Спросил демон, обходя меня по кругу. Пройти в обережный круг без разрешения он не мог. Точнее, мог. Демона я вызвала сильного, которого не каждый ковен осмелится приглашать потоптать землицу грешную, но и дело у меня было не самое простое.
– Хочу два мешка сахара, мешок соли, коробку дрожжей и ваниль. Коробку. В палочках, естественно.
– Что?
Глаза демона округлились, брови взмыли вверх, сочные губы приоткрылись. И я поняла, откуда эти легенды пошли о сексе ведьм со всякой нечистью. На безрыбье, как говориться, и рогатый за мужика сойдет.
– Сахар, соль, дрожжи, ваниль!
Демон щелкнул пальцами, вожделенные мешки с грохотом упали на кладбищенскую землю. Губы сами собой растянулись в улыбке. Кадык рогатого дернулся, я вытянула руки вперед, схватила его двумя руками за рубаху и потянула на себя. Я бы его, конечно, за рога с большим удовольствием хватанула, но побоялась, что это будет воспринято как личное оскорбление. От такой наглости вызванный не сразу опомнился. А когда опомнился, было уже поздно. Губы впились в теплый рот, и энергия мощной, сладкой судорогой потекла от меня к нему. Луна как будто стала ярче, где-то вдали тоскливо завыл волк в поисках своей волчицы, вороны стихли, а старый погост наполнился светлячками.
Горячие руки демона обхватили талию, обожгли кожу, заставили бабочек в животе робко зашевелиться. Природа вокруг будто всполошилась и спешила заполнить меня силой, которую я только что добровольно отдала демону.
Огромные руки сомкнулись на спине, а чужой язык проникал в мой рот так нагло и страстно, что я буквально на секундочку позволила себе замереть и насладиться моментом, сжимая пальцами шелк чужой рубахи. Пальцы темного опустились на ягодицы, сжали нежную плоть и прижали к себе. Его возбуждение сладким разрядом прошло через позвоночник и я поняла, что пора заканчивать.
– Древняя? – Хрипло спросил он, когда я прервала поцелуй и вернулась в защитный круг.
– До Древней мне еще дорасти нужно. – Улыбнулась и облизнула губы.
– Одиночка.
– А то для такого демона как ты, это в новинку.
Я опустилась на колени и начала рисовать возвращающие символы.
– Ты что делаешь, Сладкая?
– Хочу вернуть тебя домой. Сделка завершена.
– И все?
– Ну да. Ты мне сахар, я тебе немножко силы. Все честно.
– Ты меня только ради сахара призвала?
– Не просто сахара! Это чистый белый сахар! И нормальные дрожжи, с которыми не придется возиться.
– Ты хочешь, чтобы меня засмеяли? Бегаю к ведьме грузчиком подработать?
Я оторвала взгляд от символов и снова поднялась на ноги. Демон стоял, сложив руки на груди, и недовольно сверкал глазами. А в штанах подергивался возбужденный член, поднимая мне самооценку и либидо до невиданных высот.
– Что ты хочешь? – Наконец-то перешла к самой интересной части ритуала.
– Проси что-нибудь нормальное! Ведьменское. Или что у вас там сейчас в моде? Деньги, власть, жениха князя. Или ты не по князьям?
– Ты этих князей видел? Вонючие, будто воды у них нет помыться, во рту забор дырявый, оно мне надо, с таким связываться?
– Проси, сказал, нормальное! – Демон топнул ногой.
– У меня все есть.
– Проси! Ведьминское проси! Травы!
– Травы я и без тебя насобираю. Яды, кстати, тоже не предлагай. У меня такие запасы, что могу и поделиться.
– Не беси меня, Сладкая! – Челюсть мужчины сжалась, а глаза сверкнули огнем.
– Ладно! Не сверкай фарами! Гримуар мне достань и разойдемся. А то я скоро тут околею.
Демон выдохнул и кивнул. Через секунду на один из мешков упал огромный кожаный талмуд. Демон, вроде как, успокоился.
– Все? Могу тебя отправлять домой?
– Странная ты ведьма, Сладкая. Как и все Древние.
– Я не странная. – Снова встала на колени.
– Но если тебе что-то толковое понадобиться, обращайся.
– Обязательно.
Я больше не смотрела на демона. Губы нараспев зашептали завершающий этап заклинания. Светлячки погасили свои жопки, демон исчез, плечи обжег холодный ветер. Я несколько минут смотрела на то место, где стоял рогатый, и прислушивалась к собственному телу.
– Ты обычного беса позвать не могла?! – Вернул меня в реальность смотритель. – Он бы тебе этих мешков тонну натаскал! Во?льчика на погост притащить! Да ни один ковен такого себе не позволял!
Чаргавы прятался за серым надгробьем, выжидая, когда дух демона полностью выветрится. Я ничего не ответила. Опасения хранителя погоста я понимала, и даже разделяла. Демоны были существами опасными. Была бы моя воля, я бы обошлась помощью домового или какого-нибудь залетного беса. Но, нужен мне был не сахар, хотя он тоже, а гримуар, к которому бесы прикасаться права не имели.
Интереса к книге, валяющейся на земле у мешков, старалась не показывать. Знала, что такие демоны как этот, да еще и напитанные энергией ведьмы, могут какое-то время оставаться на погосте, наблюдать за вызывавшим.
Определить, есть демон или нет, я не могла. Это был мой первый вызов, так что сравнивать было не с чем. Не спеша, надела платье и первым делом зачистила место проведения ритуала. Так, чтобы ни магического, ни физического следа не осталось. Ведьм в Мархарате не жаловали. Не убивали, конечно, как это было во времена инквизиции на Земле, но и привилегиями не баловали.
Еще в те времена, когда ведьмы могли полностью пользоваться своей силой, их побаивались и старались не обижать. Но потом, когда баланс сил изменился в сторону магов, женщин начали гнобить, их права урезать, и свои позиции они отстаивали только благодаря ковенам, этаким магическим гильдиям.
А вот ведьм одиночек не любили все: маги, ковены, люди. Сначала их старались завербовать в ведьминские братства, а если одиночка отказывалась, на нее объявлялась охота. Ведьмы травили своих по неизвестным мне причинам, маги старались уничтожить любую конкуренцию, а люди, скорее всего, боялись рядом с собой магического соседства. В общем, чтобы жить более-менее спокойно, я скрывала от соседей свои способности, прикидываясь обычной женщиной.
Закончив с алтарем, спрятала пожитки в сумку и подошла к мешкам. Только после этого опустила взгляд на гримуар. Главная книга ведьм и чернокнижников. Конечно, гримуар существовал ни в одном экземпляре, и каждая ведьма дописывала фамильную книгу, вкладывая в талмуд листы для записей. Заполучить гримуар чужой ведьмы было невозможно. Да ведьмы и не пытались этого сделать. Знали, что чтобы прочитать чужую книгу, нужно будет как минимум выучить родовой шифр, а потом получить разрешение, чтобы его прочитать. Поэтому старались беречь свои книги, и вести их как можно подробнее.
Книга которая лежала у моих ног принадлежала моей бабуленьке. А до этого, как я теперь догадывалась, ее бабушке. Или прабабушке. Мама, насколько я помню, такими вещами никогда не занималась.
Я подняла с земли книгу, кончики пальцев обжег знакомый с детства переплет. Первым делом, захотелось открыть книгу и посмотреть, что она от меня прячет. Но вместо этого, небрежно засунула гримуар в сумку и обошла мешки.
– И как ты их потащишь?
Хранитель наконец-то перестал прятаться и подошел ближе.
– Я тебе не помощник. Мне за ворота погоста нельзя. Да и стары? я.
– Не переживай. Не первый раз замужем.
– Так ты ведьма еще и с мужиком?! Как он тебя Сатану такую из дома выпускает?! Совсем бабы стыд потеряли!
В ответ на возмущения хранителя я только рассмеялась и прикрепила съемные колеса к деревянной платформе, которая несколько минут назад выполняла функцию алтаря, прикрепила веревки и широкий пояс.
Не без труда погрузила на платформу мешки и ящики, затянула всю эту красоту кожаными ремнями и закрепила на талии пояс, аки лошадь. Лошадей, к слову, одиноким женщинам в этом странном мире держать запрещалось. Даже самая хилая кобыла считалась боевым оружием мужчины, и баба осквернять эту ценность не имела права. Поэтому, в качестве тягловой силы приходилось использовать корову. Обычную такую, черно-белую корову. Вот только заводить ее на погост я опасалась, поэтому до места пришлось тянуть скарб на себе.
Глава 2.Крики
Зорька ждала меня в ста метрах от погоста. Моя тягловая красавица нервно жевала траву и неодобрительно посматривала в сторону кладбища, будто знала, чем я там занималась. А может и знала. В этом мире все могло быть.
Я подтащила импровизированную тележку к настоящей телеге, сняла с талии пояс и посмотрела на небо. Нужна была минутка на отдых. Сердце бешено колотилось, то ли от волнения, то ли от усталости. Нужно было спешить. До деревни оставалось два часа ходу. Сначала, нужно было вернуться на «большую дорогу», чтобы если кто увидит, подумал, что я возвращаюсь из города. Но лучше было вернуться до рассвета, пока все спят.
В городе, к слову, я тоже побыла, на всякий случай, для алиби. Заодно купила горшков, бутылок и прочей утвари для своего маленького бизнеса. Вот уж никогда не думала, что придется строить настоящий бизнес в средневековье.
– Мууу! – Возмутилась Зорька моей нерасторопности.
И была права, подгоняя мою ленивую задницу. Я задумчиво посмотрела на погост. Чаргавага видно не было. Видимо, вернулся отдыхать в свою могилу. Или пошел делать кладбищенский обход. Хотя, что там уже обхаживать? Тела усопших давно истлели и ушли на Серые Равнины, как выражалась когда-то моя бабуленька. Кладбище было полностью пустым. Хоть ты там котенка захорони.
Оторвав взгляд от покосившейся ограды, отмахнулась от ненужной жалости к трупу и посмотрела на масштаб работы. На погрузку мешков с помощью веревок, самодельного трапа на телеге и «такой-то матери» ушло минут тридцать. И еще минут двадцать мы плелись по кустам, к главной дороге. Зорька терпеливо тащила телегу, я пыталась следить за дорогой и не думать о том, что недавно случилось на погосте.
Губы до сих пор жег поцелуй демона, а кожа под платьем, казалось, еще горела от дьявольского прикосновения.
– Хорош был, зараза! – Сказала сама себе и почувствовала, как по телу разлилось возбуждение и желание вернуться на погост.
Конечно, будучи разумной женщиной, никуда возвращаться я не собиралась. Но от этого легче не становилось. Прожив три года в Мархарате, я совсем истосковалась по нормальной «мужской ласке», как здесь выражались.
Смотреть на мужчин этого мира без брезгливо сжатых губ было сложно. Даже самые завидные деревенские экземпляры вызывали во мне желание взойти на костер святой инквизиции, лишь бы только избежать близкого контакта с этими особями.
Самым завидным женихом в деревне считался Славко?, сын кузнеца, ну и его подмастерье по совместительству. Парень, к слову, даже симпатичный: широкоплечий, кудрявый, высокий и сильный. А черный защитный фартук так вообще мог бы его сделать звездой порно-индустрии, если бы он рта лишний раз не открывал.
Кажется, местные духи весь свой талант вложили во внешность этого экземпляра, а вот про интеллектуальную составляющую забыли. Вообще, мозг ему был дан только для того, чтобы он не забывал снимать штаны, когда ходит по нужде. И то, не всегда справлялся со своими функциями. Хотя, курение дурмана еще никому не шло на пользу.
Вторым претендентом на девичьи сердца всея села был местный батюшка. И вроде в рясе чистой ходил, и речи умные толкать умел. Но было в этом субъекте что-то до ужаса лицемерное. Ни один черт так не заливает, как этот щуплый мужичок. Но, от него хотя бы не воняло.
В общем, на своей сексуальной жизни в этом мире я поставила крест еще год назад. Конечно, была у меня надежда попытать счастье где-то в городе, поближе к княжеским стенам, но там дела обстояли еще хуже. Бань в квартирах не было, а концепцию ежедневной гигиены еще не придумали. Вот и приходилось сексуальное желание сублимировать и превращать в звенящие монеты.
Зорька наконец-то вышла на широкую дорогу и остановилась. Я спрыгнула на землю, чтобы убрать с колес налипший грунт и лишнюю траву. К счастью, дождей давно не было и вся работа заняла не больше двух минут. Снова забралась на телегу, накинула на плечи серый шерстяной платок, и легонько шлепнула корову по заднице. Она снова начала двигаться, а мои мысли нет – нет, а снова возвращались к поцелую с демоном.
Нужно было чем-то себя занять. Я хотела достать бестиарий, но вовремя ударила себя по рукам. На дороге могли стоять княжеские посты. Я и так привлекала к себе много внимания рыжими волосами и неестественно молодым лицом. Не хватало еще и с бестиарием засветиться. Вязать во время полной луны тоже было нельзя. Местные считали, что в полнолуние вяжут только ведьмы, а благочестивые матроны в эти дни должны отложить клубки и крючки в сторону, чтобы не вплести в изделие «порчу». В общем, вязанием тоже отвлекаться было нельзя, приходилось сосредотачиваться на дороге.
Деревня показалась на горизонте ровно через час. Деревья расступились, и словно на картинке художника показались ряды аккуратных домиков с соломенными и черепичными крышами. Я почти выдохнула, когда Зорька въехала в деревню, поверив, что смогу добраться до дома незамеченной. Местные собаки нашу телегу знали хорошо, поэтому шум не поднимали, петухи еще не проснулись, и только где-то далеко в лесу слышался волчий вой, к которому я до сих пор не привыкла.
Мой домик находился на самом краю деревни. На отшибе, можно сказать. Когда-то в нем жила женщина, с дурной репутацией. Чем она так не угодила местным, я тогда не знала, но заселяться в ее дом никто не хотел. Даже за двором следить отказывались. За несколько лет он зарос густым бурьяном, яблони одичали, перестали приносить нормальный урожай, забор покосился. Только стены и кровля каким-то чудом остались в нормальном состоянии.
Дом был проблемным пятном на репутации деревни, вот староста и решил спихнуть эту проблему на плечи беззащитной женщины.
– Вот тебе изба, а далей сама! – Как сейчас помню слова этого седого мужлана.
Тогда староста показался мне неотесанным стариком, но теперь то я знаю, что на момент нашей встречи ему только исполнилось сорок. А жене его было чуть за тридцать, и она уже считалась почтенной матроной.
– Мы тута тебе не челядь, горшки носить! – Это уже были слова жены. – Крыша ёсть, дале сама. Мы чем магли, памагли! – Это уже сказала жена старосты, когда я с ужасом осматривала свое новое жилье.
После просторной трешки со всеми удобствами, изба казалась мне непосильной ношей. Будущие односельчане на заселение заброшенного дома смотрели по-разному. Кто-то с ехидством, предвкушая новые сплетни, кто-то с откровенным сочувствием. Я к этому отнеслась с обреченным оптимизмом. Отказываться от халявной недвижимости было в моей ситуации глупо.
Сейчас, спустя три года, изба уже не была похожа на заброшенный хламник. Бурьян вырвала, деревья обрезала, забор заменила. За домом разбила нехитрый огородик, чтобы было чем кормиться, перед домом высадила колючие кусты малины, чтобы скрыться от любопытных соседей. Внутри дом тоже изменился.
Изначально мне досталась недвижимость «свободной планировки». Это когда строители не удосужились возвести межкомнатные стены, а риэлторы преподнесли это как охрененный бонус, в виде возможности самостоятельно изобрести себе квартиру. Я называла это «сделай сам». Концепция была для меня абсолютно нежелательной, но выбирать не приходилось. Стен в избе так и не появилось. Зато появилось деревенское зонирование и ноу хау в виде ванной. Потому что если топить баню сильно часто, то тебя заподозрят в колдовстве. А если просто ходить чистой, то ты ненужная жена какого-нибудь неизвестного князька. Не удержала мужика, не родила ему младенца, вот и выкинул он тебя из дома за ненадобностью. Кстати, именно так обо мне и говорили местные. А я и была не против. Не пришлось ничего выдумывать. А то, что про мужа ничего не рассказывала, только подтверждало сплетни. Какая баба признается в своей некчемности?
Я спрыгнула с повозки, открыла ворота и провела Зорьку внутрь. Корова осмотрелась и остановилась по центру двора, в ожидании, когда уже я освобожу ее от телеги и не дождалась. Стоило мне подойти к воротам, как тишину ночи пронзил верещащий женский крик. Сначала один, я понадеялась, что это семейная ссора. Но через минуту крик повторился, к нему присоединились собаки, а потом и послышались голоса людей.
– Вот и поспала. – Выругалась себе под нос, жестом показала корове тащить телегу на место, а сама накинула на голову цветастый платок и вышла за калитку.
Женский крик послышался еще раз. Я пошла на звук. Казалось, источник был где-то близко, но на самом деле, чтобы добраться до места пришлось пересечь две улицы. К тому времени, как я добралась, вокруг одного из домов уже собралась толпа.
– Что там? – Спросила у растрепанной девицы, случайно оказавшейся рядом со мной.
– Не знаю. – Прошептала она, будто боялась, что кто-нибудь нас услышит.
На самом деле, всем на нас было плевать. Потому что основное действо разыгрывалось прямо на улице. На грядках с помидорами орала девушка. Она держалась за круглый живот и с ужасом смотрела на избу. Рядом с ней бегали бабки в сизых свободных рубахах. Видимо, родственницы. Со своего места я не видела их лиц, да и фигур тоже разобрать не получалось. Признаться, из-за отсутствия освещения, я даже не понимала, возле какого дома нахожусь. Казалось, на улице собралась если не вся деревня, то большая ее часть. Сориентироваться на местности не получалось. В это же время девушка не переставала орать. Я бы могла подумать, что она рожает, но и срок был маленьким, и смотрела она куда-то в темноту, как будто кого-то видела.
– А я говорила, нельзя сватать после похорон! Вот покойница и не дает им жизни! Изводит!
Рядом с ухом раздался тихий шепот. Все деревенские, несмотря на усилия местного духовенства, магов и прочих религиозных деятелей, продолжали верить в призраков, русалок и нежить, подпитывая этой верой старые идолы, и не давая новому богу полноценно забрать власть в Мархарате. Однако, не все, во что верили крестьяне, действительно существовало. Призраки просто так никогда не уходили за пределы кладбищенских оград, а нечисть, без веских причин, не вмешивалась в жизни людей.
– Кто это?
Спросила я у женщины, стоявшей справа. Ей оказалась Афя. Мать огромного семейства, у которой я дважды в неделю покупала яйца и птицу. Афя была женщиной коренастой, чистоплотной, с тяжелой рукой и одной из тех редких женщин, которая не давала себя в обиду. Впрочем, редко какой мужик глядя на сведенные лохматые брови Афи рискнул бы сказать ей слово поперек
– Пришлые с Перелеса. Помнишь, беженцы пять лун назад приходили?
– Помню. Так они же вроде на прошлой седьмице ушли? Дальше, в город.
Осенью к нам в деревню пришли несколько семей, спасаясь от страшной эпидемии. Правда, что это была за болезнь, никто толком объяснить не мог. Пришлые рыдали, описывали, как в страшных муках умирали их соседи и родные, просили старосту принять их на постой, пережить зиму.
Я бы на месте старосты гнала их взашей, или, на худой конец, посадила в отдельный карантин. Но местные, добрые души, о последствиях не думали. Светлая мысль о том, что гости могут притащить эпидемию в деревню, возникла только у меня. Но когда я эту мысль высказала, то превратилась в «бессердечную, которая не имеет ни к кому сострадания» и «теперь понятно, за что тебя муж из терема выгнал». В общем, нести в этот мир разумное было себе дороже. Поэтому я старалась держаться от гостей подальше и на ярмарках, и в церкви, и на улице. Потому что антибиотиков в этом отсталом мире еще не придумали. А добывать пенициллин я пока не научилась.
К счастью, эпидемия до нас не добралась. Я надеялась, что это счастливая случайность и нам всем просто повезло. А неделю назад и вовсе выдохнула, когда пришлые ушли в город. Не то, чтобы мне они как-то мешали все эти полгода. Просто не могла избавиться от тревоги. И вот, тут оказалось, что ушли не все, а мне бы следовало чаще интересоваться деревенскими сплетнями.
– Одни остались. Он столяр знатный, староста уговорил его остаться. А мать его уже до города не дотянет. Да и приженился Языр. Жалко девку.
Только сейчас я поняла, у чьего дома стояла. Кто-то из деревенских зажег факел и я увидела резные синие ставни. Это был дом Мартиша. Сам Мартиш ушел на Серые Равнины в конце лета, оставив вдову Альму и дочь Ельку. Остальные их дети умерли, кто в младенчестве, кто от холеры, а старший сын вообще шею себе свернул, когда пытался дикую кобылу оседлать. Видимо, не слишком умным парнишка был.
– Это Елька?
– Она несчастная. – Цокнула языком Афя. – Так детине не повезло. Без батьки остаться. А теперь еще и мужа покойная жена житья не дает.
