В нем одна описка – дата ареста названа на два месяца позже реальной, но это не принципиально. Что он был арестован раньше очевидно из формулировки об увольнении из армии от 26.12.1934. Про первоначальный приговор – 5 лет ИТЛ – здесь ничего не сказано, зато однозначно понятно, что Жестянников Изолит Григорьевич, бывший помполит 4-го Туркестанского артиллеристского полка, был осужден 9.09.1937 года (то есть более чем через 3 года после ареста) к высшей мере наказания. И указана точная дата реабилитации – 23.08.1957.
Теперь становится понятным, почему мы не могли найти ничего о жизни Изолита Григорьевича после отбытия наказания. Не было такой жизни. А мог бы еще жить и служить стране, и, возможно, воевать за нее, так как был офицером и коммунистом.
Эсфирь Вульфовна (Владимировна)
Сестра бабушки Розы – Жестянникова Эсфирь Вульфовна, которая во многих документах числится как Эсфирь Владимировна, в первой книге упоминалась только как врач, проживавшая в Ленинграде вместе со своими родителями – Отцом Вульфом и матерью Марией. Практически о ее судьбе почти ничего не было известно. Создавалось впечатление, что ее миновала жестокая судьба ее братьев и сестер в период политических репрессий. Это не могло не удивлять, так как такие номера в то время не проходили.
Моя дочь Ольга и наш новый родственник, Пальцев Евгений, продолжали поиски и нашли много интересного, и, в первую очередь, ответы на вопросы о годах, о которых нам ничего не было известно.
Из первой «Книги поколений» следовало, что виделись Роза и Эсфирь редко, только, когда Роза приезжала в Ленинград навестить родителей. Тем не менее, можно судить о том, что семья была дружная, в переписке они состояли и с Розой и с ее мужем – Гришаниным Николаем Ивановичем. К Эсфири они обращались с вопросами о тех членах семьи, которые тоже жили в Ленинграде, ей же сообщил Гришанин об аресте Розы.
В семейных легендах тетя Фира фигурировала редко, мои родители навещали ее еще до моего рождения, и когда они вспоминали об этом, то говорили об ее бедности, страшной худобе и неукротимом желании прикалываться. Я, тогда ребенок, была уверенна, что речь идет о поездке к тете в Ленинград, и только сейчас поняла, что навещали ее в Марийской СССР в селе Кунжер, где она проживала вместе с сестрой Розой на улице Кирова, 5. Обе сестры вынуждены были после отбытия наказания жить на поселении и не имели права вернуться в Ленинград до реабилитации.
До ареста Роза жила в Горьком, а Эсфирь – в Ленинграде, а после тюрем, ссылок и исправительно-трудовых лагерей они снова, как в детстве, стали жить вместе, поддерживая друг друга. Несомненно, дружной была семья Жестянниковых. Это будет видно еще не раз из биографий братьев, которые всю жизнь помогали сестрам и родителям.
Беда настигла Эсфирь в июле 1937 года. К тому времени двоюродный брат Изолит был уже расстрелян, родной брат Яков уже был арестован и расстрелян, сестра Роза была арестована, и со дня на день ее ожидал приговор, связанный с отбытием восьмилетнего тюремного наказания. Было бы странно, если бы такие обстоятельства не повлияли на судьбу Эсфири.
Кто читал «Книгу поколений», те уже знают, что все неприятности начинались с партийных собраний. Так же случилось и в жизни доктора Эсфири Жестянниковой. Но сначала от нее в адрес парткома поступило заявление от 13/V-1937 г., в котором она сообщала об аресте своих родных.
В партком I Ленинградского мединститута
Им. Академика Павлова
От кандидата в ВКП (б)
Э. В. Жестянниковой
ЗАЯВЛЕНИЕ
Сообщаю, что 16/X-36 г. органами НКВД в Ленинграде арестован мой родной брат Жестянников Яков Владимирович. По какому делу, не знаю. О нем могу сообщить, что в течение нескольких лет работал в V армии секретарем ныне расстрелянного троцкиста Смирнова И. Н. Непосредственно перед арестом в течение 2-3-х месяцев работал на заводе «Двигатель», на котором было раскрыто вредительство, о чем я узнала из газет, но фамилии брата среди указанных не было.
В настоящее время брат беспартийный, находился в партии с 1918 г. по 27 г., в 1927 году получил строгий выговор с предупреждением за поступки, дискредитирующие члена партии. При апелляции в ЦК ВКП (б) был исключен.
Кроме того, недавно получила письмо от мужа сестры, живущей в Горьком, о том, что она арестована органами НКВД в г. Горьком якобы за связь с троцкистами. Точно сказать не могу. Он была секретарем в Институте Марксизма-Ленинизма, который уже заканчивала.
Была членом ВКП (б) с 1919 г. до момента ареста. Муж ее член партии с 1919 г., из партии не исключен.
Мои взаимоотношения и связь с ними.
Брат жил в Ленинграде, в том же доме, что и я, но видела его я только 1—2 раза в месяц, когда он приходил с тем, чтобы дать моему отцу денег, так как отец в основном находился на его иждивении. Иногда бывало, что я его и не видела в течение 2—3 месяцев.
С сестрой виделась очень редко, раз в 3—4 года, когда она приезжала на несколько дней увидеться с родителями. С 1918 года она не живет в Ленинграде, все время находилась в разных местах Горьковского края. Переписывались редко, раза 3—4 в год.
Я живу сейчас со стариком отцом.
13/V-37 г. Жестянникова, Ленинград.
Два месяца потребовалось коллегам по работе и партии, чтобы подготовиться к партийному собранию, которое должно было решить судьбу тети Фиры.Для ясности нужно сказать,что с 1 января 1935 г. больница им. Эрисмана, в которой работала Эсфирь Владимировна, была передана I-му Ленинградскому Медицинскому Институту как клиническая база Института.
Выписка из протокола
партийного собрания больницы имени Эрисмана от 11/VII-37
Повестка дня:
– Разбор дела Жестянниковой
Слушали:
Разбор дела Жестянниковой.
Т. Абросимова:
Жестянникова все время от меня скрывала об аресте ее брата и сестры за принадлежность к троцкистам, хотя они арестованы в октябре 1936 г., а заявление она подала 16 мая 1937 г. Связь у Жестянниковой с братом и сестрой была. А так же Жестянникова скрыла об этом при даче ей характеристики в военную часть.
Жестянникова:
Я не скрывала об аресте брата, а на 10-й день я сообщила партгрупоргу Григорьевой, а затем я написала заявление секретарю парткома. Относительно рекомендации – я пришла к секретарю парткома 11/V, которая уже об этом знала. В военкомате об аресте я сообщила, и в чем замешаны мои родственники.
Связь у меня с ними такая: раз в месяц он (брат Яков) приходил и давал деньги, разговоры носили частный характер – как жизнь и т. п. С сестрой я переписывалась очень редко. Последнее письмо я получила от мужа сестры, что она арестована.
Вопросы:
Архипов:
1/. Вызывалась ли она в НКВД?
2/. Краткая биография сестры и брата, какого числа арестован ее брат?
Бабков:
3/. Сколько у вас братьев?
4/. Который из братьев арестован?
Абросимова:
5/.Когда он арестован и когда она узнала и сообщила в парторганизацию?
6/. Почему в январе не сообщила?
7/. Почему характеристику дала Абросимова, и почему Григорьева считается парторгом?
8/. Почему нет парторга Григорьевой?
9/. С какого года кандидат и была ли в комсомоле?
Автобиография Жестянниковой
Дочь ремесленника. Вся семья получила высшее образование в царское время. Старший брат (Илья, он же Гилель) исключен из партии в 1925—26 г. За что, не знаю. Затем был принят, и в прошлом году был исключен из партии. Сестра (Роза) – член партии с 1919 г. Второй брат (Лев) – член партии с 1917 г. Сейчас находится в Ленинграде. Третий брат (Яков) с 1917 г. член партии, работал в армии с троцкистом Смирновым. В 1925 г. был исключен из партии, поступил на завод «Двигатель». За что он арестован, не знаю. В 1927 г. работал на заводе Свердлова начальником снабжения. На заводе «Двигатель» было обнаружено вредительство, я думаю, он был замешан.
В НКВД взяли подписку о невыезде.
Вопрос: Брат, который приехал в Ленинград – сообщил ли он парторганизации?
Ответ: Брат работает в Колывани Западно-Сибирской области.
Архипов:
Вопрос ясен. Здесь привлекается вся семья. И вся семья, мне кажется, замешана. Надо исключить из кандидатов в члены партии.
Родионова:
Совершенно ясна картина. Надо исключить из партии, так как она скрыла свою связь с троцкистом – своим братом и не сообщила в парт. комитет.
Лахман:
Мне кажется, со стороны Жестянниковой нет искренности в ответах, а какая-то путаница. Обман парторганизации был и в 1927 г. Нужно исключить из партии за прямую активную связь с братом троцкистом.
Гельштейн:
Вопрос ясен. Настоящее гнездо троцкистов, в котором Жестянникова участвовала. Надо исключить из партии. Надо спросить Григорьеву, почему она не поставила перед нами вопрос.
Бабков:
Нужно исключить из партии. Она во время нахождения в нашей организации себя не проявила, обманывала нашу организацию.
Соловьев – Григорьеву:
Жестянникова решила запутать нашу парторганизацию – не пошла к своему секретарю, а через парторга института сказала ей. Нужно исключить – в партии не может быть.
Абросимова:
Сегодня вопрос поставлен не случайно. Жестянникова подала заявление в конце мая. Нам нужно было расследовать это дело. С Григорьевой я говорила, она мне сказала, что Жестянникова ей сказала через 3 недели после ареста. Жестянникова прикидывается глупенькой, она, как будто, не знала, что нужно рассказать все парторганизации. Это не случайно. Все это сделано, чтобы замазать. Я присоединяюсь к общему мнению – исключить из партии за обман партии. За связь с троцкистскими организациями, за неискренность, ложь в автобиографии при вступлении в партию – не сказала, что два брата исключались из партии за троцкизм.
Тов. Эйгина:
Правильно были подняты вопросы о том, что мы медленно подходим к этому вопросу. Ведь оказывается, вся семья – троцкистская. Правильно поставлен вопрос об исключении.
Тов. Лахман:
Просить парторганизацию выяснить вопрос с товарищами Ивановым и Григорьевой, которые не сообщили об этом вовремя Абросимовой.
