Тётю Ларису вообще муж поколачивает. А она его терпит. Это, значит, норма, а давать от ворот поворот – преступление?
Конечно, можно, типа не пускать в постель, пока не определишься. Но блин: именно до того, как мужчина наконец попадает в твою постель, он и скрывает все свои неподходящие стороны изо всех сил!
Алиса была абсолютно уверена, что преобладающее большинство дамочек, повесивших свой очередной гнусный коммент под историей её «похождений», имели куда больше шести половых партнёров за жизнь! И к чему выделываться? Зачем ханжески делать вид, что это – неприемлемо и безобразно? Зачем скрывать?
А главное – кому какое дело до Алисы и её личной жизни?!
Что вообще такого в этом вашем сексе? Да банальный разговор по душам бывает во много раз интимнее, чем всё вот это!
И кругом, всюду – ложь! И осуждение, доходящее до маразма. Долго без пары – плохо, выбрала неудачную пару – плохо, бросила кого – тоже плохо, оказывается!
Это же запредельный, невыносимый бред!
Вот бы существовал нормальный человеческий город, где сексу действительно не придают никакого особого значения вообще, где телесный контакт не отличают по значимости от задушевной беседы. Где все по-настоящему свободны, могут делать, что хотят и с кем хотят, и всем на это наплевать. По-настоящему наплевать, а не так вот, как здесь.
Алиса бы тут же собрала чемодан и уехала туда на ПМЖ. С превеликой радостью.
И прямо сейчас.
Оставаться в тылу врагов, в которых вдруг превратились все и каждый, становилось по-настоящему невыносимо!
Нет, в интернет она больше не полезет. От комментариев в той самой группе хотелось выть. Или бить посуду.
А руки предательски сами тянулись к телефону, обновлять раз за разом уже перевалившие за две тысячи злобствующие «мнения», смотреть, кто «поделился» её историей и что говорят на всё новых и новых страницах.
Алиса стиснула зубы и смахнула экран на соседний. Увидела приложение доставки еды и зашла в него. Нужно было отвлечься.
Пиццу она выбирала долго, а потом добавила к ней с десяток топпингов. В животе заурчало. Рот наполнился слюной. Кажется, она забыла пообедать.
Заказ обещали доставить за полчаса.
Откопав в холодильнике подсыхающие охотничьи колбаски и заветренный магазинный салат оливье, недоеденный накануне, Алиса вернулась к документу «Отверженная» и переименовала его в «Свободная». После чего принялась, сначала яростно жуя неказистую снедь, а потом закусив губу, сочинять книгу о жизни в счастливом обществе без предрассудков.
Заполучив наконец запоздавшую на целый час доставку, Алиса завалилась на кровать и стала перечитывать написанное.
Получилась бессвязная бредовая пошлятина.
Она захлопнула ноут, и мрачно уставилась в потолок.
Что же делать, как же жить дальше?
Соус собрался с двойным сыром в увесистую вражескую каплю и злокозненно спикировал прямо на белую футболку, упавшее и раздавленное кольцо маслины оставило пятно на свежей простыне. Опять хотелось реветь.
Она уже пробовала, пробовала ещё позавчера, ответить на гнусное сообщение с достоинством, обстоятельно и понятно.
Никто ни фига не понял. Зато оскорбления из абстрактных с «она» и «эта» стали личными, адресными, тыкающими и матерящими. Даже когда Алиса удалила свои оправдания, оказалось, что их заскринили, и продолжали на них отвечать со всё растущей яростью.
Получалось, что осуждать других за свои собственные грехи – любимое занятие общества. Для Алисы это стало настоящим ударом.
Некоторых моралистов-комментаторов она знала лично, и о большей части из таких знала истории сильно похлеще её собственной «неразборчивости в связях». Но зря, ох как зря Алиса в четверг написала в личку Юли Терновой о том, что та, вообще-то, сама как минимум трижды изменяла своему Жорику, и лучше бы ей помалкивать.
Помалкивать Тернова не стала. Именно она процитировала злосчастный пост на стене группы отцовского завода с припиской «Лучшие сотрудники пищеблока». А вечером в пятницу Алиса уже подписывала заявление по собственному желанию под осуждающим гневным взором тучной тётки из отдела кадров. Воспитывающей двоих внебрачных сыновей, между прочим.
Но история с Терновой успела научить Алису помалкивать по поводу чужих прегрешений. А лучше теперь вообще помалкивать. Любое её слово использовали против неё, как в дрянном американском детективном кино.
Нет, жить тут уже не получится. Запас нервных клеток подходил к отметке критичной.
Размазав липкое пятно по футболке, отчего оно стало только больше, Алиса решительно залезла в банковское приложение и проверила свой накопительный счёт. Потом встала, откопала в комоде конверт с наличными и пересчитала. Принялась смотреть цены на аренду квартир сначала вообще в столице, но потом умерила свои аппетиты до областного центра.
За полтора часа Алиса нашла три приемлемых варианта, сохранила адреса и написала владельцам. Потом присмотрела запасной хостел и забронировала его. Заполнила форму на сайте техникума, уведомив таким образом, что с нового семестра переводится на удалённое обучение и будет приезжать на сессии. Со времён пандемии осталась такая возможность. Сочинила, но не отправила, длинное и путанное письмо матери, а потом встала и принялась решительно собирать вещи.
Они абсолютно не умещались в имеющиеся два чемодана, пришлось безжалостно отсеивать лишнее. Ничего, обустроится на новом месте – вернётся и заберёт. А бабкину квартиру будет сдавать. И пусть мать верещит сколько хочет.
Утрамбовав пожитки и взгромоздив на опухшие чемоданы ещё спортивную сумку и два огромных пакета, Алиса воинственно приземлилась рядом с пиццей, вгрызлась в очередной кусок и купила билет на автобус.
Потом пересмотрела своё резюме, подправила его и принялась рассылать в ответ на обнаруженные подходящие вакансии.
В конце концов, если поваром нигде не возьмут, поработает официанткой! Всё лучше, чем тут оставаться.
Схватившись за последний кусок остывшей пиццы, Алиса снесла к чёртовой матери свои загаженные посетителями страницы в социальных сетях. Хотела завести новые, но оказалось, что требуется номер телефона, а её – уже использовался.
Алиса решила, что первым делом на автовокзале купит завтра новую симку. И гори огнём вся её прошлая жизнь.
Может, оно и к лучшему.
Сунув недоеденный последний кусок в опустевшую коробку, Алиса поняла, что капитально обожралась. Вот станет толстой, никто на неё даже не посмотрит, – и никаких, мать его, рисков на новом месте.
Чревоугодие несколько успокоило взвинченные нервы. Ничего, завтра всё изменится.
Вся жизнь изменится!
И Алиса даже представить себе не могла, насколько…
Она совсем выбилась из сил. Лихорадочные сборы и подготовка побега вымотали организм окончательно. Руки и ноги отяжелели, гирями притянули к матрасу.
Привкус сыра во рту тревожил, по-хорошему нужно было встать и почистить зубы, но и на это уже не осталось никаких ресурсов.
«Низкий заряд аккумулятора», – успела подумать Алиса, проваливаясь в сон. Глубокий и тяжёлый, чем-то похожий на транс.
На новом месте она будет очень, очень осмотрительна. Впрочем, в больших городах никому нет дела до других. Или это только так считается? А на деле всё сказки, как и тут, как и везде.
Если бы только существовал этот честный свободный мир, где сексу не придают никакого значения… Если бы только он был…
Когда покрывшаяся от чего-то испариной Алиса натужно всхрапнула, вздрогнув всем телом, внезапно загорелся ушедший в спящий режим полуприкрытый ноутбук. Поверх сайта с вакансиями развернулся док «Свободная», вроде бы закрытый. Вроде бы вообще перемещённый в корзину.
Само собой включилось автовоспроизведение текста, и приглушённый низким уровнем звука механический голос, коверкая ударения, забубнил придуманные вечером абзацы.
За окном перетекала в рассвет самая короткая ночь в году.
Час, когда могут исполниться самые заветные желания…
С телом Алисы происходило что-то странное, но она не чувствовала этого, придавленная дурманным лихорадочным сном. Две реальности скрещивались, измерения наползали друг на друга, проникали одно в другое.
И вот уже на запачканной смятой кровати остались только коробка из-под пиццы с единственным надгрызенным куском и ноутбук, снова уходящий в спящий режим.
Глава 2: В чужом мире
Алиса перевернулась на спину, потянулась. Хотелось ещё поспать, ведь если будильник не зазвонил, значит, нет даже одиннадцати часов утра – а в новую жизнь нужно вступать, полной сил. День сегодня будет долгий и насыщенный.
Но очень уж требовалось в туалет.
Так что Алиса покорно открыла глаза. И завопила.
Она лежала в совершенно чужой постели и в совершенно чужой комнате. А в довершение – рядом проснулась совершенно незнакомая, да к тому же голая девица, тоже принявшаяся вопить, зажимая ладонями рот.
– Тихо! – секунд через пятнадцать прекратив визг, бросила девица и лихорадочно огляделась. – Меня же за шум выселят!
Алиса выскочила из кровати и попятилась к стене.
– Ты кто?! Где я?! – панически выдохнула она.
Девица привстала на постели на колени. Она была полностью раздета, но прикрывала почему-то лицо: согнув правую руку, прижалась губами к сгибу локтя, выставив его в сторону Алисы довольно угрожающе. Девица сощурилась.
– Что это у тебя на футболке? – внезапно спросила она.
Алиса моргнула от неожиданности. Учитывая всю дикость ситуации, вопрос показался ну просто самым дурацким из всех возможных.
Она автоматически скользнула взглядом по своей груди и также на автомате ответила:
– Соус от пиццы капнул.
Девица, чьи глаза расширились, словно кофейные блюдца, медленно опустилась на задницу, не убирая локтя от лица. Потом свободной левой рукой нащупала на тумбочке какую-то штуковину и отвернулась, прилаживая её к голове.
Алиса увидела, как руки завязали на затылке кривой бант, а потом девица повернулась обратно.
Теперь уже Алисины глаза полезли на лоб. Она вжалась в стену и почувствовала, как на шее проступает испарина.
Девица нацепила что-то вроде респиратора, переходящего в шарф. Он закрывал только рот, вытягиваясь вперёд широкой, затянутой тканью, трубкой.
– Ты что… ты… ты – Алиса? – наверное, девица спросила это даже жалобно, но из-за респиратора голос получился гулкий и искажённый.
О господи! Над ней собираются ставить эксперименты!
– Ты меня похитила? – проскулила Алиса и подалась вбок, схватив с комода настольную лампу. Сдаваться без боя она не собиралась!
– Кажется… я тебя придумала, – прогудела девица в респираторе, хватаясь за голову.
– Чего-о-о-о?
– Я… я книгу пишу… про параллельное измерение, – зачастила девица. – Там всё такое… неприличное, словом… все принимают пищу друг при друге и так далее. Не думаю, что её когда-нибудь напечатают… Ну и в общем… Я вчера… я перед сном написала, что главная героиня Алиса заснула у себя в Срамном измерении, а проснётся уже тут, в реальности. Типа перенеслась в нормальное общество.
– Подожди-ка…
Как бы Алиса ни была напугана, не провести параллель с собственным вчерашним литературным экспериментом не смогла. Но это же дичь полнейшая!
– Я… тоже сочиняла другой мир, – после долгой паузы недоверчиво призналась она. – С нормальным отношением к сексу.
– Нормальным – это каким? – спросила девица.
– Ну без осуждения за неразборчивость и всё такое.
– А кого осуждают за неразборчивость в сексе? Неразборчивость – это что? Ты типа кроватников и квартирников не любишь?
– Чего?
– Ну этих, которые за физическую близость только в помещении и совсем пришибленных, которым обязательно надо в постели.
– Офигеть, – выпалила Алиса и опустила лампу на пол. – Может, я сплю?
На сон окружающее не было похоже абсолютно.
Она что же, с ума сошла? Как в кино?
– Ты почему в респираторе? – опасливо уточнила Алиса. – У вас тут тоже пандемия? Ещё не прошла?
Девица пару раз моргнула.
– Это? – наконец уточнила она и стукнула пальцем по приспособлению.
Алиса кивнула.
– Поверить не могу… Это буйосета. Чтобы закрывать рот.
– Зачем закрывать рот, если нос всё равно открыт?
– А зачем нос-то закрывать? – совсем запуталась девица. А потом добавила: – Тебе бы тоже одеться… Очень… очень сложно так с тобой разговаривать. Но у тебя, выходит, буйосеты нет, если ты из Срамного измерения. Давай, может, шарфик повяжем? Или… могу свою предложить, стиранную. Новых нет, к сожалению.
– Мне не нужно, – пробормотала Алиса. – Маски ни от чего не защищают, это липа.
– Тут нельзя… нельзя ходить с голым ртом, – девица заломила руки. – Ты не понимаешь, да? Вот это я насочиняла… Я – Майя. Извини, пожалуйста. Это прямо какой-то сюр. Можно… я тебя потрогаю? – вдруг спросила она.
– В каком смысле? – напряглась Алиса, припоминая своё горячечное сочинение.
