Мужчина делает шаг по направлению к нам, заходя в тень, и сердце пропускает удар. Я замираю на месте, разглядывая каждую его черту – те же широкие плечи, тот же волевой подбородок, тот же разворот плеч, даже непослушная прядь темных волос падает на лоб точно так же… как у того мужчины из моих воспоминаний. Из моего настоящего мира.
Даже смаргиваю, потому что все это не может быть правдой.
Тот достойный человек давно мертв, а я… я сотню раз щипала себя, чтобы убедиться, что все это не сон, а новый мир.
И все же он здесь. Тот, кто когда-то спас мою жизнь ценой собственной жизни.
– С вами все в порядке? – хмурится незнакомец, видимо, приняв меня за сумасшедшую.
А я вздрагиваю. даже голос тот же! Как такое может быть?
Тут же втягиваю носом воздух, желая остудить едва зародившиеся слезы.
– О, все-таки прибыли! – подбегает к нам щуплый высокий блондин в сером костюме и со смешными, совершенно не подходящими его вытянутому лицу усами.
– А вот и пропавшая хозяйка сего великолепия, как я могу понимать. Я говорил вам о ней, Ваша Светлость, – выдает блондин, окидывая взглядом меня а затем оборачиваясь… к повозкам.
Их тут две, черные. Еще и кони в количестве четырех штук и какие-то другие мужчины в формах с эполетами. Из-за этой толпы толком не видно, о каком именно великолепии идет речь.
Но судя по тону этого щуплого блондина моему появлению здесь совершенно не рады. Интересно, почему?
– Уже догадался, – едва заметно кивает призрак из моего прошлого.
В отличие блондина он не корчится, разглядывая пятна на моем платье и весь мой жутко не приличный после двухдневного путешествия вид.
Если бы еще котенка с собой взяла, вообще выглядела бы убийственно. Но кроха уснул в моей шали, и я не стала его тревожить, пока не пойму, куда вообще нести вещи.
– Леди Элиза Хельм, – представляюсь девичьей фамилией, делая вид, что вовсе не похожа в данный момент на какую-то оборванку. – А вы…?
– Инспектор Дарен Сурэл, – представляется Призрак из прошлого, и от холода в его голосе по спине бегут мурашки. Боже, как же он все-таки похож…
Однако нашей встрече инспектор не рад. Это выдают его ледяные голубые глаза, контрастом играющие со смуглой кожей и черными немного взлохмаченными волосами. А еще от него так и веет опасностью и непонятной мне претензии.
– Вы вовремя подсуетились, леди Хельм, – выдает он следующее. – Впрочем, не думаю, что ваше столь позднее появление что-то изменит. За шесть месяцев вы никак не исправите ситуацию. Так что давайте не будем оттягивать неизбежное и подпишем бумаги сейчас.
– Что? – хмурюсь я, ибо совершенно не понимаю, о чем он говорит. – Какие бумаги?
Сурэл смотрит на меня так, будто я глупость сказала. Неужели выгляжу настолько глупой или несуразной? Ошарашенной – да. И это логично.
Я ведь понятия не имею, о чем сейчас идет речь.
– Бумаги на передачу ваших заброшенных владений на учет городского управления, леди Хельм, – весьма спокойно и в то же время пугающе холодно сообщает Дарен Сурэл, а его подчиненный тут же спешит расчехлить кожаный коричневый портфель и достать из него тоненькую черную папочку с пером.
Чуть ли не тычет в меня ею. Серьезно? Еще бы сам моей рукой подпись поставил!
– Постойте. На каком основании я должна передавать вам свои земли? – искренне недоумеваю я.
Копаюсь в памяти Элизы, но, увы, барышню совершенно не интересовали подобные вопросы. Но потому я изучала бумаги на Гиблые Земли в пути, и с ними все было в порядке.
Неужели, обман?
Кидаю взгляд на господина инспектора, в котором еще секунду назад видела того мужчину, которым восхищалась, и понимаю, как ошиблась.
Они разные – совершенно.
Игорь был тем, кто без сомнений входил в огонь, чтобы спасти незнакомцев… А этот красавец, пусть и обладает таким же лицом и шармом, но готов лишить едва прибывшую женщину крова, едва она спустилась из повозки.
– На основании закона, леди Хельм, – с леденящим душу спокойствием отвечает инспектор. А мне вновь кажется, что у него ко мне есть еще какая-то претензия. Возможно, личная? Или он просто так сильно хочет получить мои земли, отобрать последнее, что у меня осталось?
– Какого такого закона? Я единственная владелица этих земель и никому права на них не передавала, – выдавливаю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Это мой дом.
– Дом? – бровь Дарена изгибается в притворном удивлении. – Позвольте тогда узнать, где же вы были последние пятнадцать лет, пока эти земли приходили в упадок, отравляя все вокруг? Точно ли это ваш дом?
Он делает несколько шагов в мою сторону, и я невольно отступаю. От него исходит какая-то властная энергия, заставляющая сердце биться чаще.
– Или просто надоела столичная жизнь и решили поиграться или спрятаться? Вляпались в скандал? – продолжает инспектор, но уже куда тише. Будто не желая, чтобы другие услышали.
Но это еще что значит?
– Вы справки обо мне наводили?
– Пришлось, – с неохотой признает инспектор. – И я бы с превеликим удовольствием поверил, что у этих земель отныне будет достойный хозяин, но…
– Хозяин есть. А говорить о достоинстве стоит после более плотного знакомства, а не на основании слухов, не так ли инспектор? – выпаливаю в свою защиту, вздернув носик вверх.
Боже, я, наверное, смотрюсь нелепо. Вся перепачканная, лохматая зато спинку держу, как истинная леди.
Инспектор вопреки моим ожиданиям, не спешит вступать в перепалку. Что-то прокручивает у себя в голове, а затем отступив на полшага от меня, выдает:
– Что ж… По закону у вас полгода до истечения пятнадцатилетнего срока ненадлежащего использования и не днем более. Надеюсь, я ошибся на ваш счет, и вы сможете исправить то, что натворили ваши предки, – однако в голосе его тонна недоверия и даже какая-то горькая усмешка.
Погодите… Что натворили мои предки?
– Господа, собирайтесь. Наследница Гиблых Земель вступает в права, – выпаливает инспектор своей араве подчиненных, и те неохотно загружаются в повозки и на лошадей.
– Надолго ли, – фыркают мужички, однако тихо, чисто себе под нос. – Фифа.
Ну, ничего! Мы еще посмотрим, как они потом заговорят.
– Кстати, леди Хельм, – останавливается вдруг инспектор, поставив одну ногу на ступени своей черной кареты. – Вы долгое время не были в этих землях. Здесь иные порядки, не такие, как в столице. Не забывайте об этом.
Совет конечно ценный, жаль, что не конкретизированный.
– Не переживайте. Я быстро приспособлюсь. Где тут местный рынок? – заверяю ему, желая, чтобы он уже скорее отстал и скрылся, а я наконец-то смогла оценить объем того, что мне нужно восстановить, чтобы не остаться с голой попой на улице.
– На центральной площади. Но имени своего лучше никому не называйте, – дает мне инспектор еще один совет. И в этот раз, судя по его ледяным глазам, жизненно важный.
Так, во что я вляпалась? Чего такого важного я не знаю?
Увы, инспектор уже садится в повозку, закрывает дверь, а я провожаю взглядом всю эту процессию. И даже невольно ежусь, когда несколько из мужиков, тех, что на конях, странно пялятся в мою сторону. А точнее на мои руки и декольте. Вполне приличное по столичным меркам, вообще-то. Что не так?
Однако этот вопрос становится абсолютно неактуальным и теряется на заднем фоне в тот самый момент, когда повозки и лошади, наконец, отъезжают, а моему взору открывается то… чем я теперь владею.
Это и есть Гиблые Земли?
Вот это я встряла!
Глава 4. Владения
Я отмеряю взглядом полосу пустоты от угла одного соседского забора до другого, и сердце сжимается. Эта самая полоса – начало моих земель, входящих "носом" в черту небольшого провинциального городка под названием Аффис.
Если повернуть голову вправо, то ты отчетливо увидите черепичные крыши домов, поднимающиеся ярусами по склону холма и вьющиеся узкие мощёные улочки. Где-то далеко возвышается белокаменный храм с тремя куполами, и его колокольный звон эхом доносится даже сюда.
Представляю, как сейчас в Аффисе многолюдно, как шумит вечерний базар, как кипит жизнь, но здесь…
Я, конечно, понимала, что мой новый дом не самое лучшее место, но не до тайкой же степени!
Вновь окидываю взглядом владение, и теперь я понимаю, почему это его называют Гиблым. Земля под ногами – потрескавшаяся, чёрная, словно выжженная пламенем. Ни деревца, ни кустика – только редкие пучки жёсткой травы пробиваются сквозь спёкшуюся почву.
Ветер гонит по мёртвой земле перекати-поле, и этот звук – сухой, шуршащий – вызывает дрожь. Даже воздух здесь горчит, будто до сих пор хранит привкус пепла.
Жуть…
Сама не знаю, отчего на глаза наворачиваются слезы. В памяти Элизы эти места совсем другие: зелёные поля, фруктовые сады, цветущие луга… Повсюду витал аромат яблонь, птицы пели в кронах деревьев, раздавались голоса работающих в полях людей.
Здесь была жизнь, был достаток – местные гордились службой в поместье Хельмов, а урожаи славились на всю округу.
"Как же так вышло?" – мысленно спрашиваю я прежнюю хозяйку этого тела, но в памяти Элизы туман. Она уехала отсюда пятнадцать лет назад совсем девочкой, точнее ее увезли в спешке. Видимо, после какого-то страшного случая, о котором Элиза ничего не помнит.
Что же здесь произошло?
Подхватываю испачканный подол платья и ступаю вперед. Хочу видеть всё, ведь унаследованные мной земли обширны. На карте они похожи на сапог, нос которого входит в черту городка, и это лишь малая часть территории.
Может, остальная земля выглядит лучше?
Увы… нет. Под ногами хрустит земля, каждый шаг отдаётся гулким эхом в мёртвой тишине.
Зато посреди безжизненного поля возвышаются два строения. Первое – некогда величественный особняк. Теперь он похож на развалину. Стены в огромных трещинах, провалившаяся местами черепичная крыша, зияющие пустотой окна.
Второй дом куда меньше, но выглядит получше. По крайней мере, крыша, вроде, цела и стены не грозят обрушиться.
– Миледи, – рыжий Гиб нагоняет меня, нервно теребит клетчатую фуражку в руках. – В городе есть гостевой дом. Пять серебряных за ночь…
Предложение как нельзя кстати. В этом месте вряд ли можно обосноваться. Но пять серебряных…
Деньги кое-какие у меня с собой имеются. Выторговала на “сделке”, но тратить их на ночь в местном отеле – не лучшая идея, учитывая нынешние перспективы.
– Сначала осмотрюсь получше, – решаю я и направляюсь к дому поменьше.
Старая деревянная дверь выглядит надёжной, но замка на ней нет. Толкаю её, и створка открывается с протяжным скрипом. Ступаю в мрачную комнату, в нос ударяет затхлый запах, а половицы жалобно стонут под ногами.
С ними стонет и мое сердце. Не так я себе это место представляла. Совсем не так. Тут как будто лет пятьдесят никто не жил. Пыльно и грязно, окон нет, но есть ставни.
"Почти целые", – мысленно отмечаю я, пока отворяю одни из них, чтобы впустить больше света. Закатное зарево освещает облупившиеся стены, но опасных трещин, к счастью, не наблюдаю.
В доме две комнаты, мебели почти не осталось, кроме грубо сколоченного стола и лавки и пары полок. Видимо, местные растащили брошенное добро, чтобы не пропало. В углу первой комнаты даже печь имеется. Закопчённая, но с виду целая. И пара мятых чугунков валяется рядом.
– Я останусь здесь, – объявляю сопровождающему. – Приберусь, оценю с утра всё свежим взглядом и решу, что делать дальше. Когда вы возвращаетесь в столицу?
Рыжий Гиб смотрит на меня так, будто я головой стукнулась. Ах да, я же в теле белоручки.
– В ночь не поедем. Хозяин велел в случае чего в гостевом доме остаться. Я бы вам свою койку уступил, но она в одной комнате с Виредом будет, – сообщает Гиб, неловко почёсывая затылок, и от его заботы на душе становится чуточку теплее.
Не зря я дала ему тот совет касательно возлюбленной. Вон как теперь он охотно помогает.
– Койка это лишнее, а вот от воды я точно не откажусь. Поможешь найти? – спрашиваю Гиба, и тот, всё ещё глядя на меня с опаской, уходит, едва не стукнувшись лбом о косяк низкой входной двери.
В следующий час я готовлю относительно чистое место для двух сундуков, которые притаскивает недовольный Виред. Он окидывает злорадным взглядом мои новые хоромы и уходит с таким видом, будто я это заслужила.
Пусть земля ему… Тьфу! Скатертью дорога, то есть.
Выкидываю этого зануду из головы и принимаюсь за уборку. В один день тут не управиться, но нужно постараться, чтобы не загнуться от пыли хотя бы сегодня.
Руки быстро покрываются грязью, а в горле першит, но я продолжаю работать. Дико хочется принять ванну, желательно горячую, но Гибу удаётся раздобыть лишь два бидона воды. И за это большое спасибо.
Пару сухих досок от поломанных ящиков пойдут в топку, чтобы не задубеть в весеннюю ночь.
Заканчиваю, лишь когда за окнами темнеет так, что в доме толком ничего не видно. Приходится зажечь одну из нескольких свеч, что прихватила с собой.
Окидываю взглядом дом, вид которого если и улучшился, то не сильно. Тоскливо и даже чуточку страшно. От тишины, от свиста ветра в щелях ставней, от мысли, что скоро я останусь в этом месте совершенно одна. Так, где-то здесь была кочерга…
Пока ищу ее, замечаю, как Крокодил, он же милый котенок, который отлично выспался на моей шали и даже не проснулся, когда я его переносила, лениво зевает. Довольный. В тепле.
От этого и мне на душе становится теплее, и я напоминаю себе, что испытания – это возможность стать счастливее, чем была.
– Миледи, – мнется на пороге Гиб. – Виред рычит. Устал, спать хочет.
Таким образом Гиб, видимо, хочет попрощаться со мной.
– Будьте осторожны, – говорю ему, хотя хочется передать через него пару ласковых своему "благоверному", ведь уговор был иным.
Но чего уж сейчас вспоминать? Утром об этом подумаю.
– Вы это… если хотите, я покараулю в повозке. На всякий случай, – добавляет Гиб, и я настораживаюсь.
