Стефания Данилова "Веснадцать"

в отличие от Неё.
Как аспирин для стебля
диковинного цветка.
Викторианской мебелью,
прославленной на века,
обставлю наш дом, который
из желтого кирпича.
Поставь на закачку в торрент
меня.
Пей имбирный чай.
Расхристывай цветоложа.
Разбрызгивай ДНК –
все показания – ложны,
а красная нить – тонка,
но вяжет нас пуповиной.
Пей Каберне Совиньон.
Я буду твоей половиной,
в отличие от Неё.
Кашляю. Пью прополис,
рисую карандашом.
Скоро ты вскочишь в поезд.
И будет
всё
хорошо.
Пусть меня переедет Хаммер,
если любовь – враньё.
Спаси же меня стихами –
так, как спасал
её.

«Господи, мне бы только обратно – отроком…»

Господи, мне бы только обратно – отроком,
вернуть 17 кадров моей весны,
а те, что мне еще попадутся под руку,
вырастут зубками мудрости из десны.
Чтобы он звонил мне как можно чаще и –
улыбаться, улыбаться, как Гуинплен,
чтобы сердце тахикардическое, стучащее
поднимало меня с колен.

Господи, сделай так, чтобы в нашей повести
ничего не закончилось к мартобрю.
Я не знаю, с кем он там едет в поезде,
просто он не курит, а я курю.
Когда он приедет, я ему так и выпалю:
«меня зовут * * *Лиза* * * я не хочу ничего решать,
я хочу с тобой целоваться и пить Блэк Триполи
на брудершафт».

Господи, ну пожалуйста, тресни меня тяжёлым чем,
чтобы страх смерти перевесил страх быть одной,
дай мне место в сердце для каждой Сволочи,
как животным в ковчеге когда-то Ной.
До него меня грязно-плотно мацали,
подпевали хором: «тадам, тадам».
Пусть он будет мне – выход, реанимация,
если не он – никого тогда.

Господи, не хочу совершеннолетия,
я хочу называться – совершенноВесна.
Хватит уже стегать восьмихвостой плетью.
Я больше люблю пряники,
тебе ли не знать?

«Сигналы SOS не услышать с берега…»

Сигналы SOS не услышать с берега
твоих морей.
И не открыла я тебе Америку,
ты мне – дверей.
Я для тебя её реминисценция,
как ярлычок.
И в сердце лопнет градусник по Цельсию –
так горячо…
Оно как Солнце, и чернеющими пятнами
затемнено.
Быть третьими, четвертыми и пятыми
равно быть мной.
И я прекрасно видела зелеными
глазами вас.
Вы показались в пух и прах влюбленными.
Разбитых ваз
полно на всех моих к тебе дороженьках.
Я – ноги в кровь,
все наверстать желая, что непрожито!
Не в глаз, а в бровь
ты метишь электронными курсорами
заместо стрел.
Вас лишь воспламеняли ссорами
на том костре,
в котором не гореть мне, не раскручивать
земную ось.
Когда я демонстрирую, что круче я,
ты смотришь сквозь
на эти губы, да глаза зеленые –
они нужней.
Я вместо губ твоих пью молоко топленое –
оно важней.
Всех Дон-Кихотов перемалывает мельница
в своей груди.
«…и это вряд ли уже изменится».
Три.
Два.
Один.

«Ну, привет…»

Ну, привет.
Если помнишь меня еще ты:
с изрисованною шпаргалочками рукой,
без макияжа. По скромным моим подсчетам,
ты единственный, кто помнит меня такой.

Ты был первым,
меня окрестившим сказкой.
И смотрел в мое не раскрашенное лицо.
Я носила тогда
старую водолазку,
конский хвост и невидимое кольцо.

Сколько лет прошло
за спинами тихой сапой?
Пробежало, как переменный ток?
Ты всегда появляешься более чем внезапно –
тот, кто выдумал нас,
в писательстве знает толк.

Я ношу кольцо –
Садовое –
на мизинце.
И верчу любой его станцией как хочу.
Только разве могут преобразиться
эмбрионы когда-то забытых чувств?

Мы крутые теперь.
Обсуждаем ядерный выброс,
предпочитая темному пиву морс.
Ну, а ты ни при чем.
Ты, наверное, просто вырос,
перейдя из раздела сказок к журналам Forbes.

Злое

Ты будешь висеть на плакате,
я буду висеть в петле.

Не выгорит afterparty.
Оставь сигарету
тлеть

вывернутым
конфоркам.

Пусть будет
огонь и дым.

Федерико Гарсиа Лорка
был убит
молодым.

Езжайте в Сантьяго-де-Куба,
там хорошо
вдвоем.

Там самые тонкие губы
увеличивают
объем.

Плевать на металлоискатель,
возьми с собой
пистолет.

Ты будешь лежать в плацкарте,
я буду лежать
в земле.

Команданте

Твой Команданте все раздарил и уехал к морю,