Мозголом! – похолодел Засядько, чувствуя, как его кожа покрывается крупными гусиными пупырышками. А ведь он даже не почувствовал вмешательства извне в его мыслительный процесс! Настолько незаметно и безболезненно влезть в чужую голову мог только настоящий эксперт! Эксперт высшего класса! Местные «коновалы» так не умели. Они попросту взламывали сознание «клиента», доставляя тому непереносимую боль. Это майор знал не понаслышке, поскольку много раз наблюдал за работой областных Мозголомов. Да и сам, нет-нет, да баловался, но его дар, по сравнению даже с местными, был смешным.
– Ты не пугайся, майор, – произнес Никифор Васильевич, – Петр Петрович не по твою душу прибыл. К тебе претензий нет. Службу несешь исправно, руководство твое довольно.
– Тогда разрешите спросить, товарищ генерал-лейтенант, – произнес майор, все равно нещадно потея, – чем могу помочь?
– Можешь, майор, можешь… – Петр Петрович протянул Станиславу Борисовичу заполненный лист бумаги. – Это ваш запрос?
Майор взял документ, охватывая глазами текст запроса на предоставление данных пойманного диверсанта, подписанный старшим лейтенантом Егоровым.
– Простите, – хрипло произнес он, оттягивая жесткий воротничок гимнастерки пальцем, – не знаю вашего звания, товарищ Петров…
– Хм… Пусть будет оснаб. – блеснул белыми и ровными зубами в опасной улыбке Петр Петрович.
Оснаб? Мысли в голове Засядько понеслись галопом: подобного звания в системе РККА попросту не существовало. Зато очень даже и существовало звание силнаб – силовик-наблюдатель. И вот здесь уже было над чем пораскинуть мозгами: во-первых, что силнабами запросто могли быть офицеры Генштаба. Во-вторых, звание оснаб существовало еще в царской армии. осенённый-наблюдатель – своего рода звание со специальным знаком отличия и тоже вполне реальный уровень Генштаба. Этот наблюдатель являлся неким третейским судьей в междоусобных спорах и баталиях сильных аристократических родов и кланов, состоящих на царской военной службе. Возможно, что и Петр Петрович вполне мог быть как раз из тех самых оснабов Генерального штаба еще царской армии. И по возрасту вроде подходит. А это признак того, что специалист он очень высокого класса, но без высокого воинского звания в РККА. Могли запросто и из лагерей выдернуть…
По выражению лица Петра Петровича, по всей видимости, продолжающего читать его мысли, словно раскрытую книгу, Засядько понял, что попал в самое яблочко.
– Никифор Васильевич, я бы рекомендовал вам присмотреться к товарищу майору, – спокойно и даже как-то тускло произнес оснаб. – Он явно способен на большее.
– Вы так считаете, Петр Петрович? – заинтересовался Медведев. – Хороших спецов постоянно не хватает!
– Определённо. – Коротко кивнул Петров. – Так это ваш запрос? – вновь вернулся он к основной теме разговора.
– Так точно, товарищ оснаб! – ответил Засядько. – Два дня назад в селе Филькино, что в семи километрах от города Серов на заброшенной узкоколейке Богословско-Сосьвинской железной дороги группой капитана Рогова был задержан некий подозрительный субъект, – сообщил майор. – При себе он не имел никаких документов. Во время допроса назвался Резниковым Ильей Даниловичем, одна тысяча девятьсот двадцатого года рождения, бывшим сотрудником «СМЕРШа»…
– Постойте, почему же бывшим сотрудником? – прервал доклад Петр Петрович, последняя фраза Засядько явно поставила его в тупик.
– Не могу знать, товарищ оснаб, – ответил майор – тут вообще странностей много: по данным задержанного ему двадцать три года, но утверждает… хм… – майор нервно откашлялся, – что ему сто два!
– Ты в своем уме, майор? – воскликнул Медведев. – Ни хрена себе разница!
– Товарищ генерал-лейтенант, – к такому проявлению «начальственного гнева» Засядько подготовился заранее, – задержанный – старик. Не знаю, сто два года ему, или больше, но он явно не тот, за кого пытается себя выдавать. Однако полученную информацию мы обязаны были проверить, поэтому и запросили данные на Резникова. Такой человек действительно существует?
Глава 6
– Такой человек действительно существует, – подтвердил Петр Петрович. – Он является действующим сотрудником одного особо секретного спецподразделения «СМЕРШ». Все, что ты сейчас услышишь, майор, тоже особо секретная информация…
– Я понял, товарищ оснаб, не первый год в контрразведке.
– Хорошо. Так вот, две недели назад при преследовании в предгорьях Рип особо опасной группы эсэсовских диверсантов… И какой только олигофрен догадался так по-тупому использовать сырое экспериментально подразделение? – выругался Петр Петрович, на мгновение утратив спокойствие. – Целый год работы как корова языком… Ну да Бог им судья – виноватые ответят по всей строгости!
«Брр! Не хотел бы я оказать на месте этих… Как там выразился оснаб? Олигофренов? – подумал Станислав Борисович. – Поставят к стенке по законам военного времени – и поминай, как звали!»
– При столкновении с превосходящими силами диверсантов, – продолжил оснаб, – на стороне которых сражалось не менее трех высших осененных, один из которых Жрец, а один Некр, наша группа преследования была уничтожена. Однако тел двоих наших сотрудников мы так и не обнаружили. По всей видимости, диверсанты забрали наших, возможно еще живых, товарищей с собой.
– И один из пропавших без вести – тот самый Илья Данылыч Резников? – предположил майор и не ошибся.
– Тот самый, – подтвердил Петр Петрович. – Я здесь именно по этой причине, майор!
– Я, конечно, все понимаю, товарищ оснаб, – произнес Станислав Борисович, – но, боюсь, вы зря приехали. Этот… дед совсем не тот человек, которого вы ищете. Может, он и Резников. Даже могу допустить, что и Илья Данилович. Но на молодого, двадцатитрехлетнего парня, увы, не тянет.
– Ну, это уже мои проблемы, майор, – спокойно выслушав тираду Станислава Борисовича, произнес Петров, – зря я прокатился, или нет.
– Виноват, товарищ оснаб! – по-своему среагировал на слова оснаба Засядько. – Не имел права вам указывать…
– Да нет, почему же, – Петр Петрович остался абсолютно невозмутимым, – ваши умозаключения вполне логичны. Только вы не учли один момент.
– И какой же?
– Жрец и Некр в одной связке – страшная сила! Мы не знаем, до каких секретов мироздания смогли дойти нацисты в изучении тайных и запретных знаний. В структуру Аненербе, к примеру, входит более сотни научно-исследовательских институтов! И это только вершина айсберга! Так что, майор, не делай поспешных выводов. Когда имеешь дело с Черным Орденом СС, ни в чем нельзя быть на сто процентов уверенным. Что еще необычного было связано с задержанным?
– Много чего, товарищ оснаб. В первый день он сумел продавить защиту и выморозить насмерть начальника отдела капитана Рогова…
– Твою дивизию! – громко выругался генерал-лейтенант. – Кто виноват?
– Похоже, капитан Рогов недооценил арестанта, – поделился догадкой с высокими «гостями» Засядько. – Буквально перед вашим приездом мы со старшим лейтенантом Егоровым попытались замерить его резерв…
– И каков результат? – полюбопытствовал оснаб.
– Силомер перегорел – не выдержал нагрузки! – нервно хохотнул майор. – Измеритель просто зашкалило! Если бы не стопор – стрелка вращалась бы как самолетный пропеллер!
– Господства? – тихо, сам себе по нос, произнес Петр Петрович. – А то и уровень Престолов[16]…
– Вы о чем, товарищ оснаб? – переспросил, не расслышав, Засядько.
– На такой выброс Силы способны сущие единицы.
– Ну, и я о том же! – обрадовался майор, что мысли оснаба совпадают с его собственными. – Наркомовский уровень же!
– Почему сразу не доложили? – нахмурился генерал-лейтенант. – Ждали, когда он вам и тут все в труху разнесет?
– Так это минут за десять до вашего приезда произошло, – ответил Станислав Борисович. – Просто не успели сообщить…
– Ох, допрыгаетесь, черти! – Погрозил майору пальцем Медведев.
– Виноват, тащ генерал-лейтенант! – подпрыгнул со своего стула Засядько. – Но все согласно действующим инструкциям и приказам!
– Ладно, садись на место, майор, – добродушно проворчал генерал-лейтенант. – Не мельтеши! Тебя пока никто ни в чем не обвиняет!
– Так и мы его спеленали – будь здоров! Около десятка индивидуальных блокираторов, клетка Кюри, и до кучи защищенный каземат!
– Ого! – воскликнул Медведев. – Десяток индивидуальных блокираторов – это сила! Кто это у вас такой бесстрашный?
– Старший лейтенант Егоров, товарищ генерал-лейтенант! – не стал лукавить Станислав Борисович. – После трагического случая с капитаном Роговым, он решил перестраховаться с защитой.
– В нашем деле много защиты не бывает! – одобрительно загудел Никифор Васильевич. – Напиши-ка ты на него, майор, представление по всей форме. Таких ответственных товарищей не грех и поощрить.
–Так точно, товарищ генерал-лейтенант, сделаю!
– Какие еще заметили странности? – продолжил расспросы Петров.
– Да он весь одна большая странность… На редкость подозрительный дедок! – воскликнул майор. – Понимаете, он даже в самых простых вещах не разбирается…
– Например? – заинтересовался оснаб.
– Я его Сенькой старорежимной обозвал, – поделился наблюдениями Станислав Борисович, искоса поглядывая на Петрова, – так вот он, представляете, меня спросил: а кто это? Да у нас любой шкет трехлетний на этот вопрос без заминки ответит! А еще, когда старший лейтенант Егоров этому деду немного здоровье поправил – есть у лейтенанта задатки Медика, – пояснил майор, – так вот контрик этот долго удивлялся, как будто Силовиков-Медиков никогда в жизни не видел! Педиков, говорит, по телику видел, их часто где-то у него по телевизору показывают, а вот о Медиках и не слышал никогда!
– Педики? – переспросил генерал-лейтенант. – Это кто? Педиатры или педагоги?
– Так вот и я о том же спросил! – усмехнулся майор. – Но мы с вами, товарищ генерал-лейтенант, ни разу не угадали! Педики – это педерасты-мужеложцы! Представляете?
– Как это? – реально едва не «выпал в осадок» Медведев. – Мужеложцев? По телевизору?
– Да и телевизор не столь распространенная штуковина, товарищ генерал! Не каждый смертный её себе позволить может! Даже в ихней гребаной буржуинии!
– Странно, – произнес оснаб, когда стихли возмущенные возгласы генерала и майора, – очень странно…
– Ну, так и я о том же толкую, товарищ оснаб! Причем этот контрик трухлявый все время говорит «у вас». То есть, можно сделать вывод, что у него – это не у нас, то есть не в СССР. Я попытался его на чистую воду вывести, откуда его к нам забросили. Но пока не преуспел. И еще: он утверждает, что уже умирал, но нежданно-негаданно «воскрес»! Ну, это уже форменная бредятина! Его надо в спеццентр, для опытов…
– Хорошо, майор, – кивнул головой Петр Петрович, – ваши замечания очень ценные! Но насчет спеццентра – это вы… – И он укоризненно покачал головой. – Не ровняйте нашу науку с нацистской!
– Виноват… – в очередной покаялся Засядько.
– Полно! – Остановил его взмахом руки Петров. – А теперь хотелось бы посмотреть воочию на вашего «престарелого контрика и диверсанта», – с едва заметным сарказмом произнес он.
– Так это, товарищи, может, сначала перекусите? Егоров уже, наверное, на стол собрал…
– Сначала дело, товарищ майор! – непререкаемо заявил оснаб.
– Так остынет же все… – печально произнес Станислав Борисович.
– А мы не гордые, майор! – хохотнул, поднимаясь с места генерал-лейтенант, – и холодного с удовольствием порубаем!
– Пойдемте, товарищи, – Станислав Борисович поднялся со стула и повел высокое начальство в подвал.
Оснаб с интересом осмотрел активированную систему защиты и изумленно покачал головой:
– Солидно! Лет двести, не меньше, а все функционирует!
– И причем без сбоев! – похвалился майор, хотя это в общем-то была вовсе и не его заслуга.
Петров дождался, пока майор деактивирует защиту, и первым зашел в услужливо распахнутую дверь.
Я сразу его узнал, когда он переступил через порог – Петр Петрович Петров, незабвенный товарищ летнаб, под началом которого я в сорок третьем проходил серьезную подготовку в разведшколе «СМЕРШа». По тому, как Петров сбился с шага и по изумлению, которое прорвалось сквозь его непробиваемую маску спокойствия, я понял, что он тоже меня узнал. Справившись с чувствами, Петров прошел в камеру, освободив проход для целого генерал-лейтенанта и знакомого мне майора. Это что же, по мою душу такая солидная комиссия собралась? Другого объяснения присутствия здесь такого высокого начальства у меня не было.
– Здравия желаю, товарищ летнаб! – скрипуче, словно несмазанная телега, произнес я. – Рад видеть вас вновь живым! – огорошил я всех присутствующих своим заявлением.
– Как это вновь живым? – не въехал с ходу в тему генерал-лейтенант. – Откуда он тебя знает, Петр Петрович? И почему летнаб?
Но ответа Медведев так и не дождался: мой бывший и давно уже мертвый учитель впился в мое морщинистое лицо долгим и немигающим взглядом. Я почувствовал, что у меня под черепушкой, словно сквознячок пролетел. Слабенький, едва заметный. Но я все равно уловил чужое воздействие на свой разум, хотя в этот раз все было гораздо незаметнее. Не так топорно и болезненно, как с майором. Ах, вот ты как? Без моего разрешения в моей башке решил покопаться, старый друг? Не выйдет, товарищ летнаб, хоть и уважаю я тебя безмерно! Хрен тебе! – И я резко отсек свои мысли от окружающего мира, заслонившись прочной от проникших в мой мозг «щупалец» незыблемой бетонной стеной.
– Оставьте нас одних! – неожиданно глухо произнес Петров, не оборачиваясь и не разрывая со мной зрительного контакта. Мне показалось, что его карие глаза медленно изменяли цвет радужки, постепенно выцветая.
– Но эт… – заикнулся, было, генерал-лейтенант, но Петров не дал ему высказаться, грубо оборвав на полуслове:
– Дело государственной важности, товарищ генерал-лейтенант! Особо секретно! У вас нет надлежащего допуска, Никифор Васильевич!
– Понял, товарищ оснаб, – Медведев досадливо крякнул и не стал спорить со своим неприметным спутником, а развернувшись, вышел в коридор каземата. – Пойдем, майор, перекусим – похоже, что это надолго…
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант! – Засядько выскользнул из камеры вслед за командующим и закрыл за собой толстую дверь.
Больше никаких звуков из коридора не доносилось. Петров, наконец, отвел взгляд и, сняв фуражку, пригладил рукой вспотевшие волосы. После чего уселся на лавку и тихо поинтересовался:
– Почему летнаб?
– Я был знаком с вами… вернее с вашим двойником из моего мира… Он так же, как и вы, всегда был одет во френч без знаков различия и наград. И всегда представлялся как летнаб – летчик-наблюдатель… Но настоящее его имя, звание и должность в РККА мне до сих пор неизвестны. Как к вам обращаться здесь, товарищ Петров?
– Оснаб, – сообщил Петр Петрович. – Осенённый-наблюдатель.
– То есть маг-колдун? – Я против воли усмехнулся. Ну, никак не могу привыкнуть к этой чертовой магии.
– Точнее – окудник, – поправил меня оснаб, – или «Осенённый Божественной Благодатью». Но это все старорежимные понятия. Если пользоваться принятыми в Советском Союзе разнарядками – Силовик-Менталист и Психокинетик, а на упрощенном языке рабочей черни и подлого люда – пролетариев и крестьян – Мозголом.
– Не могу я с этой хренью свыкнуться, – честно признался я. – С магией. Такое ощущение, что в дурку попал. Вот и рубашку смирительную надели – ни рукой, ни ногой шевельнуть. Скажи честно, Петр Петрович, я не брежу? Может, это я в аду и это черти надо мной так издеваются за все мои прегрешения? И тебя вот подослали?
– Я отвечу на все твои вопросы, – немного подумав, заявил оснаб, – но только после того, как ты добровольно откроешь мне свой разум.
– А чего, сам не можешь мне в башку залезть? – ехидно поинтересовался я.
– Мне это кажется странным, но… Я действительно не могу «прочитать» тебя, – не стал юлить Петров. – Я могу попробовать проломиться за ту призрачную бетонную стену, которую ты воздвиг, но это может плохо закончиться и для тебя, и для меня. Сопротивляться моему воздействию может лишь небольшой круг избранных. И все они занимают очень высокое положение в руководстве страны. Похоже, что ты тоже из их числа. Но то, что я успел «подсмотреть», пока ты не закрылся, убедило меня в том, что ты – настоящий Резников. Старый, дряхлый, почти мертвец, но все же – Резников!
– Еще бы не старый! – притворно возмутился я. – Доживи до ста двух лет, и я тогда на тебя посмотрю! Я умер в две тысячи двадцать втором году! И в моем мире магия была только в детских сказках, да в кино!
– Я уже догадался, что ты не из нашего мира, – произнес оснаб. – Значит, наш мир не единственный…
– Вам что-нибудь известно об этом? – Подался я вперед, уткнувшись лбом в прутья клетки. – Ну, о параллельных мирах?
– Нет, – не обрадовал меня Петров. – Насколько я знаю, никто в СССР таких разработок не ведет. Но сдается мне, что вскоре это положение изменится…
– Кстати, – опомнился я, – а что произошло с моим молодым двойником? Ведь если ты меня узнал, значит, он существует и здесь?
