– Песок в голову насыпался, вот и решил вымыть голову.
– Аналогично, а чего ты оправдываешься?
– Не знаю, не ожидал тебя здесь увидеть.
Лариса подошла, приподнялась на цыпочки – она невысокая – и чмокнула его в щеку. Он поймал ее руку, но она сказала:
– Не надо, это тебе за Коцюбу. Я ведь так и не поблагодарила. Хотя мне стыдно, ведь я подписала тот «протокол».
– И что? Требовалось умереть? Ведь ты нас совсем не знала. А сомнений наверняка было много.
– Много, не спорю.
– Вот и выбрось из головы этот случай! Никто никому ничего не должен.
– Вот только: как это сделать?
– У меня на столе приказ о переводе нас в Челябинск.
– Я знаю, вчера вечером принесли, я не стала тебя будить, Сергей. Спал крепко.
– Не надо так разбрасывать документы.
– Учту.
Лариса собралась выходить, но Сергей опять поймал ее руку и развернул девушку к себе. Наклонив голову, поцеловал ей лоб, затем щеки. Она голову не поднимала, затем уперлась кулачком ему в грудь:
– Потом, не надо сейчас. Все еще слишком свежо. – Однако подняла голову и дала поцеловать себя в губы, а затем выскользнула за дверь.
За окном была суббота, новых приказаний не поступило. Начальство не приехало. Ближе к вечеру экипаж танка «Оплот» Т-84БМ засобирался на танцульки. Они заплатили по 30 копеек за проезд на трамвайчике до дома культуры имени Газа. Звали командира с собой, но тот отказался передвигаться вместе с более молодым экипажем. В итоге вернулись под утро: пьяненькие, разрядившиеся, удивленные тем, что девицы не берут денег за удовольствие. Исцелованные до синих засосов на всех видимых и скрытых частях тела. А командир и начальник особого отдела пили чай в номере гостиницы и беседовали о жизни.
Выяснилось, что Ларисе двадцать пять лет, она окончила Техноложку, два года назад уехала на западную границу и вышла замуж за выпускника Московского пограничного училища НКВД. Детей нет, муж погиб около месяца назад, старший лейтенант погранвойск. А теперь ее привязали к непонятной секретной части и вовсю используют ее статус оперуполномоченного ОНКГБ, полученный чуть ли не автоматом, так как муж был начальником заставы. Петра, своего мужа, она знала с детства. Учились в одном классе, в маленьком городке на советско-польской границе под Хмельницким. Его отец был начальником погранзаставы. Петр был отличным парнем, красивым и статным. С точеным лицом настоящего пограничника. Просто пришел в ее жизнь с плаката. Суровый, знающий себе цену, короткостриженный, с зелеными петлицами на форменной гимнастерке. Сергей был «другой»: довольно пожилой, за пятьдесят, шевелюра уже пострадала от возраста. С бородой, иногда надевает очки, чтобы рассмотреть бумажки, которые сыплются из штабов, как из рога изобилия! Но надежный, как монумент Владимира Ильича на Бессарабской площади!
Они ждали личный состав, который ушел на танцульки. Первым прибыл Лешка. Нетрезв, шея вся в засосах, доложился и пошел мирно спать. Он – воспитанный! Затем «прибыл» Мишка с двумя девицами. Девиц на завод охрана не пропустила. Вызывали Сергея и Ларису. Мишка пришел на второй этаж, после того как с него сняли двух девиц.
– А вы еще не в постели? – прозвучал первый вопрос. – Ну вы и мудаки! Я пошел!
Лариса залилась краской, засобиралась, вышла из комнаты, везде погасила свет и, вернулась. Чистенькая, пахнущая косметическим мылом XXI века.
– Сережа, мы с тобой действительно… – договорить ей не дали. Все было понятно без слов. Они ходили по краешку, и завтра их могло и не быть.
И тут настала очередь удивляться Сергею! «Кама с утра» явно не входила в число любимых книг Ларисы. Пятиклассницы в XXI веке были опытнейшими гетерами по сравнению с этим ребенком двадцатипятилетнего возраста. Несколько позже выяснилось, что их роман с Петром долгое время был чисто платоническим, а половые отношения сводились к нескольким фрикциям за акт, который длился несколько секунд. Поэтому гениальный план старшего майора Куприна, что у него будет «свой человек» в в/ч 77701 на должности НачОО, с треском провалился. Самой главной эрогенной зоной были красивые розовые соски с сильно расплывшимся основанием на острой, крепкой, тяжелой, похожей на баллистический наконечник стадвадцатидвухмиллиметрового снаряда груди.
Вскоре у Ларисы изменились глаза, походка, прическа, появилась привычка хоть на миг коснуться руки Сергея, а потом краснеть.
Приказ эвакуироваться в Челябинск Сергей попытался отменить, ведь он показал, что в условиях болотисто-лесистой местности тяжелые танки в состоянии бороться с немецкими колоннами. Но требовалось действовать аккуратно и решительно, и только на хорошо подготовленных машинах. Плюс необходимо срочно модернизировать танк КВ. Во-первых, установлена недостаточно мощная пушка, как по бронепробиваемости, так и по фугасному действию, во-вторых, недостаточно надежна применяемая гусеница, очень тяжелое управление, и потом нужна новая коробка, пяти или шестиступенчатая, собранная в том же корпусе, с постоянным зацеплением шестеренок. Основной завод, как был, так остается Кировский. Требуются новая башня и новое орудие. Заявление товарища Зальцмана о невозможности установить ЗиС-6 не соответствуют действительности. В крайнем случае, возможна установка этого орудия в варианте самоходного. Это позволит сохранить производство танков в Ленинграде.
– А если немцы все-таки смогут замкнуть кольцо, как было в вашей истории? – спросил Куприн.
– При условии, что «горло» имело ширину всего ничего, удержать его они не смогут. Тем более что, я надеюсь, командование в курсе событий, которые привели к такому положению. И, я надеюсь, что резервы из внутренней части страны уже выдвигаются в направлении Москвы и Ленинграда.
– Этого я не знаю, докладную по команде я подал, но результатов пока не имею.
– То есть, вы хотите сказать, что реакции на поданный вами рапорт нет? А Сталин знает о том, что произошло под Белостоком?
– Такой информации у меня нет.
– Приехали! Тогда все, что мы делаем, напрасная трата времени и сил, проще принять командование полком, а эту рухлядь отправить подальше в тыл. С глаз долой, из сердца вон. Все равно вот-вот закончится жидкость в коробке и масло во фрикционах. А без них он ездить не будет! А заказать их можно только за границей, в США. У нас такой химии еще нет.
Старший майор внимательно следил за Сергеем.
– Именно поэтому я и предлагаю вам всем переехать в более спокойное место и там добиваться принятия ваших предложений по реорганизации работы наркомата танковой промышленности. Ведь сами должны понимать, что без вас этого никто не сделает.
– А что будет здесь? Опять блокада? Опять будем посылать в бой танкистов в «братской могиле»? Насколько я знаю, приказ на производство танков Т-60 будет отдан на днях, и в августе его запустят в серию.
– А ты хочешь, чтобы по мановению палочки все поменялось?
– Хочу!
– Я свяжусь с Москвой сегодня. А вы – готовьтесь к эвакуации.
– Голому собраться – только подпоясаться. – Сергей сел за стол, вытащил серый лист бумаги и написал:
«Начальнику УНКГБ по Ленинграду и Ленинградской области старшему майору госбезопасности Куприну П. Т.
Рапорт.
Я, полковник Танкист С. П., позывной «Второй», выпускник Военной академии бронетанковых войск имени маршала Р. Я. Малиновского, отказываюсь выезжать в эвакуацию из города Ленинград. Прошу направить меня в Действующую армию согласно основной специальности.
17 июля 1941 г.»
И поставил под рапортом свою подпись.
– Товарищ старший майор! Завизируйте!
– Интересная у тебя ручка!
– Гелевая.
– Ты чем командовал?
– Полком, потом бригадой. Я ведь понимаю, что это твое личное приказание, а не решение Малышева, Сталина или Берии. Им пока не до меня. И ты хочешь скинуть это дело подальше, в тыл, пусть там разбираются. Так?
– Так. Ты, конечно, здорово помог фронту, но рисковать мне больше не хочется. Случись что с тобой или с танком, мне головы не сносить. А ответа нет.
Рапорт он не подписал! На следующий день не приехал, а по его прямому адъютант отвечал, что старший майор в частях, но интересовался, кто звонил и что передать. Девятнадцатого июля, из самого достоверного источника, газеты «Правда», стало известно, что успех под Ленинградом обеспечен воодушевительным приказом первого маршала революции и его личным примером. Маршал лично поднял батальон под Сольцами в атаку и получил легкое ранение плеча. О действиях против 41-го моторизованного корпуса отдельно «Правда» не писала. Разгром 1-й и 6-й танковых дивизий не смог вдохновить ни одного корреспондента на Ленинградском фронте. А телефон старшего майора по-прежнему отвечал только голосом адъютанта. Двадцатого Кон показал телефонограмму из Москвы, где предписывалось к концу августа перейти на новую продукцию, сборочные чертежи которой, и технологические карты, будут доставлены нарочным из Москвы. Все встало на свои места: аблом’c получился, товарищ полковник!
Глава 4. Мы еще повоюем!
В разговоре с Ларисой выяснилась интереснейшая деталь: она – технолог-нефтехимик! И училась здесь, в Ленинграде!
– Слушай, Лара! А ты можешь установить химический и процентный состав смеси по имеющемуся образцу?
– Вообще, скорее всего, смогу, только в институт надо забежать.
– Так тут же рядом! Короче, надо выяснить, из чего сделана вот эта жидкость, все ее гидромеханические свойства, примеси и добавки. Ведь все равно Особый отдел сейчас не работает!
Она сбегала в институт, вернулась с какими-то баночками, мензурками, заполнила их жидкостью для коробки и 18-го исчезла на весь день. Потом появлялась только поздно вечером, пахнущая какими-то химикалиями. Мылась, ела, но все равно успевала получить свое и лишь после этого засыпала. Подскакивала в пять утра и убегала. Двадцать первого она принесла результат.
– Вот, это состав, а это подобная по гидромеханике смесь, но без одного реципиента. Здесь какой-то сложный, очень сложный состав, присутствует фтор.
– Это перфторполиэфир! Его получают из хлордифторметана.
– Стоп! Точно хлордифторметан?
– По-моему, да!
– Тогда это хладон-двадцать два, его делают на пятьсот семьдесят втором заводе, в Кирово-Чепецке, я там на практике была, там для него есть реактор. Тогда он еще не работал, но обещали пустить через несколько месяцев. А как дальше его обрабатывать?
– Вот тут спроси, что полегче! Я химию на дух не переносил!
В ночь на 22-е июля Сергею приснился сон, видимо, пророческий:
В общем, встает он поутру и идет на КПП завода, а там красивые книжки лежат, дизайнера Поселягина В. Г. Первая книжка, самая дорого украшенная: для регистрации членов Политбюро, вторая: для регистрации главных конЬструкторов, а третья для конЬструкторов ядренбатона. Сергей открывает первую, странички слиплись, на первой странице ни одной записи! Пусто! Хмыкнул, открыл вторую – вроде что-то есть! Вот, блин! Бычок прилип, беломорина недокуренная! А третья книга открыта! Не иначе как ядренщики заинтересовались Википедией! Хрен там! Написано: «Мишка! Три рубля верни! Макарыч»
В три сорок зазвонил телефон: Куприн из Москвы сообщил, что сегодня Малышев доложил Сталину о новом танке и отметил невозможность его воспроизводства. Ставка приняла решение об эвакуации танковых заводов Ленинграда в Челябинск и Томск.
– Ты еще в Москве?
– Да.
– Компьютеры у дурака забери!
– Что забрать?
– Ящичек с экраном и плоский экран у Малышева обязательно забери. Хватит ему порнушку по ночам смотреть.
Началось контрнаступление под Смоленском, одновременно немцы начали переброску двух танковых дивизий под Псков. Одно хорошо, раненого Ворошилова сместили, вместо него летит Жуков. Почти сразу после звонка погрузились на платформу и поехали на Ржевский полигон. Там выгрузили боеприпасы и начали испытания первых советских сгораемых гильз для 125-миллиметрового орудия. Пять выстрелов холостых. Вроде стреляет, но от ударного механизма. ГУВ-7 еще нет, но обещают сделать, разобрались как. Боеприпасы грузят по одному в танк, стреляет только Леха, остальные снаружи. Подали ОФЗ, переделку от 122-миллиметровой гаубицы. Чуть танк не спалили! Затяжной выстрел! Лехе пришлось бриться! На левой щеке вся борода погорела. А Сабуров успокаивает, что так могло быть, так как время срабатывания затвора результат им был неизвестен, они привезли четыре разных выстрела. Стрелять решили без людей, в башне, а эту серию больше не испытывать. Точнее всего подошла третья серия для ОФ, скорость вылета получилась штатной. Для БПС ничего не сделали, так как самого снаряда нет и неизвестно, когда будет. Вторая серия хорошо подошла к 125-миллиметровой болванке. Договорились, что цвет гильз будет разным: третья идет красной, а вторая – зеленой. Это не краска, а цветная добавка к нитроцеллюлозе. Так как кнопки «болванка» нет, эти снаряды поставили вместо кумулятивных, которых еще нет. В общем, выстрелы 4Д43 и 4ЖД25 сумели сделать. Основное отличие от современных: пока вместо пластикового поддона он выполняет роль пыжа и толкателя, стоит толстая медная блямба, как это было на первых сериях снаряда. Кумулятивный снаряд еще не делали, нет головодонных взрывателей, он, конечно, незаменим при стрельбе по дотам, но обойдемся. Загрузились снарядами двух типов до упора. БПС и кумулятивные выгрузили из автомата и танка, оставили в загрузке только шесть кумулятивных, на всякий пожарный случай. В общем, два дня провели весело, с шутками и прибаутками. Для здешних артиллеристов новым оказалось только использование нитроцеллюлозы в качестве гильзы и конструкция запала, идущего почти по всей длине довольно короткой гильзы. Все остальные компоненты – стандартные! Но порох в их гильзах горит медленно и только снизу, а здесь – практически объемный взрыв. С взрывателем идут серьезные работы. Штука серьезная, не дай бог в стволе долбанет, здесь ошибаться нельзя. Кстати, городят нечто подобное КБА-3 на Литейном. Дело пошло! А мнение Малышева? Да пошел он! Между вояками все решим, и промышленности деваться некуда будет. ГАУ пока в Питере!
А вот по маслу фрикционов Лариса вынесла приговор:
– Это не масло! Это олефеин какой-то. – Масло оказалось полностью синтетическим. Таких технологий в СССР еще нет.
Двадцать пятого заменили обе гусеницы! Гудков – мужик упертый, сделал обе: и «параллелку», и «тагилку», и наладил их производство на Тихвинском заводе спецоборудования, который является цехом 174-го завода! Катнули танк на новые ленты, сцепили, натянули! Совсем другое дело! Гудков решил остаться на заводе, принял три должности: директор, главный инженер и главный конструктор. Подтянулись восемь танков КВ-1, приданные в/ч 77701, им заменили ведущие шестерни и поставили новые гусеницы, превратив их в КВ-1С, но гораздо менее шумные. Для увеличения количества топлива скопировали систему навесных бочек Т-84, а это плюс 500 литров соляра! На башни поставили зенитные пулеметы ДШК, управление из башни не сделать, так что поставили щиток, как на Т-72. С люками ничего сделать невозможно, надо переделывать полностью, а времени нет. Вернувшийся из Москвы Куприн рассказал о том, что Малышев доложил только о танке, про папочки на компьютере он ничего не сказал. Компы изъяты, ноутбук перешел к Гудкову. Туда плюхнули «Компас-3D», болтавшийся без дела у Сергея на флешке. IPad Air очистили от всяких ненужных бяк и прибамбасов, перекачали туда папочки украинского «нацика». Масштаб, конечно, маленький, тут до Сергея доходит, что еще один комп стоит в самом танке! Там же планшетный прицел! Нашли машинку. «Ось» – небольшая переделка стандартного «Нейтрино», а вот диск оказался неожиданно большим: 1 террабайт. Слегка помучившись, удалось найти и Адобе-ридер и редактор, читающий файлы Word. Типа Оупен-оффис. Так что все есть! Еще порывшись в системе – он этого еще не делал, некогда было, – обнаружил кучу прибамбасов по ориентированию и электронные карты всей Европы. Откорректировать их на 41-й год, конечно, сложно, но! Тамочки существует фунЬкция привязки к известным координатам! Настроившись на Шаболовку, вносим ее координаты – и готовый прибор! Определил невязку: что-то около 50 метров при стоящей машине. Так, вводим ленинградское радио, берлинское и, блин, кого бы взять? Шарился, шарился по эфиру, вдруг обнаружил радиостанцию на Мальте. На карте отмечена! Плюхнул координаты, невязка меньше пяти метров. Йяхху! Работает! А вы говорите: GPS, Глонасс! Радиопеленги еще никто не отменял! И импульсно-фазовый сдвиг. Все работает!
Довольный собой, Серега вылез из танка, оставив включенным АЭА и компьютер. В соседнем цеху ремонтировали «Ганомаги» из числа тех, которые он посбрасывал с дороги под Сабском. Им усиливали палубу под установку 120-миллиметровых минометов. В отряде их будет 16 штук. С ходовой закончили, теперь перекрашивают и наносят трафаретами звезды, иначе у своих паника начнется. МГ заменили на ДШК с возможностью зенитного огня. Новички, опять из первой дивизии НКВД, учатся стрелять по воздушным целям. Здесь зарыта главная собака: самолетов у РККА мало, и прикрытия с воздуха не будет. Удалось выпросить четыре ТКБ-149, строенные установки ДК с зенитными оптическими прицелами, теперь их громоздят на трофейные Т-III. Жалко, что у немцев двигатели бензиновые! Дополнительный бензозаправщик нужен. Но отряд формируется. Будет первая батальонная маневренная группа. Где бы САУ нормальную надыбать! С этим проблемы!
Ух ты! Кто идет! Вместе с Куприным в цех вошли Жуков и Жданов! Жуков еще не прибурел, ходит без охраны, Жданов – тоже. Голос у будущего маршала Победы громкий, командирский. Сразу к кому-то пристал, а Куприн замахал Сергею, чтобы подошел.
– Ну вот, вы просили познакомить с командиром, который удержал переправы на Луге. Полковник Танкист.
– А фамилия?
– Это и есть фамилия.
– А почему здесь, а не на фронте?
– После завершения разгрома шестой танковой дивизии генерала Ландграфа получил приказание прибыть на сто семьдесят четвертый завод и готовится к эвакуации. Отказался эвакуироваться, готовлю батальонную маневренную группу для борьбы с немецкими танковыми прорывами. Здесь формируется минометная самоходная батарея и ремонтируется основное транспортное средство группы: бронетранспортеры «Ганомаг SdKfz 251».
– Почему немецкие?
– Других нет, американские М-3 были бы лучше, но их нет.
– Нету, нету. Так, кто разрешил?
– Я, – ответил Куприн. – Батальонная группа формируется на базе Первой дивизии НКВД. Планируем развернуть ее в бригаду.
– А это что? – спросил Жданов, указав на стоящий поблизости тягач с полуприцепом-платформой.
– Трак для перевозки танков. У приданных танков «КВ» мал запас хода, и механики сильно устают на маршах. Все танки группы имеют приданные седельные тягачи. Они же используются при эвакуации.
– Интересно, где немцы ударят?
– Вот об этом я бы и хотел поговорить и показать, что сделали, пройдемте!
Они перешли в пятый цех, где стоял «Оплот». С трудом, но поместились все четверо в башне. Сергей вывел карту на планшет, отмасштабировал ее, затем подключил приемник, настроившись на частоту немецких танкистов. На планшете появились отметки, Сергей показал пальцем.
– Вот тут идет танковый бой. Это под Старой Руссой.
– Охренеть! – послышался звучный бас Жукова. – Где взяли!
– Где взяли, где взяли, у «укропов» отобрали. Сегодня настроили.
– Вылезаем! Душно! – сказал Жданов.
– Минуту! – Сергей щелкнул вентиляцией. – Появление танков на участке мы определить сможем. Задача – быстро перебросить на угрожаемый участок маневренную группу и подрезать их прорывы, уничтожая обозы, снабжение, командование. Поэтому и таскаем сюда из зоны боев все, что можем, а тут, как назло, завод собираются эвакуировать. Удержим мы здесь линию фронта. Лес здесь и болота. Видите точку?
– Видим.
– Это наш танк. Если мы поедем, то точка начнет перемещаться по карте, а компьютер пересчитает положение противника. Это называется наблюдение в режиме реального времени. И главное! Противник не знает, что мы за ним следим, и пользуется радиостанциями свободно! С большого расстояния нам не разобрать сами сигналы, но их наличие говорит о многом. Кстати, так же можно засекать и самолеты. А теперь главный хит сезона! Карта боевых действий с двадцать второго июня по тридцать первое июля тысяча девятьсот сорок первого года!
На мониторе появился рисунок со стрелами.
