– Чтобы убедиться, что ты того… настоящая, – с какими-то плаксивыми нотками прогудела в респиратор девица по имени Майя.
– Ты сначала оденься, – предупредила Алиса. – Рот тебя мой смущает, а сама сидишь в чём мать родила.
– Я же в буйосете. Ты мусульманка, что ли?
– Я?! Я – атеистка.
– Фух. Меня немножко напрягают религиозные люди. Не понимаю, как с ними себя вести.
Майя свесилась с кровати, подняла что-то с пола, повертела и надела майку. Короткую.
– А низ? – пробормотала Алиса.
– Тепло же. Ну хочешь, юбку надену. Только и ты прикройся, пожалуйста. Вот.
Она выдвинула ящик комода и выбрала штуковину, похожую на свой респиратор, но другого цвета. А потом послушно натянула через голову извлечённую оттуда же длинную юбку и неуверенно подошла к Алисе. Не глядя ей в лицо, протянула закрыватель рта и осторожно, сначала одним указательным пальцем, дотронулась до Алисиной руки.
– Реально сюр, – прошептала она. – Надень буйосету, пожалуйста. Она чистая. Ну или хотя бы шарфик, если брезгуешь.
Алиса повертела приспособление в руках и спросила:
– Где у тебя туалет?
– Пойдём, – с облегчением выпалила Майя, всё ещё отводящая взгляд от лица гостьи. – Вон, первая дверь по коридору.
Во всём этом диком и совершенно невозможном абсурде Алисе очень нужно было подумать, но настойчивый зов природы сильно мешал мыслить критично. Однако, открыв указанную комнату, она так и замерла на пороге.
Сбоку от унитаза в квартире Майи красовалось высокое панорамное окно. И ладно бы, располагайся жилплощадь на двадцать пятом этаже высотки или в лесу. Но нет: этаж был первый, за стеклом раскинулась детская площадка, а в песочнице играли мальчишки в респираторах, похожие на первое поколение после начала биологической войны. Алису и люди в медицинских масках в прошлом и позапрошлом годах напрягали, а эти штуковины выглядели ещё специфичнее: выпуклые, будто скрывали не рты, а клювы какие-то.
Алиса в полном недоумении смотрела на окно, на котором не было ни жалюзи, ни даже занавески.
Притом умывальник с зеркалом и ванна, снабжённая шторкой, стояли в глухой части, да так, что в обзор с улицы не попадали.
Один из мальчиков в песочнице поднял голову и вдруг указал на Алису пальцем, лишив последней надежды, что стекло в окне прозрачно только с внутренней стороны, как в камерах для допросов из кино. Другие дети тоже повернулись и, видимо, начали смеяться – хотя понять это из-за масок было затруднительно.
Алиса метнулась к ванне и застыла, тупо уставившись на приспособление, которое ей вручила Майя.
Дети смеялись потому, что у неё не закрыт рот?
Но позвольте, а в этой штуке на лице, что, нужно снимать трусы и пользоваться унитазом около панорамного окна, что ли?!
В туалет требовалось очень сильно.
Она, повернувшись к мальчишкам в песочнице спиной, осмотрела дверь – но там не было замка. От всей души надеясь, что Майя не решит заглянуть, Алиса стянула шорты и пристроилась на край ванны. Потом сильно открыла в умывальнике воду, после чего немного открутила краник душа и смыла непотребство, то и дело тревожно оглядываясь.
Покончив с проблемой, она опустилась на пол.
Может, это всё-таки розыгрыш? Какой-то больной бездельник из толпы её недоброжелателей взломал комп, прочитал наброски несостоявшейся книги и решил… Что? Вскрыть квартиру, обколоть снотворным и уволочь непонятно куда?
Алисе было проще поверить, что ожило придуманное измерение, чем в подобное внимание к своей персоне. Это ведь уже не травля в соцсетях и не оскорбления на улице, а преступление. К тому же весьма сложное и дорогостоящее.
А кто будет тратить свои деньги на такую, как она?
В шизофренический бред тоже поверить не получалось. Ладно бы голоса какие-то, или там галлюцинация быстрая, или ладно бы Алиса вдруг вспомнила, что она – Наполеон. Но чтобы вот так вот целую чужую квартиру видеть чётко и детально, разговаривать с этой Майей…
Алиса зачем-то протянула руку и постучала костяшками пальцев по кафельному полу.
Вздохнула.
Вот тебе и новая жизнь, и смена обстановки.
А дома у неё что?
Пропала? Несмотря на письмо в вуз, родители, когда найдут собранные и брошенные вещи, когда поймут, что вся обувь на месте, документы на месте, а дочка исчезла… Ну и начнётся там!
«Ещё решат, что я с собой покончила из-за этого дурацкого поста».
Алиса злорадно улыбнулась.
Так им и надо.
А может, она покончила? Проснулась среди ночи, поймала белку и повесилась, а это – типа Рай или новая жизнь в награду за мучения?
Только как же она тут будет жить, если ей уже двадцать лет, и все эти двадцать лет её в этом мире не было?
А если её завтра же «выбросит» обратно в Ленинск?
Неужели, правда другой мир? Неужели, она – Алиса Минина – взяла и попала в другой мир? Настоящий?
В дверь неуверенно постучали, и голос Майи спросил:
– У тебя там всё в порядке? Помощь нужна?
– Всё хорошо! – живо отозвалась Алиса и подскочила на ноги.
Пора разобраться как минимум что тут происходит!
Она подошла к зеркалу и попробовала приладить странную штуковину с незапомненным названием к лицу.
Широкая трубка длиной сантиметров в пять оказалась на конце силиконовой, как очки в масках для подводного плаванья. Алиса прижала её вокруг рта, но конструкция не присосалась – потому что внешняя сторона, задрапированная тканью, пропускала воздух.
Она натянула сужающиеся концы, разведя в стороны руки. Потом завязала тканевые полоски узлом и попробовала соорудить бантик, чтобы можно было снять эту хреновину. Приспособление здорово мешало, как и дурацкие маски времён пандемии. Ободок давил и неприятно стягивал кожу.
И вот в этом нужно ходить постоянно? Даже дома?
А есть как? Всё равно же снимать, и все твой сверхинтимный рот увидят. Как-то нелогично.
– Признавайся, ты – извращенка? – пошутила Алиса, выходя из уборной. – Зачем окно во двор в туалете?
– А чем оно тебе мешает? – искренне удивилась Майя.
– Рот, значит, показывать нельзя, а задницу можно?
Майя хихикнула.
– Похоже, правы были Дашка и Марина. Я и правда сочинила какое-то извращение… Показывай задницу кому хочешь. Что в ней такого-то? Только очень религиозные люди завешивают одеждой всё тело. А ты говоришь, что ты – атеистка.
– Ладно, – попробовала подойти с другой стороны Алиса. – А есть как? Какой смысл носить эти респираторы, если за обедом всё равно все увидят твой рот?
Майя зарделась, её бледные щёки над дурацкой штуковиной порозовели двумя алыми пятнами.
– Пищепринятие – процесс очень личный. Нормальные люди делают такое только в пищеблоке.
– Это кухня? – уточнила Алиса.
Майя сморщила нос, но кивнула.
– Ну так на кухне твой рот, что, невидимым станет? – продолжала не понимать Алиса. – Всё равно же его увидят. Или у вас света на кухне нет и окон?
– Окон в пищеблоке, конечно, нет. И пользуются им по очереди. Супруги или парочки иногда принимают питание вдвоём, разумеется. И даже готовят друг другу. Но в рот всё равно не смотрят. Это… – Майя запнулась, попробовав подобрать слова. – Ну, типа странно. Вообще я – человек прогрессивный. И считаю, что это глупости. – Она понизила голос: – Не очень давно я угостила рагу своего парня и его друга. Но, если честно, это не очень хорошо закончилось.
– А как? – тоже понизила голос Алиса, чувствующая себя ошалевшей.
– Он меня бросил, – вздохнула Майя. – Ханжа. Ну и фиг с ним. Зато я из-за этого книгу писать начала и тебя придумала!
– Слушай, это… чуть слишком. Ты не могла меня придумать. Должно быть какое-то ещё научное объяснение.
– Научное объяснение тому, что ты материализовалась у меня в кровати? – подняла брови Майя. – Ну-ну. Что же мне теперь с тобой делать?
– Для начала рассказать всё-всё про этот мир, раз уж я сюда попала. А там решим. Вообще-то, я должна была сегодня переехать и начать новую жизнь. Понятия не имею, как всё это произошло, но с этим мы разберёмся. Напоишь меня кофе?
Майя опять смутилась.
– И пить нельзя? – хмыкнула Алиса.
– Ну… с тобой-то, пожалуй, можно. Только никому не рассказывай. Тот дружок моего бывшего, он с нашего ужина фотки в инэт выложил. Мы же ещё и ели не в пищеблоке, потому что места мало… Хотя, конечно, рты друг дружки не рассматривали, как там понаписали всякие придурочные… Но в целом я теперь считаюсь бесстыжей и вообще… кухаркой называть стали, – совсем приуныла Майя.
– Это плохо, да?
– Хреновастенько. Готовить прилично только для очень близкого человека, с которым как минимум живёшь. И живёшь какое-то время, – просветила Майя и добавила с жаром: – Вообще я считаю, что это – Средневековая дичь! И условно так и есть. В интернете публикуют рецепты, а на некоторых сайтах можно и видео посмотреть. В магазинах продают продукты для взрослых, специи и соусы 18+ можно даже с доставкой заказать. Но если ты начнёшь угощать своей стряпнёй кого попало… Городок у нас маленький и консервативный. И все эти условности в ходу. А я, между прочим, – она опять понизила голос, – очень вкусно готовлю.
– Аж слюнки потекли, – хмыкнула Алиса, действительно проголодавшаяся.
Майя опять покраснела, да так густо, что даже шея пятнами пошла.
– Тебе нужно научиться разговаривать, прежде чем выходить на улицу. Это сейчас пипец как вульгарно было. Даже для меня. Я дам тебе моё блюдо вместо стандартного набора, но ты ни в коем случае не должна никому об этом говорить. Обо мне и так сплетничают.
– Очень понимаю, – честно призналась Алиса. – Я тоже полторы недели назад попала в дикую историю. Пойдём съедим что-то, и я тебе расскажу.
– Так тоже не говори. Это странно.
– Слушай, есть нужно как минимум несколько раз в день. Как тогда в гости ходить? Или по городу?
– В гостях спрашиваешь, можно ли воспользоваться пищеблоком, заходишь туда, обязательно одна, берёшь стандартный набор питания номер один, два или три в холодильном шкафу и принимаешь пищу. Там же есть кран с водой. Ну или холодные напитки. А кофе, про который ты сказала, это очень… Понимаешь… горячее питьё, ну всё то, что ты потребляешь медленно, это дело очень интимное. О таком не говорят и не просят. Таким развлекаются у себя дома. Хотя, конечно, есть кофейни для взрослых. Но они с одиночными кабинками.
– А у тебя кофе есть? – с надеждой уточнила Алиса, своего утра без этого напитка не представлявшая.
Майя мученически вздохнула.
– Бог мой, что же с тобой такой делать? Пойдём. Только никому, никому, слышишь, ни в коем случае об этом не рассказывай!
Глава 3: Пищеблок
Кухня у Майи оказалась крошечной, два на два метра. Там действительно не было окон, глухие стены облицовывали белые плиточки кафеля. Имелся большой холодильник и маленький, как в гостиницах, расположенный у самого входа. Остальное пространство занимали закрытые шкафчики, а между верхними и нижними были опущенные жалюзи, которые, правда, Майя, помедлив, подняла, потянув за верёвочку, и Алисе открылась газовая плита с двумя конфорками, раковина с грязной квадратной формой и две поверхности для разделки.
Около маленького холодильника с прозрачной дверцей, забитого одинаковыми коричневыми коробками с цифрами «1», «2» и «3» Алиса углядела краник, похожий на водоочистительный, и стопку бумажных стаканчиков. А ещё – урну с использованными в углу. Там же покоились две пустые коробки с тройками.
Самым необычным на кухоньке был стол. Он стоял у той стены, рядом с которой располагалась снабжённая изнутри щеколдой дверь, и походил на две поставленные спинкой к спинке одноместные парты из американских школ. Перед каждым стулом крепилась своя небольшая горизонтальная плоскость столешницы.
Майя отодвинула одну из «парт», развернула к стене передней частью и неловко сказала:
– П-присаживайся.
– Типа нельзя смотреть, как ты делаешь кофе? – хмыкнула Алиса. – Слушай, можно я маску сниму? Тут же нет окон.
– Ох, – выдохнула Майя. – Погоди хотя бы, пока я всё подготовлю. И тебе… лучше привыкать к ней. Мы же понятия не имеем, как вернуть тебя в книгу.
– Не хочу я ни в какую книгу. И домой не хочу, – объявила Алиса. – Там одни неадекваты у нас. У меня даже мать родная с приветом. А здесь… интересненько. И я всё равно собиралась переезжать и больше никогда ни с кем из Ленинска не общаться. Давай, что ли, помогу тебе? – спохватилась она и сделала пару шагов, пытаясь отыскать глазами чайник.
– Не надо! – опять испугалась Майя. – Ты садись.
– Спиной?
– Ну конечно.
Алиса повиновалась, стараясь выглядеть максимально саркастичной. Кольцо, вдавившееся в лицо, мешало, кожа под силиконом зудела. А спать тоже нужно в нём? Если, скажем, в поезде? Или если живёшь в однокомнатной квартире с семьёй?
– Слушай, а с детьми что? – пялясь в белую стену и мучительно давя в себе желание оглянуться, спросила Алиса. – Они же тянут в рот что попало. И как их кормят вообще в таких реалиях?
– У тебя лексикон, как у гопника, – простонала Майя. – Малышей приучают к буйосетам специальными детскими, со встроенными сосками. Конечно, ребёнок часто стаскивает их, особенно маленький. Но это же ребёнок. Некоторые даже детским питанием на улице кормят не в пищеблочках. Ну и дома, понятно, почти все. Годам к трём-четырём ребёнок привыкает носить буйосету. И начинает принимать пищу, как взрослые. Один.
– А если не хочет? Или ест не то?
– Что – не то?
