Эндж сложно назвать эталонной красавицей. Яркой или эффектной.
Да и она ничего для этого не делает.
Спортивная мешковатая одежда бежевых тонов – ее вечная униформа. Лишь взрывная копна кудрей не оставляет шанса ее не заметить.
Может, она милая? Нет, я не считаю ее милой. Ее вообще никто не считает милой. У меня нет желания с ней сюсюкаться или от чего-то защищать. Нет, мне хочется совсем не этого.
И даже не ебаться. Вернее уже не только.
Напиться и танцевать голыми в зашторенной комнате посреди белого дня, сигануть с парашютом, проспорить что-то важное, провоняться костром, сидя ночью в лесу и отбиваясь от мутантов- комаров, сходить на концерт в неформальный клуб, или вообще на хрен на рыбалку, набить дурацкие татушки, морщась от боли.
Тем более, одна у нее уже есть – витиеватая надпись "море"на шее сзади у самой линии роста волос…
О ней мало кто знает, потому что Эндж редко собирает волосы – все время таскается с распущенной копной, напоминая то ли хиппи, то ли цыганку.
Море… Я бы хотел попробовать это "море". Облизать ее смуглую кожу, когда она соленая, горячая и влажная, какой бывает в жару на пляже или во время секса. Хочу узнать, насколько воображаемый вкус на моем языке совпадает с настоящим.
Да всякого дерьма с ней хочется. Поругаться, поорать, потупить, да даже блять политику и религию обсудить – да!
Вот чего хочется с ней.
Всего того, чего почему-то не хочется с другими. Вернее, не могу представить даже это с другой девчонкой. Они все такие…
Кокетливые, чистенькие, розовенькие, сладенькие…
Как отмытые котята на выставке.
Заглядывают в глаза и ждут, когда ты повяжешь на шею бантик. Некоторые – стесняшки, другие мяукают и ластятся, словно у них март, но суть одна.
А Эндж выбивается, на грани странности в нашей среде. Не девочка-девочка, не хабалка, не заучка. Чисто на своей волне. Цепляющей и слегка депрессивной.
Минимум косметики, всегда комфортная, нейтральная одежда, ни грамма жеманства, будто она даже не в курсе, что это нормально для женщин – пытаться нравиться. И не замечает, как к ней тянет долбаным магнитом не только меня, но и половину моих знакомых, которым так и хочется за это зубы пересчитать. Она не ловит взгляды, не напрашивается на них.
И может поэтому ты и залипаешь как насекомое на мухоловку.
Тебе чудится тайна, которой может и нет ни хрена. Все лишь у тебя в голове. Гребаный морок.
У нее даже фамилия какая-то хищная. Коршунова. И взгляд соответствующий – прицельный, наэлектризованный, глубокий. Такой взгляд очень странно смотрится у юной девчонки девятнадцати лет. Задержишься со зрительным контактом и можно будто в другую реальность провалиться.
Это не флирт – это другое. Это пробирает до волновых мурашек и вставших дыбом волосков.
Она не сладкая, в ней нет ванильки. В ее волосах запутались йод и соль, в глазах плескается токсикоманский керосин.
А внутри она наверно соленая и густая. Словно кровь. Как в песне. Только еще с привкусом железа, будто девственница, и это будет в первый раз…
Сука, я точно знаю, что у нее с Фомой все было. Пару раз я видел, как они зажимаются, сваливая в спальню на чьей-нибудь даче. И подыхал потом всю ночь, думаю, какого хрена этому придурку досталось то, что я караулил уже полтора года, блять!
Ему просто повезло. Я тогда уезжал на стажировку в Китай на год. Когда отчаливал, Эндж еще страдала по своему бывшему, который связался с ее сестрой, а, вернувшись, обнаружил, что моя кудрявая паранойя уже с Фоменко. И между ними все уже было.
Да и плевать…
В моих навязчивых фантазиях все равно все пропитано пОтом, зноем, морским йодом и кровяным железом.
Текила любовь блять.
Хотя какая нахрен любовь, конечно.
Просто в один момент залип на ней. Сам не понял, вскользь… Но было не достать, она все время не обо мне мечтала.
Подкатил раз как-то тупо. С другими ведь срабатывало, и я особо и не старался.
Обиделась. Послала. Я тоже мысленно послал. Подумаешь, цаца…
Но уже не мог не отслеживать украдкой. Все радары настроились на ее цыганские кудри.
И это как укус комара расчесывать. Постепенно довел сам себя до заражения крови, хотя мог просто мимо пройти и больше не вспоминать.
И даже ведь перегорело в какой-то момент. Когда увидел их с Богданом в первый раз после Китая.
Думал, отрубило, но нет.
Лишь трансформировалось в хроническую неизлечимую болезнь со вспышками рецидивов.
Обострение строго по графику – стоит подойти ближе, чем на метр.
И меня как пьяного ведет. В ушах шумит, сердце вязнет в густой, раскаленной крови, и по позвоночнику прокатываются токи.
Ведьма кудрявая… Тянет.
Но я избавлюсь от этой херни. Ничего в Эндж нет реально особенного, я просто слишком долго думаю об этом.
Фантазирую уже не про секс даже, а про что-то вообще непонятное типа встретить рассвет, сидя на червивом бревне на берегу нашего озера у дома. Идиот…
Вот сейчас трахну ее и все пройдет. Я в этом уверен. Почти.
***
Коробком по серной спичке,
Словно ногтем по стеклу.
Из груди дыханье вышло,
А вдохнуть я не могу -
Тянет.
Ярким огоньком консоли,
Тенью темной на стене,
Птичкой, запертой в неволе,
Образом в тревожном сне
Тянет.
Бьющейся на шее жилкой,
Пальцами на рукаве,
Смехом, речью слишком пылкой,
Предназначенной не мне,
Тянет.
Наказанием, проведением,
Предназначенной судьбой,
Вызывающей сомнение,
Прожигающей тоской
Тянет.
В отражении зеркальном,
В окружении огней,
Тянет.
Это пока тайна.
Притянись ко мне смелей!
(Стихи от TinaVokh)
Глава 7. Ярик
Уперев подошву кроссовки в край низкого столика, стоящего передо мной, я растекаюсь по кожаному дивану и лениво цежу минералку из стеклянного горлышка.
На балконе "Винсклаба"не так шумно, как на танцполе внизу, но, для того, чтобы поддерживать нормальную беседу, все равно надо или орать, деря глотку, или буквально облизывать собеседнику ухо, пока пытаешься что-то донести.
Меня устраивает. Я не болтать пришел.
Мне всего лишь надо забить уши битами электронной музыки, а глазам дать пищу для наблюдения. В общем, сделать все, чтобы мозг перестал продуцировать больные фантазии, мешая их с кадрами воспоминаний.
Я хочу отвлечься от мыслей о том, как пройдут мои выходные с Коршуновой. Клуб для этого вполне сойдет.
Тем более, что он, кажется, набит одними нашими университетскими, и следить за ними вызывает хоть какой-то вялый интерес.
Анжелики конечно нет среди них.
Гребаная тихоня. Жаль, что так и не пришла…
Мне нравится, как она танцует. Будто в трансе. Прикрыв глаза, немного ломано и не выделываясь для публики. От нее словно расходятся волны гипнотического кайфа, не созданного для привлечения внимания, а чисто для нее самой.
Могла бы и прийти…
Но, видимо, так же, как меня, Кудряху не колотит.
И она сейчас спокойненько себе читает на ночь какую-нибудь очередную фантастику, по которой прется и в которой я не рублю, лежа в кровати.
Лида отплясывает на танцполе. Ее диваны через два от тех, что занял Колоб с парнями, и где сижу я. Периодически вижу сестру, когда она поднимается на балкон передохнуть, раскрасневшаяся и веселая, в окружении своих подружек.
Ко мне постоянно кто-то подходит, протягивает ладонь для рукопожатия и обменивается парой слов. Девчонки, здороваясь, слюнявят щеки. Некоторые как бы случайно скребут при этом ноготками по моему затылку, чувственно ероша ежик волос и непрозрачно намекая, что не против этим вечером пообщаться поплотнее.
Обычно я тоже не против, но не сегодня.
Я мысленно уже кружу в орбите Коршуновой где-то под Калининградом, и впервые все эти другие бабы воспринимаются мной чуть ли не как измена.
Мозг – удивительная штука и странно устроен.
Но поделать с собой ничего не могу – шарахаюсь весь вечер от любого намека на интим. Тем более, я сделаю все, чтобы он у меня скоро был. Вот только с совсем другой девочкой.
– Яр, подвинься, – Макс с размаху плюхается на диван рядом со мной и с неосторожным стуком ставит два сета шотов на столик.
На диване напротив устраиваются Богдан Фоменко и Эмиль. Случайно скрещиваемся с Богданом взглядами. Я свой моментально отвожу, скрипнув зубами.
Фома меня бесит. Раньше мы нормально общались – не лучшие друзья, но точно хорошие приятели. Но после того, как он подкатил к Энж, меня блевать тянет, стоит ему открыть свой поганый рот. Фома даже пытался поговорить со мной, выяснить че к чему, но…
Ну а что я ему скажу? Слезь с Коршуновой?!
Но сейчас вроде слез, и, я надеюсь, постепенно эта реакция на Фоменко у меня пройдет. Правда пока она еще со мной.
На столе появляется еще четыре длинных сета стопок, отодвигая полупустые стаканы коктейлей в сторону. Эмиль нажимает кнопку вызова официанта, чтобы обновить закуски. Парни, похоже, серьезно настроены отсюда уползти.
– Может присоединишься, бро? – Макс пихает меня локтем в бок, пододвигая трехслойный шот к моей бутылке с минералкой, – А то сидишь, морда кислая. Когда похмелье мешало перелету? Тачку водитель заберет.
– Мне еще потом до ночи на свадьбе хер пойми кого изображать, и тоже бухать там, – кривлюсь лениво, старательно делая вид, что на самом деле эта поездка с Энж мне в гробу не уперлась.
– И как ты вообще вписался в этот блудняк, – фыркает Макс сочувственно, поднося стопку к губам.
