Валентен Мюссо "Тайна Дома трех вязов"

– Вы сохранили конверты?

– Да, но на них ничего не написано.

Монталабер достал три белых, ничем не примечательных конверта.

– И каждое из этих писем вы держали в руках?

– К сожалению, это так, – ответил граф с несколько виноватым выражением лица. – Вы имеете в виду отпечатки пальцев, я полагаю?

– Да… хотя сомневаюсь, что это помогло бы. Сейчас все знают, что такое отпечатки пальцев.

Форестье разложил письма и конверты на столе и стал рассматривать их, словно головоломку.

– Конверты чистые… – произнес он. – Значит, их не отправляли по почте, а доставили прямо в дом – постарался кто-нибудь из соседей или даже из слуг.

– Подождите, комиссар. Этим людям я полностью доверяю, никто из них на такую мерзость не способен. Как видите, в «Трех вязах» прислуги очень мало: я никогда не любил дома, переполненные слугами.

– Хорошо. Возможно, отправитель заплатил кому-то из местных, чтобы тот пришел и подбросил письма в ваш почтовый ящик. Вы кому-нибудь сообщали об этих письмах? Например, полиции?

– Нет. Никто не застрахован от утечки информации, и я не хочу, чтобы моя жизнь стала достоянием общественности. Поэтому и обратился к вам.

– У вас есть враги? В письмах говорится о мести.

Граф заверил, что врагов нет. С местными жителями у него всегда были добрые отношения. Что касается делового мира, то, несмотря на необходимость быть непримиримым и иногда коварным, он нажил только конкурентов и противников, но никак не врагов.

– Кто-то хочет моей смерти, не так ли, комиссар?

– Я не стал бы заходить так далеко.

– Значит, вы не воспринимаете эти угрозы всерьез?

– Когда кому-то желают смерти, то редко предупреждают об этом в письмах. Ваш аноним знает, что вы настороже. – Форестье глубоко задумался. – Более того, здесь все так расплывчато… Анонимные письма не редкость, но, как правило, они преследуют вполне конкретную цель: шантаж, разрушение репутации… В этих строках ничего подобного нет. Автор посланий просто хочет вас напугать.

– Успокойте меня, скажите, что не собираетесь уезжать…

– Конечно, не собираюсь. Я останусь до воскресенья, как и планировал, а за это время проведу небольшое расследование. Вам нечего бояться, уверяю вас.

– Хм… По крайней мере, пока вы здесь.

Монталабер, судя по всему, отнесся к этой истории очень серьезно, чем удивил комиссара: ведь он наверняка многое повидал на своем веку. Возможно, болезнь, от которой страдал граф, наконец взяла верх над его стойкостью.

Форестье повернулся в кресле и оглядел заполненный безделушками кабинет.

– Я много ездил по делам, – сказал граф, будто прочитав его мысли. – Африка, Азия… То, что вы видите здесь, – лишь вершина айсберга. Из путешествий я привез столько, что хватило бы на целый музей.

Комиссар обратил внимание на великолепный шкаф с граммофоном, стоявший возле двери, который он прежде не заметил. Сквозь овальную решетку в цельном корпусе из красного дерева виднелся раструб. Рядом с ним находилась внушительная коллекция пластинок на семьдесят восемь оборотов в минуту.

– Какой красивый у вас аппарат…

– О, я без него больше не могу! Чтобы насладиться музыкой Моцарта или Баха, не нужно выходить из дома. Такому мизантропу, как я, лучшего и не пожелаешь. Вам нравится музыка, комиссар?

– Не могу назвать себя таким уж любителем музыки.

– Да, разумеется… Вы прагматик, более сведущий в действиях, чем в искусстве.

– Эти качества не являются взаимоисключающими. Полагаю, вам пришлось быть весьма прагматичным, чтобы достичь нынешнего положения…

– Совершенно справедливо. Однако, видите ли, все это уже позади. Теперь я мечтаю только о спокойной жизни.

Форестье не поверил ни единому слову графа – он был уверен, что это не более чем кокетство.

– У меня к вам вопрос: мое присутствие здесь как-то связано с присутствием других гостей?

– Что вы хотите этим сказать?

– Гости приглашены случайным образом или вы подозреваете, что кто-то из них причастен к анонимным посланиям, будь то прямо или косвенно?

– Да ни в коем случае! Полагаете, я приглашу под свою крышу шантажиста?

– «Шантажиста»? Почему вы думаете, что этот таинственный отправитель хочет вас шантажировать?

– Не знаю… Просто вдруг пришло в голову. Не стану вам лгать, комиссар: я предпочел не приглашать вас одного, опасаясь вызвать подозрения. Вы знаменитость, и все сразу догадались бы, что для вас это не просто визит вежливости. У стен есть уши…

Форестье кивнул, но его не покидало неприятное ощущение. Монталабер утверждал, что полностью доверяет слугам, однако не позволял горничной убирать кабинет, а теперь упомянул, что за ним шпионят. Уже не одну неделю он опасался за свою жизнь, но не обращался в полицию за защитой и как ни в чем не бывало принимал гостей. Что касается писем, то странно, что у него не возникло никаких подозрений относительно личности отправителя и что он не догадывался о причине угроз.

И пусть Форестье пока не знал, с какой целью, он был уверен, что граф лжет.

Глава 4

Идеальный убийца

Понемногу прибывали остальные гости. Первым вошел доктор Жиль Вотрен, невысокий пухлый мужчина с дряблыми розовыми щеками, одетый в старомодный костюм. Он пользовался определенной известностью; не то чтобы его считали авторитетом в своей области, но за годы врачебной практики он успел обзавестись влиятельной клиентурой. На Форестье доктор особого впечатления не произвел. Был ли среди его пациентов Монталабер? Если и так, то, учитывая слабое здоровье графа, заслуги доктора были невелики.

Вотрена провели в большую гостиную как раз в тот момент, когда подали чай. Похолодало, в камине развели огонь. Комната была обставлена роскошно, хотя и неоднородно. Форестье и Гранже сидели на большом, обитом бархатом диване, а Монталабер восседал в изысканном резном кресле.

– Я много слышал о вас, комиссар. Ваши подвиги не остались незамеченными.

У Вотрена был бодрый, веселый голос, который не вязался с его телосложением.

– Однако сам я предпочитаю держаться в тени.

– Об этом ужасном Ландрю сказано немало, но меня всегда поражал другой убийца…

– Кто же?

– Тот, кого вы арестовали на Ривьере, все называли его Огром.

– Альбен Жансар, – уточнил Форестье. – Нельзя сказать, что я его арестовал: он покончил с собой во время допроса.

– Как бы то ни было, он попал к вам в руки… Как врач, я с удовольствием его осмотрел бы. Вот уже более века врачи и психиатры бьются над вопросом о происхождении зла, которое проявляется в человеке: врожденное ли оно, обусловлено ли биологически, или же проистекает из психологической и социальной среды воспитания?

Генерал, который немного задремал, внезапно вышел из оцепенения:

– Мы уже обсуждали этот вопрос… Я утверждаю, что человек совершенно свободен в определении своей судьбы.

– Я же являюсь последователем Чезаре Ломброзо. Он утверждает, что преступников можно отличить и распознать по их физиологическим и анатомическим характеристикам: черепу, зубам, длине конечностей и так далее.

Монталабер, чуть поерзав в кресле, рассмеялся.

– Ну же, Вотрен, неужели вы действительно верите в такую чушь?

Резкое замечание явно оскорбило доктора.

– Вы совершенно правы. При правильном подходе эти законы позволяют полиции выявлять преступников и тем самым предотвращать преступления.

Монталабер рассмеялся еще громче.

Снаружи громко взвизгнули шины. Форестье подошел к окну. Перед домом остановился великолепный бутылочно-зеленый автомобиль марки «Делайе». Из него вышла высокая женщина в широкополой шляпе.

– Приехала мадам Лафарг, – объявил Анри, входя в гостиную.

– Прекрасно! Мы уже начали скучать в чисто мужской компании.

– Говорите за себя, Ив! – воскликнул генерал.

Четвертая гостья, белокурая, утонченная, привлекающая взгляды, произвела на собравшихся большое впечатление.

Катрин Лафарг поздоровалась с хозяином, который встал, чтобы поприветствовать ее и представить. С генералом она была вежлива, а к доктору отнеслась с заметной холодностью.

– А вот и знаменитый комиссар Форестье из криминальной полиции…

– Бывший комиссар, – поправил тот.

Гостья взглянула на него со смесью любопытства и снисходительности. Что-то в ее глазах заинтриговало Форестье, но он не мог бы сказать, что именно.

– Знаменитый? А я, кажется, никогда о вас не слышала…

Голос у нее был плутоватый, но не лишенный шарма.

– Двадцать лет назад комиссар арестовал Ландрю, – сказал генерал.

– Я сделал это не один. Работала целая команда.

– Ландрю, – с отвращением произнесла она. – Ужасный тип! Наверное, в те дни я была еще подростком… Сколько женщин он убил?

– Дюжину или около того.

Монталабер поспешил вернуться в свое кресло.

– Не хотите ли чашечку чая, дорогая Катрин, чтобы прийти в себя после поездки?

– Мы не в Англии! Я предпочла бы виски с содовой, если у вас есть…

Вместо того чтобы сесть, молодая женщина подошла к огню.

– Б-р-р… К вечеру и в самом деле похолодало. Надеюсь, комнаты хорошо отапливаются.

– Не беспокойтесь, так и есть, – ответил граф. – До вашего появления, дорогая Катрин, мы обсуждали нечто исключительно интересное.

– Что же?

– Мы говорили о зле… и преступлениях.

– О преступлениях? Неужели нельзя придумать ничего более захватывающего? Я думала, мы проведем выходные весело…

– Доктор утверждает, что некоторые мужчины запрограммированы на убийство.

– Вы несколько искажаете мои слова, дорогой граф.

– Какая странная теория! – рассмеялась мадам Лафарг.

– Друзья мои, – объявил Монталабер, – я предлагаю провести небольшой эксперимент. Или, скорее, устроить небольшую игру…

Он положил руки на подлокотники кресла и помедлил несколько секунд, чтобы поберечь силы.

– Кто из нас стал бы лучшим преступником? У кого меньше всего шансов быть пойманным полицией?

– Такими вещами шутить не стоит, – сказал Вотрен, покачав головой.

– Не портите настроение, доктор. Мадам Лафарг хотела повеселиться…

– Это правда, – произнесла молодая женщина, чуть скривив губы. – Однако я не ожидала, что вы затеете такую игру.

Гранже кашлянул, чтобы привлечь внимание.

– Я готов попробовать… Не сомневаюсь, что выиграет комиссар. У него большой опыт общения с преступниками, он знает все современные методы, к которым прибегают полицейские для поимки убийц: анализ отпечатков пальцев, баллистика, токсикология… Он знает, как обойти все подводные камни, и не сознается даже под пытками.

– В этом что-то есть, – признал граф. – Теперь ваша очередь, комиссар, ведь выбрали вас…

Форестье не тянуло играть, но таким, казалось бы, безобидным способом можно было узнать кое-что о характере каждого гостя.

– Я бы выбрал месье Вотрена.

Розовощекий человечек чуть не подавился чаем.