– Встань, посланник, и подойди. Хочу немного поговорить с тобой.
Кузя поднялся. Приватный разговор с ректором не входил в план, озвученный господином Меньшовым. Однако и знакомство с юным наследником проректор предугадать не мог. Придется выкручиваться на месте.
– Я заметил, что ты нашел общий язык с моим сыном, – проговорил дон Криштиану, и на его суровом лице появилась улыбка. Кузя немного успокоился: речь, похоже, пойдет об Афонсу. Но откуда ректор знает? Видел из своей ложи, что они сидели рядом? Или за наследником постоянно следят? В таком случае ему можно только посочувствовать…
– Афонсу давно проявляет интерес к анархистам, – добавил ректор, – в том числе и к русским. А также интересуется вашей историей и культурой. И я подумываю на год отправить его в Московскую Академию.
– О… серьезно? – обрадовался было Кузя, но вспомнил, что он сам пробудет в Академии только три-четыре дня, а после вернется в Петербург.
– Да, и мне нужна твоя помощь. Видишь ли, эта просьба проректора Меньшова… Сам понимаешь, так просто бештаферу к колдунам не внедряют. Тем более в святая святых – Академию. Причем даже не под видом ментора – студента! Не беспокойся, я не буду пытаться вызнать ваши тайны. Но… так могут поступить только в двух случаях: с целью шпионажа или для чьей-то защиты.
Король слегка наклонился к диву и развернул вверх ладонь. Кузе вдруг стало легко и радостно, приятное тепло словно побежало по его венам. А дон Криштиану продолжил:
– Речь идет о моем сыне. Поэтому мне важно знать: студенты вашей Академии – в безопасности? И в безопасности ли внук ректора Светлова, так трагически нас покинувшего?
Во взгляде короля светилась искренняя тревога. И его лицо в этот момент стало настолько похоже на лицо Афонсу, что Кузя даже улыбнулся. Но потом нахмурился. Ну что он может сказать этому человеку? Особенно про Матвея? Который, хоть и инсценировал свое падение, но, по словам Гермеса Аркадьевича, проректора Меньшова, да и Владимира, если уж на то пошло, находился в очень большой опасности.
– Я не могу ничего об этом сказать, – признался он. – Вам лучше поговорить с господином Меньшовым.
Придумать ничего правдоподобного не получалось. Да и обманывать дона Криштиану совершенно не хотелось. Очевидно, что им движет искренняя забота о сыне.
– Я понимаю, – ректор по-отечески похлопал Кузю по плечу, – и я уверен, что скоро у вас все будет в порядке. Ведь Инеш защищает учеников, так? Она жива, здорова и находится в Академии?
Взгляд короля стал совсем теплым и добродушно-участливым. И Кузя только растерянно захлопал глазами.
– Защищает… – наконец проговорил он, – я… я уверен в этом. По крайней мере, точно – старается.
К счастью, больше Кузю ни о чем не расспрашивали. Получив свиток, он, соблюдая все церемонии, вышел из зала и направился за Педру. В полной тишине они вошли в кабинет дива. На столе лежали коробочки и несколько свернутых и связанных вместе кульков. Кузя тут же ощутил запах кофе, рыбы и еще какой-то еды. У него заныло в груди. Как же хорошо и комфортно в Коимбре! Как же не хочется ее покидать! Даже кабинет Педру показался настолько уютным, что захотелось свернуться клубком на небольшом диванчике и, ни о чем не думая, лежать и смотреть в темные окна.
Педру будто прочитал его мысли.
– Ты понравился повелителю. И будь ты ментором, я бы договорился с проректором Меньшовым и обменял бы тебя на кого-нибудь из наших менторов. И, может быть, обучил бы тебя скольжению по волнам. В тебе есть потенциал. Ты чем-то напоминаешь меня в юности.
– Правда? – настроение было настолько прекрасным, а комплимент – таким приятным, что захотелось обнять Педру. – А что ты делал в юности? Охотился на пиратов, наверное?
Кузя уже достаточно прочитал про берберских пиратов и знал, сколько проблем они доставляли. Судя по учебникам истории, Педру прославился как их непримиримый враг и истребитель.
– Это было позже. Когда я уничтожал пиратов, я уже служил королю. А до этого я сам был пиратом. А еще раньше люди почитали меня как божество.
– Ух ты… – восхитился Кузя, – это, наверное, здорово.
– Тогда мне тоже так казалось, – зрачки Педру расширились от приятных воспоминаний, – но это было так давно, что даже моя память уже начинает меня подводить.
– Как же классно быть таким древним и сильным! – восторженно воскликнул Кузя. – Хорошо, что я… похож. Это значит, что у меня тоже есть шанс стать таким же.
– Если доживешь.
Кузя хотел беспечно махнуть рукой, но что-то изменилось в силе Педру, и Кузе стало не по себе.
Див приблизился так быстро, что Кузя не успел заметить его движения, и негромко, на пределе слышимости проговорил:
– Видишь ли, у тебя есть два недостатка. Про один я уже говорил – это самоуверенность. Чаще всего бештаферу губит именно она. Но вторая опасность гораздо серьезнее.
– Что это? – прошептал Кузя.
– Это люди, – без тени улыбки проговорил Педру. – Люди, которых ты всей душой хочешь защитить. Чем больше ты будешь делать им добра, тем чаще они будут пытаться тебя сломать и уничтожить. Люди очень неблагодарные существа, запомни это.
– Что за чушь? – недоуменно спросил Кузя. Приятное и расслабленное настроение рассеялось без следа. Он указал на окно. – Вон там тебя ждет Афонсу! Он очень переживает, что сделал тебе больно. И это при том, что он был прав, а ты – нет!
Педру даже не повернулся в сторону окна.
– Я отлично знаю, что сеньор Афонсу ждет меня. Он всегда сидит на этом парапете, когда хочет поговорить со мной о чем-то важном. Как только я закончу дела, немедленно выйду к нему. Но это, увы, никак не отменяет моих слов. Ты и сам поймешь это рано или поздно. Дело не в том, что люди плохие или хорошие. Просто они в большинстве своем не умеют и не желают решать сами, что для них хорошо, а что плохо. Люди не способны управлять своей жизнью. Поэтому и назначают себе тех, кто решает за них. Богов, королей, президентов. Даже когда они говорят, что желают свободы, на поверку они просто хотят, чтобы тот, кто принимает за них решения, делал это так, как им удобно. Но ирония в том, что чем больше делаешь им добра, тем больше они тебя презирают. Это заложено в их природе. И когда ты это поймешь, у тебя будет только один путь.
– Какой? – спросил Кузя, чувствуя, что у него холодеет спина.
– А этого я не знаю, – внезапно совсем по-человечески улыбнулся Педру, – свой выбор я сделал. А твой путь придется выбирать тебе. Если тебя не убьют раньше, разумеется. Поговори об этом с Инеш. Она очень мудра, в отличие от меня.
С этими словами Педру повернулся к окну.
– И ты прав. Будущий король ждет. Поэтому забирай подарки. Я добавил немного и от себя. И передай господину проректору мой самый пламенный привет. И не вздумай его подвести, ясно? – Это Педру проговорил по ментальной связи. На этот раз его голос прозвучал в голове как набат.
– Ясно, чего же неясного, – пробормотал Кузя, уныло оглядывая гору подарков. – Как я их потащу-то все? Галкой?..
Педру указал куда-то за окно:
– Вот там недалеко побережье. Можешь слетать и поглотить парочку морских чаек. Они крупные.
Было совершенно непонятно, шутит он или говорит серьезно.
– Ладно, справлюсь, – Кузя снял с шеи крест и положил на стол, – все равно в Коимбре было здорово. Жаль, что ты не можешь прилететь в гости. Я бы показал тебе снежные горы.
Педру посмотрел на него:
– Для того чтобы такой, как я, пересек границу – нужны исключительные обстоятельства. Я был у вас недавно и надеюсь, новая нужда возникнет нескоро.
– Ага, – согласился Кузя, – такого нам больше не надо.
Он подошел к столу и взвесил в руке один из свертков, пахнущий рыбой.
Несмотря на ночной холод, сеньор Афонсу сидел на своем любимом парапете в одной тонкой куртке. Но Педру не стал предлагать свою менторскую капу: колдун должен уметь переносить неудобства. Тем более – будущий король. Педру неслышно подошел сзади, но сеньор Афонсу сразу же обернулся, вскочил, вскинул руки, и на голову Педру обрушилось оружие колдуна – мощный водопад.
Педру откинул волосы, стряхивая воду, и улыбнулся одними уголками губ:
– Вы делаете успехи. Сбить меня с ног вам удастся еще нескоро, но…
– Как вы могли?! – выдохнул Афонсу. В его голосе смешались злость и обида.
– Я понимаю ваш гнев… – произнес Педру, но сеньор Афонсу снова его перебил:
– Вы угрожали! Мне! Моей семье! Перед всей Академией!
– Я лишь хотел, чтобы вы поняли мои чувства. А фаду выражает чувства лучше всего. И мне показалось, что вы поняли.
– Я-то понял… А что поняли остальные? Вы же видели, что студенты испугались!
– Оно того стоило.
Сеньор Афонсу молча отвернулся и посмотрел на город. А потом снова заговорил, совсем тихо и будто даже обреченно:
– Вы в меня не верите. Ни в мою силу, ни в мою волю. Ни в то, что я смогу занять должность ректора без «права крови». Я наизусть знаю наше генеалогическое древо. Таких «носителей королевской крови», как я, – несколько десятков. Дом Браганса довольно обширный, и я уверен, что вы тщательно следите за всеми его ветвями и за каждым отпрыском, наделенным колдовской силой. А что, если я умру, а? Вы просто выберете кого-то другого, пусть похуже, но главное, чтобы у него была пресловутая священная кровь?
– Сеньор Афонсу, я тоже могу погибнуть, – ответил ему Педру.
– Вы опять угрожаете… как же мне надоел этот шантаж… – юноша сжал кулаки.
– Это не шантаж. – Педру присел на корточки возле парапета так, чтобы их глаза оказались почти вровень. – Представьте, что я погиб во время Прорыва в Российской империи. Ведь такой риск был. Тогда, согласно древней традиции, в благодарность за помощь Россия отдаст нашей Академии бештаферу, равного мне по силе. Нет, не Инеш, которую вы знаете хотя бы по книжкам. А кого-то совершенно чужого. Дикаря, пойманного во время Прорыва, а то и вообще расщедрятся на Русское Чудовище. И вам придется с ним работать в одной связке много лет. Ощущать совершенно чуждые и непонятные вам мысли и чувства. А главное – заставить подчиняться, почитать вас как своего короля. По-настоящему, а не только под давлением заклятий и Высших приоритетов. А теперь подумайте, что вы предлагаете мне. Взять и признать над собой власть чужака? Которого я помню всего лишь простым студентом.
– Я понимаю, о чем вы… Но ведь в других Академиях бештаферы это… – юный колдун попытался подобрать слово, и Педру с легкой улыбкой закончил:
– …терпят? Бештаферы терпят это ради Академий, которым служат. Пытаются уживаться с новым ректором или, наоборот, постоянно проверяют на прочность, требуют доказать, что тот достоин их службы. Вы жалуетесь, что у вас нет выбора. Но и у меня его нет. Мы в одной лодке, сеньор Афонсу.
– Именно. И эта лодка – Академия, – юноша внимательно посмотрел в глаза, – я понимаю, о чем вы говорите. И ваши чувства тоже. Но вы сами сказали, что будет, если с вами… что-то случится. А что произойдет с нашей Академией, если в этот трагический момент на месте ректора окажется король, который «хорошо, что не лупит себя своим же оружием»? Сможет он подчинить Русское Чудовище? Одной силой своей священной крови, на которую новому бештафере будет совершенно наплевать?
Эти слова привели Педру в восхищение. Юноша, почти мальчик, умудрился поймать его в собственную ловушку. И юный колдун даже в чем-то прав. Кроме одного, главного. Именно королевская династия Браганса уже несколько сотен лет производила на свет очень сильных колдунов. Поэтому прежде ей удалось сковырнуть с насиженного места выродившихся и потерявших силу Габсбургов, забывших, на чем должна основываться мощь аристократических родов. Габсбурги предпочли интриги и политику и брали в жены даже обделенных какой-либо силой женщин.
Педру же всегда следил за тем, чтобы избранницей будущего короля оказалась сильная чародейка или, на худой конец, колдунья.
Да, случались сбои. Старшие сыновья дона Криштиану не смогли даже сдать экзамены. Но потом родился сеньор Афонсу, и его сила оказалась очень велика. Да и внуки дона Криштиану, если верить первым проверкам, тоже способны стать хорошими колдунами. Если система отлично работала веками, зачем отказываться от нее?
Иногда происходящее в мире пугало Педру. Аристократия повсеместно утратила свое былое величие и значение. Колдуны вовсю женились на лишенных силы простолюдинках. И каждая такая свадьба оставляет в сердце Педру настоящую рану. Он слышал, о чем два мальчишки, колдун и бештафера, говорили совсем недавно. Мир меняется. И эти изменения Педру совершенно не нравились. Что станет с миром, если колдуны выродятся совсем?
Но Педру не стал озвучивать свои мысли юноше. Колдун еще слишком мал, чтобы понять. Главное, чтобы он не наделал глупостей, пока не вступит в должность. А там… Педру сумеет убедить нового ректора в своей правоте. Должен суметь.
– Я не сомневаюсь, сеньор Афонсу, что вы способны занять должность ректора без всякого права крови. Обещаю, что больше не буду сочинять такие фаду. Но и вы не должны давать повода подумать, что между королевской семьей и главным ментором имеются какие-то разногласия. Здесь вы правы: это может сильно напугать.
Он поднялся. Афонсу тоже вскочил.
– Я совершил ошибку, выйдя с этим плакатом, – быстро произнес он. – Прошу извинить меня.
Педру протянул руку, будто хотел коснуться груди юноши, но остановился, так и не завершив движение:
– Вы можете и даже должны спорить со мной на занятиях, если не согласны. Высказывать недовольство устаревшими, с вашей точки зрения, правилами и бороться с ними. Но личных конфликтов между нами быть не должно. По крайней мере таких, которые заметны всем. Я тоже прошу простить меня за несдержанность.
Он опустился на одно колено, не убирая, впрочем, руки, и добавил:
– Вы всегда можете прийти сюда, как вы это делали не раз, и даже облить меня водой, если очень расстроены и недовольны. И мы поговорим.
– Хорошо! – в голосе сеньора Афонсу послышалось облегчение. Он тоже вскинул ладонь, коснулся руки Педру и, пожелав доброй ночи, со всех ног помчался к арке. Педру проводил его взглядом, а потом, поднеся на миг к губам пальцы, еще хранившие тепло прикосновения, направился в кабинет дона Криштиану. Сегодня предстоял еще один нелегкий разговор.
Он аккуратно поймал и поставил на полку возле двери пресс-папье в виде серебряного льва, которое полетело в него, как только он переступил порог кабинета дона Криштиану, и даже успел принять коленопреклоненную позу, прежде чем на его затылок обрушился многократно усиленный щитом удар.
– Уф, – проговорил дон Криштиану, потирая руку, – так полегче… Второй участник этой трагикомедии получит свою порцию дома.
– Умоляю, не наказывайте сеньора Афонсу, – проговорил Педру, прежде чем новый удар заставил его уткнуться лбом в пол. Он не стал поднимать голову, но добавил: – Он вел себя с достоинством, соответствующим будущему королю! И каждый его поступок вызывает у меня лишь уважение!
– Я знаю, – дон Криштиану направился обратно к своему креслу, – именно поэтому Афонсу получит взбучку только на словах. Для своих тринадцати лет он ведет себя на удивление разумно. В отличие от тебя. Что это было, я спрашиваю? Ты до смерти всех перепугал. Угрожал! У меня чуть сердечный приступ не случился!
– Мой повелитель… это всего лишь поэтическая метафора…
– Что?! – ректор, уже собиравшийся сесть, снова обернулся и вскинул руку. – Угроза спалить Коимбру у тебя называется «поэтическая метафора»?!
Педру поднял голову и постарался придать своему лицу выражение раскаяния:
– Но это же фаду… я лишь пел о своих чувствах, и сеньор Афонсу понял их!
– Да, я заметил. Мне с балкона был виден даже тот палисадник, который ободрал мой сын, чтобы «твои чувства» не спровоцировали панику среди профессоров и студентов. Вы стоите друг друга. Жду не дождусь, когда этот оболтус вырастет, чтобы наконец передать Академию и тебя в придачу в его заботливые руки и уйти на покой. Уеду в Помбал или Алкобасу, заведу виноградник… буду лечить нервы вином собственного изготовления… если до этого счастливого момента вы с Афонсу не доведете меня до сердечного приступа.
– Повелитель… – Педру испуганно замер. И тут дон Криштиану наконец уселся в кресло и улыбнулся:
– Ладно, извини, теперь я перегнул палку. Я отлично помню, как ты проверял мою силу и волю, когда мне было тринадцать. Хотя со мной ты вроде был помягче. Или мне так кажется на фоне всех твоих выходок, пришедшихся на время моего ректорства? У меня уже вся голова седая!
Педру поднялся, отлично понимая, что буря миновала, и проговорил:
– Ваш сын очень силен, повелитель…
– И я рад этому. Однако ты выбрал не самое лучшее время проверять его на прочность. Не приходится сомневаться: все, что произошло сегодня, немедленно станет известно проректору Меньшову. А его посланник умудрился спеться с Афонсу. Ты ведь специально пристроил его к анархистам, так?
– Конечно. Я знаю о ваших планах отправить наследника в Россию.
– Да, теперь я это твердо решил. Афонсу нужно побольше узнать об этой стране и ее нравах. А не только о людях, умерших более полувека назад вместе с их безумными идеями. Ему придется иметь с русскими дело. А в Московской Академии в ближайшее время все может сильно измениться.
– Вы применили к посланнику толику своей силы. Но не стали допрашивать его. Не задали ни одного вопроса, что я подготовил. Почему?
– Я и так получил все ответы. Ты же заметил его увертки и заминки. Сейчас нужно быть очень осторожными. И показывать излишний интерес не стоит. Допрос посланника с применением силы – это как минимум невежливо. Тем более – моей силы. – Дон Криштиану едва слышно рассмеялся. – Инеш жива, но в Академии ее нет. Она защищает Хранилище. А мы благодаря твоим агентам знаем, как устроена его защита. Инеш скрылась, возможно потому, что не доверяет кандидату в ректоры. Как думаешь?
– Проректору Меньшову… – Педру посмотрел в лицо повелителю, – но почему? И в любом случае несовершенная система выборов принудит ее подчиниться тому, кого утвердит коллегия.
– Да, ректор Светлов умер, и тут же началась смута. В такие моменты практичные идеи моего сына не кажутся слишком разумными. Академии имеют дело с очень могущественными силами. С ними не стоит играть в обычные политические игры. Знать бы, как собирается поступить Инеш… что-то мне подсказывает, что в Московской Академии происходят необычные события, – дон Криштиану вздохнул и продолжил: – Скажи мне, много ли стран, а точнее – тех людей, что правят ими, мечтают сделать Академию государственной структурой и подчинить своей власти?
– Почти все, – не задумываясь, ответил Педру, – и некоторым из них достаточно всего лишь вернуть законные права своему королю.
– Я сейчас не об этом. Подумай: что, если государственная структура какой-то страны внедрит в Академию своего человека? Идейного, на сто процентов верного и преданного административной машине? Талантливого и очень сильного колдуна? И тот, не размениваясь на мелочи типа шпионажа и передачи секретов Академии спецслужбам, сделает карьеру и… в конечном итоге займет должность ректора? Как, по-твоему, это похоже на одного твоего очень хорошего знакомого?
– Власть в России сменилась. И несмотря на то что государственный строй остался прежним, это лишь видимость. Перемены эту страну ожидают грандиозные, – Педру подошел к столу. – Я написал письмо проректору Меньшову. Отправил вместе с подарком. Надеюсь в ближайшее время получить от него максимально честный ответ. К сожалению, уже нет сомнений в том, что мой осведомитель разоблачен. И проректор даже не стал унижать меня передачей через него ложной или нейтральной информации, а четко дал понять, что опередил меня.
