Хроники Времени. Путь Прометея
Дмитрий Владимирович Невский
Протек Тор
Хранители (Дмитрий Невский)
Свобода есть осознанная необходимость. Но если она предоставляется в подарок, без осознания, необходимости или усилий? Что если она возникает как дар, приз или чудо? Что если несвобода порой ценнее и важнее той иллюзии, что мы даже не в состоянии осознать, но стремимся к ней и требуем ее?
Уже знакомые персонажи их Храма времени, и еще несколько новых, постараются дать ответ на эти не простые вопросы. Нет, не мне или вам! Себе, каждый раз принимая те или иные решения, и каждый раз давая ответ на эти вопросы. Получится ли у них? – несомненно! А вот будете ли вы согласны с теми выводами, к которым они придут? – я не могу ручаться!
Тор Протек, Дмитрий Невский
Хранители времени. Путь Прометея
Серия Хранители
© Д. Невский, текст, иллюстрации, 2024.
© Издательство ИП Шатов Д. В. 2024, оформление.
* * *
Пролог
Любая история с чего-то начинается. Эта история началась с событий, описанных ниже. Во всяком случае, так хочет считать рассказчик. Но как посчитает читатель, известно только ему.
Стефания шла куда глядели глаза. Хотя, если говорить откровенно, глаза были полны слез, и смотреть ими было не на что – впереди стояла стена дождя, обрушившегося на вечернее предгорье и Долину.
Второй раз она находилась в такой ситуации – ночью, в кромешной тьме, бредущей неизвестно куда. И это уже могло бы насторожить ее, внимательную и проницательную девушку, но в голове звучало только эхо приказа Короля, который вечером передал его через солдат:
– Даю тебе час на то, чтобы ты собралась и покинула это место, – спокойно и даже буднично произнес стражник Джон, стараясь не смотреть ей в глаза.
Джон, чьих детей она лечила и баловала сладкими конфетами. Джон, чья жена приходила к ней за утешениями, когда тот начинал вести себя как последняя сволочь. Джон, когда приходил в себя и спрашивал советы о том, как помириться с женой.
– Прости, – еще тише добавил он, – мне семью кормить…
Стефания не сказала ни слова и не взяла из дома ничего, а просто вышла за порог и пошла в сторону гор. Шока не было. Или был? А может, это непонимание того, что происходило?
Такое же непонимание, как то, с которым она столкнулась десять лет назад, когда ей было всего 7 лет и когда ее родители не пришли с поля. В комнату, где играла Стефания, зашел дядя и сказал, что родителей загрызли волки, которые откуда ни возьмись объявились на поле.
Он постоял какое-то время у порога, затем молча ушел, оставив ее одну. СОВСЕМ ОДНУ.
Она не помнила, как побежала в ночь туда, где, как ей казалось, было поле, чтобы самой увидеть маму и папу. Но темнота в сговоре с дождем не позволили ей этого сделать. И когда она осознала, что потерялась, вдалеке увидела свет, струившийся из окна. Она пошла на свет и поняла, что попала на окраину города – туда, где жила старая ведьма.
Когда через несколько дней постоянных забот ведьмы, которая с утра до вечера пичкала ее разными горькими отварами и натирала вредно-пахучими мазями, она полностью оправилась от простуды и шока, в дом пришел дядя. Как он ее нашел и о чем говорил с Матушкой Вербой, она точно не знала. Но напоследок как-то грустно посмотрел в ее сторону, как бы прощаясь навсегда. А Матушка сказала, что теперь она будет жить с ней. Дядя дает добро – у него и так семеро по лавкам. Но если она не хочет, добавила Матушка, то завтра она отведет Стефанию в город. Там местные монахи держат приют для сирот, и она может поселиться там. На что Стефания, взяв небольшую паузу, спросила:
– А если мне не понравится не сейчас, а потом, я также смогу уйти?
Матушка рассмеялась и рукой показала на дверь:
– Она всегда открыта. Для всех. Всегда.
Постепенно, без давления и принуждения, Матушка начала учить Стефанию ведьмовскому делу. Нет, она не проводила скучные лекции и не давала читать ей книги – у нее их просто не было. Но она давала ей нюхать разные травы и по запаху, по внутреннему ощущению, которое откликалось совершенно по-разному, ориентироваться в их целебных свойствах.
Они вместе ходили по округе с «визитами вежливости» – так их называла Матушка. А на самом деле та проверяла, все ли в порядке в семьях, все ли дружно живут.
– Если ты где-то живешь – это твой дом, и дом нужно содержать в чистоте и порядке, – поясняла Матушка Стефании, – вот поэтому я стараюсь, чтобы все и у всех было хорошо.
– А разве люди не могут жить так, как они хотят? – Стефания непонимающе посмотрела на Матушку, которая наклонилась, чтобы поднять с земли кусок тряпки, который кто-то обронил.
– Могут, – она повесила тряпку на ближайший забор – пригодится, и повернулась к Стефании, – так я и не мешаю им так жить. Даю советы, говорю о других вариантах поступка, иногда просто показываю, как они выглядят со стороны. Но не мешаю им совершать ошибки. С последствиями которых, сказать честно, они потом идут ко мне. Так что, помогая им, я в какой-то степени и себе делаю лучше – уменьшаю количество будущих забот.
Десять лет пролетели как один день, и вот случилось то, что случилось – и Стефания брела сквозь ночь и дождь не разбирая дороги. Ноги сами вспомнили тропинку, по которой они с Матушкой ходили в горы. А спустя некоторое время она очутилась в пещере, которую они с Матушкой облюбовали достаточно давно.
«Неизвестно, что может случиться, – звучал в ее голове голос наставницы, – задержимся мы в горах, или гроза нас застигнет. Да мало ли что? А тут есть укромное место, где можно согреться и переждать ненастье».
Потом она задумалась, как бы сверяясь с некоторым внутренним списком и добавила:
– Каким бы оно ни было.
Так, раз за разом посещения гор, они обустроили пещеру, понемногу принося сюда все, что может пригодиться, когда «случится что-то». И этот путь крепко засел в голове девочки, раз она, буквально наощупь, добралась до этого места.
Переодев промокшую одежду, Стефания разожгла костер и потихоньку начала согреваться. Когда она доставала спички и средства для розжига, она заметила небольшой квадратик письма, на котором почерком Матушки было написано всего одно слово: «Стефании».
– Что бы это значило? – взволновалась девочка, но заботы по обустройству места заняли ее внимание, и квадратик письма продолжил ждать своего часа, придавленный небольшим камушком.
Пока Стефания разбиралась с хозяйством, дождь прекратился и над горами начал вставать рассвет. Она подошла к входу в пещеру и всмотрелась в горы. Тишина была завораживающей – птицы еще не проснулись, и можно было различить тонкое журчание ручьев, стекающих в разных местах гор.
Но вместе с тем ей показалось, что она слышит чей-то стон. Вначале она не поверила – за все время посещения гор они с Матушкой ни разу не сталкивались ни с кем – ни с егерями, ни с охотниками. Горы были почти безжизненны, и ни тем, ни другим здесь нечего было делать. Да, она слышала, что в горах жили гномы. Но они, как считалось в народе, никогда не появлялись на поверхности.
Но вместе с тем Стефания поняла, что стон вполне отчетливый. Это не игры слуха и не эхо ручьев. Это был вполне внятный человеческий стон.
Девочка вышла из пещеры и осмотрелась. Откуда он мог идти?
Нет, страха не было – было любопытство и осторожность. Именно эту смесь реакций воспитывала в ней Матушка, говоря: «Ведьма должна всегда совать нос в чужие дела. Но с таким расчетом, чтобы успеть его быстро унести. Или успеть извиниться, если что-то пойдет не так. Но лучше сделать так, чтобы извинились перед ней – так надежнее».
Последнюю часть фразы Стефания не поняла, но запомнила – еще не представлялось случая, чтобы кто-то извинялся перед ней. А вот первую часть высказывания наставницы она всегда воплощала в жизнь.
Девочка пошла в сторону, откуда раздавался стон и становился все более и более отчетливым. Наконец, стоя перед огромной вертикальной скалой, она увидела следующую картину: огромный мужчина, раза в полтора выше и больше любого мужчины, которого она встречала, висел распятый на скале. Он был прикован черными цепями, которые с некоторой периодичностью подсвечивались золотыми символами, напоминающими руны, которые девочка как-то видела в одном магическом фолианте в городской лавке. Мужчина был очень худым. Глаза его были закрыты, а на правом боку виднелась полузакрытая рана, от которой шли запекшиеся бурые полосы по ноге, образуя под ним засохшую бурую лужу. Было очевидно, что это кровь от раны, которая стекала вниз, когда рана кровоточила.
Мужчина вновь застонал, и Стефания уже решилась подойти к нему. И в этот момент времени она ощутила какой-то неестественный порыв ветра и шум, возникший где-то у нее над головой. Она быстро юркнула в расщелину между камнями, памятуя рекомендации Матушки о личной безопасности, и продолжила наблюдение.
На каменную полку, которая располагалась под ногами прикованного человека, спускался огромный орел. Именно его крылья создали тот поток ветра, который ощутила Стефания. Орел на мгновенье завис над скалой, а затем медленно и вальяжно приземлился перед пленником. Быстрыми резкими ударами клюва он вырвал кусок плоти из того места, где виднелась запекшаяся кровь.
Стефания в ужасе закрыла глаза и заткнула уши, чтобы не слышать это довольного урчания и тихих стонов, которые, впрочем, быстро прекратились – видимо, пленник потерял сознание.
Через некоторое время Стефания ощутила колебания ветра и поняла, что орел улетел восвояси. Она аккуратно высунула голову из убежища и действительно увидела силуэт улетающего орла, который уже практически исчез среди облаков, накрывающих горные вершины.
Она перевела взгляд на пленника, который безжизненно висел на цепях. Справа, на месте печени, зияла огромная кровоточащая рана. Кровь стекала вниз, и лужица наполнялась свежей кровью.
«Что здесь происходит? – задумалась девочка, не двигаясь с места. – Судя по всем признакам и следам, все это не в первый раз. И значит, великан (Стефания решила называть его так) не умрет от этой страшной раны, и, скорее всего, все повторится с начала».
Но затем в ней сработали указания, который год за годом давала ей Матушка:
– Видишь, человек страдает? Не спеши помогать, но и не медли с помощью.
– Это как, – не поняла девочка, – помогать и не помогать одновременно?
– Быть может, ситуация, в которую он попал, – урок, который ему нужно усвоить. Но если он умрет ненароком, то не сможет усвоить урок. Ты не должна противиться судьбе, но при этом не должна проявлять покорность ее воле. Будь себе на уме, но не забывай, что есть и те, кто умнее тебя.
«Как поступить в этом случае? – задумалась девушка, но ноги уже сами несли ее в пещеру, где под потолком сохли целебные травы. А в голове крутились рецепты снадобий, превращаясь в стройную картину помощи и лечения. – Вначале остановить кровь, затем дать организму силы для заживления. И затем придать общих сил, чтобы организм смог как можно быстрее включиться в работу. Вроде все ясно».
Стефания ловко водрузила котел с водой на костер и налила в него воды. Пока вода закипала, она растолкла в ступке травы, сделав из них целебную живицу – для раны. А затем уже заварила целебный напиток. Все это было проделано молниеносно – спасибо Матушке, которая ненавязчиво, но в то же самое время непреклонно обучила ее многим колдовским премудростям. Именно она, постепенно и без напряжений, привлекала девушку к своей работе. А ее было немало, особенно в период покоса или заготовки дров, когда особо неумелые мужчины то и дело норовили себе что-то отрезать или повредить.
Взяв живицу и бутыль со снадобьем, она начала подниматься по склону горы, то и дело поглядывая по сторонам. Вероятность того, что орел вернется, была небольшая – скорее всего, он посещал это место нечасто, возможно, один раз в сутки или даже реже. Но может быть, она ошибается? У нее нет таких удивительных способностей, как у этого великана, и если орел своим огромным клювом ударит ее, то надежды на спасение просто не будет.
Первым делом она обработала рану на животе и наполнила ее мазью. Она и заживит, и снимет боль. Затем, когда, как ей показалось, мужчина почти начал выходить из шока, поднялась по небольшим уступам к его губам. Они были окровавлены и искусаны – видимо, когда орел делал свое дело, он что есть силы сжимал губы, чтобы не закричать.
Аккуратно раскрыв губы, она начала вливать раствор. По капле в безвольный и безответный рот своего пациента она смогла влить почти всю порцию.
Когда дело было сделано, оставалось ждать. Можно было пойти в пещеру и поспать – бессонная ночь и волнительное утро совсем лишили ее сил. Но и ей остался глоток снадобья, который придавал силы, поэтому силы вернулись и позволили остаться на месте и наблюдать за пациентом.
Впрочем, усталость дала о себе знать, и Стефания не заметила, как уснула. Проснулась она только к вечеру, когда над горами начали появляться первые звезды. Не меняя позы и стараясь не менять ритм дыхания (так учила просыпаться Матушка – мало ли кто ждет твоего пробуждения, а так у тебя есть время, чтобы понять, что вокруг тебя происходит), она прислушалась к окружающей обстановке. Все было по-прежнему, но все же что-то изменилось.
Пациент! Его дыхание стало более ровным и размеренным, а общее ощущение вызывало большие надежды. Теперь можно было открыть глаза и осмотреться. Чувства ее не подвели – пациент выглядел гораздо лучше, рана на боку почти полностью затянулась. Но это не главное – ГЛАЗА! Он смотрел на нее синими бездонными, как небо в горах, глазами.
Она встала и начала медленно подходить к нему. И снова природное чутье пояснило ей то, что он все еще в беспамятстве. А взгляд – хоть и красивых, но пока ничего не видящих глаз. Она подошла ближе и всмотрелась в его лицо.
Это было уставшее, суровое, но вместе с тем очень привлекательное лицо молодого мужчины. Думается, ему лет 30, если смотреть земными мерками. Но сколько он пережил и сколько еще ему придется пережить, она не знала.
Ее взгляд упал на цепи, которыми пленник был прикован к скале. Как она заметила ранее, это были цепи черного металла, с золотыми рунами, которые сейчас пульсировали заметно сильнее, чем это было утром. Может быть, их сила зависит от силы того, кого они удерживают? Трудно сказать.
Стефания осторожно дотронулась до одного из звеньев и одернула палец, который обожгла боль. Словно несколько пчел одновременно укусили ее в то место, которое касалось цепи.
Но, удивительное дело, это оказало влияние и на пациента. В его глазах, до этого времени пустых и бездонных, возникла некоторая осознанность. Он посмотрел на нее и тихо, стараясь не тратить воздух, а скорее всего, не доставлять себе лишние страдания, напрягая связки и набирая воздуха в грудь, произнес только одну фразу:
– Найди Азазеля.
И потерял сознание. Стефания постояла немного и направилась в пещеру – нужно было делать настойку, сбивать целебную живицу. Она была уверена в том, что утро пройдет по сценарию, который она уже видела.
Да, именно так и оказалось. И в это утро, и в многие последующие за ним происходило одно и то же. Орел клевал бок великана, а затем Стефания пыталась его выходить, делая привычные процедуры. Порой ей казалось, что ему стало чуть лучше, но в сознание, как в первый день знакомства, он больше не приходил.
Бегая от пещеры к пациенту и обратно, у нее не было времени задуматься над тем, что будет дальше и как теперь жить. Есть забота – есть работа. А остальное как-то устроится.
И в этой суете и беготне она не заметила, как ободрала о камень ногу. Сильно, до крови. Вытерев чистой тряпицей рану, она нанесла на нее ту же мазь, что использовала для великана. А затем, не осознавая происходящего, просто автоматически провела рукой по лицу, стирая усталость. Частица мази попала ей на губы, и она ощутила приятный сладковатый вкус, который принес в ее голову определенные мысли.
«А что если сделать еще одну мазь, – подумала она и вновь попробовала мазь, но на этот раз уже с осознанным желанием разобраться в происходящем, – что если намазать его рану перед рассветом чем-то горьким, вредным и противным?»
Она осмотрела потолок пещеры, под которым висели пучки трав, и сразу нашла нужные компоненты. А за несколько часов до рассвета осуществила свой план. И он оказался весьма удачным!
Орел как обычно спустился с небес и приступил к своему завтраку. Но быстро понял, что вкус несколько отличается от того, к чему он привык. Он клевал и недовольно клекотал, отворачивая голову то в одну, то в другую сторону, как будто хотел отплеваться. Но, видимо, он не мог отказаться от трапезы и завершил свое дело так, как мог в этот раз. Он закончил клевать, а по сути, прекратил это делать, толком и не завершив, и тяжело воспарил в небо. В его образе как бы читалось недовольство тем, что только что произошло. А может быть, это просто показалось?
Когда силуэт птицы скрался за горизонтом гор, девушка подошла к великану и осмотрела его рану. Она выглядела гораздо лучше, чем в прошлые разы. И это давало шанс на исцеление.
Впрочем, только шанс. Да, рана зажила быстро, но вот пациент не спешил возвращаться в реальность. Видимо, за долгое время таких вот пыток его сознание настолько глубоко спряталось из этого мира, что просто не верило в то, что боль и страдания могут прекратиться.
Стефания вернулась в пещеру и налила себе чашку чая. Матушка всегда говорила: «Не знаешь, что делать, но знаешь, что надо что-то делать, – пей чай. И дело, и польза».
Стефания потянулась за куском сахара, который лежал в банке в одной из ниш пещеры, и заметила то квадратное письмо, которое она обнаружила в первый день. Она так и не открыла его, занятая спасением своего нового знакомого.
«Девочка моя! Если ты читаешь это письмо, значит, я уже не могу сказать тебе эти слова лично. Надеюсь, ты не сильно грустишь обо мне. В мире столько удивительного, и тратить время на грусть непростительно.
