Алим Тыналин "Штык ярости. Том 3. Суворов против Наполеона"

Я так и остался стоять на месте, восхищенно глядя ей вслед, пока она не скрылась из виду. Правда, перед тем как завернуть за угол, графиня едва заметно оглянулась и будь я проклят, но готов поклясться, что видел тень довольной улыбки на ее лице.

Довольный собой и тем, что мне удалось провести удачную атаку неприступной доселе крепости, я тоже развернулся и направился к набережной. Выйдя снова к Неве, я на минуту задумался, как быть дальше.

По большому счету, мне нужно как можно скорее явиться к Суворову и доложить ему о происшествии, случившемуся после триумфального приема у императора. С другой стороны, еще перед докладом не мешало бы заглянуть в полицию и выяснить, с какой стати англичане устроили это покушение на Суворова?

Как-никак, военные действия между нашими странами так и не были официально объявлены, а с воцарением Александра так и вовсе провозгласили политику умиротворения. Меня терзали смутные подозрения, что в конечном счете покушение было неосознанной попыткой самого мироздания исправить то обстоятельство, что Суворов остался жить в результате моего вмешательства в историю. Я думал, что теперь сама реальность пытается вмешаться в ход событий и исправить неверное направление, по которому они покатились, стараясь приблизить это время к первоначальному положению.

Ох, до чего же много надо обдумать всего, а ведь мне еще надо заглянуть на ужин к отцу Ольги. В этот раз у меня нет права опростоволоситься, я должен побывать на ужине и привлечь ее папеньку на свою сторону.

Сколько же много надо успеть всего переделать за короткий промежуток времени! Осознав, что надо поторапливаться, я оглянулся по сторонам, разыскивая извозчика.

Однако вместо кареты или самой захудалой повозки я увидел неподалеку человека, которого меньше всего ожидал встретить здесь.

Глава 4. Опостылевшие разговоры о высокой политике

Человека этого я увидел впервые в своей жизни, хотя его изображения до этого встречал много раз в исторической литературе. Это был полный, грузный, чуточку ленивый, но в то же время, весьма ловко озирающийся по сторонам человек в военном мундире генерала от инфантерии. Отличительной особенностью его лица было наличие черной повязки на глазу. Это, конечно же, был Михаил Илларионович Кутузов, будущий спаситель Отечества, которого я, кажется, лишил этого звания в текущей реальности.

Заговаривать с незнакомым лицом на улице в ту пору было не совсем прилично, но я уже нарушил сегодня все правила этикета, почему бы и не продолжить их преступать? К тому же Кутузов, заметив изодранный после погони суворовский мундир, до сих пор висевший на мне, явно заинтересовался моей особой и поощрительно улыбнулся.

– Разрешите представиться, ваше превосходительство, – сказал я, подойдя к нему почти вплотную и склонив голову. – Виктор Стоиков, путешественник, временный помощник его сиятельства князя Италийского Суворова Александра Васильевича по части излечения от недугов.

При упоминании Суворова приветливая улыбка Кутузова стала еще шире. Он тоже чуть нагнул голову, продолжая рассматривать меня умными внимательными глазами. Со стороны казалось, что он сейчас заснет, но в то же время я видел, что на самом деле мой собеседник внимательно разглядывает меня проницательным взором, чуть ли дыру не прожег во лбу.

– Как же, как же, наслышан, – сказал он наконец и тоже представился: – Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, генерал от инфантерии, военный губернатор Выборгской области. Позвольте, это вас прозвали Колдуном? Вы, говорят, знаете, как оживлять мертвецов?

Да уж, земля слухами полнится, а репутация бежит впереди человека. Теперь до конца жизни меня будут считать чернокнижником и чародеем с огненным взглядом и скрюченными пальцами, продавшим душу дьяволу ради приобретения чудодейственных сил.

– Люди склонны приписывать неизведанному волшебные свойства, – кротко ответил я, хотя, признаться, мне чуточку уже надоели разговоры о моей репутации кудесника. – Я просто немного смыслю в народной медицине и знаю несколько дедовских способов лечения ранений, вот и весь секрет моего ведовства.

Кутузов еще раз внимательно поглядел мне в глаза и я понял, что он догадывается о том, что я стараюсь преуменьшить свою роль во всей истории с исцелением Суворова. Ну что же, пусть попробует доказать обратное.

– Слова-то какие странные, «народная медицина»! – со вздохом проговорил он и добавил: – Я как раз собирался нанести визит его сиятельству, удобно ли? Как его состояние? Я сегодня видел его во дворце на приеме у его императорского величества, Александр Васильевич вроде бы выглядел бодрым и полным сил.

Мягкий голос очень подходил этому полному мужчине, обволакивая собеседника и заставляя против воли поддаваться его обаянию. Теперь я понимал, каким образом Кутузов умудрился очаровать сначала царицу Екатерину, а потом и Павла Первого.

– Его сиятельство чувствует себя хорошо. Я надеюсь, он с радостью примет вас, – ответил я и невольно задержал взгляд на городовом, шедшем по набережной. Интересно, как там поживают наши арестанты? Успели расколоться и запеть соловьем без твердой руки Егора или еще держатся?

– Говорят, сегодня здесь неподалеку случилась серьезная заварушка, чуть ли не новый Рымник, – тут же заметил Кутузов, перехватив мой осторожный взгляд. – Вы не видели, что произошло?

Ах ты старый лис, ты же видел мой ободранный костюм и капли крови на рукаве, неужели нельзя спросить в лоб, принял ли я участие в сегодняшней небольшой войнушке, о которой наверняка уже судачили в аристократических салонах всего Петербурга?

– На нас напали какие-то безумцы, – пожав плечами, ответил я как можно безразличнее. – Наверное, приняли за кого-то другого. Или это были обычные разбойники. Их обезвредили и отвели под конвоем для разбирательства. Кстати, я как раз собирался навестить их и узнать, чем они руководствовались, может, составите компанию?

Клянусь, я просто так предложил Кутузову прогуляться вместе в полицейский участок, будучи уверенным, что он тут же откажется. Кто же знал, что генерал с радостью кивнет круглой головой, заставив трястись многочисленные подбородки и с энтузиазмом примет мое предложение?

Это что же получается, его хлебом не корми, только дай прогуляться в застенках и допросить пойманных пленников? Но отступать было некуда и я, изо всех сил скрывая кислую мину, вынужден был сказать:

– Какая великая честь для меня увидеть и опросить этих негодяев в вашем обществе! – и обреченно подозвал извозчика.

Мы сели в карету и поехали к местному отделению полиции. По дороге Кутузов на некоторое время задумался, изредка поглядывая на меня, потом, видимо, решил, что я заслуживаю доверия и невзначай спросил:

– Говорят, эти отчаянные молодцы вовсе не разбойники, а связаны с англичанами?

Карета оказалась далеко не первой свежести, она тряслась на ухабах и поскрипывала колесами. Да, это вам не царский экипаж с великолепными скакунами. Что касается его вопроса, то раз уж он так осведомлен, то чего ломать комедию и скрывать правду? Тем более, что скоро в следственном отделе он все равно узнает правду.

– Верно говорите, ваше превосходительство, – согласился я. – У меня тоже возникли такие предположения. Может статься, что они вовсе и не безумцы, и не тати, а связаны с иностранными врагами нашей державы. Скажите, а почему вы считаете, что они связаны с англичанами, а не с французами или, к примеру, пруссаками?

Кутузов усмехнулся.

– Вы еще спросите, почему их не послали турки или, чего хуже, берберы? Конечно же, это англичане, можете не притворяться, я знаю, как они энергично противостояли вам в Индийском походе. Одна только попытка подорвать его сиятельство чего стоила!

Он снова покачал головой и продолжил:

– Однако, я остаюсь в полном недоумении, почему они продолжили попытки уничтожить князя Италийского, не считаясь с потерями и возможностью возникновения не шуточного дипломатического скандала! Им сейчас совсем ни к чему портить с нами отношения! Со дня на день состоится новая антифранцузская коалиция и мы должны играть в сем международном концерте роль одной из главных скрипок.

Все-таки, Кутузов и вправду оказался гораздо осведомленнее, чем я. Что же, это неудивительно, учитывая его возможности и широкий круг знакомств.

– С чего бы это вдруг ясная дипломатическая погода так быстро сменилась грозовой бурей? – осторожно, стараясь не спугнуть генерала, спросил я. – Разве мы не объявили совсем недавно, что вскоре снова отправим войска в Индию совместно с Наполеоном?

Кутузов посмотрел на меня, как на полоумного.

– Полноте, юноша, в своем ли вы уме? Как можно вести совместные военные действия с тем, кто обагрил свои руки кровью старорежимного французского герцога? Ведь мы направили Буонапартию ноту с просьбой отпустить д'Аркура, но все бесполезно!

– Д'Аркура? – переспросил я, впервые слыша это имя. – Кто это такой, ваше превосходительство? Простите, но я совсем не в курсе последних событий.

Наша карета чуть не столкнулась с другой, старавшейся резво перескочить нам дорогу. Наш кучер обругал нерасторопного коллегу и с досадой хлобыстнул свою лошадь.

– Ах да, я же совсем запамятовал, что эти новости еще неизвестны широкому кругу людей, – спохватился Кутузов и потер высокий лоб. – Что же, юноша, я сообщу вам некоторые сведения, полученные мною недавно из дипломатических источников. Буонапартий все-таки казнил герцога д'Аркура. Его расстреляли два дня назад в Венсенском замке по приказу первого консула Франции.

Я помнил что-то подобное из истории, но, если мне не изменяла память, в нашей реальности Наполеон приказал казнить совсем другого аристократа, молодого герцога Энгиенского, родственника Бурбонов. Здесь же пострадал совсем другой герцог, что, кажется, совсем не меняло сути дела, поскольку вся Европа, пылая праведным негодованием, объявила крестовый поход против корсиканского людоеда. Впрочем, раз уж я нахожусь рядом с хорошо осведомленным человеком, почему бы не разузнать у него подробности?

– Кто такой этот герцог д'Аркур? – спросил я, состряпав удивленную физиономию. – Вы уж простите, ваше превосходительство, но мы совсем недавно вернулись из похода и совсем не знаем последних новостей.

Кутузов откинулся на спинку сиденья, поморщился от жесткости конструкции и важно сказал:

– Да будет вам известно, юноша, что герцог Мари-Франсуа д'Аркур был весьма важной персоной в роялистких кругах старой Франции. Он был движущей силой движения, поставившего своей целью вернуть Людовика на французский престол. С его гибелью шансы Бурбонов вернуться в Париж стали ничтожно малы. Буонапартий казнью сего высокородного вельможи хотел показать, что ничего не боится и готов заплатить любую цену за то, чтобы сохранить власть. Не сегодня-завтра о казни станет известно широкой публике, общественное мнение заполыхает праведным гневом и тогда война с Францией станет неизбежной.

Да, и в самом деле, вот тот самый водораздел, после которого молодой царь Александр угодил в стан противников Наполеона, хотя поначалу он вовсе не хотел с ним войны. Я был готов и дальше расспросить собеседника о внешней политике, но в это мгновение мы приехали к пункту назначения.

Расплатившись с кучером, мы вошли внутрь охраняемого здания, причем караульные, само собой разумеется, не смели преградить путь сановитому генералу Кутузову и его неказистому спутнику, вроде меня.

Идя вслед за своим спутником, я не мог удержаться от прошлогодних воспоминаний, когда я только что попал в эту эпоху, а затем меня вели почти по такому же узенькому коридору и дальнейшая судьба представлялась мне весьма печальной и незавидной. Однако, теперь на моем месте оказались люди гораздо хуже меня и сейчас мне предстояло вытрясти из них все, что им известно.

После кратких переговоров с начальством сего отделения, мы прошли еще несколько поворотов, все дальше углубляясь внутрь здания и минуя зарешеченные камеры. Нас вел один из офицеров, ведущих дознание. Я и не представлял, что здание такое большое внутри, ведь снаружи оно казалось неказистой лачугой, где едва поместятся максимум двое толстых городовых.

– Вот они, наши подневольные, – сказал нам офицер, остановившись у одной из дверей. – С момента ареста не сказали ни слова, смотрят зверем, будто в глотку готовы вцепиться.

– Ничего, мы попробуем найти средство, чтобы разговорить их, – сказал Кутузов успокаивающе. – Откройте дверь, нам надо их видеть.

Я к тому времени заглянул через его плечо в решетчатую комнату и увидел, что местные детективы совершили грубую тактическую ошибку, заперев двоих арестантов вместе в одной комнате. Конечно же, те сразу договорились, как будут вести себя во время допросов и теперь молчали, словно набрав воды в рот. Впрочем, открывая нам дверь, офицер зловеще ухмыльнулся и пообещал:

– Ничего, ваше превосходительство, дайте только им страстное дознание устроить, тогда сразу разговорятся, только успевай записывать.

Я даже и представить не хотел, как проводится следствие с таким возбуждающим названием, но подозревал, что наверняка при этом применяются физические меры воздействия. Да, этот способ выуживания необходимой информации, конечно же, эффективен, но я надеялся, что нам удастся добиться своего и без таких радикальных методов.

Мы вошли в небольшую комнатку с толстой внешней стеной и махоньким окошком, из которого сюда пробивались редкие лучики солнца. Заключенные сидели на грязном полу и, казалось, спали. При нашем появлении один из них так и остался на месте, привалившись к стене и положив косматую голову на приподнятые колени. Второй соизволил посмотреть на нас мутным взглядом, затем пробормотал в густую бороду чего-то неразборчивое, но явно нелестное для нас и отвернулся.

– Встать, мрази, когда к вам высокие господа явились! – закричал резко офицер, да так неожиданно, что я чуть не подпрыгнул до низкого сводчатого потолка комнатенки. – Али плетей опять захотели, ась?

Медленно, словно нехотя, парочка наемников поднялась с пола и встала, вытянувшись у стены. Только теперь я обратил внимание, что лица и руки пленников покрыты багровыми волдырями, видимо, с ними уже провели предварительную воспитательную работу.

– Стоять прямо, сволочи, да отвечать на все вопросы, поняли?! – снова завопил офицер и от его резкого голоса у меня нестерпимо зачесались уши. – Ежели чего неясно, то мы быстро растолкуем вам, чего надо делать, с помощью плетей!

Пленники продолжали безучастно смотреть в пол, не отвечая на его проникновенные возгласы. Я вздохнул и сказал:

– Благодарю вас, однако позвольте нам самим провести расспрос сих людей, – и подойдя к тому, с мутным взглядом, я спросил: – Эй, ты помнишь меня?

Он сначала не хотел глядеть мне в глаза, а потом украдкой посмотрел на меня, тут же отвел взгляд и тихо ответил:

– Помню, ваше благородие, как же не помнить-то? Вы, ваше благородие, заместо того старика оказались, однакось. Егор и сам от изумления чуть наземь не сопрокинулся, а потом и говорит: «Ничего, этот фрукт еще дороже старика будет» и приказал стрелять по вам, что было мочи.

Я глядел на него и видел, что в спутанной бороде у него застряли крошки и соринки. Все мои предположения подтвердились, Егор и в самом деле устроил охоту на Суворова, только вот зачем ему это было надо? Неужели англичане, заключая с нами пакт против французов, в то же время ведут какую-то другую, тайную и опасную для нас игру, одной из целей которой, оказывается, была нейтрализация нашего лучшего полководца.

Может, они пытаются лишить нас Александра Васильевича, чтобы Россия надолго увязла в войне с Францией, а не решила ее за несколько месяцев? Впрочем, это было настолько нелепое предположение, что я тут же усомнился в такой глупой мысли.

– Зачем вы хотели убить Суворова? – также тихо спросил я у пленника, а сзади заворочался о стену второй заключенный. – Зачем Егор хотел убить меня? Кто это приказал?

Допрашиваемый мужик пожал плечами и пробормотал, почесав щеку:

– Откудажь мне знать-то, ваше благородие? Он, кажись, и вовсе ни с кем не болтал после возвращения с югов. Сам все делал, по своему почину.

Что, неужели один из руководителей подполья на всем Среднем Востоке впал в ярость и явился в Петербург, чтобы напасть на Суворова? Чему угодно поверю, но только не этому.

– Точно? – переспросил я. – Не лжешь ли ты мне? Не запамятовал ли чего? С кем он встречался, кто давал указания? Откуда ты меня знаешь?

Пленник упрямо молчал, вперив глаза в пол, а Кутузов подал голос от двери, стараясь умаслить его своим бархатистым баритоном:

– Слышь, мужичок, ты бы ответил, глядишь и отпустим тебя. Его величество император милосерден и справедлив, ежели по твоим сведениям поймаем главных злоумышленников, вам всем большая милостыня выпадет, вместо виселицы получите хлыстов да отправитесь жить на поселение. Разве же это худо для вас, горемычных?

Мужик продолжал молчать, не двигаясь и генерал добавил:

– Может, тебя твой дружок смущает? Ты только скажи, мы его вмиг в другое место переправим, а с тобой полюбовно договоримся, хорошо? Ты только назови тех, кто наверху сидит да вам приказы раздает, а уж мы тебя отблагодарим, вот тебе в том мое честное благородное слово.

– Слышишь, что его превосходительство тебе говорит, собака? – продолжал кричать офицер, подойдя к нам вплотную и схватив арестанта за плечо. – Он тебе слово дает свое нерушимое, понимаешь, мразь?

Хм, благодаря глубоким познаниям в отечественной истории я ведал Кутузова лучше, чем сии несостоявшиеся убивцы, и на их месте не стал бы доверять сладкоголосому полногрудому генералу. Впрочем, они и сами придерживались того же мнения, поскольку вдруг мой собеседник развернулся к офицеру и мгновенно воткнул ему в грудь маленький ножичек. Его товарищ, до этого хрипло дышавший сзади, вдруг очутился сзади меня и я почувствовал у горла острие другого ножа. Стараясь не дышать от неожиданности, я замер на месте.

– А вот теперь давай поговорим о политике, ваше благородие! – шелестящим шепотом предложил сзади второй арестант, продолжая держать острие у моего горла. – Хотя мне эти разговоры невмоготу опостылели, но у нас с вами беседа будет интересной, вот тебе в том мое честное благородное слово!

Глава 5. Иногда опасно вести разговоры о высокой политике

Да уж, оказывается, не только местные следователи умеют совершать грубые, совершенно непростительные ошибки. Я тоже, казалось бы, умудренный знаниями двадцать первого века, в то же время опростоволосился, как школьный мальчуган. Стоял спиной к преступнику, не спросил, обыскали ли их и забрали ли все имеющееся оружие.

Впрочем, времени на сожаления почти не осталось. Офицер, в грудь которого вонзили острое лезвие ножа, со стоном повалился на пол. Мой первый собеседник оживился и радостно улыбнулся мне, будто увидел родного брата:

– Ну что, ваше благородие, теперь поиграем в нашу забаву, как думаешь?

Поскольку спорить с людьми, держащими у твоей шеи бритвенно острый нож довольно-таки вредно для здоровья, вреднее даже, чем выкурить пачку не фильтрованных сигарет, мне не осталось делать ничего другого, кроме как осторожно кивнуть и прохрипеть:

– Поиграем, поиграем, только ты не волнуйся, хорошо?

Лезвие у моего горла чуть дрогнуло, но так и осталось прижатым. Вредно, очень вредно, куда уж вреднее?! Наши же арестанты принялись задавать вопросы, очень неудобные и несвоевременные.

– Ты теперь скажи, ваше благородие, чего ты в будущее не прыгнешь, а? – сипло спросил второй, тот, что продолжал стоять сзади. – Позови оттуда своих дружков, летающих на железных птицах и ездящих на железных коробках.

Офицер продолжал ворочаться на грязном полу, а вокруг него уже натекла лужа крови. Кутузов же молчал, взирая на нас от дверей и хлопая круглым глазом. Ну, что же ты стоишь, генерал, если не помогаешь, то хотя бы выскочил из комнатки и позвал на помощь. Я бы за это время как-нибудь уж отвлек бы этих героев от своей персоны и протянул до подхода подкрепления.

Но нет, видимо, старик растерялся и стоял, словно каменный истукан, проглотив язык от страха. Ладно, придется действовать самому, что уж тут поделать, как говорится, не ты, так кто же?

– Ты чего-то путаешь, дружок, – аккуратно сказал я, стараясь не делать резких движений. – Какие железные птицы, какое такое будущее? Что вам там Егор наплел про меня, совсем голову задурил?

Мои слова ой как не понравились наемникам. Лезвие ножа еще глубже вдавилось в кожу, так что я уже решил, что сейчас тоже буду валяться на полу, захлебываясь собственной кровью.

– Это ведь ты сейчас нам голову морочишь, ваше благородие! – сказал бандит сзади. – Говори, как ты это делаешь и не томи, у меня терпение заканчивается, только и осталось, что тебе горло вспороть.

Его напарник, тот самый, что зарезал офицера, шагнул к Кутузову, тоже намереваясь взять его в заложники. Бедный грузный генерал беспомощно глядел на убийцу, похожий на большого породистого барана, ждущего, когда его схватит набегающий матерый волк.

– Ну что, ваше одноглазое превосходительство, много ль выкупу за тебя дадут, ась? – спросил мой прежний собеседник, вразвалку подходя к губернатору Выборгской территории. – Ежели золото по весу брать, так у тебя вряд ли хватит монет, чтобы расплатиться, как думаешь?

Он захохотал, довольный своей шуткой и тут грянул выстрел. В маленьком нашем помещении он прозвучал, как гром и не знаю, как у остальных, но у меня заложило уши.

Шутник-забавник застонал, скрючился пополам и повалился на пол. Я сначала так и не понял, кто стрелял и только потом с изумлением обнаружил, что Кутузов держит в руке небольшой пистолет, из дула которого вился сизый дымок. Оружие, видимо, до поры до времени генерал надежно прятал в складках своего просторного мундира.

– Э, ты чего это, отец родной?! – удивленно спросил второй головорез. – Мы же так, пошутковали. Ты зла не держи, слышишь?

Говоря все это, он совсем забыл про меня и опустил нож, полагая, видимо, что ловкий генерал, сейчас достанет из широких штанин второй пистолет и начнет палить почем зря. Ну что же, это как раз то, что мне было нужно. Схватив душегуба за руку, я в то же время со всей силы толкнул его спиной на заднюю стену, благо она была совсем близко. Раненый Кутузовым преступник между тем орал во весь голос, так что я, полуоглохший после выстрела, вряд ли мог быстро восстановить свой многострадальный слух.

За свою жизнь и возможное получение травм я совсем не опасался, не до того сейчас было. Если мы сейчас не справимся с этим отчаянным злоумышленником, то потом уже вообще ничего не сможем сделать. В конце концов, он вооружен ножом, а я нет, да и у Кутузова вряд ли за пазухой имелся еще один пистолет.

Толчок получился, что надо. Я почувствовал, как наемник приложился о стену всем телом, плотным туловищем и большой головой, а его борода при этом щекотала мою шею. Нож выпал из ослабевшей руки боевика и зазвенел на каменном полу. Коротко вскрикнув, любитель бесед о политике и прыжков во времени, грузно осел на пол, а затем, раскинув руки, повалился ничком.