"Добро пожаловать, Соломон," – сказал он. – "Ты готов учиться?"
Я кивнул и ответил: "Да!"
"Тогда следуй за мной," – сказал Симеон, и он повел мальчика в глубины храма, где ждали его новые знания, новые испытания и новая жизнь.
Салом не мог оторвать взгляд от этой красоты, созданной руками человека. Внутри храма царил полумрак, рассеиваемый лишь светом светильников и окон, украшенных витражами. Стены были украшены мозаиками, изображающими сцены из жизни Моисея и других библейских героев. Золотая утварь сияла на алтаре, а в Святая Святых, куда могли войти только священники, царила атмосфера таинственности. Он ходил за руку с отцом по храму, затаив дыхание. Он чувствовал, как его душа наполняется благоговением и трепетом перед величием Бога. И понял, что это место не просто дом молитвы, но и сердце его народа, символ веры и надежды…
Вспомнив об этом, я улыбнулся. Путь был нелегким, но я его прошел. И теперь я здесь, на вершине Вифлеемского холма, охраняю пещеру, где, возможно, появится тот, кто изменит мир. Сердце мое было полно надежды. Я знал, что мое предназначение близко. И я был готов к нему.
V
Но вдруг, словно из тумана, всплыло новое воспоминание. Я снова был в Иерусалимском храме, но уже не маленьким мальчиком. Мне было лет двенадцать, и я уже учился не первый год там. В тот день в храм привели новую ученицу. Она была юна и прекрасна, как ангел.
Длинные русые волосы, волнистые, как спелая пшеница, ниспадали ей на плечи. А глаза…
О, эти голубые глаза, яркие, как летнее небо! Я сразу же влюбился в нее без памяти.
Она была не похожа на всех остальных девушек, которых я встречал. В ней была какая-то особая чистота и невинность. Я не мог оторвать от нее глаз. Она тоже заметила меня.
Иногда она украдкой смотрела на меня, и я чувствовал, что она тоже неравнодушна ко мне. Но мы не могли поговорить. В храме было запрещено общение между юношами и девушками. Я был в отчаянии.
Как мне быть? Как сказать ей о своих чувствах? В тот день я не нашел ответа на этот вопрос. Но я знал, что никогда не забуду эту встречу. Она перевернула мою жизнь. И я понял, что любовь сильнее любых правил.
Воспоминание исчезло так же быстро, как и появилось. Но я знал, что оно навсегда останется в моем сердце. Я улыбнулся. Любовь сделала меня сильнее и чище. И я был готов к любым испытаниям, которые преподнесет мне судьба.
Закрыл глаза и прислушался к холодному ветру, шумевшему в горах. Эти воспоминания совершенно растревожили мою душу, которая металась в страданиях. Она здесь, но теперь она не моя, она его жена…
А как же я?! Мое сердце, словно нежный птенчик, забилось в груди, готовое разорваться от боли. Слезы душили меня, но я не мог их сдержать. Они лились градом по моим щекам, омывая лицо. Я был разбит и опустошен. Как же мне жить дальше? Как забыть ее?
Я не представлял себе жизни без нее…
Снова закрыл глаза. Сердце мое было полно печали, и я не хотел ни о чем думать. Но вдруг, словно из тумана, кто-то коснулся моего замерзшего плеча. Я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стояла она, та, о ком я только что думал.
Она была одета в простую одежду, но ее красота сияла даже в этом ночном холодном свете.
"Возьми мой плащ," – сказала она, протянув мне свой хитон из голубой шерсти. – "Пока ты здесь напрочь не замерз, мой юный страж!"
Я был так ошеломлен, что не мог произнести ни слова. Она улыбнулась и накинула плащ мне на плечи.
В её глазах, цвета летнего неба, плескалась неподдельная забота. "Я волновалась за тебя," – прозвучал её нежный голос, когда она протянула мне чашу с горячим вином. "Как ты себя чувствуешь?"
Ошеломленный, я не мог вымолвить ни слова. Она одарила меня улыбкой и присела рядом. Не веря своим глазам, я осознал, что она рядом, в этой холодной пещере. И эта хрупкая красавица улыбалась мне.
"Я знал, что ты придешь," – прошептал я, принимая из её рук чашу.
"Я не могла тебя оставить одного," – ответила она. "Ты – мой защитник, и я должна быть рядом."
Счастье переполняло меня. Неужели это правда?
Внезапно она встрепенулась. "Время пришло," – произнесла она, глядя вдаль. "Мне нужно вернуться."
Я хотел возразить, но она уже удалялась. "Не замерзни тут," – прозвучало её ласковое напутствие, и она поправила на моих плечах свой голубой шерстяной хитон.
Наши взгляды встретились. В её глазах я прочел благодарность за верность и защиту.
"Спасибо тебе," – прошептала она, тронув мою щеку. "Я буду всегда ждать тебя."
И, повторив: "Время пришло," она вновь удалилась в пещеру, оставив меня на посту одного.
Оставшись один, я еще долго ощущал её тепло и нежность. Я знал, что она вернется. Обязательно вернется. И я ждал. Ждал, глядя в холодный небесный ультрафиолет. Ждал, с уверенностью в сердце, что она – моя судьба, несмотря ни на что…
VI
В преддверии заката, когда солнце, словно утомленный странник, опускалось за горизонт, окрашивая небо в багряные цвета, я – юный пастух Салом, чей взор всегда был устремлен к звездам, услышал тихий голос, зовущий из глубины пещеры.
"Иди сюда, дитя," – прошептал голос, наполненный мудростью и покоем.
Сердце мое затрепетало от волнения и страха. Кто его знает, что может приключиться в этих диких горах, полных разбойников и диких зверей. Но этот голос был мне знаком, кажется – это голос моего первого учителя – Симеона, который по окончании службы в храме по немолодым годам удалился от суетного мира. Его благочестие и мудрость были известны по всей округе.
О радость, на самом деле, это был он. Ступая босыми ногами по прохладному камню пещеры, подошел я к Симеону, который сидел на груде сена, освещенный мерцающим пламенем свечи.
"Салом," – произнес Симеон, его глаза, глубокие и проницательные, пристально, но по-доброму смотрели на меня. "Я ждал тебя."
Охваченный трепетом, я не мог вымолвить ни слова, лишь кивнул, чувствуя, как меня одолевает любопытство. Как так, почему он ждал меня, а я ни сном, ни духом не знал о нем, что он вообще живет в этой неведомой пещере?!
"Я хочу поведать тебе тайну," – прошептал Симеон, его голос был тих, но полон силы. "Тайну, которая изменит мир."
Затаив дыхание, внимал я словам старца.
"Мне было дано видение," – продолжил Симеон, его взгляд устремился вдаль, словно пронзая будущее. "Видение о Младенце, который родится, чтобы изменить судьбу человечества."
Пораженный этими словами, я не мог поверить своим ушам.
"Кто же этот Младенец?" – спросил я, дрожащим голосом.
Симеон улыбнулся, его лицо озарилось светом. "Его имя – Иисус," – ответил он. "Он станет Мессией, Спасителем мира. Он принесет свет во тьму этого мира и любовь в сердца людей."
Потрясенный этим пророчеством, я не мог поверить, размышляя, не спятил ли старик, и не шутит ли он надо мной, проверяя мои устои веры, что внимал я в Храме Ирода Великого. Но старик вовсе не улыбался, и казалось, был в трезвом уме и светлой памяти, продолжая свой рассказ шепотом, на полном серьезе.
"Но как я могу узнать, когда он родится?" – спросил я наконец, подумав, что верно он на самом деле что-то да видел во сне.
Симеон протянул ко мне руку, в которой держал небольшой свиток. "Вот, я для тебя записал," – сказал он. "Когда на небе засияет звезда, подобная которой мир еще не видел, она укажет путь к месту рождения Младенца, и ты поймешь, что время пришло."
Я с благоговением взяв свиток, повертел его в руках, но так ничего и не прочел удивительного на нем, поскольку, на нем было написано ровно то же самое, что только что поведал мне сам Симеон. Причем, написано действительно его рукой, почерк его я хорошо помнил еще по его учительству надо мной.
"Я буду ждать этого дня," – прошептал я.
Симеон благосклонно кивнул. "Иди с миром, дитя," – сказал он. "И помни, тайна, которую я тебе поведал, должна храниться в твоем сердце до поры до времени."
VII
В трепетном танце языков пламени, пляшущих на каменных стенах пещеры, я сидел, укутанный в небесный плащ, некогда согревавший ее. Холодный ветер, завывая в горах, не мог пробиться сквозь плотную ткань, согретую теплом ее рук.
Вспомнилась мне наша первая встреча, словно омытая росой летнего утра. Я робко озираясь, ступил в храм, где царила торжественная тишина, нарушаемая лишь пением птиц, заглядывающих в окна.
И вдруг, словно луч солнца, пронзивший сумрак, она явилась передо мной. Её красота затмевала всё вокруг. Длинные волосы цвета спелой пшеницы, словно нити золотого руна, ниспадали на плечи, обрамляя нежное лицо, озаренное сиянием небесных глаз.
В них, цвета летнего неба, отражались лазурь бездонных горных озёр и безмятежность бескрайних полей. Она ступала легко, словно пушинка, сорванная легким ветерком с одуванчика, а во всех ее движениях сквозила неземная грация.
В тот миг мое сердце забилось с невиданной силой. Я не мог оторвать от нее глаз, очарованный неземной красотой и чистотой, исходившей от нее. Словно ангел, спустившийся с небес, она одарила меня своим вниманием, и в ее взгляде я прочел не только любопытство, но и зарождающуюся симпатию.
С тех пор образ ее поселился в моем сердце, расцветая с каждым днем пышным цветом любви. И вот, спустя время, судьба вновь свела нас вместе, возле этой пещеры, в ультрафиолете неведомой звезды, а ветер шепчет песни о вечном.
Я сжимал в руках плащ, пропитанный ее ароматом, нежным, как запах полевых цветов, и чувствовал, как тепло ее души согревает меня даже в этой холодной ночи. Вспоминая ее улыбку, нежнее лунного света, и сияние ее глаз, ярче звезд, я знал, что наша встреча не случайна.
Она – моя судьба, мой ангел-хранитель, посланный мне небесами. И я буду ждать ее, как рыцарь ждет свою даму сердца, веря, что наши пути вновь пересекутся, и любовь наша расцветет пышным цветом, озаряя мир своим светом.
Прошло несколько лет с той знаменательной встречи, когда в моей жизни зажглась звезда по имени Мэриам. Она, словно фея, озарила мой мир своим сиянием, а потом, подобно метеору, пронеслась и скрылась за горизонтом, оставив после себя лишь горький осадок тоски.
Мэриам окончила свое обучение в Храме, ступив на путь мирской жизни. Она вышла замуж за Иосифа, достойного человека. Весть о ее замужестве пронзила мое сердце острым осколком льда. Я знал, что она никогда не будет моей, но все равно надеялся на чудо, на воссоединение наших судеб.
Но время безжалостно шло, и вот уже она носит под сердцем плод любви другого. Я видел ее на днях. Она сияла, как солнце, озаряя своим счастьем окружающих. В глазах ее плескалась нежность, а на губах играла улыбка, полная материнской любви.
Глядя на нее, я чувствовал, как в моей груди сжимается комок боли. Моя любовь, не разделенная, не познавшая взаимности, терзала душу, напоминая о несбывшихся мечтах.
Я был словно тень, бродящая по этому миру, невидимый для нее, чужой ее счастью. Ночь опустилась на землю, окутав мир своей темной вуалью. Вглядываясь в пляшущие языки пламени, думал о ней. Думал о том, как она сейчас ласкает свой округлившийся живот, разговаривая с малышом, который скоро появится на свет. Думал о том, как я буду любить этого ребенка, как буду заботиться о нем, хотя он и не будет моим.
В этот момент я понял, что моя любовь не эгоистична. Я хочу, чтобы она была счастлива, даже если это счастье не со мной. Я буду любить ее и ее ребенка, буду их хранителем и защитником. Ведь любовь – это не только обладание, но и самоотверженность, и я готов на все, лишь бы она была счастлива.
Я знаю, что моя любовь никогда не угаснет. Она будет жить во мне вечно, питая мою душу и делая меня сильнее. И я буду ждать. Ждать того дня, когда она снова посмотрит на меня, и в ее глазах я увижу не просто знакомого человека, а того, кто всегда был рядом, кто любил ее бескорыстной и чистой любовью.
VIII
В сумраке пещеры, в мерцаниях огонька небольшого костра, Мэриам сидела одна, кутаясь в свой потрепанный хитон. Нахлынули воспоминания.
В памяти всплыл тот день, когда он ступил на порог Храма, и она невольно улыбнулась. Сразу стало тепло и одиночество, нахлынувшее на нее в этих мрачных сводах, тут же ушло.
Юный пастушок, робкий и неловкий, с копной светлых каштановых волнистых волос, растрепанных ветром, и глазами, цвета васильков, сразу же привлек ее внимание. В его взгляде, чистом и невинном, как родник, читалась душа, полная доброты и верности.
Мэриам сразу же почувствовала с ним особую связь, словно невидимую нить, протянувшуюся между их сердцами. Она наблюдала за ним, как за цветком, распускающимся на рассвете.
Она видела его усердие, старание, с которым он помогал старшему пастуху со стадом, его готовность прийти на помощь, его безграничную преданность своему делу. В нем было что-то особенное, что отличало его от других ребят в Храме.
С каждым днем Мэриам всё больше проникалась симпатией к Салому. Она видела в нем не просто юного пастуха, а человека с большой и доброй душой. Но долг и верность своему предназначению не позволяли ей поддаться чувствам. Она была жрицей, и ее жизнь была посвящена служению богам. Встреча с Саломом стала для нее испытанием, но она с честью его выдержала.
Мэриам прижалась к холодной каменной стене пещеры и закрыла глаза. В ее душе царила буря противоречивых чувств: любовь, долг, тоска, надежда. Она знала, что Салом навсегда останется в ее сердце, но судьба распорядилась иначе. Да, тогда, вначале, он был юным пастухом, а она – жрицей. Даже в то время их миры не должны были пересекаться. Но Мэриам верила, что их любовь не умрет. Она будет жить в ее сердце, как огонек, зажженный в тот первый день, когда она увидела Салома. И она будет ждать. Ждать того дня, когда их пути вновь пересекутся, и они смогут обрести счастье, которого так жаждут их души.
Её девичьи грёзы, подобно робким весенним росткам, тянулись к солнцу чистой любви. Салом, прекрасный юноша с чарующе синими глазами, пленил её сердце своей искренностью и пылкой страстью. Взгляды украдкой, нежные прикосновения, тайные поцелуи под сенью вековых олив – всё это питало огонёк их запретной любви.
Но суровая реальность разбивала хрупкие мечты о счастье. Ей объявили о сватовстве уважаемого человека, Иосифа, дальнего родственника по Давидовой линии. Он был состоятелен, благочестив, имел вес в обществе. Брак с ним сулил обеспеченную и стабильную жизнь.
IX
В бескрайних просторах заснеженной Скифии, где бескрайние степи сливались с лазурным небом, а морозный ветер пел песни о вечности, правил мудрый старец по имени Балтазар.
Его седая борода, словно снег горных вершин, хранила мудрость веков, а проницательные глаза цвета морозного неба видели суть вещей, скрытую от глаз простых смертных.
Балтазар не был обычным царем. Он не блистал пышными одеждами, не пировал с вельможами, не предавался праздности. Его царство лежало не на земле, а в небе, среди ярких звезд и созвездий. Он был искусным звездочетом, всю свою жизнь посвятившим изучению небесных светил.
Ночь за ночью он выходил на свою смотровую площадку, возвышающуюся над дворцом. Его взгляд устремлялся к бесконечному куполу неба, усыпанному мириадами звезд. Он часами мог наблюдать за их мерцанием, изучая их движение, пытаясь разгадать тайны мироздания.
Балтазар не просто смотрел на звезды. Он умел с ними разговаривать. Он знал язык небесных светил, понимал их послания. И Звезды поведали ему о великих событиях, которые должны были произойти в мире, о рождении нового Царя, который изменит судьбу человечества.
Мудрый старец с морозными глазами ждал этого события с трепетом и волнением. Он знал, что ему суждено стать одним из тех, кто встретит Спасителя мира.
И вот, однажды морозной ночью, когда звезды сияли особенно ярко, Балтазар увидел необыкновенное знамение – новую Звезду, сияющую ярче всех остальных. Он сразу же понял, что это не просто звезда, а знак о великом событии.
Воодушевленный этим открытием, он созвал совет, на котором поведал о своем видении. Весть о новой Звезде быстро разнеслась по всей Скифии. Люди с трепетом ждали, что же произойдет.
Бальтазар же, не теряя времени, начал готовиться к путешествию. Он знал, что должен следовать за звездой, чтобы увидеть своими глазами это чудо. Он знал, что это путешествие будет непростым, но он был готов к любым испытаниям. Он верил, что звезда приведет его к Спасителю мира, и эта вера давала ему силы.
В знойной Индии, где солнце ласково ласкало золотистые пески, а благоухающие специи наполняли воздух ароматами Востока, жил юный царевич по имени Каспар. Его смуглая кожа цвета спелой пшеницы сияла под лучами солнца, а глаза, подобные темному ониксу, пылали жаждой знаний.
