Наталья Шнейдер "Хозяйка собственного поместья"

Я уставилась на него, приподняв бровь. Виктор – о чудо! – смутился.

– Вы правы, это был глупый вопрос. Но, раз уж я здесь, может, отошлете парней?

– Не будете же вы сами обходить поместье ночью?

– Зачем? – изумился он. – Для этого есть сигналки. Охранки. Конечно, женщине в этом разбираться ни к чему, но, повторюсь, раз уж я здесь…

– Я буду очень благодарна вам, если завтра вы поставите эти самые сигналки или что сочтете нужным. – Я неуверенно улыбнулась. – Честно говоря, мне надоело спать с пистолетом у изголовья.

– Даже так? – вытаращился на меня муж, и я пожалела о том, что открыла рот.

Глава 4

– Давайте вернемся в гостиную, пока я там не прибралась, – предложила я.

Мы снова уселись за чайным столиком. Удивительно, но, когда я взяла в руки чайник, он оказался горячим – не кипящим, чтобы обжигать рот, а приятно горячим, как раз таким, каким и должен быть свежий чай. Хотя мы довольно долго просидели, объясняясь с доктором, да и в галерее с мужем беседовали не пару минут.

– Никогда не доводилось жить в доме, хозяйка которого обладала благословением, – задумчиво произнес Виктор. – Ни моей бабке, ни матери оно не перепало, а вы… – Он покачал головой. – И именно сейчас. Будто в насмешку.

Мне захотелось спросить мужа, не эта ли магия побудила его остаться, но это означало пойти по еще одному кругу выяснения отношений, а мне этого вовсе не хотелось. Возможно, у него накопилось много претензий к Настеньке, вот только я – не Настенька.

– Вроде бы мелочь – не остывший чай, – сказал Виктор. – Кресла без запаха пыли – ведь у вас вряд ли была возможность вытащить их на улицу и выбить как следует.

Я покачала головой. Муж продолжал:

– Стены, которые не холодят руки, и к ним хочется прислоняться. Еще деталь там или тут, а вместе – дом, в который тянет возвращаться. Может быть, утром наваждение рассеется, но сейчас ваш старый особняк кажется мне куда уютнее, чем мой собственный дом, в котором все устроено по моему вкусу.

Я промолчала, не зная, что ответить. Впрочем, Виктор и не ждал этого.

– Простите, я отвлекся и отвлек вас. Вы собирались рассказать, почему держите у изголовья заряженный пистолет.

Раз уж сказала «а», придется говорить и «б». Я взяла кружку, чтобы успокоить дрожащие руки. А ну как решит, что у меня галлюцинации?

– Когда вы уехали после моего выздоровления, я проснулась от скрипа половиц…

Я подробно описала ему все происшедшее, включая бездарный полет кочерги.

Виктор нахмурился.

– Зная вас, я очень хочу думать, будто вы сочинили все это, чтобы привлечь мое внимание, – медленно произнес он.

Я фыркнула: чего еще от тебя ожидать! Все в мире крутится вокруг твоей блистательной персоны.

– Но, если бы это было так, вы не стали бы ждать, примчались бы ко мне прямо с утра, рассказывая, какого страха натерпелись, – так же медленно, словно размышляя, продолжал Виктор. – Однако вы ни словом об этом не обмолвились, но попросили научить обращаться с пистолетами.

Мне захотелось напомнить, как он меня высмеял, но смысл?

– И, если пистолет выстрелил в того мужика, без осечки, значит, вы действительно ухаживали за ним, заряжали и разряжали своевременно, не давая отсыреть пороху или растянуться пружине.

– Почистить! – перебила его я. – После выстрела же полагается чистить пистолеты! Только сейчас вспомнила!

– Если принесете его, я помогу с этим, – предложил Виктор.

– И заодно убедитесь, что хоть в этом я вас не обманываю? – прямо спросила я, поднимаясь.

– Да. – Он хмыкнул. – Я всегда подозревал, что вы куда умнее, чем пытаетесь казаться, просто кто-то убедил вас, будто мужчинам нравятся дурочки.

– Разве не сами мужчины старательно убеждают в этом юных девушек? – не удержалась я. – Или не мужчина сказал: «Умная женщина всегда опасна»? Так что нам остается?

– Например, приглядеться к человеку, который сделал вам предложение, чтобы понять: дурочки ему не нравятся.

– И который все же сделал предложение дурочке, – парировала я. – Простите, я шла за пистолетом.

– Еще мне понадобится ветошь и шомпол, – сказал он мне вслед, тоже явно не желая развивать тему.

Выйдя, я помедлила, вспоминая, где бросила пистолет после того, как Марья увела меня в дом. В кухне. Поставила кочергу у печи у парника и пошла на кухню.

Так и есть, он лежал на подоконнике. Марья собирала в корзину пироги. Я велела ей передать Дуне, чтобы затопила печь в гостевой, принесла в кровать грелку – комната точно не успеет протопиться до ночи – и воды умыться барину на ночь. Пока холодной, чуть позже кипятка, чтобы не остыл.

– Аспид никак в гости навязался? Все ладно, касаточка?

– Не знаю, – покачала я головой. – От обвинения в сумасшествии он меня отболтал, хоть за это спасибо.

– Да уж, слышала я, как этот доктор твердил, будто ты умом повредилась!

Подслушивала? Хотя чему я удивляюсь? Но на лице Марьи не проступило и тени вины. Наверное, она и вправду была уверена, что ради блага касаточки не грех и подслушать.

А я, пожалуй, сейчас не в том настроении, чтобы читать морали. Поэтому просто повторила:

– Не знаю.

Взяла с подоконника пистолет – от него до сих пор пахло порохом – и ветошь. Не напасешься ее, честное слово! По пути в гостиную прихватила из спальни ящик, в котором хранилось оружие и все необходимые принадлежности. Пока я ходила, Виктор успел дожевать кусок пирога, но больше брать не стал, задумчиво потягивал чай. Я положила пистолет перед ним на стол и поставила ящик.

Виктор кивнул сам себе, беря в руки оружие. Можно подумать, я отрицала, что выстрелила в того грабителя! Начал протирать ветошью, ничего не поясняя, но делая все так неторопливо, что и без объяснений было легко понять и запомнить последовательность действий.

– Вы взяли пистолет принимать работу, – сказал Виктор. – Я делаю вывод, что все это время, с тех пор как попросили научить вас обращаться с оружием, оставались напуганы.

Ну уж ты загнул, «напугана». Встревожена немного – что правда, то правда, и то, если бы не Мотя, оружие бы брать не стала. Но не признаваться же, что кот велел мне поостеречься?

– Марья предостерегла меня. Сказала, что отходники возвращаются слишком рано и это подозрительно. И что их никто здесь не знает, а с чужими нужно быть осторожнее.

– Все же вы боялись, иначе бы отмахнулись от ее предостережений. И уверены в том, что вам не приснилось и не померещилось. Но не мог ли тот ночной визит действительно быть сном?

Я вздохнула.

– Как я могу доказать, что мне не приснилось? Свидетелей не было, само собой.

– Как и когда вы выстрелили в мужика. Или беседовали с Иваном.

– Ну извините, у меня нет возможности завести себе дуэнью, чтобы она следила за каждым моим шагом! – вскипела я. – А потом доносила вам!

– Я не хотел вас рассердить…

– Просто привыкли сомневаться в моих словах, – закончила я за него. – Я все меньше понимаю, зачем вы женились на мне. Притворщице и глупой врунишке, если верить вашим словам. И зачем вы снисходите до беседы с такой женщиной.

– Я уже сказал, зачем остался сейчас, не заставляйте повторять. А тогда… – Виктор помолчал. – Это казалось удобным. Глава дворянского совета должен быть человеком семейным. Вы обворожительны – на людях – и способны украсить любую гостиную. Мы соседи, могли бы объединить земли. К тому же ваша мать славилась как прекрасная хозяйка, и я надеялся, что вы многому у нее научились. Моя уже не молода и не может заниматься хозяйством, как прежде. – Виктор пожал плечами. – Хотел бы я знать, когда я ошибся – два года назад, ожидая от вас того, что вы мне дать не могли? Когда решил, что больше не желаю оставаться рядом с женщиной, которая меня раздражает и которую раздражаю я? Или сейчас, когда… – Он осекся. – Если вы помните, я был честен с вами, предлагая брак. Не клялся в любви, но обещал взаимовыгодный союз. Я свою часть сделки выполнил.

А я свою, видимо, нет. Но, если ты делал предложение такими же словами и таким же тоном, как рассказываешь теперь, неудивительно, что Настенька тебя не полюбила, а после смерти отца, похоже, и вовсе возненавидела. Купил себе жену-украшение, завалил драгоценностями и решил, что этого ей должно хватить для полного счастья! Как он тогда сказал? Снисходительность к капризам, модные шляпки и драгоценности – чего еще вам нужно?

– Что ж, простите, что разочаровала вас.

Я взяла из его рук вычищенный пистолет и потянулась к пороховнице. Виктор остановил меня, накрыв мою руку своей.

– Не заряжайте его. Мне будет очень неприятно знать что женщина, которой я обещал защиту, спит рядом с заряженным пистолетом. Ставить сигналки во дворе сегодня не стоит, раз там будут бродить сторожа, но уж охранку на дверь и окна вашей спальни я поставить в состоянии. Хотя я все равно не понимаю, неужели кто-то действительно разыскивает мифический клад?

– Отец в него верил.

– Не хочу говорить плохо о вашем отце, вы любили его. Но под конец жизни…

Под конец жизни у алкоголиков могут появляться самые разнообразные идеи. У нервной системы огромный запас прочности, но и ее нельзя травить бесконечно.

Я заколебалась. С одной стороны, я по-прежнему чувствовала себя ужасно глупо, возясь с пистолетами по два раза на дню. С другой… Могу ли я ему верить? Сейчас, когда Виктор говорил спокойно, не пытаясь меня поддеть, а словно бы жалея о несбывшемся, он казался искренним. Но кто знает, что у него на уме?

С другой стороны, хотел бы от меня избавиться радикально – не стал бы погреб заполнять или вон подтвердил бы версию доктора.

– А эта ваша «охранка»… безопасна для посторонних?

– Ее для того и ставят, чтобы как минимум оглушить посторонних.

– Тогда мне придется отказаться. Марья может зайти в мою спальню. Дуня. Не говоря уж о коте.

– Какие ж они посторонние? – Виктор улыбнулся. – Попросите у них по волосу, дайте свой и шерстинку кота. И заклинание их запомнит. Правда, только до утра. Если хотите, могу сделать так, чтобы оно даже меня не пустило.

– Хочу.

Лицо Виктора опять стало непроницаемым. А какого ответа он ждал после всего? И если он снова заговорит о супружеском долге, вылетит из дома, и плевать на последствия.

Но он только невесело усмехнулся.

– Давайте волос. У остальных обитателей дома я сам возьму.

– А волос непременно нужно живой? – полюбопытствовала я, оглаживая прическу.

– Не понял?

– Если каждый раз выдирать – этак облысеешь через полгода. Но в норме у человека выпадает до сотни волос в день. Такие сгодятся?

– Обычно я такие и беру, – успокоил меня муж. Снял с моей ладони волосинку, поднялся.

– Пойду поговорю с остальными и поглажу кота. Доброй ночи.

– Доброй ночи, – откликнулась я. Вот может же вести себя как человек!

Он остановился в дверях.

– Кстати, а откуда вы знаете о сотне волосинок в день?

– Из дамских журналов, – улыбнулась я. Истинная правда, между прочим, только журналов моего мира. – Где призывали не беспокоиться, видя волоски на расческе.

Муж кивнул, явно удовлетворенный ответом. Ничего, в будуаре есть журналы на все случаи жизни, не будет же он их подряд перечитывать, проверяя меня!

Я уже разделась и юркнула под одеяло, когда пришел Мотя. Мне показалось, будто дверь не шелохнулась, пропуская его. Вот еще котов-призраков мне не хватало для полного счастья.

Мотя вспрыгнул на постель, продефилировал по мне от колена до подбородка, вдавливая каждую лапу так, словно хотел доказать: он отнюдь не призрак. Ткнулся носом мне в щеку, щекоча усами.

– Все-все, верю, – хихикнула я, спихивая его себе под бок.

Мотя потоптался и замер, внимательно глядя на дверь. Я посмотрела туда же. На дверном полотне свивались голубые узоры, похожие на те, что появляются на промерзших окнах. Интересно, магия тут у всех одинаковая – голубая, или цвет что-то означает? Но ведь спросить не у кого, а Мотя, даже если знает, не ответит.

Муркнув, он свернулся клубком рядом со мной.

– Котик-котик, что же ты за котик такой? – проворчала я, почесывая его за ухом. – Все видишь, все знаешь, помогаешь как можешь.

Мотя замурчал – куда там трактору.

– Не признаешься? – хмыкнула я.

Глава 5

Мурчание изменило тональность, и у меня мгновенно начали слипаться глаза.

– Вот же хитрюга! – Я зевнула и, кажется, провалилась в сон, будто выключателем щелкнули.

А утром у меня совершенно не было времени заниматься глупыми вопросами. Кот очевидно волшебный, и от него, кроме пользы, никакого вреда… ну если не считать того опрокинутого ведра с купоросом. А все остальное – мелочи.

Едва я, позавтракав, вышла во двор, меня поймал Михаил, тот, что был у парней за старшего.

– Анастасия Павловна, если барин в доме, так мы вам завтра не нужны будем?

– В теории… – Парень озадаченно глянул на меня, и я поспешно исправилась: – Как сторожа – нет. К тому же Виктор Александрович слышал о тех пятерых, что они будто бы ушли из уезда.