытой. Юрок сразу погасил фонарь, так как из приоткрытой двери падал яркий свет и доносились голоса людей.

– Это второй уровень, там одни офицеры, – сказал тихо Юрок. – У них там центральный пункт управления. Надо быть внимательней, чтобы не обнаружить себя. Пошли, не задерживайся!

– Слушай, а если тебя свои сослуживцы поймают, что будет?

– Да то же самое, если и тебя поймают. Спрячут нас лет на десять в тюрьму, и все дела!

– Да, но ведь ты из-за меня получается рискуешь?

– Да нет, я сам так хочу. Душой-то я не с ними, а с тобой, нашим общим интересом, а он у меня не меньше твоего. Я ведь тебе уже говорил, что на третий уровень у меня доступа нет. Вот, кстати, и он начинается, этот третий уровень!

За разговором мы и не заметили, как подошли к своей конечной цели, однако мы сейчас продвигались по широкому наклонному коридору. Я удивился, почему третий находится рядом со вторым уровнем. Юрок на это мне сказал следующее:

– Начинается третий уровень здесь, но уходит глубже в шахту. Туда лестницы нет, только лифты, на которых пилоты спускаются к БЛТэшкам.

– Подожди, а если лифты сломаются, как они возвратятся?

– Возврат не предусмотрен. Или пилоты улетают или остаются там вместе с аппаратом. Никто, кроме офицеров – пилотов, не имеет права спускаться ни при каких обстоятельствах к летательным аппаратам.

– Вот это да! Что же им там, пропадать?

– Как хочешь, так и понимай. Поэтому все так секретно. Ведь это военные, не забывай!

– А как же мы, ничего не увидим? Ведь туда не попасть!

– Да, проект «СоЛеТа» это не предусматривает, – задумчиво пошутил Юрок.

– Что же, зря шли, выходит дело?

– Да нет, не совсем так. Есть одна мысль.

– Скажи, а если с альпинистским снаряжением кто-то попытается проникнуть к тарелкам?

– Ты что, это верная смерть! Вся нижняя часть шахты отслеживается, стреляют без предупреждения на поражение, понял? Кто бы там ни был. Понял.

Тут Юрок предложил следующее:

– Возвратимся на второй уровень, там дверь открыта. Проскользнем незаметно мимо комнаты пилотов к выходу на лифт, на котором они спускаются к ангарам.

– А ангары где расположены? Да и нужно ли нам туда?

– Ангары находятся на большой глубине в подземных тоннелях. Но туда мы естественно не полезем. И оставаться здесь смысла нет. Так мы не продвинемся к разгадке. Поглядим лучше, что делается у офицеров на втором уровне.

Тем временем мы уже возвращались на второй уровень. Подойдя к раскрытой двери, мы прислушались. Что происходит внутри, мы не знали, а лишь предполагали. Где-то рядом за дверью раздавались монотонные стуки и восторженные восклицания. Мы решили заглянуть внутрь. Приоткрыв железную дверь, протиснулись и увидели узкий коридорчик с несколькими деревянными дверями и номерными табличками на них. У одной из дверей услышали возгласы играющих в домино людей:

– Ложи, ложи шесть – пусто! Ха-ха-ха… Забабахаем вам сегодня «лысого» и «генерал» получится! Ха-ха-ха…

Потом звякнула посуда, и раздалось знакомое бульканье: «буль-буль-буль». Стало ясно, что кто-то что-то наливает. Вопрос только в том, что? Мы тихо подкрались к другой двери кабинета. Там шел явно серьезный разговор и к тому же на интересующую нас тему.

– Выгоняй свою ступу из стойла на профилактический ремонт. Пускай электронщики обнюхают, где там запах горелой обмотки. И вообще, пишите с Генкой объяснительную: где вас мотало всю ночь, почему не выходили на связь в назначенное время. Не исключено, что из-за ваших привычек все выжимать из летательного аппарата мы теперь вместо того, чтобы спокойно отдыхать, должны проверять его на испытательном стенде.

– Слушаюсь, товарищ майор. Разрешите действовать?

– Да, и желательно без промедления.

Неожиданно, подслушав этот разговор, Юрок радостно ударил меня по плечу:

– Даем обратный ход к третьему уровню. Там неподалеку испытательная площадка. Мы все сможем увидеть своими глазами. А я-то про нее и забыл!

Мы сорвались, как угорелые, быстрее туда. Дорогой я успел с ним перекинуться насчет ступы и стойла!

– Ну, да! Они тут так… У них ракета – это бревно, ступа – тарелка, а стойло – ангар. А ты, наверное, думал, их тут называют летающими тарелками, да? Кстати, у наших «ступ» пушки лазерные и минимум механики.

– Про это и «дембеля» тогда говорили.

– Правильно, они говорили, а я подтверждаю.

А тем временем мы опять приблизились к третьему уровню и, подойдя к месту, где Юрок выбрал нужную нам для наблюдения позицию, затаились. Мы находились между вторым и третьим уровнями на расположенной по окружности шахты галерее.

– А ты знаешь, как открывается купол у шахты?

– Автоматически, есть и механический режим. А во время массового вылета аппаратов, для скорейшего открытия, применяют даже направленный взрыв.

– Про это я не знал.

Тут мы услышали выше нас шаги, разговор и шум лифта, который спускался вниз в шахту. Затем услышали знакомый нам жужжащий звук двигателя летающей тарелки. Как завороженные, ждали, когда нашему взору предстанет этот великолепный аппарат. Она поднималась из глубины шахты очень медленно. Мы с Юркой прильнули к небольшим проемам в бетонной стене и напряженно стали вглядываться в темноту огромной шахты. Снизу пробился яркий свет, и стал нарастать гул приближающегося к нам летательного аппарата.

Через мгновение аппарат был на уровне наших глаз. Однако рассмотреть его не было никакой возможности. От такого близкого расстояния эффект был отрицательным. Бьющий в глаза свет залил всю шахту. Впечатление такое, что мы очутились на солнце! И только после того, как открылся испытательный ангар, объект, войдя в него, стал угасать, а вскоре совсем погасил все свои огни. Металлический корпус блестел отливом сероватого цвета, и было в этом что-то грозное и зловещее.

Наконец шум стих, все вокруг приняло обычное очертание. До ангара, находившегося слева от нас, было метров двадцать. Его отсек оставался открытым, и мы могли спокойно любоваться летающей тарелкой. Это было изумительно и неповторимо! Вот если бы заглянуть туда, внутрь, и побыть там хоть некоторое время – было бы здорово! К сожалению, надо довольствоваться тем, что бог послал.

В ангаре послышались голоса, там явно о чем-то спорили. Не напрягаясь, мы слышали почти все, о чем говорили пилоты и электронщики.

– Предстоит разбирать блок форсирования.

– Сколько это займет времени?

– Его обязательно снимать надо и выяснять от чего он дымит. Сгорим сами, полбеды, а если еще другие аппараты вспыхнут в шахте, тогда всем конец.

– Ладно, сколько по времени?

– Три дня на все уйдет, это точно!

– Было бы вино, можно и дольше?

– Да вы и сами-то пьете не меньше нашего!

– Все, кончай базар, пошли от них, разберутся! В скором времени аппарат должен участвовать в важной миссии. Эксперимент нельзя отменять ни в коем случае, в этом новом образце наша надежда на выгодный исход соглашения. Мы должны показать, на что мы способны, иначе они не уступят…

Тут вдруг слышимость полностью пропала из-за того, что были включены какие-то агрегаты и начался ремонт летательного аппарата. Находиться здесь не было никакого смысла, и мы с Юрком решили возвращаться назад. К тому же, пока мы здесь сидели без движения, нас стала беспокоить живность, не то скорпионы, не то тарантулы, и надо было срочно покидать это гиблое место.

Возвращаясь назад, Юрок восклицал то и дело:

– Не я буду, если не проберусь в эту тарелку. Все равно за эти дни что-нибудь придумаю. Они ремонтировать ее будут долго. Уходя на обед, они обычно оставляют открытым ремонтный ангар. Вот тогда уж я рассмотрю все подробно внутри.

– Интересно, про кого пилот намекал в разговоре с электронщиками? Что за важное соглашение: с кем, а главное, кто же может чего-то там не уступить?

– Весь вопрос в этом – кто и почему! Я дознаюсь, вот точно тебе говорю! Через неделю ко мне придешь и все узнаешь.

Вышли мы из этого темного лабиринта наружу без особых приключений, тихо и без шума. На улице закурили. Стояла прохладная звездная ночь. Осенние травы клонились к земле. Между ними шуршал ветерок. Было часа два ночи. Мы с Юрком стали прощаться.

– Ну что, через неделю заглядывай!

– Договорились!

– Скоро и на гражданку уже!

– Скорей бы, а то уже надоело!

Так мы расстались, я тогда даже не предполагал, что встреча наша окажется последней. Юрка в скором времени куда-то пропал.

Весть эту принес наш прапорщик. Он сообщил нам всем, что в той части, где служил Юрок, случилось чрезвычайное происшествие. А сам Юрка исчез куда-то. Все попытки узнать подробности, оказались напрасны. Никто никакой информацией больше не располагал. А нашему прапору про эту новость шепнул повар с той части: мол, человек-то был, на него готовили еду из расчета полного пайка. А потом вдруг сказали, что на одного, то есть вашего Юрку, готовить больше не надо, его нет, он пропал и возможно погиб. Все наши ребята были очень расстроенные. Особенно конечно я, ведь Юрок был для меня самым близким армейским другом, и его судьба была схожа с моей во многом.

Пугала неизвестность всего произошедшего с ним: что конкретно могло там случиться? А что если он сорвался вниз в ту шахту, где мы с ним были? Или что-то скрывается от нас? Но что? Как теперь все это можно узнать, ведь он сейчас числится в секретной войсковой части. Все, что там происходит, является секретным, даже случаи со смертельным исходом. А произойти в армии может все что угодно. Возможно, попал в какую-то ловушку. По нашей просьбе, офицеры ходили в эту часть, делали официальный запрос, но ответ был поверхностным и необоснованным. Сказано было, что возможно отравился ракетным топливом и умер, а его местонахождение найти пока не представляется возможным, хотя поиски активно ведутся. Сбежать Юрок, конечно, не мог, ведь до дембеля – две недели. Это понятно каждому. Значит, случилось что-то худшее. Но их руководство гибель полностью не подтверждает, но и не опровергает. Значит, остается шанс, что Юрок может быть жив!

Версия об отравлении ракетным топливом для меня очень странна. Ведь по сути дела, кроме меня, никто не знает, что их часть занимается не ракетной техникой, а летательными аппаратами другого типа действия. Поэтому откуда у них может оказаться ракетное топливо! Что-то тут не состыковывается. Не исключено, что они могут скрывать истинную причину. Зная Юркин характер и его желание в последнем с ним нашем разговоре, можно лишь предположить, что он влип в какую-то историю. А вот в какую? Это и предстоит мне выяснить, потому что остальным это будет сделать почти невозможно. Через две недели я, уже буду дома. И что же, все забудется? Как дружили и мечтали о лучшем с Юркой? Он канул в неизвестность. Его ведь не забыть никогда – он мой друг! Так все оставить и уехать я не могу, не имею морального права. Так поступил бы Юрка! Ну что же, видно придется остаться на сверхсрочную службу! Иного пути нет. Только так я могу как-то действовать, а если уеду, совсем ничего не смогу сделать. Как-то одно время нам с Юркой предлагал ротный остаться на прапорщиков. Мы тогда категорически отказались, и это было правильно. Зачем терзать свою душу, если она этого не хочет? Ну а сейчас она хочет действительно, по-настоящему, по делу. И придется мне тут задержаться на годок. Я все узнаю, во всем разберусь. И это не болтовня – я рискну, если надо.

Наутро я заглянул к нашему прапору. Он был приятно удивлен, выслушав меня.

– А я вам тогда еще предлагал с Юркой. Вы отнекивались, не видите вы, глупые, своей явной выгоды. Ну, придешь на гражданку, кем там будешь? Рабочим или механизатором. А здесь человеком будешь. Форма тебе бесплатно и паек. И зарплата, что надо. Ладно, время терпит, пиши рапорт, я подам его ротному. Думаю, он все уладит. Контракт на пять лет, знаешь?

– На пять лет?

– Ну а ты как думал?!

– Я думал, на год.

– Нашел дурачков. Да кто же свяжется на один год! Здесь серьезные специалисты нужны, а их и готовить будут ровно год. В общем, учебка на полгода и тогда погоны прапора.

– А до этого сержантом ходить?

– Время пролетит, не заметишь, учиться здесь, на нашем полигоне будешь.

– Это здорово, что здесь!

– Конечно, мы ее все закончили, не отрываясь от службы. Ну что, написал?

– Да, готово.

– Все будет нормально, это точно тебе говорю. Поставят тебя командиром взвода в ближайшее время. Жалко, что Юрки с тобой нет, может, оба остались бы. Да и где он вообще? Что с ним случилось?

На этом разговор наш закончился, и я ушел. Конечно, я не рассчитывал на такой длительный срок службы. Но считал так, что если разберусь с Юркиным делом, задерживаться здесь не буду ни при каких обстоятельствах и подам рапорт о досрочном увольнении. Найдется и веская причина для этого со временем. Или болезнь, или семейное обстоятельство. По-любому – уеду, не задержусь. Конечно, потери в оплате будут, но они меня пока мало интересуют. Прав ли я был тогда или нет, сказать трудно. Сомнения, безусловно, оставались, но я их гнал от себя прочь. Моя истинная цель продления службы здесь – для всех тайна. Мои сослуживцы кое о чем догадывались, но я им ничего не рассказывал. Не было никакого смысла в этом. Наоборот, они могли даже помешать, хоть и не умышленно. Узнав о моем намерении, они сильно удивились.

– Ну, товарищ будущий прапорщик, флаг тебе в руки! – стали шутить ребята.

– А мы и не думали даже, что ты станешь таким «рубакой». Общее презрение будущему прапорщику!

– У-у, «рубака» – блин!»

Так с юмором они прощались со мной, готовясь со дня на день уехать на дембель. Я был в расстроенных чувствах. Хотелось, как и они, нырнуть в поезд, и с богом. Было грустно их провожать – честное слово! Перед отправкой подошел Санек ко мне. Мы уже давно обменялись с ним адресами, обещались переписываться, обменялись фотками на память, пожелали друг другу успехов в будущих делах. Пожали друг другу руки, долго не отпускали их, потом обнялись на прощание.

– Я знаю, ты ведь из-за Юрка тут остаешься, – произнес Санек. – Уверен, что ты все разузнаешь и о нем, и об этом загадочном проекте.