– Маменька! Мэри заняла мою кровать! Маменька! Она не хочет уходить из моей комнаты!
Я зевнула.
Слуха коснулся звук шагов. Скрипнула дверь, открывшись шире.
Голос мачехи донесся до меня словно из-под земли – тихий, едва различимый шепот.
– Не трогай ее. Спит? Ну и пусть спит. Через пару часов приедет мистер Года?р, и мы от нее избавимся. Уже завтра ее здесь не будет. Мы получим хорошее вознаграждение, но главное, – приберем к рукам наследство ее ничтожного папаши. Блэквудское чудовище сожрет эту зазнавшуюся мерзавку, как сожрало всех девиц до нее. Спи, Мэри. Скоро ты уснешь навечно.
Мачеха думала, что я ее не слышу, но я различала каждое слово. Мне хотелось ответить, но язык не ворочался, а веки казались тяжелее гранитных плит, свинцовые, неподъемные, будто склеенные. Меня все глубже затягивало в колодец мрака. В пучину сна, который казался навязанным. Словно кто-то очень хотел, чтобы я уснула.
«Следуй за огнем, – раздался в темноте голос. – Следуй за огнем и ничего не бойся».
* * *
Мистер Годар явился в Гринхолл после обеда. В окне я увидела, как к дому подъехал черный экипаж и из него на снег вышел плюгавый мужичок с тростью. У него были яркие рыжие волосы и такая же рыжая, огненная борода.
«Следуй за огнем», – тут же вспомнился шепот во сне.
– И ничего не бойся, – продолжила я фразу, наблюдая за тем, как мужичок поднимается на расчищенное от снега крыльцо и исчезает в доме.
Но ничего не бояться не получалось. Меня накрыла очередная порция воспоминаний, и от них кровь в жилах заледенела.
Мэри знала этого мужчину. Ее память подсказала, зачем он приехал, и по плечам пробежала зябкая дрожь, словно подуло холодом из открытой форточки.
Стало ясно, что задумала мачеха. Этого тщедушного мужичка с рыжей бородой знала каждая девица Ниена и отчаянно боялась однажды увидеть его на пороге своего дома.
– Мэри, спускайся в гостиную, – пропел из-за двери мерзкий голосок Клодетты, полный злорадного ликования. За ним раздался злобный смешок свинюшки, а следом удаляющийся топот. Сестры-змеюки бежали по коридору, хихикая и, судя по звукам, подпрыгивая от радости. Предвкушали, как от меня избавятся.
Со вздохом я отправилась за ними на первый этаж.
Гостиная была не только самой роскошной комнатой в доме, но и самой холодной. Протопить такие большие покои не мог даже огромный камин, способный вместить целого зажаренного быка.
Когда ударяли морозы, обитатели Гринхолла со всеми своими книгами, вышиванием и вечерним чаепитием переезжали на кухню, где устраивали себе чистый, уютный уголок рядом с жаркой печкой. Но принимать важного гостя среди мисок и кастрюль было дурным тоном, поэтому сейчас мистер Годар зябко ежился в большом кресле у потухшего камина. Без моей помощи фифы-белоручки даже не смогли развести в нем огонь.
– Мэри, дорогая! – с притворной радостью воскликнула при виде меня глава этого змеиного кодла. – Проходи, присаживайся. Смотри, кто почтил нас своим визитом. – Она нежно улыбнулась рыжему господину.
Тот ответил ей сухим кивком. На полу, у ног мужчины, я заметила мешок из холщовой ткани, перевязанный бечевкой. Неужто вознаграждение, о котором упоминала мачеха? Да там килограмма два монет, не меньше!
Леди Дельфина предложила мне присесть, да присесть было некуда. Единственное кресло занял гость, низкую софу – мои сводные сестры, прочая мебель была в другом конце комнаты, так что я осталась на ногах, благо те больше не болели – спасибо новому молодому телу и здоровым суставам.
Да и мало радости морозить попу на остывших за ночь диванах. Судя по тому, как ерзали на софе Иветта и Клодетта, сидение под ними было ледяным.
– Леди Мэри, – прочистив горло, заговорил мистер Годар, – вам выпала огромная честь.
Огромная, но явно сомнительная, ибо жердь со свинюшкой мстительно захихикали, наклонившись друг к другу. Мачеха шикнула на них. Она пыталась выглядеть строгой, но сама не удержалась от торжествующей улыбки. Бородатый гость покраснел.
– Вы станете той девушкой, что на целый год спасет Ниен от гнева блэквудского чудища, – он прокашлялся, явно испытывая неловкость. – Город и все его жители безмерно вам благодарны. Мы никогда не забудем вашу жертву.
Рыжий нечаянно задел ногой мешок рядом с креслом, и монеты в нем зазвенели.
Хмыкнув, я скрестила руки на груди. Жертву они мою, понимаешь ли, не забудут. Душегубы!
Про местное чудовище хозяйка моего тела знала немного. Жил монстр в мрачном замке на холме за еловым лесом и каждый год требовал себе новую молодую красавицу. Что он творил со своими жертвами, никто не знал, но в живых девиц больше не видели. Те, кто переступали порог Блэквуда, обратно не возвращались.
– Почему я?
– Так решил городской совет.
Мачеха с рыжим переглянулись, и стало ясно, откуда росли ноги у этого решения. Сговорились. Другие семьи, небось, не желали отдавать дочерей на съедение монстру, а моя – только рада была избавиться от обузы.
Память Мэри подсказала, что в жертву блэквудской твари обычно приносили сирот и падших девиц. В прошлом году это была бедняжка Лаура, опозорившая родителей внебрачной связью. Когда городская стража тащила несчастную в замок на холме, под ее свободным платьем угадывался большой, беременный живот.
Как она рыдала! Как умоляла ее пощадить! Ни у кого сердце не дрогнуло.
Изверги! Ничего святого у них нет. И мать погубили, и нерожденное дитя.
«Не бойся. Следуй за огнем».
Не знаю, был ли тому виной загадочный голос в темноте, но меня не покидало странное ощущение, будто я непременно должна отправиться в логово местного монстра.
И все же из вредности я сказала:
– Ошибся ваш городской совет. Зачем чудовищу такая худосочная девица? Я же ему на один зуб. Кожа да кости. Вон, кого надо ему отдать! – Я остановилась напротив свинюшки и, пока та растерянно хлопала ресницами, потрепала ее по круглым, жирным щекам. – Идеальная жертва! Пухленькая, вкусненькая. Такой надолго хватит.
Глаза Иветты распахнулись от ужаса. Возможно, она и правда решила, что мистер Годар передумает и в замок на холме отправит ее, а не меня.
– Мяменька, – прошептала толстуха дрожащим голосом.
– Неблагодарная! – оттолкнула меня от дочери леди Дельфина. – Зачем ты пугаешь мою малышку! – она прижала к себе захныкавшую Иветту и завела старую шарманку: – Я тебя растила как родную. Сил не жалела. Кормила, одевала. Все для тебя делала. И теперь ты обязана отплатить добром за добро.
– Погибнуть в страшных муках? В желудке монстра?
– Ничего ты не понимаешь. Это честь. Это почетно!
– Но своим крошкам вы такой участи почему-то не желаете.
Мачеха поджала губы.
В разговор неожиданно вмешался мистер Годар.
– Мэри, вы поймите, у вас никого нет. Ни отца, ни матери. Никто не станет о вас тосковать. А смерть другой молодой девушки причинит огромное горе ее родным, сделает несчастными сразу несколько человек.
– Да она эгоистка, только о себе думает, – всхлипнула на груди матери толстушка.
Бородач продолжил:
– У вас есть уникальный шанс послужить своему городу. Вы спасете тысячи жизней. Ваша семья получит хорошую компенсацию.
С явным усилием он поднял с пола мешок, полный звонких монет, и опустил себе на колени. Затем развязал веревку: внутри блеснуло золото. При взгляде на эту гору денег глаза сестер алчно загорелись.
– Маменька обещала мне новый гардероб, – шепнула Клодетта свинюшке.
– А мне трехъярусный торт с цветами из шоколада, – отозвалась та.
Ну стервы!
Фигушки вам, а не платья да угощения!
– Ладно, пойду с вами, – кивнула я мистеру Годару. – Добровольно. Даже не надо звать стражников на подмогу. Но компенсацию заберу себе. В конце концов, это мне придется иметь дело с чудовищем Блэквуда, а не моим мачехе и сестрам. Значит, мешок, что у вас в руках, мой.
Услыхав мою речь, мачеха шумно вздохнула, рыжий бородач заерзал на сидении, Клодетта с Иветтой переглянулись да как вскочили со своих мест, как начали верещать, перебивая друг дружку:
– А как же мои наряды?
– А мой торт?
– Не отдавайте ей ничего!
– Маменька, ты же обещала!
Пухлые щеки свинюшки тряслись. Худое лицо Клодетты пошло пятнами, черты еще больше заострились. Глаза обеих девиц яростно сверкали, из распахнутых ртов раздавались звуки, которые были похлеще визга циркулярной пилы. Сестрицы размахивали руками. От их общего истеричного крика мистер Годар досадливо морщился. Вдвоем они устроили такой балаган, что гость не выдержал.
– Хватит! – стукнул он себя по колену. – Пожалуйста, леди, замолчите.
Но леди не унимались.
– Зачем ей деньги на том свете?
– Она же сгинет! Вы же не позволите ей забрать с собой в могилу целый мешок золота?
– Нам нужнее. К нам свататься скоро пойдут.
– Да, да! Ее жизнь кончена, а наша только начинается.
– Тихо, девочки! – вот уже и мачеха устала слушать эти плаксивые вопли, тем более городской советник всем своим видом показывал недовольство. Хмурился, поджимал губы, громко сопел.
Извинившись за поведение дочерей, леди Дельфина повернулась ко мне и с напряженной, насквозь фальшивой улыбкой проговорила:
– Мэри, дорогая, ну зачем тебе деньги, в самом-то деле?
Взглядом маленьких хищных глазок она впилась в меня, как кобра впивается в свою жертву зубами. Нервничая, леди Дельфина крутила туда-сюда большую нефритовую брошь под горлом.
– Как зачем? – я вскинула брови в притворном удивлении. – Да хотя бы башмаки новые купить. Мои-то все в дырках, вот-вот развалятся. – Я показала мачехе, а заодно и всем присутствующим свою старую, стоптанную обувь. Пусть змеюке будет стыдно перед гостем за то, что ее падчерица ходит в обносках. – До Блэквуда далеко. Как я пойду в таких башмаках по снегу? Ноги все себе отморожу.
– Да какая разница, ты же все равно умр… – запальчиво начала барышня Суповой набор, но маменька вовремя зажала ей рот ладонью.
– Возьми сапожки Клодетты, они новые и должны быть тебе впору.
Глаза тощей округлились, она возмущенно замычала в ладонь матери.
– Да если б дело было в одной только обуви, – картинно вздохнула я и оттянула в стороны длинную юбку, всю в заплатках из разных кусочков ткани. – Как же я покажусь чудовищу в таком виде? Оно же оскорбится. Решит, что жители Ниена его не уважают, раз принесли ему в жертву замухрышку-оборванку, – я послала рыжему многозначительный взгляд. Мужчина задумчиво постучал пальцем по подбородку.
– Ты можешь взять платье одной из моих дочерей, – нашлась мачеха, но взглянула на свою старшенькую, этого румяного колобка, затем на младшенькую – Кощея в юбке и приуныла. В нарядах первой тростиночка Мэри просто утонула бы, а в платья второй даже при своих скромных габаритах не влезла бы и при большом желании.
Тем временем мне вспомнились слухи, гулявшие по Ниену. Говорили, будто знаменитое чудовище блэквудского замка – заколдованный граф. Злая ведьма зачаровала его, превратив из знойного красавца в жуткого, вечно голодного монстра. Почти как в популярной детской сказке.
Если это действительно так, то у меня, дамы крайне начитанной, уже готов целый подробный план по его приручению.
– К тому же, – сказала я, желая насолить мачехе, – чем лучше я буду выглядеть, тем больше шанс, что чудовище не станет меня есть. А вдруг монстр в меня влюбится? Увидит, какая я красотка, да и женится на мне. Вот и выполню я условие отцовского завещания. Получу мужа уважаемого и родовитого. Решено, мне нужно новое платье.
От моих слов леди Дельфину перекосило. Не думаю, что она поверила в мою способность очаровать монстра, но явно заволновалась: чем черт не шутит, а вдруг получится – тогда жирный кусок наследства проплывет мимо ее ненасытного рта. Очень уж ей не хотелось лишаться ни этих денег, ни мешка золота.
Побелев лицом, леди Дельфина повернулась к городскому советнику:
– Мистер Годар, помните, о чем мы с вами договаривались?
Заметив, что бородач колеблется, я поспешила склонить чашу весов в свою сторону.
– Подумайте мистер Годар, хотите ли вы силой тащить упирающуюся и вопящую девицу через весь город. Чтобы все кругом слушали и смотрели. Я ж не плакать буду, как бедняжка Лаура, а кусаться. Да и ногти у меня месяц не стрижены. Не лучше ли будет, чтобы я пошла с вами добровольно? Компенсацию же все равно кому платить – жертве или ее семье. Сами сказали, что эти, – я кивнула на своих драгоценных родственничков, – тосковать не будут. Что им компенсировать? А мне, обреченной на смерть, – последняя радость.
Несколько секунд бородач смотрел на меня, сдвигая и раздвигая брови, затем кивнул своим мыслям.
– Справедливо. В ваших словах, леди, есть здравый смысл. Так и поступим. Деньги ваши. И новое платье мы вам купим, чтобы не оскорбить чудовище видом жалких лохмотьев.
– А не полагается ли мне перед смертью последнее желание? – Я решила, что наглость – второе счастье.
Сестры и мачеха попытались что-то возразить, но строгий взгляд городского советника быстро заткнул недовольные рты. Теперь свинюшка с жердью обиженно сопели в своем холодном углу, а их желчная маменька косилась на меня с откровенной ненавистью.
– Последнее желание? – мистер Годар поправил рыжую бороду. – А не много ли вы хотите?
– Это вы хотите много. Целую жизнь. А я – сущую мелочь, которая ничего вам не будет стоить.
Мужчина хмыкнул. В его взгляде, направленном на меня, промелькнуло невольное уважение.
– И чего вы желаете, леди Мэри?
– Во-первых, – подобралась я, – гарантию, что моя часть наследства останется нетронутой до тех пор, пока вы лично не увидите мое хладное, бездыханное тело. А то вдруг чудовище меня не убьет. Не хотелось бы через год вернуться к разбитому корыту.
Мачеха по другую сторону софы злобно запыхтела.
– Не волнуйтесь, – заверил бородач, – мы обсудим этот момент с нотариусом. Полагаю, никто не в праве посягать на вашу долю наследства, пока факт вашей смерти не будет подтвержден. Но вы сказали: «Во-первых», значит, есть и: «Во-вторых».
Жестом рыжий предложил мне забрать мешок с его коленей.
Когда я наклонилась за деньгами, то физически ощутила завистливые взгляды дорогих родственников. Эти взгляды кинжалами били в спину.
Пухлый мешок оттянул руки. Ого, какая тяжесть! Монет там оказалось даже больше, чем я предположила. Навскидку мою жизнь оценили в пять килограммов золота.
