– Шнег! Ура! – прыгая возле клумбы, подкидывает вверх пушистые хлопья, что выпали за ночь. Пара взмахов и вся шапка, все варежки и вязаный снуд оказываются белоснежными.
– Настя, давай до сада дойдем без приключений, – прошу малышку. – Такими темпами ты вся мокрая будешь, – объясняю ей. – Садись, давай, – показываю на снегокат, а у самой внутри все холодеет.
Я ненавижу возить дочь на снегокате так же сильно, как она любит кататься на нем. Мне тяжело и дико неудобно.
Настенька плюхается на седло, обеими ручками обхватывает руль, и мы трогаемся с места. Пока едем, Настенька напевает новогоднюю песенку и без умолку рассказывает про снеговика, которого отправила в поход. А когда мы проезжаем мимо слепленной вчера фигуры, и она вдруг замечает, что снеговик остался на месте, то резко жмет на тормоз.
– Настя, мы так опоздаем, – пытаюсь образумить дочь.
– Мам, – говорит со знанием дела. – Этот дурачок не пошел к Деду Морожу! – заявляет с грозным видом, слезая с санок.
Слух режет слово “дурачок”, но акцент на нем не делаю. Разберемся потом.
– Шнеговик! – строго машет перед ним рукой в теплых варежках. – Ты должен был уже уйти!
Настенька ставит руки в боки, обходит своего “друга” и пыхтит, насупившись.
– Милая, пойдем в садик, – миролюбиво прошу ее.
Если мы задержимся еще минут на пять, то я точно опоздаю на работу, и босс меня порвет, как Тузик грелку. Уж что-то в последнее время он очень на меня зол.
– Шнеговик не уходит, – сводя вместе бровки, расстроенно произносит малышка. – Я его шлепила шпециально. Он мое пошлание Деду Морожу должен передать.
– Настенька, – присаживаюсь перед ней так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Ночью, наверное, была пурга, и снеговик не смог сдвинуться с места, – нахожу единственную мало-мальски подходящую для объяснения причину. Про то, что снеговик никуда никогда не уйдет, лучше не говорить.
– Нет, мама, – печалится дочка. – Это потому фто ты шанки вчера не купила!
Настя скрещивает руки на груди, резко разворачивается и возвращается к снегокату. Садится и, насупившись, берется за руль.
– Шнеговику надо шанки купить, – продолжает бурчать под нос малышка. – Он в них папу для меня привежет.
Она так категорично говорит, что я понимаю: нужно срочно что-то придумать. Настя будет не Настей, она не слезет с меня ровно до тех пор, пока я санки для снеговика не куплю.
Или…
От пришедшей в голову идеи мне становится гораздо веселее, даже улыбка появляется на губах.
– Санки, так санки, – соглашаюсь, понимая, что ничего покупать не стану. – Поехали уже. Перестань давить на тормоз, дочь.
Придумав, как выйти из непростой ситуации с чаяниями и надеждами дочки, у меня открывается второе дыхание, и мы добираемся до сада за считанные минуты. Красота!
Только вот подойти к воротам нам не позволяет перекрывшая дорогу машина.
М-да…
– Слезай, – обращаюсь к малышке. – Поднимайся в группу, я сейчас подойду.
– Мам, мне тяжело, – канючит дочка.
Из-за перекрытой дороги нам приходится пробираться до калитки по сугробам, и нет ничего удивительного, что у Настеньки в глубоком снегу вязнут ноги.
В любой другой ситуации я бы подождала, но только не сегодня. Мы и без того уже потратили уйму времени утром, а мне до работы надо как-то добраться и не опоздать.
– Иди ко мне, – говорю, принимая решение. Оставляю снегокат там, до куда его смогла провести, и поднимаю на руки малышку. Помогаю добраться до калитки, по тропинке довожу до самого детского сада и лишь отправив ее в группу, возвращаюсь за транспортным средством.
Только вот забрать я его не могу.
Прямо на том месте, где остался наш снегокат, “красуется” дорогущий черный внедорожник, и по озабоченному выражению лица водителя я понимаю, что ничего хорошего меня этим утром не ждет.
Глава 3. Иван
– Что за клуша оставила снегокат прямо посреди проезжей части? – недовольно рыча, выхожу из авто.
Я опаздываю на работу. У меня сегодня первый рабочий день в новом офисе, а тут еще это дурацкое транспортное средство, как назло, попало прямо под колеса и раскрошило бампер.
Теперь еще придется эвакуатор ждать.
Круто, Ольховский! Только ты, блин, мог так попасть!
– Иван, почему ты остановился? – недовольно куксится Вера, поправляя прическу.
– Если ты не слышала, то у меня сломалась машина, – говорю, с трудом сдерживая вертящиеся на языке грязные словечки. Не для детских ушей они.
– Папа, ты меня отведешь в детский сад? – спрашивает Сонечка и начинает грызть ногти в ожидании ответа.
– Малыш, сегодня в группу тебя поднимет мама, – отвечаю дочке до того, как в разговор вклинится Вера.
Моя бывшая жена и без того оказывает негативное влияние на дочь, делает из маленькой девочки не пойми кого в погоне за идиотскими лайками. Если она продолжит и дальше использовать нашу дочку для достижения своих корыстных целей, то мне придется применять более суровые методы.
Ребенок должен расти ребенком и воспитываться в нормальной безопасной среде, а не становится посмешищем и непутевой актриской.
– Ты обещал! – шмыгая носом, топает ногой дочь.
– Соня, – останавливаю ее предупреждающе низким голосом. – Прекрати истерику.
– Иван, ты не прав, – вставляет свои пять копеек бывшая жена. – Ты обещал дочери поднять ее в группу.
– И что? – мне приходится собрать всю волю в кулак, чтоб не взорваться. – Ты тоже слишком много всего обещаешь, – жестко ставлю на место жену.
Она поднимает на меня взгляд, полный возмущения, и раскрывает рот, желая разразиться гневной тирадой, как я не позволяю ей этого сделать.
Выхожу из машины, достаю дочь и обещаю малышке, что обязательно провожу ее в следующий раз. Показываю на разбитый бампер, объясняю причину, по которой мне нельзя уходить с места происшествия, и вместе с недовольной матерью отправляю ее в группу.
Только успеваю выдохнуть и связаться со своими парнями, чтобы прислали водителя и эвакуатор, как ощущаю хлесткий толчок в плечо. Оборачиваюсь и, совершенно изумленный смотрю, на невысокую хрупкую девушку.
– Вы! – фурией летит на меня. – Вы раздавили мой снегокат!
– Я? – моментально завожусь.
Она совсем ку-ку? Сама бросила его на проезжей части, а теперь еще жалуется!
– Нечего свои вещи раскидывать, где ни попадя, – парирую, злясь. – Из–за вас я машину сломал, – показываю ей на оторванный бампер.
Судя по вытекающей из-под капота лужице, я еще и радиатор пробил.
Шикарное начало шикарного дня! С новой должностью!
– Почините! Ничего страшного, – фыркает.
Она совсем бесстрашная что ли? Или с головушкой у нее не лады?
Неужели не осознает, как сильно попала?
Тем временем девица наклоняется вниз, тянет за металлическую составляющую покореженного снегоката, раздается громкий хруст, треск, и вместе с детским транспортным средством от машины отлетают бампер и решетка радиатора. Девушка теряет равновесие, ее начинает заносить, и я в самый последний момент подхватываю ее, не позволяя упасть.
– Ой, – пищит, округляя глаза. – Спасибо, – выдыхает, приходя в себя.
Смотрим на машину.
– Извините, – говорит убитым голосом. – Я не специально.
– Специально так не получится, – усмехаюсь.
– Ольховский! Так вот почему ты не повел в группу свою дочь! – недовольно фыркает бывшая жена. – Решил баб у детского сада клеить?
Дура совсем. Слов других нет.
– Вер, ты прежде, чем говорить, мозги включи, – зло говорю ей. – Думать порой очень полезно.
– Хам! – пафосно кидает мне и собирается забраться в авто.
– Ты куда? – смотрю на нее, как на идиотку.
– Не видно? – презрительно выгибает бровь, открывает дверь и залезает в салон.
Пожимаю плечами. Как хочет.
– Вы в порядке? – смотрю на расстроенную девушку, которая по-прежнему держит в руках остатки от снегоката.
– Моя дочка Лазарева Анастасия ходит в группу “Лучик”, – говорит убитым голосом. – Раз я оказалась виновной в порче вашего имущества, то готова буду возмести ущерб. Но только по решению суда! – добавляет с жаром.
– Разберемся, – успокаиваю ее. – Машина застрахована. Не беспокойтесь.
– Все равно, – смотрит на меня, поджимая губы. – Я не собираюсь уходить от ответственности, – заявляет.
На глазах стоят слезы, но она старательно их сдерживает и не позволяет пролиться. Стойкий оловянный солдатик, не иначе.
В груди становится нестерпимо тесно, аж все горит. Мне приходится бить себя по рукам, чтобы не почесаться.
– Как найти меня, вы знаете, а теперь я должна уйти, – говорит, прижимая к груди не поддающееся восстановлению детское транспортное средство. – Дочка одна в группе ждет, понимаете?
Девушка уходит, а я лишь потом понимаю, что так и не узнал как ее зовут. Как-то некрасиво вышло.
– Ольховский! Вези меня в салон красоты, – из приоткрытого окна высовывается голова недовольной бывшей жены. – Я, между прочим, опаздываю.
– А больше тебя никуда не отвезти? – ухмыляясь, спрашиваю у нее. – Ты б лучше ребенку одежду по сезону купила.
– Зачем? – фыркает. – Для этого у нее есть отец. Или нет?
Смотрю на Веру и не понимаю, каким местом раньше думал. Дура тупая!
Рядом со мной останавливается черный внедорожник, и из него выходит Максим. Мой телохранитель и водитель на одной ставке.
– Иван Владимирович, карета подана, – лучезарно улыбаясь, сообщает, подходя ко мне. – Можете ехать. Я все вопросы решу.
– Благодарю, – забираю у него из рук документы. Отдаю ключи от сломанной тачки. – Макс, в салоне Вера. Она отказывается выходить и требует отвезти ее в салон красоты, – предупреждаю.
– Не переживайте, – читая между строк, с ехидной ухмылкой заверяет меня. – Все сделаем в лучшем виде.
– В тебе я не сомневаюсь.
Глава 4. Иван
До офиса добираюсь, собрав по пути все пробки этого города, а поскольку я здесь новичок и толком пока не знаю дорог, то объехать ни одну из них не получается. Приходится стоять.
– Ольховский, ну ты где? – из динамика раздается напряженный голос Аверченко. – Ты уже пол часа как в офисе должен быть.
– Да знаю, – бурчу недовольно. Нажимаю на кнопку и сигналю тормозящему передо мной водителю, требую ехать быстрее. – Я в пробке. Не ожидал, что у вас по утрам город встает наглухо.
– Это все переезд, – со знанием дела отвечает Арсений. – Скоро откроют.
– Хотелось бы, – слежу за наглухо стоящими машинами и качаю головой. – К такому я был явно не подготовлен.
– Привыкай, – смеется друг.
– Тут не знаешь с чего начинать, – признаюсь, мысленно возвращаясь к претензиям Веры. Только стоило мне появиться в городе, как бывшая жена словно с цепи сорвалась.
– Ладно, пока не критично, – заверяет Аверченко. – Совещание начну без тебя. Как подъедешь, приходи.
– Будешь где обычно? – уточняю на всякий случай. Я ненавижу опаздывать и тратить еще больше времени из-за поиска нужной переговорки – такое себе.
