– Если что? – Осипинцев И. Ф. выглядел настороженным.
– Если активность биосубъекта запрограммирована лишь на ответную реакцию, а не на самокоррекцию и изменение внешнего окружения.
– В нашем случае это исключено! Мы же создавали с вами не овощную субстанцию, способную перестраиваться, реагируя на холод или тепло, свет или темноту. Трион запрограммирован не только на поддержание жизнедеятельности тела. Мы создали совершенно новую нейрофизиологическую структуру мозга… – Боголюбов А. Г. повёл взглядом в сторону двери.
– Его мозг, в отличие от наших с вами мозгов, способен генерировать мысли. Ещё академик Бехтерева Наталья Петровна писала, что человеческий мозг ограничен в своих мыслепродуктивных возможностях. Мы только улавливаем чужие мысли, или космомысли, и делаем их объектами нашего осознания. Я вот сейчас подумал, а не вложить ли нам в машину времени функцию излучения мыслей, которые мог бы улавливать биоробот… Но это уже на следующем этапе экспериментов. Сегодня это пока тема обсуждений на будущее.
– Нет сомнений в том, что мысли приходят в наши головы извне. Мы «мыслим в мыслях других», как говорил один русский философ! Мы знаем, что у Триона мыслительные когниции заложены в мозговой материи потенциально, как в некоем микрокосме, согласованном с макрокосмом, который называют Богом. Наше мышление манипулируемо сверху. По большому счёту это и не мышление вовсе. Это псевдомышление. Попутно замечу – с помощью машины времени можно было бы манипулировать мышлением не только биороботов данного поколения… Мы, кажется. Отвлеклись от темы… Я хотел спросить насчёт наших лабораторных именин… При чём здесь имя «Глеб»? – на лице Осипинцева И. Ф. проявилось искреннее недоумение.
– Всё верно, мы не мыслим самостоятельно. Поэтому мы и не осознаём, почему мы мыслим так, а не иначе. Трион осознаёт себя. Он знает, что он говорит и знает, как следует облекать мысль в слова. Знает.., несмотря на то, что язык есть малый прообраз нашего сознания. Прообраз семиотический, несовершенный. Все эти, заложенные в Трионе сверхспособности, и настораживают меня. А почему? – Чтобы узнать себя, нужно превратить себя в объект наблюдения и анализа. И одновременно выступать в роли субъекта, в функции рассуждающего «Я»…
Осипинцев И. Ф. загорячился:
– Эта дуальная функция заложена в Трионе. Он одновременно и мыслящий субъект и мыслимый объект. Субъектно-объектные взаимопереходы также запрограммированы. Какие могут быть сомнения?
Боголюбов А. Г. продолжил разговор в более спокойном тоне:
– Всё так! Но не следует забывать, что в триадной матрице субъект переходит в объект, а объект – в субъект только благодаря связующей функции имени. В данном случае – посредством имени «Трион». Сегодня же мы нарекли нашего биосына новым именем «Глеб». Экспроприировали, таким образом, первичное имя Трион.
– Вы хотите сказать, что земельное имя «Глеб», не обеспечит регулярный субъектно-объектный взаимопереход? – вмешался в дискуссию Гаинский Д. В.
– К тому же высший разум подсказывает мне, что на субъектном уровне победит имя «Глеб». Носитель этого имени перейдёт из роли наблюдателя в роль субъекта. Имя «Трион» со временем будет вымещено из системной памяти.
– А я думаю, что носитель этого имени останется вечным экспериенцером в матрице сознания!
– Иван Фёдорович, позвольте! Вы же недавно только сказали, что думаете не Вы, а кто-то сверху, – хохотнул Гаинский Д. В.:
– Ваше сознание – есть параллельное бледное подобие абсолютного знания. А если без шуток, то мы скоро будем наблюдать раздвоение личности нашего подопечного. В нём будут противоборствовать два субъекта, разнопоименованных. Один субъект – знающий и агентивный. Другой, как Вы выразились, – экспериенцерный, осознающий, но более чувственный, эмпирический.
Боголюбов А. Г. выждал момент, чтобы подвести итог:
– К обсуждаемой проблеме вернее было бы применить старую концептуальную терминологию – «первая субличность» и «вторая субличность». Первая – Трион. Вторая – Глеб. Оставим всё как есть. Мне не хотелось бы утилизировать наш третий по счёту проект. В конце концов, это эксперимент. Нужно посмотреть на результаты, а не прогнозировать их.
Осипинцев И. Ф. опёрся на витастол:
– Трион должен стать Глебом!
Гаинцев Д. В., сидя в кресле, парировал.
– Глеб должен стать Трионом!
Боголюбов А. Г. впервые улыбнулся.
– Вам не кажется, господа учёные, что это одно и то же? Когда вы спускаетесь с научных высот на грешную землю, Вы начинаете изъясняться на эзотерическом для Вас языке и впадаете в противоречия. Кто и кем должен стать? Ваши варианты нацелены на ликвидацию одной из субличностей. Когда ИКС превращается в ИГРЕК, он его вымещает, и становится на его место. … Или самоуничтожается! Я бы хотел видеть в этой философической прелюдии не уподобление ИКСА ИГРЕКУ, или ИГРЕКА ИКСУ, а их сосуществование по типу неантогонистического противостояния. И хочу резюмировать ситуацию следующим образом: Глеб должен стать не подобием человека, а настоящим homo sapiens, или новочеловеческим фенотипом благодаря противоборству и комплементации. Объявляю на сегодня конец нашей земной дискуссии и конец рабочего дня!
Боголюбов А. Г. ещё раз поздравил своих коллег с первой удачной стадией эксперимента.
– Держим связь по каналам отечественного йотафона. Я забираю нашего сына с собой. Представлю его домашним как гостя, дальнего родственника. Всем спокойных выходных! До свидания!
– Что-то они там долго диагностируют. Нужно было снять последние биометрические данные и сделать биохимию.
Наконец из лаборатории вышел Глеб. Боголюбов обратил внимание на выражение его лица. Глеб как будто был чем-то обеспокоен и не смотрел в глаза Боголюбову. «Что-то произошло во время диагностики? Нет… Я слишком подозрителен». Боголюбов, дружелюбно улыбаясь, обратился к Глебу:
– Ну, что, дорогой родственничек. Едем ко мне в гости! По дороге обсудим твою легенду.
Второе начало
Глеб-Трион пришёл в себя не сразу. Сначала он ощутил, что стоит в тесной толпе незнакомых людей. Потом услышал монотонное пение хора мужских голосов. Почувствовал запах свечей. Увидел иконы и молящихся.
– Я в церкви. В какой? Что случилось?
Глеб услышал внутри себя голос Триона.
– Прежде сотряслось, потом случилось! Кажется, началась непредвиденная и неуправляемая стадия эксперимента. Оглядись, Глебушка. Адаптируйся. А куда нас занесло – скоро узнаем. Доверься мне. Судя по одеяниям окружающих нас мирян, мы с тобой в 17 век попали. Я так понял – после большого сотрясения в твоё управление перешёл двигательно-опорный аппарат. Я даже головой вертеть не могу, чтоб зафиксировать детали нашего пребывания. Не знаю, кто из нас двоих будет молоть языком. Вероятно, мне придётся осваивать статус внутреннего наблюдателя и советчика. Кстати, не будь белой вороной, накладывай на себя крест правой рукой! Смотри, как это люди делают. К тебе уже начинают присматриваться – одёжка не та. Хорошо, что я капуцину натянул перед мажорной автогонкой. Чем не странствующий монах! Давай проверим, кто из нас двоих владеет даром речи и будет коммуницировать. Скажи шепотом слова молитвы «Святы?й Бо?же, Святы?й Кре?пкий, Святы?й Бессме?ртный, поми?луй нас».
Глеб прошептал слова молитвы.
– Ещё раз! – Молодец! А я в третий раз прошепчу. Три раза полагается!
Глеб почувствовал, как губы его зашевелились и прошептали слова молитвы – без его воли и без его участия.
– Слава Богу! Я пока не лишён дара речи! – услышал Глеб радостный внутренний голос Триона.
– Будем говорить по очереди. Кажется, служба закончилась. Видишь, все зашевелились? Давай двигай к выходу!
На улице дул прохладный осенний ветер. В воздухе кружила листва. Солнце поблёскивало в куполах высокой церкви. Недалеко от входа толпились монахи, окружив какого-то старца. Глеб подошёл поближе и услышал:
– Полно тебе по свету-то бродить! Пора бы пристать к гавани. Нам известны твои таланты. Святая лавра примет тебя. Будешь столбом церкви и украшением нашей обители.
Старец окинул монахов презренным взглядом и твёрдо ответил:
– Ах, преподобные! Я столботворения умножать собою не хочу. Довольно и вас, столбов неотёсанных, во храме божием!
Монах, который обращался к старцу, нахмурился, не стал больше говорить ничего. Остальные тоже молчали. А старец продолжил:
– Риза вас окаянствовала, очаровала. Дьявол ловит людей разными сетями – богатствами, почестями, славою, выгодами, утехами и святынею. Сеть последняя всех несчастнее. Не все вы рождены к сему чёрному наряду. Вы введены в оный одним видом благочестия и мучите жизнь свою без святости в сердце.
Глеб услышал голос Триона:
– Ух, ты! Когниции, заложенные в моё мозговое месиво, подсказывают мне, что так выражаться мог только Григорий Саввич Сковорода, родоначальник русской религиозной философии. Давай для начала к нему и прилепимся. Ничего другого пока не предвидится. Постранствуем вместе, в его компании. Прикинься агнецом Божьим, подойди к нему. Говорить я начну…
Глеб неуверенно подошёл к старцу. Заговорил словами Триона:
– Отец! Вы человек, который ближе к Богу, чем остальные. Совета Вашего хочу попросить, как странствующий не по своей воле… Заблудился я, потерялся, не знаю, где нахожусь…
– Заблудший странник, говоришь? Так ты не один такой, многие блуждают, даже если оные и знают, где находятся.
Старец осмотрел Глеба:
– Странно выглядишь. Видно, что не из этих мест. И ссадина у тебя в волосах около лба. В беду попал? Как звать-то тебя, юноша?
– Глеб моё имя. А откуда я, и как здесь оказался, не помню.
– Ну, а меня можешь звать Григорием… Григорий Саввич я. Идём со мной. Чем смогу, тем помогу. Вижу, ты и в самом деле в помощи нуждаешься. Наведаемся к родственнику моему.
Они вышли из церковной ограды и направились по осенней, но ещё сухой дороге, куда-то под гору, вниз. Глеб старался не отставать от старца Григория. Трион искал тему разговора:
– Григорий Саввич, скажите, почто Вы так строго разговаривали с благочестивыми монахами? Они ведь, кажись, зла Вам не желали.
– Благочестивые… Кажись… В том-то и дело, юноша Глеб, что братия не такой кажется, какая она есть на самом деле. Церемония и благочестие не одно и то же. В этом вся беда. Не по лицу судить надо, а по сердцу.
Глеб старался идти в ногу со старцем и поспешил спросить сам, опередив Триона:
– Я, может, и что не понимаю. Наверное, с головой не всё ладно, но хочу спросить. Когда я стоял в церкви и осознал, что что-то со мной не так, я шептал слова молитвы: «Святы?й Бо?же, Святы?й Кре?пкий, Святы?й Бессме?ртный, поми?луй нас». Не приобщился ли я, как и другие, читая молитву, больше к церемонии, чем к благочестию, недопонимая слова молитвы?
В голове Глеба прозвучал голос Триона:
– Вперёд батьки в пекло? Ты делаешь успехи, Глебушка. Не пойму, только – это тяга к знаниям или хочешь втереться в доверие к старцу?
Старец Григорий посмотрел на Глеба искоса:
– Истину говоришь, юноша, как будто наперёд ответ знаешь. Люди и своё не понимают, что говорят. А о чём говорят другие, только догадываются. И в молитве для простых людей много тёмных мест. «Святы?й Бо?же» в твоей молитве это знамение всякого начала на земле и на небе. «Святы?й Кре?пкий» – это божие начало в плоти человека. «Святы?й Бессме?ртный» – это свидетельство нетленности души человеческой.
Пожар
В лаборатории МВ-3 произошло небольшое возгорание. Последствия малого пожара были необратимы. Полностью вышла из строя установка МВ («машина времени»), которую сотрудники ласково называли «Машенька». Машенька спалилась. Десять лет работы коллектива коту в известное место!
Боголюбову незадолго до пожара позвонил его водитель и сообщил, что машина, в которой находились дочь Сабрина и Глеб, при съезде с трассы врезалась в дерево. Серьёзную травму получил Глеб. У дочери и у самого водителя лёгкие царапины. Но самое страшное – после того, как, благодаря стараниям Сабрины, к Глебу вернулось сознание, он загадочным образом исчез. Когда Боголюбов с командой специалистов прилетел на вертолёте на место аварии, он застал дочь сидящей на траве возле автомобиля. Сабрина тихо плакала и приговаривала:
– Папа, это я во всём виновата. Я хотела… Не нужно было сюда заезжать…
– Успокойся, дочь! Возьми себя в руки…
Зазвонил мобильный. Боголюбову сообщили о пожаре в лаборатории.
– В какое время исчез Глеб? – спросил Боголюбов, обращаясь к дочери.
– Не знаю…
Боголюбов посмотрел на водителя. Тот замешкался:
– Сразу же после того, как машину занесло с пригорка, и мы врезались в дерево, я побежал наверх, чтобы вызвать помощь. Связи не было… Сабрина осталась с Глебом и приводила его в чувство. Прошло минут двадцать, а, может, и больше… Я выбежал на трассу, останавливал машины… Никто…
– Меня не интересуют твои хаотичные действия! Меня интересует время аварии!
– Где-то около часу…
Боголюбов задумался. Авария случилась приблизительно в 13.00 пожар – в 13.30. Ясно, что пожар и исчезновение Глеба звенья одной цепи.
Боголюбов дал знак сопровождающим.
– Прекратите поиски!
Раздался следующий звонок. Боголюбова вызывали в ГЛАВК.
ГЛАВК
Академик Стригун был взвинчен. Боголюбов кратко доложил обстановку. Стригун раздражённо спросил:
– Что это у тебя, Александр Григорьевич, в лаборатории за бардак такой? Сначала выходит из строя дорогостоящая установка. Потом исчезает неизвестно куда биоробот. Кто был ответственным за его сопровождение?
– Моя дочь.
– Какое отношение твоя дочь имеет к проекту?
– Ей было поручено… Она направлена к нам из университета для прохождения практики. Учится на четвёртом курсе биотехнологического факультета.
– И вот результат вашего семейного подряда! Ещё неизвестно, какие будут последствия исчезновения твоего робота. С какой целью дочь твоя и Трион ездили в лабораторию?
– Они ехали не в ту злосчастную лабораторию, а в центр диагностики. Глебу следовало пройти плановую когниционную корректировку сознания…
– Оставь, Александр Григорьевич, свои когниции! Почему перепоручил сопровождение неопытной практикантке и бестолковому водителю? Хотя, что сейчас говорить об этом! Академик Стригун раздражённо махнул рукой. – Что делать собираешься?
