Танцы, птицы и пожары
Яков Кот
Пожарные тушат огонь, а файерщики – разжигают. И наверное, им самой судьбой предназначено быть вместе, особенно, если жизнь вокруг горит, сияет и не даёт заскучать!
Но как быть, когда она – известная артистка, а ты – рядовой спасатель, бедный, как церковная мышь? Когда он – классический красавец «косая сажень в плечах», а ты – мелкая, вечно в керосине, да и с лицом не всё ладно?
И галка ещё эта!..
Яков Кот
Танцы, птицы и пожары
1
На Фестивальную площадь спасатели приехали заранее: им предстояло найти место для автоцистерны, привести снаряжение в режим готовности, проверить заграждения и оборудование артистов… в общем, возни много. Огненное шоу, как и всегда у «Жар-птиц», планировалось масштабным, зрителей тьма – не дай боги, что-то пойдет не так! Виктор, возглавлявший группу, конечно, достаточно доверял Птице и ее ребятам, но предпочитал перестраховаться. Лучше они лишний раз разберут-соберут снаряжение заранее, чем потеряют драгоценные секунды в случае форс-мажора.
Он как раз настраивал дальномер, стоя на углу огороженной площадки перед концерт-холлом, когда из-за спины его окликнули знакомым чуть хрипловатым голосом:
– О, Хаммел, опять ты! Слушай, ты что, где-то проштрафился, что тебя вечно засылают сюда дежурить?
Вик обернулся. Окликнувшая его девушка, невысокая и стройная, была уже полностью одета к выступлению: ярко-алый с золотом кожаный камзол (капюшон которого сейчас был откинут на спину, открывая копну кудрей, выкрашенных во все цвета радуги), облегающие кожаные же штаны и неизменная полумаска с клювом и нарисованными перьями, за которую Птица и получила свое прозвище. Хаммел бывал на выступлениях «Жар-птиц» уже добрую дюжину раз, но никогда не видел артистку без этого оригинального украшения.
– Скорее, ты проштрафилась, – со смешком ответил он, кивнув в знак приветствия. – Кажется, из всех наших я единственный, кто еще может терпеть тебя и твои ммм… манеры.
Птица фыркнула:
– Какие все нежные, уж и слова им не скажи! А ты, значит, самый хамоустойчивый?
– Вроде того, – рассеянно отозвался Виктор, снова берясь за дальномер. – Так, помолчи минуту, мне нужно с ограждением закончить.
– Да забей, я уже проверила. Все как надо, даже запас в полметра с каждой стороны остается.
– Я все же перестрахуюсь.
– Капец ты нудный, Хаммел, – фыркнула Птица, засунув руки в карманы и качнувшись с мысков на пятки, но все же отошла на шаг, чтобы не мешать. – Я, знаешь, себе не враг, выступать на площадке, сделанной не по правилам, но если тебе охота фигней страдать…
Вик равнодушно пожал плечами и сосредоточился на своей задаче. Поэтому-то его коллеги Птицу и не любили: она не питала особого пиетета к сотрудникам Службы спасения, вворачивала в речь грубые, а то и нецензурные выражения и не стеснялась, вот как сейчас, заявить шапочному знакомцу, что он нудный, дурак или занимается фигней. Правда, с точки зрения Виктора, выросшего в хоть и приличном, но стоящем совсем рядом с Бесовой Кухней детдоме, ничего особо ужасного в таких манерах не было. Зато девушка не злословила, не скандалила и не задирала нос. Обычно она была, как сейчас, в добродушно-насмешливом настроении, а если и злилась, то делала это как-то… честно, что ли. Короче говоря, Хаммелу Птица нравилась. Но не соваться же бедному, как храмовая мышь, лейтенанту к известной на весь Бройвинг артистке?.. Ну, по крайней мере, не вот так, ни с чего.
Птицу окликнули свои, и она, махнув Вику, умчалась в сторону столов с реквизитом, откуда отчетливо пахло керосином и порохом. Кажется, вот-вот начнут. Окинув взглядом всю площадку, Хаммел с легким сожалением направился к пожарной машине: вид на шоу оттуда был так себе, но покидать пост нельзя.
Выступления «Жар-птиц» пользовались у бройвингцев бешеной популярностью неспроста: помимо обычных огненных шестов, факелов и маятников (или как их там называют артисты?) эти ребята включали в свои номера огнеметы, огненное дыхание, фейерверки… и совершенно потрясающие воображение штуковины, каждый взмах которыми рассыпал волны и фонтаны искр. С ними выступала только Птица, но когда она начинала выписывать этими штуками, подвешенными на цепях или укрепленными на шесте, всевозможные круги, петли и восьмерки, то казалось, что сам воздух вокруг нее загорался, а пламя то и дело скрывало девушку целиком. Эти номера, опасные почти настолько же, насколько зрелищные, были еще одной причиной нелюбви спасателей к дежурствам на выступлениях «Жар-птиц», потому что требовали полной боевой готовности. Вик на работе предпочитал вообще не расслабляться, так что ему было даже проще – по крайней мере он знал: если что-то случится, он сможет помочь.
Когда время перевалило за половину одиннадцатого, а назначенное на десять выступление так и не началось, Хаммел все же покинул свой пост и подошел к Птице.
– Так что, когда вы начнете? – спросил он, останавливаясь за пределами ограждения.
Девушка раздраженно фыркнула и тряхнула головой. Видимо, это был ее любимый жест, так как за последний час кудри успели спутаться, слегка потеряв «товарный вид».
– Без понятия, – раздраженно буркнула она. – Мы же завершаем этот чертов Клевер-фест, но нужно дождаться, пока в зале закончат награждение. Вот только тетка-организатор, кажется, не собирается затыкаться! Твою мать, как же чешется…
Она попыталась почесать под маской, не сдвигая ее, но, кажется, не слишком преуспела.
– Так сними, – удивленно посоветовал Вик.
– Ты такой умный, тебе череп не жмет? Если я не снимаю, значит, есть причины! – окрысилась Птица и снова ожесточенно поскребла под краем маски.
Вик закатил глаза. Ох уж эти актерские причуды! Поди примета какая-нибудь… Порывшись в карманах, он вытащил завалявшуюся там зубочистку в одноразовой бумажной упаковке и протянул девушке.
– На, попробуй этим.
Птица бросила на него нечитаемый взгляд, но зубочистку взяла и воспользовалась ей, издавая почти неприличные стоны удовольствия.
– Хаммел, ты мой спаситель! Чего ты хочешь за… – В дверях концерт-холла, прерывая эту многообещающую фразу, появился и принялся подавать знаки кто-то из организаторов, и Птица, не договорив, хлопнула в ладоши. – О, похоже, закончили говорильню. Извини, после выступления пообщаемся, лады? Так, ребятки, поджигаем!
Виктор, сдержав вздох, поспешно отошел к машине. На минуту он позволил себе помечтать, как в ответ на незаконченный вопрос предлагает Птице сходить выпить кофе, а потом выбросил это из головы. Ничем хорошим это не закончилось бы – в лучшем случае, она бы просто отказала, а в худшем… какой у девушки острый язык, он знал и так, ни к чему проверять лишний раз.
Разумеется, после выступления Птица не вспомнила про незаконченный разговор, а Хаммел не стал напоминать.
2
Вообще-то, в свой законный выходной (пусть и пришедшийся на среду) Вик планировал поспать подольше, но у соседа сверху оказались другие планы. В половине восьмого он принялся не то играть в баскетбол бильярдным шаром, не то ломать пол кувалдой, Хаммел не понял, но проснулся от четкого ощущения, что перекрытия вот-вот обрушатся ему на голову: слышимость в доме была аховая. Увы, пока что съехать со служебной квартиры было некуда.
С трудом сдержав желание постучать в потолок (а лучше в нос соседу), Вик неохотно встал и задумался, чем занять внезапно образовавшееся свободное время. Не то чтобы у него в принципе были какие-то планы на день, но ведь в такую рань даже за продуктами не сходишь – половина магазинов еще закрыта!.. Еще раз напомнив себе, что бить людей вредно для служебной репутации, и немного подумав, Виктор в пару глотков допил кофе и пошел собираться в спортзал.
По раннему времени в тренажерке почти никого не было: в будни большая часть народу приходила после четырех, а борцы и кроссфитеры вообще занимались в шесть-семь вечера. Так что сейчас в полном распоряжении Хаммела были и тренажеры, и груши, разве что в середине зала кто-то бренчал кроссоверомпод руководством тренера, да на втором этаже пару беговых дорожек заняли пожилая дама и сонный полный парень. Переодевшись, Вик прошел в кроссфит-зону и принялся разминаться, рассеянно наблюдая за другими посетителями. Сонный парень, быстро устав от ходьбы, спустился вниз и теперь примерялся к гантелям, его пожилая соседка переключилась со спортивной ходьбы на трусцу, некто на кроссовере, скрытый широкой спиной тренера Энди, продолжал упорно брякать грузами, хотя и медленнее, чем раньше. Виктор как раз закончил разминаться и теперь бинтовал руки под перчатки, когда Энди одобрительно что-то пробурчал и скомандовал: «Не кисни, у тебя еще ноги по плану. Бери гриф!» Бряканье прекратилось. Вик с ленивым любопытством повернул голову, высматривая жертву тренерского произвола, и удивленно нахмурился: появившаяся из-за Энди девушка – невысокая и стройная – оказалась обладательницей подозрительно знакомых кудрей всех цветов радуги, правда, сейчас стянутых в неряшливый пучок на макушке.
Машинально продолжая наматывать бинт, Хаммел поднялся на ноги и невольно сделал пару шагов ближе. Девушка, так и не повернувшись к нему лицом, явно привычным движением сняла со стойки гриф, закинула на плечи и принялась приседать. Руки у девушки, кстати, оказались разрисованы от запястий до лопаток тонким растительно-геометрическим узором, наподобие мехенди, но слишком темным для рисунка хной. По сложению вроде похожа… хотя Виктор никогда не видел Птицу без ее кожаного обмундирования, так что не мог сказать точно.
– Двадцать! Двадцать один! Колени не вывешивай! – постукивая мыском по полу, прикрикнул Энди.
– Лучше колени, чем шея, – напряженно отозвалась девушка знакомым хрипловатым голосом и выпрямилась. – Голова что-то закружилась.
– А это потому что кое-кто завтракает кофейком без нихрена, – фыркнул тренер, но гриф с плеч снять помог. – Иди воды попей, продолжим, если полегчает.
– А если нет?
– Значит, домой поедешь, кашку кушать! Чарли, я тебе сто раз говорил, нельзя на голодное брюхо тренить.
– Блин, да я нормально пожра… Ой. – Птица раздраженно фыркнула, развернулась в сторону кулера и наткнулась на Вика, так и торчавшего столбом посреди дороги. – Хаммел?..
– Привет, – почему-то чувствуя себя идиотом, неловко кивнул Виктор.
Без маски Птица выглядела непривычно: обычное светлокожее лицо с редкими веснушками, серые глаза с желтыми крапинками, нос прямой, почти в одну линию со лбом… странно, Вик почему-то был уверен, что у нее есть горбинка. А еще у Птицы были шрамы – три неровных линии, наискось пересекающих левую половину лица. Одна, покороче, на лбу и две длинных на щеке. Нижняя линия кончиком почти касалась угла рта, отчего казалось, что Птица все время криво усмехается.
– Что уставился? Красивая, да? – еще более хрипло, чем обычно, выплюнула девушка.
Виктор, все еще слишком изумленный этой встречей, машинально кивнул и ляпнул то, чего говорить явно не стоило, но что вертелось у него на языке с самого первого момента:
– А я всегда думал, что это парик… Тебе волосы не жалко?
Кажется, теперь настала очередь Птицы растерянно и глупо хлопать глазами.
– Да пока не облысела, – после паузы ответила она, а потом ядовито добавила: – А я думала, тебе по уставу надо налысо бриться!
Хаммел невольно тронул рукой волосы, собранные в короткий хвостик: виски и затылок были выбриты, но остальное он уже полгода старательно отращивал.
– Если из-под берета и фуражки не видно, то можно.
– А, так вот кто ввел моду на андеркат, – фыркнула Птица. – А я-то думала, хипстеры!
– Так, голубки, – напомнил о себе Энди, наблюдавший за ними с нарастающим нетерпением. – Или возвращайтесь каждый к своей тренировке, или воркуйте в другом месте! Чарли, у тебя вообще-то голова кружилась.
– А теперь еще и болит! – огрызнулась та. – Но вообще ты прав, пойду попью, вдруг поможет. Хаммел?
Честно говоря, Вику не хотелось прерывать начавшийся разговор, но Чарли явно встрече не обрадовалась, так что…
– Не буду дальше мешать, – с извиняющейся улыбкой качнул он головой. – У меня еще груша не битая.
Показалось, или в ее взгляде промелькнуло разочарование?
– Удачи в околачивании груш, – фыркнула Птица и удалилась к кулеру.
Энди, смерив Виктора долгим непонятным взглядом, тоже ушел, но в сторону тренерской, а Вик остался наедине с грушей и ощущением, что сделал что-то очень глупое.
Виктор как раз сделал паузу между раундами, когда к нему непривычно торопливым шагом подошел Энди, машинально придержал качающуюся грушу и мрачно спросил:
– Вик, слушай, ты же спасатель? Машину водить умеешь?
– Ну допустим, а что?
– Можешь Чарли до дому докинуть? У нее мигрень разыгралась, она сейчас не то что за руль сесть, даже до туалета не дойдет! Сидит, вон, зеленее травы, – еще мрачнее сообщил Энди.
Хаммел с беспокойством нахмурился:
– Эд, ты дурак? Ей не домой, ей в больницу надо, наверное!
– От дурака слышу! Вик, ты за окно смотрел вообще? – для наглядности постучав себе по лбу, фыркнул Энди. – «Скорая» к нам в лучшем случае к вечеру доедет, когда буран уляжется! А у Чарли таблетки дома есть.
Виктор бросил взгляд в окно и изумленно охнул: еще утром, когда он выходил из дому, на улице, как и полагается в конце апреля, было свежо, но не холодно, солнце светило во всю, трава зеленела, а сейчас за потемневшим окном мело, как в феврале.
– Охренеть…
– Вот именно! Так что, докинешь девчонку до дома?
– Я-то не против, а мы уедем вообще? – принимаясь сдирать перчатки, проворчал Вик. – Там, похоже, сугробы по колено. Если у нее какой-нибудь хэтчбэк…
– У нее внедорожник, а сугробы там пока только хипстеру до подворотов. Короче, давай быренько ополоснись и за вещами, а я скажу Чарли, что нашел ей извозчика, хехе.
Птицу, неловко отводящую глаза и ругательски ругающую свою метеозависимость, они с Энди отвели вниз под руки: самостоятельно девушка шла очень нетвердо, держась за голову и собирая углы. Сгрузив Чарли на переднее сиденье и пристегнув, Энди мрачно пожелал им доехать без приключений, натянул ветровку на голову и сбежал обратно в здание. Вик вздохнул.
– Ну что, куда ехать?
– Кингсборо, Рябиновая улица, дом двенадцать, квартира сорок семь, – не открывая глаз, пробормотала девушка.
Вик присвистнул: Кингсборо был новым спальным районом Бройвинга, в котором и в обычное время не особенно хорошо ходил общественный транспорт, а уж сейчас… и до метро идти полчаса-час, опять же, не в такой буран. Но Чарли, уткнувшаяся лбом в боковое стекло, выглядела – краше в гроб кладут, так что Хаммел проглотил вертевшиеся на языке ругательства и возражения, завел машину и вырулил со стоянки.
Ехали молча: Виктор был слишком занят тем, чтобы не улететь в кювет и не въехать в другие авто, что было задачей нетривиальной – мокрая снежная каша плохо сочеталась с летней резиной. Чарли же явно было слишком плохо для болтовни. А где-то в районе Брикс-куотера она и вовсе уснула, сжавшись в комок на широком сиденье. Интересно, зачем ей вообще внедорожник? Хотя с ее работой она наверняка вечно в разъездах, не на дамской же трехдверной табуретке по пригородам колесить…
Несмотря на отсутствие собственного автомобиля, Виктор был хорошим водителем – профессия обязывает. И все же даже он вздохнул с облегчением, когда эта адская поездка закончилась. Снежная каша, пробки, метель… он и так этот район знал постольку-поскольку, а сегодня и вовсе пришлось половину пути пройти по навигатору, потому что улицы за снежной круговертью сделались неотличимыми друг от друга. Так что Вик сперва позволил себе просто немного посидеть, уткнувшись лбом в руль, а потом уже легонько похлопал девушку по плечу.
– Хэй, проснись. Птица, просыпайся, приехали!
– Мгм… ща, ща, две минуты, – сонно пробормотала та и еще глубже закопалась в свою толстовку.
