Ульяна Муратова "Спасение для лжепринцессы"

– Да. Где его спальня?

– Второй этаж, правый коридор. Третья дверь налево, – подсказал он, оценивающе рассматривая меня, а затем зло добавил: – Правильно мама сказала: шлюха.

Слово болезненно ужалило изнутри, но отвечать я сочла излишним. Непринятое оскорбление принадлежит оскорбившему. Я знаю, что не изменяла Мейеру. И он это тоже узнает. А своей насмешкой этот маленький засранец ещё подавится. Ему я клятв я не давала, так что наябедничаю со всем возможным удовольствием, пусть ему Мейер потом контуженного ежа вставит в то место, которое свербит.

Нужные покои нашла легко. Дверь оказалась приоткрыта. Я осторожно постучала, обозначая своё присутствие.

– Можно?

Мейер, одетый в расстёгнутую рубашку и домашние штаны, стоял ко мне спиной и жёг запечатанное в конверт письмо. Кажется, я даже успела ухватить взглядом надпись «Лиссе», прежде чем бумага потемнела, ласкаемая рыжими язычками пламени.

– Да. Входи.

Его голос был пустым и сухим. Этот тон отозвался внутри болью. Хотелось кинуться ему на шею и поцелуями убеждать, что всё было совсем не так, как он думает.

– Мейер… То, что тебе рассказали – ложь. Я бы никогда не стала изменять. Я не знаю, что случилось, как и чем я заболела, но клянусь тебе, что ни с кем другим я не была.

Он даже не обернулся ко мне, его массивный силуэт ярко выделялся на фоне пылающего в лучах рассвета окна. Я подошла ближе и дотронулась до плеча вилерианца. С влажных после купания волос капала вода, и воротник рубашки намок. Мейер смотрел, как над подсвечником догорает письмо, а когда чёрный пепел осел на желтоватую восковую свечу, обратил горящий болью взор на меня:

– Видимо, я виноват сам. Ты красноречиво заявляла о том, что тебе нужно, а я тебе отказывал. И ты нашла того, кто не отказал. Ты же не знала, что заболеешь.

– Мейер, не говори так. И не заставляй меня чувствовать себя виноватой за то, что я смело говорила о своих желаниях. Это всё сейчас не важно. Важно то, что я тебе не изменяла. Я не знаю, кто меня оговорил…

– Оговорил? – со злой насмешкой переспросил вилерианец. – Лисса, нет смысла лгать и отпираться! Ты нашла другого. Так иди к нему! Иди! Зачем тебе я? К чему этот разговор?

Его голос набрал силу, и я испуганно отступила на шаг. Сейчас Мейер походил на дикого раненого медведя, и я испугалась. Таким я его ещё не видела и не хотела видеть никогда.

– Никакого другого нет, Мейер. Нет и не было. Я не знаю, кто это придумал…

– Хватит! – рявкнул он. – Имей хоть капельку порядочности признать свой поступок! Ты не представляешь, насколько отвратительно звучит твоя ложь! И главное – зачем? Ты выбрала другого – иди к нему, я тебя не держу!

– Я не лгу! – глаза защипало от подступивших слёз. – Я не изменяла тебе и не собиралась! Не знаю, что за гадость я подцепила и как, но я готова принести какие угодно клятвы, что не изменяла тебе и ни с кем не спала. Мне было плохо с момента, как мы вернулись в замок. Нет, даже раньше. Я почувствовала недомогание ещё в дороге…

– Это никак не связано! Естественно, ты почувствовала недомогание раньше. Ты не вилерианка, и даже если бы я подпитывал тебя силой по сто раз на дню, долго ты бы не продержалась! Поэтому ты, разумеется, чувствовала себя плохо в дороге. Это никак не связано с тем, что ты пустила в свою постель другого, стоило мне уехать на несколько дней! А ведь сама говорила, что измены не приемлешь!

– Что? Я ничего не понимаю! И никого не пускала! Объясни мне нормально, что происходит? В чём вы все меня обвиняете и что это за болезнь, которая меня чуть не убила?

Мейер хмыкнул и посмотрел на меня так, что внутри всё перевернулось, а комната сжалась до размеров коробка. Захотелось протянуть к вилерианцу руку, погладить по щеке и забрать себе горечь и боль, что плескались в его глазах. И как я когда-то находила пугающими эти самые выразительные и родные на свете глаза?

– Ты права. Ты имеешь право на ответы. Но я бы предпочёл, чтобы ответы тебе дал твой любовник. Не я.

Он отвернулся от меня и сжал кулаки. На столе горели свечи, и в их свете лицо Мейера казалось особенно красивым, но совершенно недоступным. Он не хотел меня слушать, но я должна была достучаться до него. Не могла отступить и позволить ему оттолкнуть себя. Сейчас я как никогда отчётливо понимала, что этот мужчина стоит того, чтобы за него бороться.

– Нет, Мейер. Это ты втянул меня во всё это. Ты забрал из Гленнвайса. Ты и отвечай.

– Хорошо. Но разговор выйдет долгим.

Глава 2. Правда жизни

– Говори! Я никуда не уйду, пока ты всё не расскажешь! – решительно вздёрнула подбородок я.

– Сначала посмотри на себя в зеркало, Лисса, – проговорил Мейер, оперевшись на стол.

На меня он не глядел, делал вид, что пляска огонька свечи занимает его куда сильнее.

Я огляделась в поисках зеркала, но в спальне его не нашла. Отыскала дверь в ванную. Зажгла свет и подошла к золотой раковине. Ошарашенно замерла перед зеркалом, разглядывая себя, будто увидела впервые. Влажные волосы собраны в небрежный хвост. Кожа стала невероятно бледной, практически белой, и блёстка на лбу теперь выделяется ещё ярче. На лице виднеются некрасивые розовые пятна, такие же, как проявились на теле, но поразило меня не это.

Глаза.

Красные, воспалённые белки обрамляли ставшие рубиновыми радужки. Я теперь походила на опереточную вампиршу, которой нанесли неудачный грим. Приблизилась к зеркалу и рассмотрела лицо внимательно, но чуда не случилось – некогда голубые глаза так и остались рубиновыми.

Глаза вилерианки.

Я упёрлась руками в золотую раковину и часто задышала, превозмогая приступ головокружения и паники. Из глубины сознания появилось чувство, что болезнь отобрала не только цвет глаз, но и что-то важное, название чему я пока не могла дать. На негнущихся ногах вышла обратно к Мейеру и замерла перед столом, за которым он сидел.

На меня жених по-прежнему не смотрел, его лицо казалось застывшей маской. Такой же бледной, какой теперь стала я.

– Сядь и слушай, – Мейер жестом указал на пустой стул, а затем глубоко вздохнул и начал рассказ: – Вилерия – необычный мир. Она не даёт магических сил, а тянет их из животных и людей. В других мирах дело обстоит иначе. Там маги черпают силы из пространства, а мы их отдаём. Это причина, по которой вилерианцы не могут жить в других мирах. Мы приходим туда как сильнейшие маги, но уже через дюжину дней начинаем перегреваться. Организм вырабатывает больше магии, чем может истратить в любом другом мире. На родине огромная часть сил уходит на откуп миру, а излишками мы колдуем. В иных же мирах буквально выгораем изнутри, пожираемые собственным могуществом. Все живые существа в Вилерии одарены магически и вырабатывают энергию, за счёт которой и живёт наш мир.

– Все, кроме переселенок, – прошептала я.

– Да. Любые пришельцы из других миров в Вилерии не выживают. Собственно, поэтому на протяжении сотен лет удаётся сохранить целостность нашего мира и наши тайны. Любой попавший сюда боевой отряд погибнет, достаточно просто отрезать ему пути к отступлению. А мы поднаторели как в построении порталов, так и в их уничтожении. На нашей территории другие маги слабеют очень быстро, обычно через семь – десять дней они уже едва способны вести бой, а через дюжину дней плохо держатся на ногах.

Я нахмурилась.

– Но я начала чувствовать себя плохо гораздо позже.

– Потому что я подпитывал тебя своей силой с самого первого дня. Делиться магией со своей парой – обязанность каждого вилерианца. До тех пор, пока надобность в этом не отпадёт. Без подпитки переселенка не проживёт дольше полутора десятков дней. Зависит от уровня дара, конечно. Некоторые и дюжину дней не продержатся. Реагируют на подпитку все по-разному. Если парень с девушкой хорошо совместимы, то в качестве побочной реакции у неё может возникнуть сильное влечение к нему. Тут ещё играет роль подсознание. Девушка ещё не понимает этого умом, но уже чувствует, что выживание зависит от её пары, и поэтому легче идёт на контакт, быстрее влюбляется и открывается. Но если совместимость плохая, то появляются головные боли, девушка становится раздражительной, ещё и тошнит часто. Тогда пару меняют.

– То есть моя озабоченность – это всего лишь побочный эффект?..

– Да, хоть он и тесно связан с твоим темпераментом.

– И отказ от секса до свадьбы – лишь повод заманить одурманенную влечением девушку в брак? – я обескураженно распахнула влажные от слёз глаза.

– Нет. Несмотря на подпитку, переселенка вскорости умрёт. Если не станет вилерианкой.

– И как становятся вилерианками? – тихо спросила я, уже зная ответ.

– Вилерианство – это вирус, – откинулся Мейер на спинку стула. – Вирус, передающийся исключительно половым путём. Этот вирус 1523 года назад сотворил один из учёных, Вейру?ф Раендигу?р. Поначалу все пришли в восторг от его разработки. Каждый заразившийся становился сильнее физически, выносливее, живучее, а ещё намного одарённее магически. Если раньше неодарённые дети погибали младенцами в первые часы, то родившиеся от заражённых матерей выживали все. Поэтому никого не взволновал цвет глаз и волос, меняющийся из-за вируса на бордовый. У нашей расы стало намного больше магии. Мы получили долголетие, чудесную регенерацию и огромный запас сил. Их стало хватать не только на то, чтобы выживать на Вилерии, но и на то, чтобы колдовать. Много колдовать. Создавать мощные артефакты. Управлять природой. Открывать порталы в другие миры.

– Только девочек рождалось очень мало… – прошептала я.

– Да. Обидный побочный эффект. Возможно, дело в том, что женщины по своей природе слабее, а вирус стимулировал организм выводить более сильное потомство, возможно, в чём-то ещё. Решение с переселенками нашли не сразу. Сначала было очень много войн, весь прогресс наши предки растеряли и около двух веков тратили силы только на то, чтобы отвоёвывать друг у друга женщин, которых рождалось всё меньше и меньше. А потом один из великих учёных, Виси?н Дамату?р, усовершенствовал вирус. Сделал его на сто процентов заразным, но передающимся только половым путём. Распространителями вируса стали лишь мужчины, вилерианка не способна заразить своего партнёра, даже если очень постарается. Вирус передаётся только от мужчины к женщине, через семя. Именно поэтому секс с переселенками до брака категорически запрещён. Каждый понимает, что после первой ночи девушка заразится вилера?дой. Так мы её называем.

– Ты мне отказывал, потому что не хотел, чтобы я болела в дороге… – глухо отозвалась я.

– Да. Хотя не только поэтому. У нас есть определённые законы, и секс до брака даже с вилерианкой осуждается. Считается, что мужчина сначала должен взять на себя ответственность за женщину и возможное потомство и только потом с ней спать. Это правильно.

Я снова чувствовала себя обманутой наивной пешкой в чужой игре. Подвох, которого я ждала от Мейера, оказался куда больше, чем я могла себе представить.

– И ты считаешь, что я переспала с кем-то ещё… потому что я стала вилерианкой…

Не знаю, чего именно я ожидала, но рассказанное Мейером поразило до глубины души. Я теперь вилерианка. Навсегда!

– Я не смогу отсюда уехать? Не смогу вернуться домой? – охрипшим голосом спросила я.

– Нет. Теперь ты сможешь жить только на Вилерии. В любом другом мире, не тянущем из тебя магию, ты умрёшь от её переизбытка. Сгоришь изнутри.

– Господи, – сжалась я на стуле.

Глаза снова наполнились слезами, и они хлынули по щекам.

– Зато теперь у тебя появятся способности. Не сразу, со временем. Тебе и сейчас нужна подпитка твоей пары, без неё адаптация будет проходить тяжелее. Обычно первые дни после заражения мужчина должен быть рядом. Делиться силой. Без этого шансы выжить нулевые. Ты – исключение. Мама сказала, что ты пережила первую ночь сама. Одна.

– У меня был твой кулон. И мне было очень плохо, я думала, что умру.

– Мой кулон тебе никак не мог помочь. Сила нужна была именно того, кто тебя заразил. После заражения обычно образуется связь между парой. Ментальная, когда они могут общаться на расстоянии. Физическая, когда что-то происходит при их взаимодействии. Эмоциональная, когда супруги чувствуют настроение друг друга даже на расстоянии. У тебя с твоим любовником должна образоваться связь.

– Не было никакого любовника, Мейер. И связи никакой нет.

– Не лги, Лисса. Теперь ты знаешь, как всё обстоит на самом деле, и понимаешь, насколько абсурдны твои заявления.

Я прикрыла веки, пытаясь уложить всё рассказанное по ящичкам. Ящички получались тяжёлые и норовили вывалиться из шкафчиков и отдавить мне мозги изнутри.

– Как ещё можно заразиться?

– Никак.

– Через поцелуи… Ты же тогда целовал меня…

– Только через семя, Лисса. А в этом я был очень осторожен.

– А через кровь? – посмотрела я на Мейера. – В тот вечер, когда на нас напали зелёные, я споткнулась и сильно прикусила язык. До крови. А потом я лежала сверху на тебе и думала, что мы все умрём из-за паралича. И я тебя поцеловала, хотя у тебя были разбиты все губы. Я же могла заразиться в тот момент…

– Нет, Лисса, – терпеливо повторил Мейер, хотя я видела, как тяжело ему даётся это напускное спокойствие. – Заразиться через кровь нельзя. Кроме того, нам прекрасно известно, как протекает болезнь. Первый симптом, жар, появляется уже через час или два после заражения. К утру после первой совместной ночи на теле проявляются пятна. Дальше – по-разному, обычно после возникновения пятен наступает кризис. Если девушка его переживёт, то на следующий день проснётся вилерианкой. Есть расы, у которых болезнь протекает дольше, но у таланнок так.

А ведь я даже не могла сказать ему, кто я на самом деле! Может, всё дело в том, что я землянка? Но как ему об этом сказать? И что значит «если переживёт»?

– То есть даже с подпиткой выживают не все? – не сразу дошло до меня. – То есть ты хотел меня заразить, зная, что я могу умереть?

– Выживают практически все, – сурово ответил Мейер. – А ещё зависит от совместимости. Ты бы точно выжила, на это указывали все признаки. Хотя ты и так выжила даже без чьей-либо подпитки.

Я бы сказала, что выжила вопреки усилиям его драгоценной мамаши, но очередная клятва не давала этого сделать. Скоро вообще ничего не смогу о себе рассказать, настолько запутаюсь в паутине чужой подлости и лжи.

– Мейер, должен быть другой способ заражения! Я ни с кем не спала. Ни с кем! Только с тобой. И температура у меня поднялась ещё за ужином. Я всю ночь мучилась от жара, а пятна… я даже не знаю, когда они появились! Утром их точно не было, кона Дарлегур их искала и не нашла. А потом я их не замечала, пока сейчас в зеркало на себя не посмотрела. Не до того было. Слишком плохо себя чувствовала и соображала с трудом.

– Мама сказала, что пятна у тебя появились вечером на следующий день после ужина. Да, долго, но всякое бывает. А дальше был кризис, всё как обычно.

– Мейер, я клянусь, что не изменяла тебе! Ну, проверь мои слова каким-нибудь артефактом, возьми клятву. Я заразилась как-то иначе. Случайно. Или меня кто-то нарочно заразил, чтобы…

– Лисса, не говори ерунды, – оборвал меня Мейер. – Вирус передаётся только через семя. Никак иначе заразиться нельзя, а то мы бы уже половину обитаемых миров перезаражали в боях. Да, в истории бывали случаи, когда девушка не заражалась с первого раза после брачной ночи. Такое возможно. Но не заражение через кровь! И даже если предположить, что ты заразилась во время поцелуя, хотя это решительно невозможно, то кризис наступил бы ещё в дороге! А он наступил, когда я уже уехал!

Мейер явно терял над собой контроль и начинал злиться. Ладно, пусть злится. Но мы должны как-то докопаться до истины! Пусть через скандал и эмоции, но должны. Глядя на бледное, хмурое лицо вилерианца, я понимала, что не хочу от него отказываться. Не могу. И не могу смотреть на эту боль, искажающую его черты. Но как объяснить ему, что я ни в чём не виновата?

– Возьми с меня клятву.

– Нет. Это слишком опасно, – отрицательно покачал головой Мейер. – В ближайший месяц тебе категорически запрещено колдовать, как и приносить магические клятвы, это может плохо повлиять на формирующийся дар. Или может случиться перерасход сил, и тогда ты рискуешь умереть от магического истощения, особенно если рядом нет того, кто подпитает силой.

Хах, такие мелочи, видимо, не волновали его мать, когда она брала с меня клятву. То-то она так внимательно меня оглядела после неё. Понадеялась, что я всё-таки двину копыта? Гадина! К счастью, признаков смерти от магического истощения я у себя не ощущала. По крайней мере пока.

– Зелье правды, артефакт, хоть что-то другое у вас есть? – спросила я, сжав кулаки.

– Нет. Обычно не требуется. Зачем, если мы все одарены магически и способны приносить клятвы?

– И что мне делать? Как мне доказать, что я тебе не изменяла? – всхлипнув, спросила я.

– Никак, Лисса. Я же не слепой. И, несмотря на все мои чувства к тебе, терпеть лживую и гулящую жену не стану. Не хочу, – жёстко отрезал он, с болью глядя на меня. – Не хочу каждый раз переживать то, что чувствую сейчас. Лучше не иметь никакой жены, чем такую. Я сам виноват. Всем было известно, что Лалисса Гленнвайсская меняет любовников, как наряды. Но я верил, что из-за нашей связи ты не захочешь изменять. Никто обычно не хочет. Но исключения бывают, хоть они и очень редки. А такой судьбы, как судьба мужа гулящей жены, не пожелаешь никому.

Мейер снова отвернулся. Нервно сглотнул. Я в немом оцепенении наблюдала, как дёрнулся его кадык, а потом проступили желваки, когда он стиснул челюсти.

– Хорошо. Ты не веришь мне. Допустим. Но этот вилерианец, что по твоему мнению переспал со мной, кто он? И где он? Разве он не должен быть рядом со мной? С чего бы ему сбегать, если переселенки – такая ценность?

– Это ты должна знать, с кем спала! – вскинулся Мейер, но тут же усмирил гнев. – Мы предполагаем, что он женат и поэтому…

– Но как же связь? Разве жена бы не почувствовала? И потом, ну сколько мужчин было на этом ужине? Двадцать? Тридцать? Допросите всех! Они все скажут, что не спали со мной! – воскликнула я.

– Ты хоть представляешь, какой это позор? – взорвался Мейер. – Что ты мне предлагаешь? Идти по родственникам и спрашивать, с кем из них спала моя невеста? Тебе мало того, в каком свете ты уже меня выставила? Ты хоть понимаешь, что обо мне будут говорить, когда мы разорвём помолвку? Хотя даже не это самое страшное! Самое страшное, что я даже ненавидеть тебя толком не могу! Хватит! Я тебе всё рассказал. Уходи! Я больше видеть тебя не могу!

– Мейер, – прорыдала я, протягивая к нему руки. – Пожалуйста, поверь мне, умоляю. Я не изменяла тебе и ни с кем не спала… Я не знаю, как заразилась, но я бы никогда не предала тебя!

Он отшатнулся так, будто я плеснула в него кислотой.

– Уходи, Лисса. Уходи к себе! – прорычал он. – Или я выставлю тебя за дверь сам.

– Мейер, не надо! Пожалуйста. Молю тебя, не надо!..