– Не из-за какой-то болезни, а всерьез грозящей его жизни!
– Хорошо. Я поговорю с ним, хотя положительных результатов и не гарантирую.
– Вы тоже в штаб идете?
…А потом… Они, навьюченные, с оружием, в разгрузках и касках, стояли в строю. И напротив местное начальство. Дв ое.
…А потом… один из них, смуглый такой, полноватый, скомандовал:
– Механики, трактористы, водители! Два шага вперед.
Строй дрогнул. Из срочников вышли двое. Из контрактников – пятеро, причем двое из тех самых неопохмеленных опойков.
…А потом… к их, вновь сомкнувшемуся строю, подошли еще двое. Та самая женщина-врач, она почти не задержалась, пошла прочь, и еще один командир, тот самый. Худощавый, уже в годах, в застиранной, выгоревшей форме. Стриженный седым ежиком. Ольга выцепила его взглядом, почему-то смутно знакомого. ( Точно, я его где-то видела. Но где?) И все пыталась безуспешно вспомнить. А тот самый подошедший внимательно так, оценивающе, осмотрел пополнение. И скомандовал:
– По порядку номеров рассчитайсь!
Первый…второй…
Кристи звонко выдал:
– Двенадцатый.
– Тринадцатый! – не отстала она. Горло перехватило. Хотелось прокашляться, поэтому прозвучало это вовсе хрипло.
Отсчитались все.
С минуту оценивающая пауза. И потом приказ:
– Первый, второй, пятый, седьмой девятый, десятый, тринадцатый … и дальше по строю …два шага вперед.
Ольга поняла, что она сейчас уйдет, а Кристи останется. Без нее. И, шагнув по команде, сгребла Кристи за предплечье, резко выдернув за собой. И увидела, как дрогнула, вскидываясь, бровь командира.
( Майор? Вроде майор. Одна звездочка и большая. Да! Точно. И он ничего не сказал в ответ на ее несанкционированное действие. И ничего не предпринял.)
…И следующей вспышкой как подошел к нему еще один военный похожий то ли на башкира, то ли на татарина с бумагой в руках и что-то показал пальцем в нижней части листа. И еще большее, теперь неприкрытое удивление на лице майора. И чуть прищуренный изучающий взгляд вдоль теперь уже трех шеренг.
Ольга уже поняла, кого он искал и не нашел с первого взгляда. Еще бы нашел! Каска по брови и воротник свитера до верхней губы. Набитая магазинами разгрузка. Ростом она в строю не самая мелкая. Мальчишки-срочники все как минимум на четыре года моложе ее. Многие весьма субтильны. Она судорожно попыталась сглотнуть. Во рту сразу стало вовсе пустынно-сухо. Еще до того как грозно прозвучала ее фамилия.
– Ларионова!
– Я!
– Выйти из строя!
И она шагнула вперед, не опуская вызывающе-дерзкого взгляда.
Все пока шло хорошо. Теперь только достойно предстать перед местным начальством.
…А потом… она стояла перед этим самым командиром в помещении штаба. Та самая женщина-врач тоже была тут. Сидела у соседнего стола и что-то диктовала с листа худенькому мелкому парнишке за компьютером. Он быстро щелкал клавиатурой, набирая текст.
– Ирина, Александровна, – позвали ее. – Отвлекитесь, пожалуйста. Тут пополнение прибыло и, кажется, к вам.
Внушительных размеров дама лет сорока пяти, облаченная в тщательно отглаженный халат, с фонендоскопом на шее, спрятанным в левый нагрудный кармашек, подошла, рассмотрела сначала Ольгу, затем ее документы.
– Я что-то не помню, чтоб посылала заявку на санитарок. У меня все укомплектовано.
– В Моздоке, наверное, перепутали. Куда ее теперь девать? Разве секретаршей… Печатать на компьютере умеешь?
– Д-да… э… ум…, – Ольга растерянно пытаясь вспомнить звание вопрошающего. Невысокий плотноватый темноволосый офицер с большими залысинами. (Четыре звездочки – это капитан? Блин!)
– Да, товарищ капитан! (Не засмеялся. Не выругал. Значит, угадала. Ведь учила же звания! И надо же было так мозги перемкнуть! Спокойно!)
А взгляд круглых, мышиных, глубоко посаженных глаз у этого командира весьма неприятный. Сальный какой-то и липнущий.
Похоже, пришло время оборваться ее прочной, но такой тоненькой ниточке затяжного везения. Ее везения! И так больше двух суток везло. Что теперь? (Это, наверное, от того, что порядковый номер в строю получился тринадцатый? Или не номер виноват, а еще что-то…?)
И опять тот командир, что вызвал ее из строя. Вот, ведь до чего сама себя запугала. Сначала взгляд на погоны, потом на ежик седых волос, а потом уже в обветренное лицо. Я его точно где-то видела! И когда, тоже вспышкой, вспомнила, вдруг заморгала часто-часто и улыбнулась радостно, во все тридцать два зуба.
А майор держал в руках ее документы и не на шутку злился:
– Совсем свихнулись. Мало, мальчишек необстрелянных привезли, так еще и девчонку прислали. Куда ее теперь? Обратно отправлять? Мне сейчас снайперы позарез нужны, радисты, саперы, а шлют неизвестно кого!
И Ольга поняла. Вот он, момент. Отчаянно глядя в глаза майору, она звонко и четко выпалила:
– Товарищ майор, возьмите меня снайпером!
Возмутились одновременно все присутствующие:
– Да ты с ума сошла! Видано ли дело. Где ты девок-снайперов видела? Это тебе не посуду мыть и не повязки крутить.
– Я умею… Товарищ майор, я, действительно, умею стрелять.
– Мало только стрелять. Много других тонкостей. Для этого специальные курсы есть, бойцов полгода обучают.
– Я все умею. На самом деле.
– И перестань, наконец, скалиться! Чему ты лыбишься, как майская роза?
– Товарищ майор, Вы меня совсем не узнали?
– Нет. – Но еще раз очень внимательно, изучающе, посмотрел ей в лицо. И немного усомнился: А должен? Мы где-то могли встречаться?
– Ну, как же! Вы к нам приезжали! Год назад.
– К вам?
– Ну, да! К другу вашему, Виктору Андреевичу. В Придольск. Вы еще вместе с ним в Афганистане … были (ой, как правильно нужно было сказать: служили? Воевали?) Вы у нас в клубе военно-патриотическом выступали, в спортзале. Вы еще тогда рассказывали про Баграм. И про Кандагар. Про душманов. Как колонны шли. И про Грозный в девяносто пятом. И про тот бой, когда Виктора Андреевича ранило. Помните?
Что-то он смутно вспоминал. Виктор тогда насел, уговорил. И он, действительно, рассказывал, глядя в восторженные лица парнишек, сидящих перед ним на спортивных скамейках и просто на матах. А девушки? Кажется, были две или три, в сторонке.
А девчонка наступала.
– Помните, вы еще фотографии показывали? Вы там около БТРа с Виктором Андреевичем фотографировались с осликом маленьким. И Вы еще тогда пожелание высказали, чтоб Виктор Андреевич Вам хороших снайперов подготовил. Он Вам обещал тогда. Он хорошо меня учил! Я все умею, что должен уметь снайпер. Я не полгода, я четыре года к нему на секцию ходила. Да Вы сами спросите у него. Позвоните! Я номер скажу. У Вас должен же быть спутниковый телефон? Позвоните! Он подтвердит. Он знает, что я сюда поехала. Только не знает, что в Вашу часть. Он сам меня собирал. Он даже мне "лохматочку" отдал, которую мы все вместе к соревнованиям шили.
– Чего отдал? – Не понял тот самый капитан с залысинами, впервые после Ольгиного скороговорочного напора подавший голос.
– Лохматочку. – повернула к нему голову девушка – Ну, снайперский костюм маскировочный. Что-то среднее между Лешим и Кикиморой. Самошивка, конечно, но хороший.
– Где это видано! Да вся Чечня смеяться будет. Девка-снайпер.
– Неизвестно еще кто будет смеяться. А кому и плакать придется. Мне все равно, что в военном билете записано будет. Пусть что угодно, хоть санинструктор, хоть секретарша… а на самом деле меня снайпером возьмите. Я хорошо стреляю! И я сильная. Я кроссы хорошо бегаю. Проверьте! Чего впустую ругаться? Проверьте меня, пожалуйста!
Майор хмыкнул, внимательно прищурился.
– Антабка – это что за зверь?
– Так, крепежка это. Для ремня на оружии: на винтовке, на автомате… – уверенно и быстро, ничуть не запинаясь, ответила она.
– Сколько вентиляционных отверстий на ствольных накладках СВД?
– Шесть. То есть, по шесть с каждой стороны.
– Кто калибром круче: весло или укорот?
– А… так нечестно. Вопрос не совсем корректный.
– Что значит не корректный?
– Так, тут однозначного ответа не получится. Вы не назвали конкретную модель «укорота».
– А должен был?
Но Ольга уже не боялась. Нисколько! Она вновь стала спокойна и уверена в себе. Она знала все это, что спрашивали. Пока знала.
– Если хотите получить конкретный ответ, вопрос должен быть конкретным.
– Ответь, как знаешь.
– Так… одинаково тогда – 7,62 и у СВД и, допустим, у АКМС. А если «ксюху» взять – 74у, там другой калибр получается, меньше – 5,45. А они все укороченные.
– Что такое "угол склонения"?
– Это, когда снайпер находится выше цели.
– И СТП при этом?
– Выше точки прицеливания.
– А СТП, вообще, это что?
– Средняя точка попадания …
– Ветер пулю…?
– …так относит, как от прицела два отбросить.
– это под какой калибр?
– 7,62.
– А под 5,45?
– Тогда еще разделить на два.
– А что это мы сейчас считаем?
– Тысячные. Поправку на ветер.
И все это быстро, почти скороговоркой, но четко. Майор то ли удивленно, то ли удовлетворенно тряхнул головой.
И посоветовался сам с собой: Взять что ли с испытательным сроком? С чем черт не шутит?
***
Ольга шла и еще успевала крутить головой по сторонам. "Егоза" по периметру. Покрашенные камуфляжной пестротой вместе с крышами, деревянные домики бывших отрядных спален, отдельные капитальные помещения столовой, санчасти, бани и казарменные палатки между этими строениями и вокруг. Стенки-улочки из маскировочной сети. Накрытые ей же БТРы и БМП. Вытоптанная в грязь, но заасфальтированная по большому периметру спортивная площадка. Жалко притулившиеся на краю, раскрашенные в разноцветную полоску и поэтому нелепые сейчас детские качели. Рядом с ними некое подобие маленькой карусели и даже металлическая горка (интересно, снег здесь долго лежит?). Теперь предстоит суетная процедура размещения.
( Интересно, где поселят?) и знакомства с будущими сослуживцами (Интересно, что за люди попадутся?).
– Вот я и приехала! Эдичка, милый, мы теперь снова вместе! Нет ничего невозможного, если очень захочется.
Ольга даже не рассчитывала, что здесь будет отдельно стоящий женский домик, трудами его обитательниц превращенный во вполне уютное жилище. Тюлевые занавески, цветные покрывала на кроватях, журнальные картинки и плакаты на стенах и двери. Даже, (вот уж чего точно не ожидала!) ковры на стенах и на полу.
Из шести или семи? (Если считать по койкам ) жительниц в наличии имелись лишь две, обе чуть старше Ольги. Девушки оказались весьма словоохотливыми, даже слишком. Неудивительно, новенькая как-никак.
– Меня Валентина зовут, – представилась блондинистая крашеная толстушка с круто завитой "химией". Я медсестрой в санчасти. А она – Мила. Она в столовой работает. У нас еще Люська есть, так что не перепутай. – И обе хихикнули каким-то странным образом.
– Ничего, потом разберусь, – подумала Ольга, не поняв, над чем же смеются девушки. Еще Ирина Александровна с нами живет. И Галина с Надеждой. Но они все работают сейчас. Да и мы скоро пойдем.
Ольге указали на заправленную синим, жаккардовым покрывалом с орехами кровать справа от двери, и она даже обрадовалась, что у входа, меньше других беспокоить будет. А затем, вновь хихикая, пояснили:
– Это Маринкино место было. Она "залетела", в декрет ушла. Маме подарочек привезет. И велела, кто приедет за нее, так, чтоб ее вещами пользовались, не стеснялись. Там в тумбочке и в коробке под кроватью много чего осталось. Люська только ее косметичку себе забрала. А Галина – шампунь.
