– Госпожа, скажите «а-а-а».
Эмили поднесла к моим губам ложку с жидким рисовым отваром. Я послушно съела несколько ложек, нахмурилась и пожаловалась:
– Невкусно.
– Но все равно надо это съесть. Врач сказал, поначалу вам будет сложно, потому что вы долгое время не ели.
Но разве это не перебор – рисовый отвар даже без соли? Я не стала есть, и Эмили была вынуждена убрать миску.
После пробуждения отношение домашних ко мне странным образом изменилось. Это касалось в первую очередь Эмили, но также и герцога, и обоих его сыновей, дворецкого, и даже слуг, прежде холодно на меня смотревших. Они бережно обращались со мной, как с хрупкой стеклянной куклой. Это было немного смешно и вызвало у меня улыбку.
– Эмили, сколько я была без сознания? – спросила я у горничной, убиравшей миску.
– Неделю.
– Неделю?..
Этого времени достаточно, чтобы Ивонна полностью очаровала всех обитателей дома.
– Что она делала все это время?
– Кто? А…
Поняв, о ком я спрашиваю, Эмили приблизилась ко мне и зашептала:
– После того как вы потеряли сознание, ее заперли.
– Неужели?
– Да, его светлость приказал, чтобы она не смела выходить из своей комнаты, пока дело не будет раскрыто. Так ей и надо, правда? – сказала Эмили и коварно улыбнулась.
От неожиданной новости я слегка растерялась. Я-то предполагала, что она беспрепятственно разгуливает по всему дому, ведь обстоятельства того дела были неясными, а благодаря реликвии ее сложно обвинить в преступлении. Она может весь дом взять под свой контроль.
– Расскажи, что произошло за это время.
Эмили подробно доложила обо всех событиях. К счастью, промывка мозгов, похоже, ее не коснулась. Я равнодушно выслушала, что происходило после моего обморока. Но в том месте рассказа, где Бекки покончила жизнь самоубийством, я невольно вздрогнула.
– Все так волновались, госпожа. Знаете, как я переживала? – пожаловалась Эмили, закончив доклад, у нее на глазах навернулись слезы.
Я равнодушно ответила:
– Правда? Ты натерпелась, наверное.
– Нет! По правде говоря, кронпринц страдал намного больше меня…
Я замерла, будто услышала незнакомое слово, и повернулась к Эмили.
– Его Высочество… кронпринц?
– Да! Когда вы потеряли сознание, госпожа, он ни на минуту от вас не отходил. На его лице читалось такое зловещее раздражение, что никто не смел и вздохнуть. Но я-то знаю: Его Высочество каждую ночь держал вас за руку и так искренне просил…
– Просил? О чем?
– Я не слышала подробностей, но… кажется, он сказал, что выполнит все, что вы хотите, и умолял вас не умирать.
В моей голове зазвучал чей-то голос, который я слышала, пока была без сознания, голос, похожий то ли на сон, то ли на слуховую галлюцинацию.
– Если захочешь сбежать отсюда, я тебе помогу. Клянусь, я сделаю для тебя все что угодно! Черт, я не знаю, как назвать это чувство… Но заклинаю, Пенелопа, не умирай!..
Я помрачнела и не могла этого скрыть. Это было то, чего я так долго добивалась. Я так хотела и одновременно не хотела услышать эти слова. Но теперь все было бесполезно: сложный режим игры закончился, а я не сумела выбраться из этого места.
– А еще говорят, что слухи, ходившие после охотничьих состязаний, оказались правдой. Его Высочество сделает вам предложение руки и сердца, госпожа… Ой, божечки!
Эмили трещала без умолку, но заметив, что я скривилась, резко замолчала.
– Я… я сболтнула лишнего, госпожа. Простите, – извинилась она.
– А где он сейчас? – поинтересовалась я.
– Н-на севере, кажется, произошел какой-то мятеж. Поэтому он срочно отправился туда по императорскому указу.
– Вот как, – коротко ответила я и умолкла. В комнате ненадолго повисла тишина.
– Госпожа…
Эмили не находила себе места, казалось, она очень многое хочет сказать. Наконец она решилась и обратилась ко мне:
– Вы же… не сами выпили то, что велели мне достать, госпожа? Правда?
– О чем ты говоришь?
– Сейчас в доме ходят разговоры, что вы все спланировали, госпожа.
– Спланировала?..
– Да-да. Они думают, а не затеяли ли вы все это, чтобы привлечь к себе внимание.
Так вот как повернулись события! Я молча кивнула и резко выпалила:
– Хорошо.
– Что вы имеете в виду?
Эмили изменилась в лице. Но я говорила искренне. Они решили, что все это было моим планом. Как мило! Будет ужасно обидно, если из-за чужого внушения меня обвинят в попытке отравить Ивонну.
Эмили не могла знать моих мыслей, она всхлипнула и начала изливать мне душу, рассказывая о своих страданиях в то время:
– Я думала, что вы, госпожа… собираетесь отравить ту девушку.
– Тише, Эмили. Не смей говорить такие злодейские вещи.
– З-злодейка – та девушка!
От моего предупреждающего вида Эмили состроила обиженную гримасу.
– Я все знаю, госпожа. Я знаю, что это был не тот яд, что вы поручили добыть мне!..
– Ты…
Я грозно нахмурилась и схватила ее за руку. Эмили тихо ойкнула от боли.
– Г-госпожа.
– Ты говорила это другим?
– Ч-что?
– Я спрашиваю, ты кому-то рассказывала о том, что я отправляла тебя в торговый дом?
– Н-нет, нет.
Эмили с испуганным видом замотала головой.
– Вы же убедительно просили не попадаться никому на глаза, госпожа. Поэтому я лишь говорила, что ничего не знаю.
– Точно?
– Да, да!
Лишь несколько раз услышав ее ответ, я отпустила руку служанки.
– Пусть так будет и впредь, Эмили. Никому не говори.
– Н-но тогда вас…
– Думай не обо мне, а о своей безопасности.
Я решительно подвела черту.
– Ты же не хочешь, чтобы тебя ложно обвинили в попытке отравить родную дочь герцога. Правда?
От этих слов Эмили, чуть не плача, посмотрела на меня.
– Но они обвиняют вас. Это же несправедливо! Почему, госпожа…
– Это неважно.
Мне вовсе не было обидно из-за такого обвинения. Да и к тому же я действительно по своей воле выпила яд.
– Если хочешь жить, и дальше делай вид, что ничего не знаешь. Поняла?
Эмили вытерла слезы и кивнула.
– Да, да. Я и дальше буду притворяться, что ничего не знаю, госпожа. Я сделаю, как вы сказали.
Однако, несмотря на многочисленные обещания, я не могла ей верить. Возможно, самоубийство служанки – результат внушения Ивонны. Так что я не могла с уверенностью сказать, как все сложится, если Эмили тоже промоют мозги.
– Я буду держать рот на замке, но вы же сможете сказать всем, что не планировали все это, госпожа?
– Не волнуйся. Я разберусь самостоятельно.
Уняв беспокойство служанки, я вдруг подумала: а есть ли необходимость разбираться?
Спустя несколько дней благодаря неусыпной искренней заботе Эмили я смогла самостоятельно передвигаться. И герцог пригласил меня к себе.
Вслед за дворецким я вошла в кабинет, где уже собрались все: не только двое сыновей герцога, но и Винтер и Ивонна.
«А в обычном режиме игры была такая сцена после церемонии совершеннолетия?» – внезапно промелькнуло у меня в голове, пока я подходила к собравшимся. В том варианте Винтер привел Ивонну в дом, так что подобный эпизод мог быть в сценарии.
Я отбросила внезапно нахлынувшее беспокойство. Ну и что? Когда я приняла яд, все было уже испорчено.
Я изящно села, и вскоре служанка внесла чай, от которого поднимался горячий пар. Но никто и не подумал притронуться к чашкам, сохраняя тишину.
– Пенелопа, – тяжело начал герцог, сидевший во главе стола. – Прости, что не дал тебе времени прийти в себя после… э-э… пробуждения. Но чтобы не затягивать еще больше, давай выясним обстоятельства того инцидента на церемонии совершеннолетия. Ведь нельзя же, чтобы такое повторилось, – продолжил он очень осторожным тоном. – Я хотел бы задать тебе и Ивонне несколько вопросов о том, что произошло тогда между вами. Ты же позволишь?
– Да, спрашивайте.
Я живо кивнула. В любом случае этого было не избежать.
– Для начала… ты помнишь, как выпила херес в день церемонии совершеннолетия?
– Да, я выпила, меня вырвало кровью, и я потеряла сознание, – четко ответила я, и в кабинете ненадолго стало тихо.
– Мы исследовали кубок, из которого ты пила. На его края был нанесен яд.
– Вот как.
