– Это прекрасно, что у тебя остался здравый ум, да только кому от него прок, ежели ты подохнешь с голоду на этом вонючем судне? Давай же! Вылезай из каюты!
Они пробрались по тёмным коридорам и скрипучим лестницам «Надежды Дозорного» и оказались на главной палубе, где уже ждали послушники Владибогдана – около двух десятков бледных, исхудавших детей.
– На острове не так много провианта, – пояснила Камалова.
От Стейнера тоже остались лишь кожа да кости, покрытые шрамами к тому же. Одежда беглецов была рваной и изношенной, многие из них ходили босыми. Однако сейчас отстранённые взгляды, которые время от времени возникали на лицах детей по пути в Вираг, сменились воодушевлением и радостным предвкушением. Заметив пересекающую палубу госпожу Камалову, многие послушники смолкли в благоговении. Сбежав от Империи и сумев выжить, будучи Зоркой-отступником, она превратилась в живую легенду.
Однако никому из детей не было известно о дюжине Охранцев, пришедших за Мареком и Вернером в лес. Никто не знал, что она защищала отца и Зоркую. Ни один послушник не представлял масштабы её ярости, чуть не разрушившие дом Камаловой. Хьелльрунн по сию пору видела лица убитых людей – то, как неслись они в шторме её гнева и разбивались оземь, превращаясь в кровавое месиво.
– Идём, – позвала госпожа Камалова, хлопнув в ладоши. – Не отвлекайся. Сегодня нужно сосредоточиться, да?
Хьелль вздрогнула от неожиданности. Даже мимолётной мысли о мёртвых Охранцах было достаточно, чтобы отвлечь её от происходящего.
– Мы направляемся в город, – заявила старуха детям. – Держитесь рядом.
Госпожа Камалова никогда не славилась учтивостью или склонностью к пространным беседам, и сегодняшний день не стал исключением. Группа из двух десятков оборванцев молча последовала за пожилой женщиной к трапу, где Хьелльрунн помогла всем спуститься и призвала держаться вместе. Такая большая и разношёрстная компания детей привлекала внимание, рабочие в доках косились и перешёптывались, пока они пробирались мимо. Сестра Стейнера шагала возле Зоркой-ренегата, одаривая гневными взглядами местных жителей, словно бросая им вызов.
– Хьелльрунн, у тебя руки сжаты в кулаки. – Старуха натужно улыбнулась проходящему мимо чиновнику порта. – Постарайся расслабиться, да?
– Не следовало нам сходить на берег, – буркнула под нос её воспитанница. – Из всех ваших плохих идей эта – самая неудачная.
– Эти дети находились в заключении на протяжении долгих лет. Изо дня в день они просыпались, даже не зная, доживут ли до вечера. Ты действительно решила, что мы удержим их на корабле? – Бывшая Зоркая нахмурилась. – Лучше уж приглядывать за ними по возможности.
Хьелльрунн припомнила, сколько времени провела в лесу на севере Циндерфела.
– Я тоже частенько убегала, чтобы нанести вам визит.
– Да, но ты убегала, чтобы учиться, а эти неокрепшие души хотят потратить монеты на рагу и хлеб, одежду и ботинки, и одной Фрейне известно на что ещё.
– Но чем они собираются платить? – удивилась Хьелль, оборачиваясь на оборванных детей.
– На Владибогдане они неплохо поживились за счёт имперцев. – Госпожа Камалова ехидно ухмыльнулась.
– Обобрали трупы, вы хотите сказать?
– Ну а что? На острове было полно солдат, верных Империи послушников и Зорких. Детям пришлось сражаться и убивать, чтобы обрести свободу.
Хьелльрунн оглянулась и окинула оборванных ребят новым взглядом, словно заметила впервые. Некоторые из них были её ровесниками, но большинство выглядели намного моложе.
– Ха! Или ты вздумала, что единственная, кому пришлось убивать?
Она вздрогнула, пытаясь не вспоминать о мёртвых Охранцах.
– Я всё равно считаю посещение Вирага плохой идеей.
Хьелль умолкла, как только группа добралась до широкой улицы, разительно отличающейся от маленьких переулков и разбитых дорог Циндерфела и Нордвласта. Повсюду мелькали повозки, в разные стороны спешили люди всех национальностей губерний Винтерквельда, перенося на спинах тяжёлые ноши.
– Тебе нездоровится, Хьелльрунн? – озабоченно спросила госпожа Камалова.
Девушка остановилась, чтобы внимательнее осмотреться, и их с наставницей окружили послушники, которые перешёптывались, смеялись и о чём-то спорили между собой.
– Я… – Хьелль моргнула и огляделась по сторонам. – Мы и в самом деле больше не в Нордвласте, так ведь? Мы действительно покинули Циндерфел? Мы не дома… и уже не сможем вернуться…
– Дорогая, – обратилась к ней бывшая Зоркая непривычно мягким тоном. – Мы три недели просидели взаперти на смердящем фрегате, а до тебя только сейчас начало доходить? – Наставница прижала девушку к себе. – Не переживай, Хьелль, мы построим новый дом, да?
– Где?
– Этого я не знаю. – Госпожа Камалова отвела взгляд. – Зато мне точно известно, что двое детей уже успели удрать. – Старуха указала вглубь улицы и нахмурилась. – Пойдём же. Скорее!
* * *
Госпожа Камалова имела множество талантов, но быстрый шаг к их числу не относился. Поддерживая ковыляющую Зоркую, Хьелльрунн спешила за двумя послушниками, которые умчались вперёд. Остальные дети шептались и показывали пальцем вслед беглецам.
– Ступайте! Найдите своих друзей! – велела наставница двоим старшим. – Найдите и приведите обратно! – Она погрозила пальцем. – И чтобы без самодеятельности!
Довольные столь важным поручением от кумира, подростки бросились выполнять приказ.
Хьелльрунн молча обвела суровым взглядом оставшихся послушников, чтобы те даже не вздумали последовать примеру беглецов. В это время громкие выкрики впереди заставили госпожу Камалову ускорить шаг.
Вскоре толпа расступилась, и перед ними предстала мрачная картина: имперский солдат держал за шею одну из старших послушниц, а та отчаянно выворачивалась, плевалась да ругалась на чём свет стоит на трёх разных языках.
– Так и знала, что от Трины следует ждать неприятностей… – раздражённо прошипела госпожа Камалова.
– Кто она? – поинтересовалась Хьелльрунн.
– Самая неуправляемая девчонка, с которой доводилось иметь дело. – Зоркая-ренегат перевела взгляд на троих послушников, которые спорили с солдатом.
Посланник, который стоял на противоположной стороне улицы, уставился в их сторону и нерешительно указал пальцем, словно не веря своим глазам. Он смотрел прямо на их небольшую группу.
– Чую колдовскую метку… Да такой силы, какую никогда…
Договорить он не успел: Трина вырвалась из рук стражника.
Хьелльрунн ничего не оставалось, как только беспомощно наблюдать за стремительно развивающимися событиями.
Разгневанный солдат отвесил черноволосой пленнице затрещину тяжёлой рукавицей, но в ту же секунду подруге на помощь бросились трое мальчишек. Имперец, не раздумывая, шагнул вперёд и нанёс одному из них удар в лицо. Двенадцатилетний послушник, который весил не больше, чем бушель картофеля, рухнул как подкошенный и врезался головой в булыжник. Влажный хруст заставил всех вокруг умолкнуть. Светловолосый юноша из Нордвласта по имени Эйвинд опустился на колени подле товарища и с горем и отчаянием в голосе воскликнул:
– Он истекает кровью! И не шевелится!
Солдат застыл в нерешительности – взгляды всех прохожих теперь были прикованы к нему.
– Ты, чёртова свинья! – Трина, покачав головой, вытерла окровавленный нос рукавом.
В глазах послушницы вспыхнула ярость, и Хьелль узнала этот гнев – она сама его испытала, когда убили Вернера.
– Схвати или убей их всех! – взревел Посланник. – Мне всё равно, как ты поступишь, только заканчивай быстрее.
Но стоило солдату поднять булаву, как Хьелльрунн тут же бросилась к Эйвинду, вскинув руки в отчаянном жесте. Однако Трина её опередила: она открыла рот, в котором уже виднелось кроваво-красное свечение, и выпустила на свободу поток рыже-жёлтого пламени. В одно мгновение голову имперца охватил колдовской огонь.
– Мы прикончим тебя первым! – завопила Трина, поворачиваясь к Посланнику.
Солдат же слепо дёрнулся, цепляясь за обжигающий металлический шлем в отчаянных попытках его снять. Хьелльрунн ощутила, как к самому горлу подступила горечь тошноты. Руки затряслись.
– Нет, нет! Только не сейчас… Только не это снова…
Паника приливной волной захлестнула улицу Вирага. Горожане бежали прочь, в то время как солдаты стремительно наседали на послушников. Однако те повидали и не такое, а потому бесстрашно обрушили на нападавших свою колдовскую мощь: сильный порыв ветра оттолкнул одного из имперцев, в клочья разорвав его плащ. Группа из пяти послушников Академии Воздуха взорвалась смехом, наблюдая, как вызванный ими ураган кубарем прокатил другого солдата по улице, пока тот не врезался в телегу.
Ещё один из нападавших отскочил в сторону, чтобы избежать огненного шара, и приземлился на мощёную дорогу, загрохотав доспехами. Он вскочил на ноги, но обнаружил, что плащ вспыхнул ярким пламенем – послушники Академии Пламени с серьёзными и сосредоточенными лицами бросали в нападающих имперцев огненные сгустки.
– Хьелльрунн! – рявкнула госпожа Камалова. – Так и будешь стоять?
Однако ноги ученицы словно приросли к земле, мышцы свело от напряжения, она едва могла дышать.
– Слишком много смертей, – прошептала Хьелль.
Взывая к силам, группа из четырёх послушников Академии Земли вырвалась вперёд, направляясь к сержанту, который указывал подчинённым взмахами двуручной булавы. Кожа детей приняла гранитно-серый оттенок; кулаки обратились в камень.
Хьелльрунн же могла только наблюдать за ними со стороны.
Теперь к какофонии на улице добавился звук каменных кулаков, врезавшихся в металлическую броню. Сержант отступал, отбиваясь булавой, один из ударов которой пришёлся в грудь самому высокому из послушников. Он отлетел в сторону и тяжело повалился на землю. В ту же секунду двое других мальчишек сконцентрировали силы на ногах офицера, пытаясь покорёжить доспехи, пока последняя из их группы ловко забралась по плащу противника на спину, вцепилась ему в шлем и закрыла рукой прорезь для глаз.
Хьелль застыла в центре улицы, пронзённая нерешительностью, словно копьём. Всё происходило так быстро! Она же могла только беспомощно наблюдать за побоищем, которое разворачивалось повсюду, куда ни взгляни.
Все послушники присоединились к сражению по мере своих способностей. Госпожа Камалова держалась позади ученицы, однако к ней тоже подкрался солдат и попытался схватить за руку. Старуха вывернулась, бормоча себе под нос проклятия. Когда солдат нерешительно замахнулся булавой, Зоркая-ренегат сумела избежать удара, молниеносно скользнув за спину врага. Её нож ярко сверкнул на солнце, после чего исчез под шлемом имперца, глубоко вонзаясь в самое горло.
Оглушительно изрыгая ругательства на сольском, Посланник достал меч из украшенных драгоценностями ножен и бросился на ближайшего послушника, но тот подставил под удар каменную руку, и от столкновения металла с гранитом посыпались яркие искры. Посланник сменил тактику и толкнул мальчишку ногой в грудь. Тот растянулся на земле, а имперец пока схватил самую маленькую из девочек и приставил к её горлу меч. Он думал спасти свою никчёмную шкуру, угрожая убить пленницу, да вот только никто не смотрел. Никто… кроме Хьелльрунн.
Тем временем сержант методично избавлялся от послушников Академии Земли. Первый мощный удар булавой по спине пришёлся девочке промеж глаз, но благодаря каменному облику она лишь вздрогнула, однако от второго взмаха она повалилась на землю и неподвижно там застыла. Двое мальчишек, держащих ноги сержанта, продержались не намного дольше. Булава была усилена металлом, и после нескольких сокрушительных ударов концентрация послушников ослабла. Первый из них отступил, второй взвыл от ужаса – его каменная рука рассыпалась в прах.
Из боковых проулков группами по четыре человека показались другие солдаты. В одно мгновение над послушниками нависли шестнадцать вооружённых имперцев в чёрных доспехах, готовых пустить в ход булавы по первому сигналу.
– Сдавайтесь! – взревел Посланник, по-прежнему держа меч у горла маленькой девочки.
Сержант продолжал атаковать, яростно размахивая оружием, и послушники начали отступать. Уворачиваясь от ударов, они постепенно собрались вокруг госпожи Камаловой в центре улицы. Хьелльрунн насчитала по крайней мере четверых детей, лежащих ничком на брусчатке.
– Хьелль, – прошептала старуха. – Мы окружены.
Постепенно усиливаясь, начался дождь.
4. Сребротуман
Среди зазубренных чёрных вершин Владибогдана завывал ледяной ветер, принося с Холодеющего океана тусклую дымку дождя. Тем временем, стоя на башне Академии Воздуха, Сребротуман глядел в мрачное небо, пока далеко внизу волны с тихим рёвом разбивались о скалы. Вихри с северо-востока были редкими гостями, а когда всё же являлись, то вторгались, словно захватчики: проносились от тёмной гавани по сотне почерневших ступеней сквозь тихую, теперь уже пустую сторожку, и попадали прямиком на площадь Драгмактской академии.
С момента восстания времени прошло достаточно, и площадь успели убрать: разрушенные части статуи дракона бросили в море, тела павших отнесли в кузницу, где Сребротуман собственными руками предал их колдовскому огню. Никто не назначал Зоркого ответственным, тем не менее для него казалось важным, чтобы каждый встретил достойный конец. В этой церемонии было свое-образное утешение – с тех пор как Стейнер уничтожил «Огненную пытку» и огромную статую в центре острова, Огненные духи более не восставали после смерти, чтобы поступить на вечную службу Империи. Сребротуман остался последним в своём роде, и его судьбу никогда не повторит следующее поколение.
Тёмная пелена, которая окутывала остров в течение многих лет, рассеялась, разнеслась ветрами во все стороны. Целых три недели Сребротуман наслаждался миром, пока порыв северо-восточного ветра не вторгся в его покой.
Стук в дверь заставил экзарха очнуться от грёз. Он мысленно перенёсся в коридор и увидел застывшего в ожидании отца Орлова.
Входите. – Сребротуман общался телепатически, так как давно утратил способность к речи.
Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился отец Орлов, широкоплечий Зоркий крепкого телосложения.
– Экзарх, – поприветствовал он с полупоклоном.
Маска гостя представляла собой прекрасное юное лицо, на правой щеке которого сияли девять звёзд, символизирующие провинции Империи.
Отец Орлов. – Сребротуман склонил голову, хотя уважения к Зоркому отнюдь не питал. – С момента восстания у нас не было времени побеседовать.
– Вы, экзарх, казались слишком занятым. – Посетитель скользнул в комнату, почти физически излучая настороженность. – Являлись только по ночам, чтобы забрать с площади трупы. Вы, так скажем, дали детям повод для разговоров. – Отец Орлов сделал многозначительную паузу. – Наполнили их души страхом.
Я занимался кремацией. Гниющие тела в состоянии вызвать эпидемию, а мы не можем позволить чуме охватить остров, особенно после недавних событий.
– Ваша мудрость – истинный луч света в столь смутные времена, – язвительно произнёс Орлов, однако Сребротуман проигнорировал сарказм в голосе гостя. – Прогуляемся, экзарх? Полагаю, послушникам будет полезно видеть, что высокопоставленного Зоркого интересуют не только мертвецы, но и живые люди.
Прогуляемся, отец Орлов, хотя вряд ли после недавней катастрофы кому-то есть дело до титулов.
– Вы правильно выразились, это была настоящая катастрофа, – согласился собеседник, покидая комнату. – И кому-то придётся за неё отвечать.
Неужели в его тоне прозвучала угроза?
Всему есть цена, и за всё в жизни приходится платить.
Отец Орлов обернулся, явно желая удостовериться, что экзарх следовал за ним по тёмным каменным переходам. Послушники за глаза называли отца Орлова «Леденящим» за холодный нрав и умение заклинать воду и ветер. Он был бы рад обвинить Сребротумана в уничтожении «Огненной пытки» и последующей организации побега.
Экзарх со спутником вышли на площадь и осмотрелись по сторонам. Послушники сметали с разбитой брусчатки песок и щебень, несмотря на пронизывающий ветер.
– Едва узнаю это место, – возмутился отец Орлов, не скрывая досады, затем сжал кулаки, и Сребротуман мгновенно почувствовал исходящий от Зоркого яростный вихрь из смеси отвращения, стыда и гнева за всё то, что произошло во время восстания Стейнера.
Согласен, площадь действительно сильно изменилась.
Каждое пятно крови на брусчатке служило напоминанием о восставших против Империи или же умерших за неё.
– Грандиозное было представление, – продолжил отец Орлов, собравшись с мыслями. – Жрица-спригган убила множество наших, обратив их в камень одним только взглядом.
Уже наслышан.
– Однако ваше отсутствие во время сражения не осталось незамеченным.
Я находился рядом с Академией Воздуха, защищая оставшихся верными Империи послушников.
Ложь. Но кто сможет её опровергнуть? Академия Воздуха служила пристанищем ученикам, владеющим силами ветра, и хотя Сребротуман давно там не преподавал, он всё же имел основания находиться в здании.
