Неожиданно замечаю за окном на улице папу с дочкой. Губы сами собой плывут в улыбке.
Маленькая девочка вся такая важная идет под зонтом с цветочками. Шлепает розовыми сапожками по лужам. Ее детская ладошка утопает в крупной ладони отца.
Внезапно девчушка спотыкается и летит вперед прямо в грязную лужу. Я даже вскрикиваю и прикрываю рот ладонью.
Но отец вовремя ее подхватывает на руки и подкидывает вверх. Девчушка весело хохочет и прижимается щечкой к щеке отца. Мужчина поправляет ей шапочку и целует в кончик носика. Девочка хихикает, забавно морщась, и крепко обнимает отца за шею. А он под ее счастливые и громкие крики сажает себе на плечи, обходит лужу и переходит дорогу.
Одинокая слеза все же срывается с ресниц.
Понимаю, что все это время не дышала. Тру ладонью место, куда сердце, как ошалелое колотится с неимоверной силой.
Больно.
За дочь.
У моей Оливки никогда такого не будет. Надежного и крепкого отцовского плеча. Клим женат, и у него скоро родится свой ребенок. А я не хочу, чтобы моя дочь ждала часами у окна, когда придет папа, и засыпала в обнимку с телефоном в ожидании его звонка. Да, я эгоистично хочу, чтобы моя девочка была номером один.
Достаточно того, что ее мама прошла через боль и предательство. Такой участи своему ребенку я не желаю…
Да, Даша права. Мне не все равно на Клима. Но больше я злюсь на себя. Потому что глупо перекладывать вину за сложившуюся ситуацию только на мужчину. Я тоже совершила немало ошибок. Но ни о чем не жалею. Ведь благодаря им у меня есть мое кудрявое солнышко.
– Дина? Ты чего? – моей руки касаются тонкие пальцы Даши.
– Все нормально, – бормочу, промакивая глаза салфеткой. – Мусор в глаза попал…
– Угу. А имя этому мусору случайно не «Клим»?
Не сдерживаюсь, фыркаю, глядя на подругу, что глазами раскидывает молнии. Нужно повесить табличку: «Не подходи, убьет!».
Воинственное выражение лица медленно, но верно сменяется задумчивым.
Глава 10
Дина
– Скорее всего я потом и пожалею о своих словах, но…Может, вам поговорить, Дин? Ведь, когда одно упоминание о человеке вызывает столько эмоций, значит, не все потеряно. Подумай об Оливке…
Качаю головой, усмехаясь.
– Ты как себе это представляешь? Клим придет на следующий прием с женой, а я ему с порога: «Здрасти, ты меня не помнишь, но мы с тобой переспали три года назад, и у нас родилась дочь.». Спасибо, я, пожалуй, откажусь. Он ребенку-то от жены не больно-то рад.
– Ты же не знаешь, какие там отношения. Может, это просто брак по расчету.
– Ты права, не знаю, и знать не хочу. Пусть сами разбираются. А Оливка…Я не хочу, чтобы она когда – нибудь узнала, как это больно, когда выбирают не тебя. Как больно, когда с тобой наигрались и выбросили без предупреждения…
Грязные воспоминания снова вспарывают старую не заживающую рану. Я столько держалась, но появление Клима как будто сорвало кран со слезами. В последний раз я так бесконтрольно ревела год назад, вечером, после празднования дня рождения Оливки.
Мысленно приказываю себе собраться. Нельзя, чтобы дочь увидела меня в таком расшатанном состоянии, она будет очень переживать. Торопливо утираю слезы и спешу улыбнуться – к нам как раз, размахивая двумя листочками бумаги, подбегает Оливка.
– Вот! – громко восклицает дочка. – Это вам! – и шлепает перед каждой из нас листочки с цветными каракулями. – Это ты, тетя Даша. И ты, мамоська. Красиво?
Дочь задирает личико и попеременно поворачивается то ко мне, то к Даше. Сталкиваемся взглядами с подругой. В ее глазах, как и в моих, плещутся слезы умиления. Наша девочка так быстро растет. Не по годам.
– Очень, солнышко, – любовно разглаживаю свой первый портрет в исполнении Оливки.
– Ты похожа на пинцессу, – хихикает дочь, тряся кудряшками.
– Я повешу его в рамку и всем гостям буду хвастаться, что моя крестница – великая художница, – Даша звонко чмокает Оливку в макушку.
Помещение кафе озаряет наш счастливый смех.
– Мыльные пузыри! – громко вскрикивает егоза, показывая пальцем в стеклянную стену, через которую видно, как аниматор в игровой развлекает детей. Дочь складывает ручки в умоляющем жесте. – Мамочка, можно? Ну пожалуйста-пожалуйста!
– Пойдем, – Даша встает и берет дочь за руку, переплетая их пальцы. – Пусть мама спокойно попьет кофе. И подумает на досуге кое над чем, – с нажимом добавляет подруга.
Смотрю на нее с благодарностью. Мне и правда нужно побыть одной.
Девочки удаляются в сторону игровой, и Даша попутно пытается объяснить двухлетке, что такое «досуг». А я бесцельно пялюсь в окно, рассматривая прохожих, что спешат домой, желая скорее укрыться от дождя.
Внезапно по телу волной проносится дрожь. Щеку начинает припекать от чьего-то тяжелого взгляда. И в местах «прикосновений» остаются серьезные ожоги.
Каждой клеточкой ощущаю чужое присутствие. Мне даже голову не нужно поворачивать, чтобы понять, кто бессовестно разглядывает меня. Запах мужчины, который я с закрытыми глазами узнаю среди тысячи других, забивается в ноздри. Его тяжелая энергетика давит, а подсознание буквально вопит об опасности.
Медленно поворачиваюсь и наблюдаю, как Клим нагло опускается на место, где пять минут назад сидела Даша. Откидывается на спинку стула, проезжается по мне темным тяжелым взглядом, задерживаясь на груди, которая недвусмысленно заявляет о том, что сегодня я в спешке пренебрегла бельем.
Клим, склонив голову набок, возвращается к моему лицу и растягивая слова, медленно тянет:
– Здравствуй, Дина.
Сглатываю, стараясь протолкнуть тугой ком в горле.
Он узнал. Вспомнил, черт возьми!
Перевожу испуганный взгляд на игровую, где, не подозревая, как сгущаются тучи над нашими головами, в толпе детей беззаботно скачет Оливка и пытается поймать мыльные пузыри.
Наша с Климом дочь.
Глава 11
Дина
Клим прослеживает за моим взглядом.
Липкий страх сжимает горло, лишая возможности нормально вдохнуть. Сердце отчаянно выламывает ребра, а мне хочется вскочить и закрыть ему обзор на игровую.
Мужчина лениво блуждает взглядом по ней, словно ищет, что могло так привлечь мое внимание.
Даша на расстоянии чувствует нарастающее напряжение, поворачивается и хмурится, внимательно разглядывая моего незваного «гостя». Я, в свою очередь, делаю страшные глаза и мысленно молю отвлечь Оливку так, чтобы она не вспомнила о маме ближайшие двадцать минут. Больше мы с Климом не продержимся.
Тем временем его взгляд спотыкается об Оливку, что прыгает выше всех, стараясь поймать и лопнуть мыльные пузыри. Ее звонкий смех разносится не только по игровой, но и по кафе. Задевает рикошетом Клима, вызывая у него мягкую улыбку.
Она совсем не изменилась. Такая же очаровывающая. Именно в нее я так опрометчиво влюбилась три года назад.
Клим сощуривается и внимательно следит за дочерью. Даже слегка подается вперед.
Нет, нет, нет!
Только не это!
Не вздумай так смотреть на нее! Еще не хватало, чтобы Оливка заметила постороннего мужчину и кинулась через весь зал с криками: «Отойди, это моя мама!». Еще и шлепнуть же может, принцесса моя.
А Клим не дурак. В два счета сложит возраст Оливки и наш отпуск, большую часть которого мы провели в горизонтальной плоскости. И у него возникнут правильные вопросы – например, чья это дочь. А все тайное, как известно, всегда становится явным. И тогда придет конец нашей спокойной жизни.
– Вообще-то здесь занято, – киваю на кружку Даши, которую официант не успел убрать. Спешу сложить рисунок Оливки и убрать в сумочку. Чтобы ни намека не осталось на присутствие в моей жизни ребенка. – И да, мы против, чтобы ты присоединился.
Мужчина все же отворачивается от игровой. Обращает на меня внимание. Температура в кафе сразу падает, и хочется поежиться и передернуть плечами.
Клим откидывается на спинку стула, слегка съезжает, широко расставив ноги. Всем своим видом сообщает, что никуда не торопится и уходить не собирается.
– А ты отрастила зубки, – криво усмехается, но глаза остаются цепкими, холодными. В них загорается опасный огонь. Щеки опаляет жаром. Потому что раньше после такого я всегда оказывалась под ним. – И стала су*ой. Не могу понять, нравишься ты мне такой или нет.
– У тебя вообще не должно возникать такого вопроса, Клим. Главное, чтобы твоя жена тебе нравилась.
Кривится, как от зубной боли. Запрокидывает голову к потолку и шумно выдыхает. Трет лицо ладонями и резко придвигается ко мне, бросив сцепленные ладони на стол.
– Дина, послушай, Яна – это моя ошибка, я …
Внутренности как будто кипятком ошпаривают. Смерч из ярости и негодования моментально закручивается и грозит снести все в радиусе десятка километров к чертовой матери.
Ошибка…
Ошибка, черт подери!
Женщина, которая разделяет с ним быт, носит под сердцем ребенка, – ошибка!
А Оливка тогда что? Недоразумение?! Случайность? Оплошность?! Проблема?!
Только через мой труп он узнает о дочери! Чтобы она услышала, что она – ошибка?! Да ни за что!
– Заткнись, Клим, – цежу, вгоняя ногти в ладонь. Боль немного отрезвляет и позволяет оставаться в человеческом обличье. – Заткнись, чтобы не упасть еще ниже в моих глазах. Ты и так на уровне плинтуса. И сомневаюсь, сможешь ли ты когда-нибудь подняться.
Его лицо ожесточается. Он надевает циничную восковую маску.
– Да ты что? И позволь узнать, когда я успел так низко пасть? Напомню, это ты сбежала три года назад. По – английски. Без объяснений, предупреждений. Наигралась, натрахалась и свалила обратно к муженьку. Может, поэтому не оставила ни адреса, ни фамилии, ни черта?! Чтобы муж не узнал о твоих постельных приключениях?
Глава 12
Дина
Его слова бьют наотмашь. Как унизительная пощечина. Больно. До слез, что обжигают глаза.
– Тебе ли меня упрекать? – яд так и сочится. Меня трясет и выкручивает от негодования. – Ты сам не был свободен. Или у вас с женой открытый брак? Поэтому не знаешь, от тебя ли она ждет ребенка?
Клим дергается как от удара. Кривится и морщится. Я-таки сделала ему больно в ответ.
Один – один, дорогой.
Мужчина резко отодвигается, противно проезжаясь ножками стула по плитке. Добрая половина посетителей морщится и кривится.
Вот только Климу на них плевать. Он вскакивает на ноги, упирается ладонями в стол и нависает надо мной грозовой тучей.
– Я сейчас уйду, – чеканит, выплевывая каждое слово в лицо. – Но только чтобы не придушить тебя. Но мы не закончили. И вернемся к разговору, когда остынем.
Не прощаясь, Клим разворачивается и широким шагом покидает кафе, напоследок шарахнув дверью.
Выдыхаю и сдуваюсь, как будто из меня одним движением вырвали позвоночник. Роняю голову на руки, сложенные на столе, и дышу, как загнанная лошадь.
А в следующий миг срываюсь и чуть ли не бегом пересекаю зал.
Мне нужно к дочери. Просто увидеть ее улыбку. Она – мой покой и мое лекарство от всех бед. Личный сорт антидепрессанта.
Врываюсь в игровую и, как подкошенная, без сил падаю на мягкое кресло рядом с Дашей.
– Ты как с поля боя вернулась, а не с разговора с бывшим, – хмыкает Даша, лопая пальцем проплывающий мимо пузырь. – Это же он был? Я правильно поняла? Клим?
