Алёна Берндт "Питерская история"

По дороге домой обдумав всё, что он скажет жене, Миша открыл дверь и взбежал по ступеням парадной, приготовившись к встрече. Но в изумлении застыл на лестнице – возле их двери стояли три огромные клетчатые сумки, его дорожный чемодан на колёсиках и большая спортивная сумка.

Всё похолодело внутри – Миша понял, что это его вещи. Его бравада, так гревшая его всю дорогу до дома, улетучилась – он понял, что его показательного выступления перед женой не будет. Лена попросту не станет с ним разговаривать, не станет слушать его объяснения… Но в слабой надежде, он всё же поднял руку и нажал кнопку дверного звонка. Сердце прыгнуло в груди, когда он услышал звук поворачивающейся защелки, надежда на то, что сейчас он всё исправит, снова появилась.

Стараясь унять громко бьющееся в груди сердце, он отодвинул сумку от двери, чтобы подойти ближе.

Лена открыла дверь и молча уставилась на явившегося мужа. Лицо её не выражало никаких чувств, только синяки под глазами выдавали то, что эту ночь она провела без сна.

– Лен, ты чего вещи-то мои выставила? А если б украл кто? – выпалил вдруг Миша то, что вообще и не собирался говорить, – Выслушай ты меня, я ведь тебе никогда не врал!

– Я и в самом деле поехал вчера на работу, но по дороге мне позвонил сначала Костя, я не понял, что он говорил, пьяный он был. А потом Олеся позвонила, сказал, что они поругались сильно, Костя её из дома выгнал и она на дачу уехала… попросила меня привезти ей что-то из еды, и успокоительного… Ну как я откажу, я туда и пое…

Миша говорил очень торопливо, тараторил слова, спеша сказать всё, пока Лена не ушла. Как вдруг осёкся на середине фразы, потому что Лена шагнула из квартиры ему навстречу. Он обрадовался, думал, что Лена сейчас обнимет его, скажет, что верит, и всё будет как прежде… Ведь она всегда верила ему, никогда не следила, не лазила в телефоне, не проверяла его… Вообще, она была самым добрым человеком, которого сам Миша когда-либо знал. Он тоже шагнул навстречу жене, намереваясь обнять и прижать её к себе…

Но Лена остановилась в шаге от него. Пристально глядя ему прямо в глаза, она протянула руку и взяла его связку ключей от квартиры, которую он держал в руке. Звякнул в тишине массивный брелок, Лена отступила назад, и сказала:

– Вещи свои забирай. Пока не украли. А сказки эти можешь Олесе своей рассказывать.

Дверь в квартиру захлопнулась перед самым Мишиным носом, а он всё никак не мог поверить в происходящее.

– Ладно, – крикнул он, уверенный, что Лена его слышит, – Если ты такая дура, то и оставайся! Идиотка!

Дверь открылась снова, Лена выставила на площадку еще пакет с Мишиными кроссовками, посмотрела на него и ответила:

– Конечно, идиотка. Была бы замужем за генералом – была бы генеральша! А так-то конечно – идиотка!

– Ах ты!

Миша не выдержал этой её усмешки, и разразился громкой бранью. Впервые за всю их семейную жизнь ему захотелось ударить жену, стереть эту усмешку с её лица… Но дверь безжалостно захлопнулась снова, щелкнул замок, звякнула защёлка. И остался Миша в полном изумлении от такого поворота событий, зло оглядывая выставленные в коридор сумки с его вещами.

В соседней квартире приоткрылась дверь, на площадку вышла их соседка, Антонида Степановна, женщина преклонных лет, но такое определение ей вовсе не подходило – подтянутая фигура, ясный взгляд и острый ум никак не увязывались с цифрами в её паспорте.

– Здравствуйте, Михаил. Что, переезжаете? Вся молодёжь от нас в новые микрорайоны стремится съехать, как жаль, как жаль…

– Д..да, переезжаю, – запнувшись, ответил соседке мужчина, и, чтобы избежать дальнейших расспросов, подхватил две сумки и побежал с ними вниз по лестнице.

У парадной перед Мишей встал вопрос – если сейчас входная дверь закроется, то за остальными сумками он уже не сможет вернуться, ведь Лена забрала его связку ключей, на которой был и ключ от двери парадной. Со злости он пнул дверь ногой, поставил одну сумку так, чтобы дверь не закрылась и начал с остервенением запихивать вторую сумку в багажник машины.

Антонида Степановна вышла из парадной и с удивлением наблюдала, как её сосед, скромный молодой мужчина, никогда не отличавшийся таким странным поведением, теперь глухо и нецензурно бранится возле своего автомобиля.

Догадавшись, что у молодых её соседей что-то случилось, она тактично прошла мимо Михаила, сделав вид, что увлечена разговором по телефону, но подумала, что позже стоит заглянуть к Лене, которую уважала и любила за отзывчивость – девушка всегда предлагала свою помощь, если видела, что пожилая соседка в ней нуждается. Антонида даже удивлялась, почему давняя её подруга и соседка, Клавдия, никогда при жизни не общалась с такой милой и воспитанной племянницей.

Миша с трудом затолкал в машину все свои сумки, зло хлопнул дверцей и в сердцах стукнул кулаком по пассажирскому сидению.

Куда ему ехать, и как жить дальше, он не знал. Сообщить матери, что они с Леной поссорились, и попроситься к ней пожить, означало, что всё время, которое он будет проводить дома, ему придется выслушивать нотации матери. Что она говорила ему, предупреждала его, что эта ушлая провинциалка не пара ему, и вот теперь все догадки и предчувствия матери оправдались…

Но и идти Мише сейчас было некуда… Каких-то отложенных денег у него не было, только остатки зарплаты еще болтались на карте, но их не хватит на аренду жилья, ведь нужно внести и первый платёж, и депозит, и вознаграждение агенту. Да и заниматься сейчас поисками квартиры ему не хотелось, он всё же надеялся, что Лена немного остынет, они смогут поговорить, и ему удастся всё вернуть.

Можно было бы, конечно, обратиться за помощью к Косте Лисицкому, но Миша боялся. А вдруг Лена всё же позвонила ему, и рассказала о них с Олесей… Он ведь от неё и того не ожидал, что она его вещи выкинет в коридор, мало ли на что еще она оказалась способна в гневе. С другой стороны, если сам Костя до сих пор не позвонил Мише с претензиями, значит, он скорее всего не в курсе ночных приключений его жены…

– Мам, ты дома? – Миша наконец решился и набрал номер матери, – Можно, я к тебе сейчас приеду?

Миша решил, что не станет афишировать на работе случившееся в его семье, чтобы не давать повода к раздумьям тому же Косте. Он просто перекантуется у матери несколько дней, а за это время постарается успокоить так неожиданно взбрыкнувшую жену. А после они заживут как прежде, и забудут всё произошедшее, как страшный сон.

Однако мать ответила неожиданно недовольным тоном:

– А, привет, Миш. Тебе прямо сейчас нужно, или терпит до завтра? Я сегодня занята, у меня гости.

– Да, мне сейчас нужно! И это не терпит до завтра! – со злостью вскричал Миша, уж он никак не ожидал, что и у матери он получит от ворот поворот.

– Ну ладно, приезжай. Что ты раскричался сразу? То неделями не звонишь, и носу не кажешь, а то ему приспичило прямо сейчас! – резко ответила мать и сбросила звонок.

Миша просто не верил ушам и сидел, глядя на потухший экран телефона. Да что же это такое происходит, в самом деле, в его жизни?! Как так вдруг получилось, что он оказался ненужным нигде – ни жене, ни родной матери!

С такими мыслями в голове Миша ехал по Питерским пробкам к матери, намереваясь высказать той всё, что так кипело сейчас у него в голове. Они с Леной постоянно оказывали его матери разную помощь, сам Миша каждый месяц переводил матери достаточно приличную сумму на карту, зная, что ту снова уволили с очередной работы за неявку. Кроме того, Миша уже давно сам оплачивал все коммунальные платежи за большую квартиру в центральном районе города, мать была просто не в состоянии это делать сама, перебиваясь временными заработками и получая сумму за аренду квартиры, оставшейся от Мишиной прабабушки.

Лена не возражала, что Миша помогает своей матери, она и сама помогала своей семье, но суммы были гораздо скромнее. Да и от матери Лены они сами регулярно получали помощь в виде продуктов с собственного огорода и хозяйства.

Оставив сумки с вещами в машине, Миша бегом поднимался по лестнице. Ему даже хотелось поругаться сейчас, хотя бы даже с матерью, чтобы как-то вылить свою злость. Ведь высказать всё жене, так неожиданно выставившей его за дверь со всеми вещами, у него не вышло.

Однако, когда мать открыла дверь, все приготовленные Мишей слова упрёка и недовольства застряли у него в горле… В прихожей рядом с матерью стоял здоровенный мужик, с собранными в небольшой хвостик длинными волосами. Полностью, от кисти и до самой шеи, забитой татуировками рукой с мышцами, как у героя боевиков, мужик упирался в косяк насмешливо глядя на явившегося Михаила.

Глава 6.

Лена смотрела в окно, как отъезжает машина её мужа, теперь уже, наверное, почти бывшего. Она не сомневалась, что возврата к прежней жизни нет, и жить в недоверии она не сможет. Ничего уже не вернуть обратно…

Когда она увидела Мишу на пороге, когда он начал врать ей о том, что произошло накануне, Лена боролась с желанием поверить, вернее, сделать вид, что она поверила ему, и снова зажить прежней жизнью, как жили они до вчерашнего вечера. Но острой иглой билась в голове мысль, что как прежде уже не будет.

И если она сейчас поверит, то отныне каждый раз, когда Миша будет задерживаться где-то, например стоя в пробке, она будет находиться в маленьком персональном аду – думая, стоит ли он и в правду где-то посреди сигналящих друг другу раздражённых водителей…или приятно проводит время с Олесей, или какой-то другой девушкой.

«Нет! Лучше пусть сейчас, одним разом отрезать! Чем после мучить себя подозрениями, медленно превращаясь в истеричную дуру!» – подумала Лена и забрала ключи от квартиры из руки своего мужа.

Нервный озноб теперь пробрал её изнутри, она ходила по квартире, сама удивляясь тому, как же пусто выглядит сейчас дом, когда в нём нет Мишиных вещей и его самого…

Раздавшийся стук в дверь напугал Лену, она подумала, что не выдержит нового разговора с Мишей, и намеренно сама позволит ему обмануть себя, только чтобы не ощущать этой холодной пустоты.

– Леночка, а я к тебе заглянула на чаёк, если ты не возражаешь, – за дверью Лена увидела соседку, Антониду Степановну, с небольшой коробкой пирожных из кондитерской за углом.

– Ты уж прости меня, что я без приглашения к тебе… Видела я, что у вас с мужем что-то случилось. Подумала, нехорошо это, что одна ты тут будешь сидеть. Если не к душе тебе сейчас моя компания, ты скажи, я ведь не обижусь, всё пойму.

– Здравствуйте, Антонида Степановна. Проходите конечно, тем более, я вижу – вы с пирожными! – Лена попыталась улыбнуться.

Немногим позже, они сидели у стола, чай остывал в чашках, а пирожные так и оставались нетронутыми. Лена и сама от себя не ожидала, что так ей захочется вдруг высказать всё, что бушевало сейчас ураганом в её душе.

Антонида Степановна внимательно слушала девушку, только изредка вздыхая и покачивая головой:

– Ты знаешь, Леночка, что тебе сказать… На мой взгляд, всё ты правильно сделала! Это что же будет дальше, если в самом начале семейной жизни Михаил такое себе позволяет… И дело даже не в том, что он оказался вчера на даче с чужой женой. А вот то, что он не последовал за тобой, не бросил всё еще вчера, оставил тебя одну посреди полупустого дачного посёлка в одиночестве дожидаться такси… Это о многом говорит! Ведь если бы всё было так, как он говорит – то есть та девушка ничего не значила бы для него, а ты была бы ему дорога, то он кинулся бы спасать свою семью.

Лена молча смотрела, как поднимается лёгкая дымка над чашкой, и горькое осознание того, что сейчас озвучила вслух мудрая её соседка, заполняло её всю.

– Знаешь, что тебе скажу, моя дорогая, – Антонида Степановна тронула девушку за руку, – Конечно, мне неловко давать тебе непрошенные советы, это нетактично, и вообще не в моей привычке… Но, Леночка, моя ты хорошая, ты еще такая молоденькая! У тебя вся жизнь впереди, и хорошо, что ты узнала натуру своего супруга сейчас, а не прожив с ним лет двадцать- тридцать… Возьми недельку-другую отпуска, поезжай куда-нибудь отдохни, а когда вернешься, на всё произошедшее станешь вовсе по-иному смотреть.

– Вы понимаете, я даже не знаю, как маме о случившемся рассказать… и сестре. Стыдно как-то, как же я могла не разглядеть в нём всё это… носилась тут, как дурочка, что бы повкуснее ему приготовить, как бы всё успеть… А может, и не надо так вообще жить – для кого-то стараться?

– Не нужно судить о всех по одному человеку, – мягко ответила соседка, – Ты сейчас сердишься на весь мир, и это понятно. Не повезло тебе, ты для Михаила старалась, а вот он просто принимал твои старания, как должное, ничего почти не давая взамен. А мама, ведь это мама- она всегда тебя поймёт и поддержит. Да и сестра тоже, ведь это твоя семья, самые близкие люди. Поезжай домой, успокоишься, всё переосмыслишь.

Лена задумалась над словами соседки, а та почувствовала, что девушке хочется остаться одной, ведь всё, что хотела сказать ей Антонида Степановна, уже сказано, и её присутствие будет уже лишним.

Вечер окутал Лену одиночеством, но теперь оно почему-то не было таким тягостным. Она сидела в кухне у окна и смотрела, как стекают по оконному стеклу капли дождя. Подперев руками подбородок, она даже и не думала ни о чем – просто сидела и смотрела в темный осенний вечер.

Её телефон, лежащий на столе, то и дело вздрагивал и светился от приходящих на него сообщений – муж звонил ей несколько раз, но она не отвечала. Тогда он стал посылать сообщения, которые Лена не читала.

В понедельник утром Лена пришла на работу и сразу же направилась к начальнику, просить недельный отпуск. Сейчас ситуация была довольно спокойной, и она надеялась, что неожиданная её просьба не вызовет недовольства у руководства.

– Хорошо, пиши заявление с завтрашнего дня, – ответил ей Борис Анатольевич, начальник её отдела, – Отпущу до следующей пятницы включительно, отдохни. А потом у нас новый заказ, проработка начинается, я твоей группе хочу его отдать, заказчик в понедельник придёт для обсуждения деталей.

Лена обрадовалась такой удаче – видимо вселенная всё же была к ней благосклонна. Рабочая рутина захватила её, и она даже будто бы и позабыла о случившемся, но, когда вышла на обед – нос к носу столкнулась с ожидавшим её у входа Михаилом.

– Лен, постой! Ну, давай поговорим, – Миша говорил негромко, ему было стыдно, что выходящие вместе с Леной коллеги оглядываются на него.

– Да не о чем говорить, – поморщилась Лена, говорить с мужем ей не хотелось, – Ни к чему это всё, и так понятно.

– Лен, да стой ты! – Миша схватил её за руку, – Что ты как ребёнок, в самом деле! Хоть выслушай меня! Я вообще-то ни в чем не виноват, просто такая ситуация сложилась двусмысленная… Или может, тебе просто повод нужен был, чтоб меня из дома выставить? Конечно, квартира же твоя, я там никто!

Миша начал говорить даже обиженно, и Лена удивлённо подняла брови.

– Да, ты верно заметил – квартира моя. И если бы я хотела тебя выставить, как ты говоришь, мне повод был бы не нужен. Ты что, решил на меня всё свалить? Я виновата? Это я тебе врала и по чужим дачам ночью шаталась? Не о чем говорить, а если тебе поскандалить хочется, тогда место ты выбрал неудачное. Давай договоримся, встретимся где-нибудь, в парке, например, там и сможешь поорать.

– Да нет, я сам виноват, – Миша тут же сбавил тон, – Но всё же не так, как ты думаешь…

– Да никак я не думаю, Миша, – вздохнула Лена, – Просто так вот всё у нас закончилось. И говорить не о чем. Я завтра на развод подам, думаю, нас быстро разведут. И ни к чему все эти разговоры – мы с тобой спокойно жили, не ругались, давай и расстанемся без скандалов.

Лена вынула свою ладонь из Мишиной руки и пошла прочь. Неприятно было смотреть на покрасневшее лицо мужа, на бегающие глаза и запинающийся голос.

Лена думала, что Антонида Степановна была права – дело было вовсе не в том, что Миша встречался с Олесей на даче Лисицких. А в том, что его абсолютно не заботило то, что его жена сидела на небольшой скамейке посреди полупустого дачного посёлка, под дождем, ожидая вызванное такси… Лена вспомнила, с какой надеждой она смотрела тогда в тёмный переулок, ожидая, что вот сейчас покажется сам Миша, обеспокоенный и хмурый, или его машина, и они вместе поедут домой… Но этого не случилось, а это означало лишь одно – Миша сделал свой выбор. И он оказался не в пользу Лены.

Миша смотрел вслед уходящей жене, злость переполняла его – хотелось догнать её, тряхнуть как следует и спросить, что же это она о себе такое возомнила! Никак он не ожидал, что Лена вовсе откажется с ним говорить и так вот запросто поставит точку в их браке… Даже выслушать его не согласилась!

«Конечно, когда мы познакомились с ней, что у неё было – ничего! Никаких перспектив – что там, в этой Луге может быть, какие перспективы… А как квартиру получила в наследство, так посмотрите-ка – возомнила о себе! – зло думал мужчина, шагая к припаркованной невдалеке машине, – Ладно, посмотрим еще, разводом она меня пугает!»

На самом деле Мише было наплевать на переживания жены, ему просто не хотелось возвращаться к матери. Как выяснилось, мать жила теперь не одна – в огромной дедовой квартире поселился теперь её, как она сама говорила – «бойфренд». Здоровый, как медведь мужик, которого по какой-то явной ошибке назвали родители нежным именем – Женя.

Элла Романовна так и верещала утром, приглашая любимого к завтраку:

– Женечка, котик, иди кофе пить!

У Миши вытягивалось лицо при виде того, как этот Женечка, по виду весом килограммов под двести, смакует из маленькой чашечки свежесваренный кофеёк. Работал Женя тату-мастером, имел свою мастерскую, и где они с Эллой познакомились, Миша даже и предположить не мог.

– Миш, ну ты меня тоже пойми, – сказала ему мать, когда он явился к ней с вещами, – Я тебя вырастила, выучила, теперь я тоже хочу женского счастья! Ну, пару-тройку недель мы тебя потерпим, а уж потом ты свои проблемы решай. Что у тебя там с твоей, этой, Еленой, приключилось, я и знать не желаю – я тебя предупреждала, что она тебе не пара. Ну вот, сам теперь и разбирайся.

– Ты, Михаил, умнее будь, – гудел ему Женечка, краем уха уловив суть разговора, – Даже если твоя женщина не права, ты извинись, прощения попроси, и всё у вас наладится! Какая разница, кто не прав – ведь семья у вас, это главное.

Миша с отвращением смотрел, с каким обожанием не сводит мать глаз со своего Женечки, бесился от этого еще больше, но сказать что-то матери не решался. Поэтому в понедельник утром отправился в кабинет к своему начальнику – просить аванс, чтобы арендовать жильё. А начальником его был тот самый Константин Лисицкий…

Глава 7.

Михаил шёл по коридору второго этажа, и хоть он и был почти уверен в том, что Костя до сих пор пребывает в неведении о том, что происходило между его женой и Михаилом, но где-то внутри него всё же подгрызал его душу червячок сомнения…

Поэтому он остановился в некоторой нерешительности прежде, чем постучать в дверь кабинета Лисицкого, перевёл дух и приоткрыл дверь:

– Константин Игоревич, не занят? Я по личному вопросу к тебе, – Миша старался говорить обычным своим тоном, а сам пристально всматривался в лицо Кости.

– А, Миха, заходи! Я как раз тебя собирался позвать…

– А что случилось? – Мишино сердце испуганно вздрогнуло.

– Сейчас аудио-конференция будет, думаю, тебе тоже надо послушать. Что-то недовольно наше руководство твоим проектом. Что ты там накосячил? Я ведь тебе доверил, думал, не надо за тобой проверять, а тут… Короче, подождет твой личный вопрос, сперва со служебными разберемся!

После окончания разговора с руководством, прошедшего на повышенных тонах, Миша и думать забыл, что пришел в кабинет Лисицкого просить аванс. Теперь он думал о том, как бы ему и вовсе не вылететь с работы.

Вытерев вспотевшее от волнения лицо, Миша и глаза боялся поднять на Костю, который сидел чернее тучи и сам не смотрел на своего протеже.

– Так, ладно! – сказал Константин, – Выпить хочешь? – он подошёл к небольшому шкафу в углу кабинета и вынул оттуда бутылку.

– Так нельзя же, – промямлил в ответ Миша, – А если генеральный спалит?

– Да мы немного. А впрочем, как хочешь, – Костя плеснул себе в стакан карамельного цвета жидкости и быстрым движением опрокинул её себе в рот.

– Вот что, Миша! Или ты до конца недели всё переделываешь, исправляешь и представляешь мне, лично мне, обновленные данные по проекту, или пиши заявление по собственному. Я тебя защитить не смогу. Да что там тебя, я и сам, скорее всего вылечу из этого кабинета, как пробка! И хорошо, если не сразу на улицу, а с понижением… Ты мне почему не сказал, что у тебя с этим проектом затруднения? Я бы тебе отрядил Богданова в помощь, или Корнеенко – они такие проекты делали, опыт есть! А ты…

Миша молчал, опустив голову. А что ему было ответить, если всё время, которое он должен был работать над проектом, он активно переписывался в мессенджере с Олесей, постоянно отвлекался, и всю работу попросту переложил на своих подчинённых. Он и не утруждал себя проверкой расчетов, и вообще не вникал в суть проекта. И теперь не знал, что вообще сказать в своё оправдание, все события, произошедшие за последние дни в его жизни, совсем выбили его из привычной колеи.

Рабочий день Миши продолжился грандиозным разносом, который он сам устроил в своём отделе, сорвав всю накопившуюся злость на подчинённых. Орал он громко, так, что притихли люди и в соседних с его отделом кабинетах, но Мише всё почему-то казалось, что его коллеги отводят глаза и даже тайком усмехаются над его криками, не принимая его всерьёз.

– Если в четверг утром я не увижу у себя готового решения по этому проекту, все напишете по собственному! А кто сам не захочет – найду за что уволить!

Миша хлопнул дверью и скрылся у себя в кабинете. Прислонившись к двери, он почувствовал, что его рубашка насквозь мокрая от пота, и скинул пиджак.

Это был не первый его неудачный день на работе, раньше случались ситуации и похуже. Но почему-то именно сегодня всё так угнетало его. Мысль о том, что окончание рабочего дня его ничем не порадует, почти добила его и он сел в кресло, обхватив руками голову.

Возвращаться вечером в квартиру к матери, слушать как басом поёт в душе Женечка, видеть недовольный его присутствием взгляд матери, и снова слышать от неё намёки на то, что пора бы ему и решить уже вопрос с переездом…