Я встряхнула его руку.
– Мне, правда, не интересно знать, насколько это у тебя другое. Твоя жизнь, и меня в ней больше нет. Наши дорожки разошлись. Я всё ещё жду принципиальный вопрос. Давай, помогу! Ты хотел спросить про Анатолия? С Анатолием у меня никогда не было никаких отношений, и в тот вечер он шёл не ко мне. Это тебя успокоит? Или принципиальный вопрос – «мой секс в общежитии»? Я тебя, моего первого и единственного мужчину, тебя, любимого, ни разу к себе не пригласила. Как же ты мог подумать, что я пустила в свою постель кого-то другого? Разве я такая доступная и распущенная? Или по себе судишь? Для тебя же флирт и вытекающие из него последствия – дело привычное.
– Лина, малышка… – он остановился и попытался обнять меня.
– Нет, нет, убери руки! Ты обещал, никаких слов о чувствах. Лучше слушай и не перебивай! Я сегодня опять разговорчивая и позволю себе многое сказать. И забудь про «малышку»! Даже на твоём фоне я давно уже не малышка. Я уже переросла тебя, Алексей, а ты всё тот же инфантильный мальчик. Лёша, пойми, мы пошли по жизни разными тропами. И лучше было бы, чтобы они нигде не пересекались, – я пнула подвернувшийся под ногу камень и чуть не вскрикнула от боли в пальце.
Да, мне было больно… и не только в пальце.
– Лина, ты меня презираешь? Неужели я настолько подлец? Я вообще хотел поговорить не об этом. Даже и не знаю, как начать.
– Начни уж как-нибудь! Ты же такой красноречивый у нас!
– Красноречивым я был только с тобой. Никто больше не вызывает желания облачать слова в красивую форму. Но ты выпила меня всего до дна, а потом своей ножкой выпнула из своей жизни, как пустую бутылку… Пустой я сейчас, Лина… О-пус-то-шён-ный…
– О-ля-ля! Как банально! Алексей, прекрати! Меня уже не купишь такими речами! Я уже не та девочка, которая попадала под подобные чары. Честное слово, сейчас эти твои выражения кажутся надуманными, нелепыми и даже смешными. Всему своё время, Алексей! Было, было да прошло! – я, наконец-то, подняла глаза и смело посмотрела ему в лицо, и ничего у меня нигде не дрогнуло и не наполнилось слезами. – Так о чём ты хотел поговорить?
– О родителях. О моём отце и твоей матери. – Он задумался. Пауза затянулась. Кашлянул в кулак и продолжил. – Они были любовниками, когда матушка была слегка беременна мной.
– Я в курсе. И даже в курсе, что чисто теоретически, как сказала Капа, ты и я могли бы быть братом и сестрой по отцу. У нас разница в возрасте всего три месяца. По срокам сходится.
– Ты это знала?! – он схватил меня за плечи и резко развернул к себе.
– Аккуратнее на поворотах, Лёша! – я демонстративно скинула его руки. – Про связь родителей сначала просто догадывалась, а ты разве нет? Ты не видел, как твои родители пожирали меня взглядами за столом? И как отец спросил про номер дома? И как твоя мать возмущалась, когда я назвала адрес? Ну а потом Капа подтвердила мои догадки. Про брата и сестру, Лёша, я никогда в голову не брала. Не переживай, мы не родственники! Я родилась семимесячной. Можно сказать – жертва неудачного аборта. Моя мать после расставания с твоим отцом почти сразу вышла замуж. Неужели ты мог подумать, что я твоя сестра? Ты что, слепой, Лёша? Мы же совершенно разные!
– Уф! Ты меня успокоила… – он всё-таки набрался наглости, обхватил меня, приподнял, покружил и бережно поставил. – Я чуть не чокнулся, когда матушка рассказала.
– Господи, Лёша, ну что же ты такой наивный?! Я тобой поражаюсь! Твоя матушка подкинула палку в огонь, чтобы лишний раз убедить, что мы не пара. Но сейчас я понимаю, как тяжело ей было видеть меня в своём доме, если я так разительно похожа на мать. Так что, обиды на Нину Васильевну у меня нет. Лёша, всё, что делается в жизни, делается к лучшему: мы расстались… Примут и полюбят твои родители эту Пышечку. И нарожаете вы деток. Тебе же от жизни большего и не надо! И будете вы все счастливы!
– Как же ты изменилась! «Жертва неудачного аборта» – непреклонная сильная малышка… – он громко набрал воздух, наверное, чтобы заглотить ком в горле.
Знакомое состояние. В чувствах и переживаниях мы совпадали.
– Да, Лёша! Я изменилась. Я уже не та! Поэтому успокойся! Ты любил совершенно другую девочку: наивную, трепетную, доверчивую, слушающую тебя с открытым ртом. Но её больше нет! Ничего этого во мне уже не осталось. Не мучь себя воспоминаниями! В одну воду дважды не войдёшь, – я старалась сдержать слезу, напрашивающуюся выкатиться на свободу. – Отпусти меня с миром, как я отпустила тебя. И мы же не враги, Лёша! Ты мне многое дал эмоционально. Я повзрослела с тобой. След в моей жизни ты уже оставил. Наследил, одним словом! Да и я, всё, что могла отдать тебе за это короткое время, я отдала сполна.
Слезу я сдержала, сложнее было с комом в горле – он постепенно нарастал. Комом я пока ещё не научилась управлять, но набралась сил продолжить:
– Про то, что я выпила тебя всего… извини, Лёша! Но это большой вопрос, кто кого выпил! Я была невинной девочкой, а ты был уже опытным мужчиной… Это я отдавала себя, а ты, Лёша, брал. Больше я ничего дать тебе не могу, как и ты мне. Отношения исчерпали себя, – наконец-то мне удалось сглотнуть тяжёлый ком, и стало легче, и я взбодрилась. – Даже если бы мы решили снова быть вместе, я не могу представить, на какой почве мы строили бы отношения и совместную жизнь. Что конкретно связывало бы нас? Лёша, даже просто другом стать не получится: я не хочу близкого и частого общения с тобой. Мне ведь тоже подошла пора строить личную жизнь, а ты был бы помехой, как бельмо на глазу.
Он шёл. Молчал. Слушал. Слушал, понурив голову.
Моё сердце болезненно ныло от сочувствия, жалости и спрятанной куда-то глубоко в закрома души нежности…
Ну что за дисбаланс в моём организме?! Голова моя понимала, что никакой совместной счастливой жизни нам построить не удастся! И на это сто причин! А душа и сердце не хотели слушать мою разумную голову… Глупая ветреная душа хотела вылететь и обняться с Лёшкиной… Обняться и закружить… Закружить и улететь…
– Всегда знал с самой первой минуты, что ты особенная, – он скрестил пальцы обеих ладоней и звонко щёлкнул ими, я вздрогнула. – Но не мог даже представить, что окажусь в такой зависимости от девушки и стану для неё бельмом на глазу. Какой же болван я был! За пять минут разрушил всё, что связывало нас, – он пнул пустую бутылку, попавшую ему под ногу, и повторил, – болван!
– Лёша, это произошло не за пять минут. Это давно накапливалось капля за каплей. Мы разные с тобой! Наверное, единственное, что связывало нас, так это сходная чувственность. А про любовь мне всё ещё неясно до конца, была ли она на самом деле у нас: любимого человека так не унижают, как это сделал ты, Лёша.
Мы подошли к дому Капы. Толик уже попрощался с Надей и поджидал у подъезда Алексея.
– Лина, ну, посмотри на меня, посмотри мне в глаза… Ну в последний раз… Просто посмотри! Больше я ничего уже и не прошу.
Он пальцами поднял мой подбородок, как когда-то на танцах. И мои глаза окунулись в его озёра. Дёрнулось правое веко (как долго такого не случалось!).
– Всё, Лёша, прощай! Опоздаете на теплоход.
Он склонился ко мне и поцеловал в глаза.
– Будь счастлива, малышка! Ты для меня навсегда ею останешься. И спасибо за урок жизни!
– Прощай, Лёша! И прости…
Я тихонечко прошмыгнула в комнату Нади, упала на кровать и разревелась. Слёзы всегда приносили облегчение.
– Не простила? – присела на уголок кровати Надя, не зная, как меня утешить.
– Простила и… отпустила с миром… И сама попросила простить. Надя, это не любовь! Это наваждение! Мы же доведём друг друга до нервного срыва. Похоже, что и мне тоже надо лечиться. А с утра я была уверена, что всё уже в прошлом. Ну нельзя нам пересекаться! – я приподнялась, присела рядом с Надей, и она обняла меня.
– Парня тебе завести надо! Хотя бы просто друга, – Надя протянула мне носовой платок, и я промокнула слёзы, – Толькин сослуживец Иван, ну, который поцелуй у тебя вырвал, когда в бутылочку играли, он постоянно интересуется тобой. Сам он из посёлка Заречный. Давайте в воскресенье вчетвером съездим в областной центр, посидим в ресторане, погуляем по городу.
– Какой такой Иван, Надя?! – я скрутила носовой платок и от возмущения швырнула его на пол. – Даже лица его не помню! Разве мне тогда до этих сослуживцев было? Кроме Лёшки я же никого вокруг не видела… Он был моим единственным светом в окошке… – я опять заплакала.
– Вот умудрились же вы встретиться! Оба ненормальные… как оголённые провода… – её голос задрожал. – Да, я понимаю, что сейчас ни Лёшка, ни ты не сможете найти достойную замену. Ну и как быть дальше?!
– «Две белые вороны в городе, а поэтому заметили друг друга, пересеклись и не оставили шанса чёрным воронам», – так однажды сказал Владимир. Получается, он был прав. Оказывается, со стороны виднее. И все были правы: и Анатолий, и Владимир, и Андрей, и даже Капа! Одна я слепая! – я схватила подушку, уткнулась в неё лицом, чтобы заглушить рыдания и не перепугать Капу за стенкой…
– Ты не слепая. Ты была влюблённая. А когда любят, то не за что-то, а вопреки – народная мудрость.
Надя отобрала подушку, притянула меня к плечу, мы соприкоснулись головами, и я успокоилась.
– Надя, это не народная мудрость. Так сказал философ и психолог Эрих Фромм. И да, я принимала Лёшку таким, каким он был. Но как вспомню его в день 8 марта, до сих пор мороз по коже! – я встала с кровати, подошла к столу налить воды из графина в стакан, но вода расплескалась – дрожали руки. – В его глазах, обычно таких прекрасных, вдруг вспыхнуло столько ужасающей меня агрессии… Вообще, не его глаза, а глаза какого-то хищного зверя… Мне казалось, он мог бы убить: в этом необузданном гневе ударить головой об стену и размазать всю меня по ней… А за что, Надя?! Ну как такое простить? Как такое принять и любить вопреки? Значит, в нём всё-таки живёт демон. И, по-моему, он сам об этом знает. Не зря говорил, что у него много пороков… Эх, не наломал бы дров!
Товарищеская игра
На воскресенье, 30 мая, спорткомитет запланировал товарищескую игру по футболу между командами двух берегов, чтобы парни присмотрелись друг к другу перед турниром. Команда Правобережья почти полностью состояла из ребят-строителей нашего комбината. Комсомольский актив призвал молодёжь посетить мероприятие и поддержать свою команду.
Я любила футбол, и с восьмого класса отец брал меня на стадион. Не пропускала я ни телевизионных трансляций, ни обзоров в прессе, отслеживала турнирную таблицу и назубок знала, какие команды входили в высшую и первую лигу СССР. В итоге из меня получилась подкованная болельщица, способная заткнуть за пояс любого парня.
Но идти на эту товарищескую игру не горела желанием: память жёг эмоциональный срыв после разговора с Алексеем. Оказалось, полностью абстрагироваться от гипноза его глаз я так и не смогла. Не хотела хоть как-то пересекаться с ним, даже если просто созерцать издали.
Но для города эта игра была событием: её ждали и заранее ставили на победителя, хотя и не знали ни состава команд, ни уровня их игры.
Поле располагалось рядом с общежитием, и Надя с Толиком перед игрой зашли ко мне.
– Ничего знать не хотим! Собирайся! – тоном командира октябрятской звёздочки сказала Надя, – Володька не простит, если не придёшь. Комсорг не должен увиливать. Да и в стенную газету надо очерк написать.
– Вот ты и напишешь! Привыкли все на мне ездить, – огрызнулась я.
– Лин, если ты из-за Лёхи, то не парься: он понял – всё потеряно. Доставать больше не будет. Так и сказал. Он тоже парень не лыком шит. Расслабься! – Толик постучал пальцем по циферблату командирских наручных часов. – Пора идти, девчонки! Все места расхватают!
Не в моём характере вынуждать людей уговаривать себя. Всё-таки идти надо! В конце концов, я же не страус прятать голову в песок.
И мы пошли к футбольному полю.
На немногочисленных скамейках свободных мест не наблюдалось. Я обвела взглядом ряды зрителей: в основном молодёжь комбината, но на одной из скамеек увидела знакомых мне по клубу левобережных ребят. Среди них сидел и Валерий. «Подойду попозже», – решила я и перевела взгляд на поле..
Футболисты разминались. Солнце ещё не покрыло кожу игроков загаром, и в белой форме команда Правобережья смотрелась бледненько. Всё-таки нужны цвета поконтрастнее. Левобережные одеты в чёрные спортивные трусы и голубые футболки. Футболисты – парни в основном коренастые, плотные, среднего роста. Высоченный Алексей выглядел «белой вороной» среди всех. Отнюдь не бледный от природы, он как будто уже успел подзагореть где-то под южным солнцем.
– Ангелина, Надежда, добрый день! – услышали мы голос позади себя и обернулись.
Нам широко улыбался бывший секретарь комсомольской организации комбината Георгий Сергеевич, а рядом с ним стоял мужчина крепкого телосложения в добротном спортивном синем костюме с отделочной белой узкой полоской по швам, с надписью на груди «СССР».
– Здравствуйте, Георгий Сергеевич! Пожаловали в родные края футбол посмотреть? – удивилась я, что такая важная персона областного спорткомитета заинтересовалась товарищеской игрой районного уровня.
– Да вот, тренера привёз на твоего парня глянуть. Сами-то вы так и не перезвонили. Знакомьтесь: Юрчев Василий Степанович.
Я кивнула тренеру.
– Ну что же, гляньте, если вам всё ещё актуально. Только парень уже не мой, так что посредником быть не смогу.
Георгий Сергеевич с тренером ушли поближе к футбольному полю. С отдалённой «левобережной» скамейки в нашу сторону смотрел Валерий. Я приветственно взмахнула рукой, он улыбнулся.
– Пойду, поздороваюсь с Валеркой, а то все глаза проглядит, но так и не решится подойти. Вы со мной? – спросила я, надеясь на ответ «нет».
– Иди. Мы не потеряем тебя: белую ворону за версту видно, – засмеялась Надя.
Когда я подходила к скамейке зрителей левого берега, Валерий уже лавировал между болельщиками мне навстречу.
– Привет, Лина! Сто лет не виделись! За кого болеть будешь? За Лёху или за комбинат?
– За игру болеть буду! Ни Лёху вашего, ни Владимира я ещё в игре не видела.
– Может, отойдём поодаль, вон на ту возвышенность, сядем на траву? – Валерий склонил взлохмаченную голову, и я еле сдержалась, чтобы не запустить руку в его шевелюру и не подёргать за волосы. Однажды парень уже испытал это на себе. Вот ведь искушение!
Мы подошли к невысокому насыпному холму, в бок которого вгрызся вход в бомбоубежище. Валерий снял с себя лёгкую ветровку и расстелил её на траве. Сели. Отсюда всё поле просматривалось хоть и не как на ладони, но значительно лучше, чем со скамеек.
Наконец-то взвизгнул свисток. Игроки рассы?пались по полю. Владимир сразу завладел мячом и на скорости рванул к воротам команды Левобережья, виртуозно обходя то одного игрока, то другого. Но Алексей не стремился остановить атаку, а что-то выкрикивал и показывал знаки защитникам своей команды. При его «двухметровых» ногах он был у ворот ещё до того, как туда добежал с мячом Владимир. Алексей остановился невдалеке от ворот и наблюдал за действиями. Владимир размахнулся, чтоб ударить по мячу, защитник левого берега поймал сигнал Алексея и тут же подкатом, скользя по траве, в падении выбил мяч из-под ног Владимира в сторону своего капитана. Алексей подхватил мяч, ловко обработал его и пнул диагональной длинной передачей в центр поля, где мяч поджидали нападающие его команды. За столь короткое время правобережные игроки, только что атаковавшие, не успели перестроиться и закрыть зоны в обороне. И, гол!!! Команда Левобережья на первых минутах игры вышла вперёд. 1:0. Зрители взревели и зааплодировали. Динамичное начало! Алексей показал большой палец игроку, забившему гол.
– Боже, как это просто и в то же время филигранно! – тихо сказала я и прикусила губу.
– Да уж… – Валерий с прищуром посмотрел на меня. – Ты ещё и в футболе разбираешься?
Вопрос повис в воздухе. Я следила за игрой.
Владимир старался что есть сил, жаждал взять реванш за пропущенный гол и выкладывался на все 100%. Но какой же он болван! вообще не давал играть ребятам! А Алексей в это время натаскивал команду: шанс отличиться имел каждый, и ребята отрабатывали различные виды передач. Он не стремился забивать сам, но контролировал и направлял весь процесс игры. Особое внимание капитан уделил способам защиты с подстраховкой друг друга. И Владимир упрямо бился об этот щит, но… Команда ЛБ (левого берега) на контратаках забила ещё два гола. 3:0. На Владимира жалко было смотреть. Он устал и взмок. Команды ушли на перерыв.
К нам подошли сначала Надя и Толик, затем Георгий Сергеевич.
– Ангелина, твой парень – прирождённый тренер! Но хотелось бы и его самого увидеть в игре. Василий за этим и приехал.
– Георгий Сергеевич, повторюсь: парень не мой. Но если Смирнов захочет показать себя в игре – покажет. Он довольно амбициозный и строил планы на этот год.
Я повернулась к Валерию:
– Сможешь подойти к Алексею и передать, что его пришли «покупать»? Пусть покажет товар лицом.
– Сказать-то могу, но толку… Ты, что, сама Лёху не знаешь? Он упрямый, как бык!
– Ты хотел сказать как баран? – засмеялась я. – Ну да, бык ему подходит больше. Нет, с такой стороны его не знаю: упрямым ни разу не видела, во всяком случае, не со мной.
– Ещё увидишь! – усмехнулся Валерий и пошёл на поле.
Футболисты отдыхали: одни сидели, другие лежали на траве, массировали мышцы и пили воду. Валерий подозвал Алексея, заговорил, и оба повернули головы в нашу сторону.
Тактику игры второго периода Алексей перестроил, сосредоточив внимание на атаках. Но если сам и перехватывал мяч у соперника, к воротам не рвался, а точным ударом пасовал то одному, то другому нападающему ЛБ для позиционной атаки или для быстрого прорыва, в зависимости от ситуации. В ворота правого берега залетело ещё два мяча. Но гол всё-таки забил и Владимир. 5:1.
До конца матча оставалось минут десять. Алексей сильным техничным толчком плеча в плечо отобрал мяч у Владимира, отправил его короткой передачей своему игроку, набрал скорость, ворвался в зону ворот правого берега, получил верхнюю передачу на голову, ударил, и мяч влетел в ворота. 6:1! Болельщики соскочили со скамеек и шумно, с криками захлопали. Да-а-а, эффектный гол! Я проморгала ресницами непрошеную слезу.
Георгий Сергеевич обнял меня:
– Ну а что я говорил? Звезда района!
К нам подошёл тренер областной команды Юрчев.
– Этот парень – самородок! При таких физических данных ещё и голову имеет, в отличие от капитана команды Правобережья.
Но матч продолжался. Алексей посылал знаки своим парням, и они по очереди пристреливались к воротам. Когда игрок ЛБ потерял мяч, и тот оказался у правобережного, Алексей набежал ему навстречу, совершил выпад, присев в полушпагат, и красиво отправил мяч в зону ворот соперника. И юный нападающий ЛБ принял этот чистый мяч «на блюдечке с голубой каёмочкой» и моментально направил его в ворота. 7:1! Игра закончена.
Бесспорно, Алексею удалось за короткое время собрать команду. Что же, я гордилась им как другом или братом. Ну, в самом деле, он же мне не враг и не чужой человек!
Болельщики высыпали на поле. Все хотели поздравить левобережных ребят, несмотря на то, что сами проживали на правом. Капитан принимал поздравления и пару раз поворачивал голову на наш холм.
Юрчев и Георгий Сергеевич направились к Алексею. Они разговаривали недолго. Мне показалось, что Алексей отрицательно покачал головой. Затем пожали руки и разошлись.
– Думаю, надо подойти к Лёхе, Лина, – предложил Валерий, – даже посторонние люди поздравляют. А полный игнор будет означать, что ты держишь обиду. А ты же не держишь, правда? Ты ведь выше этого?
– Дело вовсе не в обиде. Но наверное, ты прав – подойти надо.
Лёшка увидел, что мы направились к полю, и сам зашагал нам навстречу. Он с отстранённым видом рассекал толпу болельщиц и поклонниц, с восхищением посматривающих на высокого красивого парня.
Мы поравнялись. Толик обнял героя дня, похлопал по плечу. Валерий пожал руку. А Надю больше интересовала моя реакция, чем Алексей, и она уставилась на меня.
– Лёша, это высший класс! Я не ожидала такого. Ты настоящий капитан, – искренне сказала я, не поднимая на него глаз, – у тебя всё получилось: создал команду, как и планировал. Молодец! Правда, я горжусь тобой, Лёша… Иди дальше, не останавливайся! Ты сможешь!
Мы стояли рядом на всеобщем обозрении, оба с опущенными головами и молчали. Лёшка сжимал и разжимал кулаки, и у него мелко дрожала голень правой ноги. Я приподнялась на носочки, поцеловала его в щёку и перевела глаза на всхлипнувшую носом Надю.
