Айрин Лакс "Порочный. Скандальный роман"

Шаги не слышны.

Что же там творится?!

Изнываю.

И вдруг…

Одеяло летит в сторону, а мужчина оказывается сверху.

– Попалась. Не самое спокойное место, чтобы прятаться, ты не находишь? – шумно дышит на мое ухо.

– Отпусти!

Вместо этого он ловко пригвоздил мои запястья к кровати и нажимает телом, трется бедрами…

– Отпустить? Это я умею, – недобро горят глаза. – Вот только у меня времени мало. Готова быстро и жестко?

– Что?! Нет! Не выдумывай! У нас был… уговор!

– И ты его нарушила, завалившись в мою кровать! – перебивает. – А трусики… Почему такие мокрые и пахнут мылом? Постирала, чтобы они твоей мокрой и сладкой куночкой не пахли? Вот только зря старалась, я уже чувствовал, как ты пахла… течной сучкой, которой болта не хватает! Ох, как же тебе его не хватает! Сучка!

Телефон Рахмана вибрирует в кармане брюк.

Отрезвляет мужчину на несколько секунд. Он бранится! И немного ослабляет хватку.

– Твое счастье, что у меня нет времени. Иначе… – стискивает запястья крепче. – Я бы тебя так за эти выходки выебал. У тебя таких больших еще не было, гарантирую. Другие мужики потом со свистом пролетать будут. Всюду!

Выдав эту грязную тираду, Рахман треплет меня по щеке и встает.

– А теперь поднимайся и живо… Вали из моей спальни! Закройся у себя. Я проверю! Смогу войти – пиздец тебе, Рори. Запомни!

Рахман делает шаг в сторону, резко оборачивается, гаркнув:

– Ну, чего пялишься?! Пришла на трах? Вот только у меня проблем куча! Пошла вон.

Грубиян! Орет еще на меня.

Вылетаю из его кровати. Бегу, не разбирая дороги.

– Очень надо, ага… Поменьше фантазируйте! В вашем возрасте… вредно!

– Ай, ска… – бухает по двери ладонью.

По той самой двери, которая у меня буквально перед носом захлопнулась!

Я в шоке застываю.

Как так?!

Он же громила. Неповоротливый. Взрослый…

Такие быстро бегать не умеют.

Наверное, все недоумение и возмущение написано у меня на лице, потому что Рахман ухмыляется на ушко, стиснув ладонями талию.

– Что, Рори, не ожидала, что мамонты могут быть быстрыми? Теперь знаешь… А еще сильными, – отрывает меня от пола и тащит к своей кровати.

Теперь я уже запуталась, кто есть кто. Но я чувствую себя добычей.

Его добычей… Добычей первобытного, могучего, сильного мужика, который живет только законами природы и плевать хотел на приличия. Есть только один древний закон: он самец, а я самка, которая плавится воском в его руках.

– Иди-ка сюда, девочка. Вот так! Живо! – роняет строгий окрик сверху. – Будешь дергаться, всыплю так, что о танцах только мечтать останется! Не дергайся!

Рахман, изрыгая ругательства и добавляя восклицания на родном, путем уговоров, силы и шлепков… опускает меня к себе на колени, лицом вниз. Одной ручищей нажимает на спину, зафиксировав.

Вторую алчную руку запускает под мои штаны, резко дернув их вниз.

– Надо же, еще одни трусики, а я думал, что ты без них. Непорядок!

Дергает их вниз, оголив мою задницу.

– Кажется, никто не шлепал твою попку… – гладит ладонью. – Что ж, добавим немного! – и отпускает шлепок. – Воспитательных… мер!

Дышит часто, отвешивая звонкие шлепки по моей попке.

Каждый раз я сжимаюсь, но больше обжигает, боль слабая. Бьет явно не сильно, но горячо становится так, словно хлещет.

Шиплю, сыпля ругательствами.

– Помою рот тебе с мылом. Прежде чем сунуть в него болт! В следующий раз так и сделаем, да? – новый шлепок.

Потом небольшая пауза, и… его мокрые пальцы скользят между двух половинок, ниже и ниже…

– Посмотрим, соврала ли ты… – наклоняется. – У меня мало времени. Слишком мало. Но понять, текла ли твоя куночка или нет, я сумею. Понять и… взять кое-что…

Глава 15

Аврора

Интересно, что это он взять собирается?!

– Отпусти! – верещу.

Новый шлепок. Я захлебываюсь возмущением и нотками стыда, в котором примешано много восхищения и скрытого удовольствия, потому что следом за этим хлопком крупные пальцы Рахмана ныряют ниже, намного ниже…

Подушечки пальцев разминают лепестки, сминая их.

– Не смей меня… трогать там!

– Тшш, дурная!

Его голос меняется, становится рокочущим, ласковым, с низкими вибрирующими нотками.

– Или что… только тебе можно себя трогать здесь, ммм?

– Нет!

– То есть кому-то еще?! Проказница!

Новый шлепок и снова… эти поглаживания, неспешные и уверенные.

– Вай, какой красивый цветочек. Весь в росе… – легонько похлопывает по отверстию подушечками пальцев.

Нажимает.

И в ответ моя пульсация становится невыносимо острой и жадной.

Жаркое сердце, расплавленное до состояния жидкого металла, бухает там, прямиком под его пальцами.

Он просто нажимает и держит, меня разрывает противоречивыми эмоциями.

Всего понемногу, и стыда, и страха, и злости на саму себя… Негодование на него – о-о-о, целый океан! И просто пздц… пздц как много острого и ни с чем не сравнимого желания, чтобы он еще немного… поскользил, подвигал пальцами. Чтобы жаркий ком, собравшийся у самого входа, наконец, сорвался и растекся по телу волнами оргазма.

Обездвижена и возбуждена.

Просто легкая добыча для этого здоровяка, который вынуждает меня быть мокрой, играючи.

Легко и просто, по щелчку сильных, длинных пальцев.

Рука, лежащая на моей спине, не позволяет сдвинуться с места.

Стиснув зубы, с трудом удерживая слова, которые вот-вот могут превратиться в стоны.

– Такая нежная, горячая, влажная. Дико влажная…

Рахман наклоняется ко мне и шепчет в затылок. Гортанный голос отдается рыком, раскатывается в моей груди ответным трепетом.

– Знаешь, сколько женщин у меня было? Много. Очень много. Если я что и знаю, так это то, как женщина выглядит, как пахнет, когда хочет и когда чуть-чуть словила кайф. И твоя дико разгоряченная, взбудораженная куночка расскажет мне больше, чем твои слова. Намно-о-ого больше…

Отпускает.

Давления больше нет, но…

Теперь подушечки пальцев ходят по кругу, крадутся, размазывая влагу.

К стыду своему, я теку, хоть и приказываю себе этого не делать! Но не получается!

Не получается не отзываться на его касания.

Горячие, умелые, настойчивые…

Круги сужаются. Каждый виток становится все уже и уже.

Все ближе к самой сердцевине женственности. Я кусаю губы, пот течет по лицу, дышу с огромным трудом и…

– А-а-а… – срывается с губ, когда Рахман толкается в меня двумя пальцами.

– Ска… Как и думал… Мягкая. Нежная. Горячая и тесная. Скользкая! Кончила… Совсем недавно эта куночка кончила. На свои пальчики текла? На игрушку? Ммм? Как ты это делаешь? Трахаешь дырочку или только клитор ласкаешь? Я хочу знать… Я, блять… все хочу знать и видеть!

– Ни… за… что… – выдавливаю с трудом после череды коротких и ритмичных постанываний в такт движения его пальцев.

Хочется подмахнуть и просто насадиться на его пальцы, эти умелые инструменты для ласки и соблазна!

– Плохие слова говоришь! Очень плохие… Мне это не нравится! О-о-очень не нравится. Теперь…

Он всаживает пальцы резче и глубже, растягивая.

– Теперь, когда я воочию вижу, как ты течешь… Как между бедер у тебя до самых колен дорожки смазки… Ты просто никуда от меня не денешься! НИ-КУ-ДА! Поняла меня?!

Новый сочный шлепок и не менее сочные толчки, все глубже и порочнее. Рахман шумно дышит мне в затылок, целует волосы. Мне жарко от его дыхания, которое сползает ниже, на шею.

Вдобавок он меня прикусывает, цепляет зубами за загривок и долбит пальцами в четком, быстром ритме.

Под ладонью хлюпает, шлепки сочные.

Выдержать порочный ритм просто невозможно!

И я сдаюсь, выгибаясь над его рукой.

Четкие, ритмичные сжатия пульсирующей плоти вокруг мужских пальцев такие же жадные и быстрые, как его движения и рывки.

– А-а-а… Давай… Давай… Охеренная… Да…

Вогнав пальцы поглубже, надавливает на стеночки, поглаживая, продлевает порочное удовольствие.

Стону и обтекаю.

Самые сладкие и самые постыдные мгновения в моей жизни.

– Вот это кайфанула, девочка…

Мокрые пальцы выскальзывают из лона, скользят между ног.