Вот так Син уже стоял порядка десяти минут, в полной тишине, если не считать томную работу потолочного вентилятора и появление крошки секретарши. Шеф всегда предпочитал кондиционерам вентиляторы и не изменил привычки в новом офисе. Что делать, и сколько времени шеф будет молчать, Син не знал, зато хорошо помнил поговорку «лучше не злить господина начальника – целее будешь».
– Когда будет обещанная партия палладия? – сначала послышался треск, а затем по кабинету разлетелся скрежет металлического голоса.
Говорил шеф при помощи специального речевого аппарата. Пепел с сигары упал в пепельницу. И кресло бесшумно развернулось.
Син вытянулся по струнке, и застыв в позе оловянного солдатика, послушно уронил подбородок на грудь.
– Не могу сказать, господин Цан! – выпалил он, как пулеметную очередь.
Сину очень хотелось, чтобы босс понятно отреагировал. Повысил голос или ударил плашмя по лбу лезвием любимого меча цзянь. Но шеф молчал, а однолезвийный изогнутый меч (по слухам коллекционный клинок времен династии Сун) сегодня висел на стене.
Выглядел шеф гораздо хуже, чем обычно. Болезнь превратила некогда крепкого и физически одаренного мужчину в подобие египетской мумии. Только глаза горели прежним огнём. В свободной от сигары руке шеф держал пузырек с капсулами без маркировки. Пузырек перебирал пальцами и желтого цвета капсулы бились о его края, как в стиральном барабане.
Что это за капсулы, Син прекрасно знал – новейшие разработки катализаторов на основе палладия, упростившие технологию создания лекарств для борьбы с раком.
– Помнишь мой доклад про катализаторы, Син? – спросил шеф.
Син до сих пор не мог привыкнуть, что губы шефа не шевелятся, но при этом слышны слова.
– Стабильность металлокомплексных катализаторов за счет применения палладия повышена в сто раз, – отчеканил Син, не поднимая головы. – Увеличено время работы катализаторов, в течение которого сохраняются каталитические свойства, отсутствуют разложение.
Строки доклада Син выучил назубок, и по несколько часов повторял стоя у зеркала. Шеф требовал максимальной компетентности и ненавидел, когда собеседнику требуется время на ответ. Если не можешь ответить сразу – значит не думал о проблеме.
Снова повисла душная тишина. Син был уверен, что процитировал доклад один в один и шефу точно понравится. Но что-то пошло не так.
Клац!
Пузырек разлетелся о паркет. Капсулы брызнули в сторону, а одна из них прикатилась к носку начищенного туфля Сина. Побагровевший шеф вскочил с кресла и с перекошенным от ярости лицом смел со стола ворох документов, пепельницу и бронзовую статуэтку древнего императора.
– Хочешь замедлить стабильность катализаторов?!
– Никак нет… простите, извините, обязуюсь все исправить!
Син задрожал всем телом, крупной дрожью. Замедлять скорость катализаторов он не собирался. В анализах шефа появилась первая положительная динамика за последние много лет. Стало это возможно палладию, канал которого был налажен через корпорацию «Цяи групп». Был. До последнего времени. А потом пришли фанатики, как Син пренебрежительно называл материковых коммунистов. Потому злость шефа была понятна, срыв поставок означал перечеркивание успехов ремиссии.
– Убирайся идиот! Вон! – процедил голос из динамика.
Нет, не было ни изменения тональности, ни тембра. Но Син видел, что шеф в ярости. У Сина зашевелились волосы на макушке… куда больше, чем криков, унижений и даже физических истязаний, он боялся увольнения.
Сину было хорошо за пятьдесят, но следующие двадцать лет своей жизни он обязался выплачивать ипотеку, за которую платил уже тридцать лет. И потеря работы приведет к просрочке платежа и грозит тем, что Син откажется на улице.
Позволить себе этого он не мог и был готов выполнять любые поручения шефа. И если тот скажет ему стоять на голове или ходить на руках, Син выполнит приказ не задумываясь.
– Приказывайте, что делать, – сквозь подкативший к горлу ком, выдавил Син.
Шеф сполз на кресло бесформенной массой, голова упала на плечо. И следующие слова, как показалось, звучали более миролюбиво, отчего у Сина приятно защекотало внизу живота.
– Он нам должен. Заставь его завершить сделку.
– А если откажется? – робко спросил Син.
Шеф не ответил, но тотчас пожалел о вопросе. Что делать с теми, кто не нравился шефу, Син хорошо знал.
– Слушаюсь господин – кланяясь, он вышел из кабинета, закрывая за собой тяжелую дубовую дверь, испещренную иероглифами.
Помощник Кан ожидал в конце коридора на скамье, но даже он не заметил, как резко изменилось лицо Сина, став вмиг жестоким и холодным. А опущенные плечи расправились.
– Кан! Дай телефон! – прогремел голос Сина.
Помощник вскочил, вытащил телефон и вытянув его перед собой, как знамя, бросился к Сину. У Кана тоже была ипотека, не двухкомнатный дворец, как у Сина, но Кан был человек простой…, а господин Син часто платил Кану премию за хорошо выполненную работу.
Подбежав, Кан вручил телефон господину, и тотчас получил затрещину. Ни за что, но у господина так бывает, Кану не привыкать. Син взял телефон и с перекошенным от гнева лицом набрал номер, подписанный цифрой «3». Послышались гудки.
* * *
Звонил телефон.
Настырно, угрожающе.
Трель звонка больно била по барабанным перепонкам госпожи Юн. Последнее время у нее часто болела голова. Стоило ей хотя бы немного понервничать, и боли усиливались, а никакие таблетки не помогали. Только вчера, к головной боли прибавилась боль в шеи, в районе сонной артерии. Муж госпожи Юн обещал ей, что найдет лучших докторов в Гонконге, а если надо, отвезет жену в материковый Китай.
– Дорогая, я буду не я, если мы тебя не вылечим, – каждый раз говорил он и тем самым успокаивал жену.
Юн всегда держал данное слово и если сказал, что вылечит, то так и произойдет.
Два месяца назад муж действительно нашел докторов, госпожа Юн сдала анализы. Вот только до сегодняшнего дня не получила результаты. Муж все два месяца избегал этой темы, но по его лицу, госпожа Юн видела, что от нее что-то скрывают.
Все это очень сильно настораживало госпожу, но она связывала поведение супруга с проблемами на работе. Но сегодня утром, когда муж пошел на работу, она совершенно случайно обнаружила в выдвижной полке комода те самые анализы, а вместе с ними счет на огромные деньги… в голове госпожи Юн была обнаружена злокачественная опухоль.
Было больно, страшно, но госпожа Юн верила, что муж обязательно найдет выход. Сегодня она хотела поговорить с ним по душам. Но теперь, когда муж вот уже полчаса стоял в душе, госпожа Юн имела неосторожность поставить его телефон на зарядку, а когда тот включился, прочитала нехорошее сообщение… Счет мужа заблокировали.
Она никогда не лазила по телефону мужа, потому что не знала, что делать с информацией, которую можно оттуда получить. Теперь госпожа Юн на самом деле не знала, что делать. Вот только голова у госпожи стала болеть еще сильнее, а боль от шеи распространилась на воротниковую зону. Она понимала, что у ее мужа проблемы, но всю жизнь пребывая за его спиной, не знала, что делать и как ему помочь. Госпожа Юн решила, что это она причина всех проблем, и из-за надобности найти большую сумму, муж вляпался в неприятности.
Все эти мысли проскочили в голове за один миг. Госпожа Юн поднялась с кресла качалки, подошла к телефону и приняла вызов с неизвестного номера.
– Слушаю…
– Нам нужен господин Юн, – произнес безжизненный голос из динамика.
Госпожа почувствовала, как по ее спине пополз холодок. Звонил нехороший человек, плохих людей она всегда чувствовала.
– Его нет, – прошептала она, стискивая трубку.
– Передайте своему мужу, что у него крупные неприятности.
Вызов сбросили. Госпожа Юн вздрогнула, выронила телефон, и несколько секунд слушала короткие гудки. Она ведь знала, что…
Мысль осталась незакончена. Завибрировал мобильник мужа. Госпожа подбежала к столику, на котором лежал мобильник и на этот раз увидела звонящего – на экране застыла цифра «8». Госпожа Юн догадалась, что звонит тот же самый человек, а когда вызов сбросили, пришло новое сообщение – мужу назначали встречу.
– Ой нехорошо это кончится… – прошептала женщина.
Потом взяла телефон, огляделась и бросила его на пол, глазами мокрыми от слез наблюдая, как старый телефон мужа разлетается вдребезги. По сериалам, которые госпожа любила смотреть, она знала, что через телефон можно отследить местоположение его владельца. Но этого госпоже Юн показалось мало. Она подошла к ящику с инструментами мужа, стоявшему под столом (в маленькой квартире его негде было хранить), достала молоток и несколько раз ударила по экрану телефона.
Она не даст своего мужа в обиду.
Глава 3
* * *
Слышу удары сквозь шум падающей воды. Судя по характеру звука, бьют тупым предметом по стеклу. Пытаюсь вспомнить, есть ли стекло на входной двери, потому что на звук разбитого окна не похоже. Мне в наследство достался ворох неприятностей. Пришли таки незваные гости?
Воду не выключаю. В голове всплывают строки старой детской китайской песенки. Понятия не имею, откуда ее знаю, но начинаю петь.
– Я одно большое яблоко. Кто из детей не любит меня?
Пусть думают, что я ничего не услышал. Враги должны убедиться, что имеют дело с пьяным идиотом. Тянусь к полотенцу, наспех вытираю ступни, чтобы не поскользнуться на плитке. Свободной рукой беру увесистый тюбик с пеной для бритья. Голову таким не проломить, но лучше, чем с пустыми руками.
– И душистое и сладкое и вкусное. Кожица сверху красная, красная, хороший цвет… – продолжая петь, проворачиваю замок на двери в душевую.
Приоткрываю дверь, прислонившись спиной к стене. Удары прекращаются, но раздается трель звонка стационарного телефона. Слышу топот ног, судя по звуку, они принадлежат не крупному человеку…
– А—а! – раздается отчаянный женский визг.
Выскакиваю из душевой, замахиваясь тюбиком пены для бритья, но рука с тюбиком так и застывает над головой.
Отбой.
Повышенный уровень опасности отменяется.
У столика со стационарным телефоном стоит жена, только вместо тюбика с пенной, у нее в руках молоток среднего размера. Схватив его обеими руками, она подняла молоток над головой и замахивается на стационарный телефон. Боковым зрением вижу на полу осколки мобильника.
Глаза у госпожи Юн выпучены, явно напугана, дышит тяжело, а волосы растрепанны. Выбрасываю тюбик, в два широких шага оказываюсь рядом с супругой и забираю молоток. Жена не отпускает, пытается пнуть телефон ногой. Не мое не жалко, но она на кой то черт разбила мобильник – вижу осколки стекла и пластика. Остаться совсем без связи – опрометчиво. Информацию нужно откуда-то брать. Нежно (если это применимо к подсечке) подсекаю опорную ногу госпожи Юн и усаживаю ее на диван. Прикладываю указательный палец к губам, глядя в ее широко раскрытые глаза, сам снимаю трубку с телефона.
– Слушаю!
– Ни хао, отец, – слышится дружелюбный голос из динамика.
Жена не сдается, пытается укусить мою руку и добраться до телефона, у нее явно истерика. Прикрываю динамик ладонью.
– Сын звонит. Дай поговорить.
Жена вздрагивает, губы искривлены и напоминают две тонкие полоски-нитки, на мокром месте глаза. В ответ коротко кивает и бежит в душевую. Пусть, заодно выключит воду.
– Ни хао, сын, – возвращаюсь к разговору.
О том, что у меня есть сын или любые другие дети, не знаю совсем ничего. Даже не могу припомнить имени отпрыска. Но судя по структуре голоса, резонансу, типу и слышимости, сын взрослый, около тридцати. Тембр и экспрессия подсказывают, что он уверен в себе, и идет по жизни уверенно.
– У вас с матерью все в порядке? – следует вопрос после паузы.
Слышу из динамика посторонние звуки – автомобильные гудки.
– Порядок, – бросаю взгляд на часы, начало десятого вечера.
Скорее всего, сын едет с работы. В машине, но не за рулем, и точно не автобусе – мгновение и шум дороги исчезает, поднялось стекло.
– Хотел поговорить по видеосвязи, но ни ты, ни мать не берете трубку. Абонент не абонент.
– Все в порядке. Были неотложные дела, – отвечаю общими фразами.
– Уверен, что все в порядке, отец? Мне звонили из банка.
– На тему?
– По твоей ипотеке не поступил платеж…
– Когда дата платежа?
– Сегодня, – отпрыск делает очередную внушительную паузу. – Хотел скинуть перевод, но в банке сообщили, что твой счет заблокирован… Ли вот здесь налево, к ресторану, останови напротив входа.
В купе с предыдущим анализом делаю вывод, что сын едет с водителем.
– Пап, я как и обещал, встречаюсь обсудить твой переезд в Китай с серьезными людьми. Мне выделили место по правительственной квоте! – с гордостью сообщает сын. – Как у тебя на работе? Тебя отпустят? Ты говорил, что решишь этот вопрос и оформишь командировку.
– Решил, – подтверждаю данное не мной обещание. – Меня сегодня уволили из корпорации.
Тишина по ту сторону линии едва не скрипит.
– Я ведь говорил отец, что будет так, – голос отпрыска меняется. Чувствую, что новость выбивает его из колеи. – Ты верил в то, во что верить нельзя!
Растерянность меняется злостью.
– Лупоглазым нельзя верить, отец, сначала нас предала Британия, потом Штаты!
О политической ситуации я еще не осведомлен. Но, судя по словам сына, у них с отцом случались споры на эту тему. Не выхожу из образа.
– Это разные вещи, сын.
– Нет ты думаешь, что они разные! Брат тоже говорит, что партия зажимает свободы. Я тебе тогда еще говорил, посмотри на Афганистан! Потому извини, отец, я лучше с партией, чем как и ты останусь у разбитого корыта! У меня зарплата миллион долларов и я как-нибудь потерплю зажимы! Благодаря партии я выучился и пошел в нишу контроля ценных бумаг финансового рынка…
– Имей совесть, – перебиваю, чтобы заставить его нервничать и выдать больше информации.
– Совесть? Да совесть у меня послушная собака, а не бешенная, – заводится сын. – Только из-за твоей упертости я не смогу забрать вас с матерь…
