– От того, не продолжается ли инсценировка до сих пор. И не являюсь ли я как раз объектом очередной провокации. Со стороны кого-то из остальных братьев, например. Талант вживания в роль, как я предполагаю, в семье не редкость.
Ферран вспыхнул. Эгмунд стукнул кулаком по столу.
– Не перегибай палку, – рявкнул он, – и не забывайся. Я спросил тебя, займешься ли ты. Отвечай!
– Я мог бы, – кивнул Геральт, – заняться охраной короля от гипотетических василисков. К сожалению, в Кераке у меня украли мои мечи. Королевские службы не смогли напасть на след похитителя, и, похоже, слабо продвинулись в этом направлении. Без мечей я никого защитить не смогу. Так что я вынужден отказаться по объективным причинам.
– Если дело только в мечах, то проблем не будет. Мы их вернем. Правда, господин инстигатор?
– Безусловно.
– Сам видишь. Королевский инстигатор безусловно подтверждает. Ну так как?
– Хотелось бы сперва вернуть себе мечи. Безусловно.
– Ну ты и упрямец. Но ладно, будь по-твоему. Подчеркиваю, что за свои услуги ты получишь оплату, и заверяю, что не сможешь назвать меня скупым. Что касается иных выгод, то некоторые из них ты получишь сразу же, так сказать, авансом. В знак моей доброй воли. Твое дело в суде можешь считать прекращенным. Необходимо выполнить кое-какие формальности, а бюрократия не знает, что такое спешка, но ты уже можешь считать себя человеком, свободным от подозрений и имеющим свободу передвижения.
– Благодарю покорнейше. А показания и счета? Левкрота из Цизмара, волколак из Гуаамеза? Что с документами? Теми, которыми принц изволил воспользоваться как… театральным реквизитом?
– Документы, – Эгмунд взглянул ему в глаза, – временно останутся у меня. В надежном месте. Безусловно.
* * *
Когда он вернулся, колокол короля Белогуна как раз отбивал полночь.
Коралл, надо отдать ей должное, при виде его спины сохранила сдержанность и спокойствие. Умела управлять собой. Даже голос у нее не изменился. Почти не изменился.
– Кто это тебе сделал?
– Вигилозавр. Такой ящер…
– Ящер наложил тебе эти швы? Ты позволил себя зашивать ящеру?
– Швы наложил врач. А ящер…
– Да пропади пропадом этот ящер! Мозаик! Скальпель, ножницы, пинцет! Иглу и кетгут! Эликсир Пульхеллум! Отвар алоэ! Unguentum ortolani!?[13 - Ортоланова мазь (лат.)] Тампон и стерильный бинт! И приготовь горчичник с медом! Быстро, девочка!
Мозаик управилась за достойное удивления время. Литта принялась за операцию. Ведьмак сидел и страдал в молчании.
– Медикам, не разбирающимся в магии, – процедила чародейка, накладывая шов, – нужно все же запретить практиковать. Преподавать в учебном заведении еще ладно. Зашивать трупы после секции, да. Но к живым пациентам их подпускать нельзя. Но боюсь, что не дождусь такого, все движется как раз в обратную сторону.
– Не только магия лечит, – рискнул высказать мнение Геральт. – А кто-то же должен лечить. Специалистов, магов-целителей, всего горстка, а обычные чародеи лечить не хотят. То ли времени у них на это нет, то ли считают, что не стоит.
– И правильно считают. Результат перенаселения может оказаться гибельным. Что это? Что ты там крутишь в руках?
– Вигилозавр был этим маркирован. Это у него к шкуре было намертво приделано.
– И ты содрал в качестве трофея, принадлежащего победителю?
– Я содрал, чтоб тебе показать.
Коралл присмотрелась к овальной латунной табличке размерами с детскую ладонь. И к выбитым на ней знакам.
– Любопытное совпадение, – сказала она, приклеивая ему горчичник к спине. – Принимая во внимание тот факт, что ты как раз в те края собираешься.
– Собираюсь? Ах да, в самом деле, я забыл. Твои собратья и их планы относительно моей персоны. Неужто эти планы конкретизировались?
– Не иначе. Я получила сообщение. Тебя просят прибыть в замок Риссберг.
– Меня просят, как трогательно. В замок Риссберг. Резиденцию знаменитого Ортолана. Я так полагаю, что отказаться от просьбы я не могу.
– Я бы не советовала. Просят, чтобы ты прибыл срочно. С учетом твоих ран, когда ты сможешь двинуться в путь?
– С учетом моих ран, это ты мне скажи. Как врач.
– Скажу. Позже… А сейчас… Тебя какое-то время не будет, я буду скучать… Как ты себя сейчас чувствуешь? Сможешь… Это все, Мозаик. Ступай к себе и не мешай нам. Что должна была значить эта улыбочка, барышня? Тебе ее заморозить на губах навсегда?
Интерлюдия
Лютик, Полвека поэзии(фрагмент черновика, текст, который ни разу не вошел в официальные издания)
Воистину, ведьмак многим был мне обязан. И с каждым днем все больше.
Визит к Пиралу Пратту в Равелин, завершившийся, как вы знаете, бурно и кроваво, принес, однако, и определенные плоды. Геральт напал на след похитителя своих мечей. В известной мере моя в том заслуга, ибо я, благодаря своей смекалке, в Равелин Геральта направил. А назавтра я же, не кто иной, новым оружием Геральта обеспечил. Не мог я смотреть, как он ходит безоружным. Скажете, что ведьмак не бывает безоружным никогда? Что это натренированный во всех видах боя мутант, нормального человека вдвое сильнее и вдесятеро быстрее? Который трех вооруженных бугаев дубовой бондарской клепкой вмиг наземь отправляет? Что к тому же магией владеет, своими Знаками, которые оружие сами по себе совсем неплохое представляют? Правда. Но меч – это меч. Постоянно твердил он мне, что без меча будто голым себя чувствует. Вот я его мечом и снабдил.
Пратт, как вы уже знаете, отблагодарил нас с ведьмаком финансово, не слишком щедро, но лучше, чем ничего. На другой день с утра, как мне Геральт и поручил, я поспешил с чеком в филиал банка Джанкарди. Отдал чек на инкассацию.
Стою я, оглядываюсь. И вижу, как кто-то ко мне внимательно присматривается. Женщина, не старая, но и не молодка уже, одета элегантно и со вкусом. Не привыкать мне к дамским восхищенным взглядам, мою мужскую хищную красоту многие женщины находят неотразимой.
Женщина вдруг подходит, представляется как Этна Асидер и говорит, что знает меня. Тоже мне сенсация, все меня знают, слава опережает меня, куда бы я ни направился.
– Дошла до меня весть, – говорит она, – о дурном событии, что случилось с твоим другом, милсдарь поэт, с ведьмаком Геральтом из Ривии. Знаю, что оружие он утратил и что новое нужно ему срочно. Знаю также, как трудно достать хороший меч. Так вышло, что как раз я таким мечом и обладаю. От мужа-покойника остался, да смилуются боги над его душой. Как раз в банк я и пришла, чтоб этот меч в деньги обратить, ибо зачем вдове меч? Банк этот меч оценил и готов принять его в реализацию. Мне же, однако, срочно наличные нужны, дабы долги покойника оплатить, не то загрызут меня кредиторы. Так вот… – И с этими словами берет дама сверток из дамаскина и развертывает его, меч доставая. – Чудо, говорю я вам. Легкий, словно перышко. Ножны элегантные и скромные, рукоять из кожи ящерки, гарда позолочена, в рукояти яшма с голубиное яйцо. Достаю его из ножен и глазам не верю. На клинке, прямо над гардой, выбит штамп в виде солнца. И сразу за ним надпись: «Не доставай без нужды, не прячь без славы». Клинок, значит, кован в Нильфгаарде, в Вироледе, городе, на весь мир своими мечами знаменитом. Касаюсь лезвия кончиком пальца – ну что твоя бритва, говорю вам.
Я, конечно, не вчера на свет родился, ничего по себе не показываю, смотрю равнодушно, как банковские служащие крутятся, а какая-то тетка латунные ручки полирует.
– Банк Джанкарди, – говорит вдовица, – меч оценил в двести крон. В реализации. Но если за наличные на руки, то отдам за сто пятьдесят.
– Хо-хо, – отвечаю. – Сто пятьдесят – это мешок денег. За столько целый дом купить можно. Если небольшой. И в предместье.
– Ах, милсдарь Лютик, – дама руки заламывает, слезу роняет. – Издеваетесь надо мной. Жестокий вы человек, так на вдове наживаться. Но что делать, нет у меня выхода, будь по-вашему: за сто.
И таким вот образом, дорогие мои, я и решил проблему ведьмака.
Мчусь со всех ног в «Под Крабом и Морской Щукой». Геральт уже там сидит над яичницей с беконом, ха, у рыжей ведьмы на завтрак опять небось был один сыр с зеленым луком. Подхожу и – трах! – меч на стол. Он прям окаменел. Ложку бросил, оружие из ножен тянет, осматривает. И лицо как каменное. Но я привык уже к его мутации, знаю, что эмоции ему недоступны. Будь он не знаю насколько счастливым и восхищенным, по нему нипочем не поймешь.
– Сколько ты за это заплатил?
Хотел было я ответить, что не его это дело, да вовремя вспомнил, что его же собственными деньгами рассчитывался. Ну и признался. Он мне руку пожал, слова не говоря и выражения лица не меняя. Вот такой он и есть. Простой, но искренний.
И говорит мне, что уезжает. Один.
– Я бы хотел, – говорит (не успел я даже возмутиться), – чтоб ты остался в Кераке. И был тут глазами моими и ушами.
Рассказал мне, что с ним вчера случилось, и о беседе своей ночной с принцем Эгмундом. И все время вироледским мечом забавляется, словно ребенок новой игрушкой.
– Не планирую, – подвел он итог, – принцу служить. А равно и участвовать в королевской свадьбе в августе в качестве личной охраны. Эгмунд и твой кузен уверены, что скоро поймают похитителя моих мечей. Не разделяю их оптимизма. Но в целом это даже к лучшему. Будь у него мои мечи, Эгмунд имел бы на меня рычаг давления. Но лучше я поймаю вора сам, в Новиграде, в июле, перед аукционом у Борсоди. Верну мечи и больше в Керак ни ногой. Ты же, Лютик, держи рот на замке. О том, что рассказал нам Пратт, никто не должен знать. Никто. В том числе твой кузен, инстигатор.
Поклялся я ему, что молчать буду, как могила. Он же странно на меня смотрел. Словно бы не доверял.
– Однако всякое случиться может, – продолжил, – так что надо иметь запасной план. Хотелось бы на этот случай побольше знать об Эгмунде и его родичах, обо всех возможных претендентах на трон, о самом короле, обо всей королевской семейке. Хотелось бы знать, что они планируют, что замышляют. Кто на чьей стороне, какие тут фракции существуют и так далее. Ясно?
– Литту Нейд, – говорю я ему, – вовлекать в это дело не хочешь, как я понял. И думаю, что правильно. Рыжая красавица наверняка прекрасно разбирается во всем том, что тебя интересует. Но слишком многое ее со здешней монархией связывает, чтоб она решилась на двойную лояльность – это во?первых. Второе, лучше ей не знать, что ты вскоре исчезнешь и больше не появишься. Ибо реакция ее может быть слишком бурной. Чародейки, как ты уже имел случай заметить, не любят, когда кто-то исчезает.
– А что до остального, – заверяю я его, – можешь на меня рассчитывать. Глаза и уши буду держать открытыми и направленными точно туда, куда надо. А местную семейку королевскую я уже узнал, да и сплетен наслушался вдоволь. Милостиво правящий тут Белогун наплодил обильное потомство. А жен менял довольно быстро и легко, причем как только новую себе присмотрит, так старая очень удобно с белым светом прощается, удивительным капризом судьбы внезапно сраженная такой немочью, против которой медики бессильны. И таким вот образом у короля сегодня четыре законных сына, и все от разных матерей. Дочек несчитанное количество, да и считать их не стоит, ибо на трон претендовать не могут. И внебрачных детей тоже не считаю. Стоит заметить, однако, что все значимые посты да должности в Кераке занимают мужья королевских дочек, и единственное исключение мой кузен Ферран. А внебрачные сыновья управляют торговлей и мануфактурами.
Смотрю, ведьмак слушает внимательно.
– Четверо же законных сыновей, – продолжаю я рассказ, – по старшинству располагаются так. Первородный сын, имени его я не знаю, ибо при дворе упоминать его запрещено, разругался с отцом и уехал, и след его потерян, и никто больше его не видел. Второй, Элмер, под замком сидит, умственно больной пьяница, якобы это государственная тайна, но в Кераке каждый ее знает. И реальных претендентов двое, Эгмунд и Ксандер. Ненавидят друг друга, а Белогун ловко этим пользуется, обоих держит в неуверенности, да плюс еще порой напоказ выделяет и манит обещаниями наследства кого-нибудь из незаконных. А сейчас вдобавок слухи пошли, будто пообещал корону сыну, что родит ему новая жена, та самая, на которой в Ламмас официально женится.
– Мы с кузеном Ферраном, – говорю дальше, – считаем, однако, что это пустые лишь обещания, которыми старый хрен надеется молодуху склонить к постельным подвигам. Что Эгмунд и Ксандер единственные реальные наследники трона. Даже если это потребует дворцового переворота, то кто-то из них его совершит. Через кузена я с обоими познакомился. Оба они… ну такое впечатление у меня сложилось… скользкие, будто говно в майонезе. Если понимаешь, что я этим хочу сказать.
Тут Геральт мне подтвердил, что понимает, что у самого такое же впечатление осталось от разговора с Эгмундом, только не умеет, мол, так же красиво в слова облечь. А потом задумался глубоко.
– Скоро вернусь, – говорит он наконец. – А ты тут действуй и следи за всеми делами.
– Пока не попрощались, – отвечаю, – будь другом, расскажи немного об ученице твоей чародейки. О прилизанной этой. Это настоящий розовый бутон, чуть-чуть поработать над ним, и расцветет он предивно. Я вот и решил, что пожертвую собой…
Вот тут-то у него лицо изменилось. И как даст он кулаком об стол, аж кружки подскочили.
– Лапы свои подальше от Мозаик держи, менестрель, – так он ко мне, без крохи уважения. – Выбей ее у себя из головы. Не знаешь, что ученицам чародеек строго запрещен даже самый невинный флирт? За самое малое такое прегрешение Коралл ее объявит недостойной учебы и вернет в школу, а это для ученицы страшный позор и потеря лица, я слыхал даже о самоубийствах из-за такого. А у Коралл шуток не бывает. Нет у нее чувства юмора.
Хотел я ему посоветовать, чтоб щель в заднице попробовал ей куриным перышком пощекотать, такой маневр даже самых унылых веселит. Но смолчал, ибо знаю его. Не терпит, когда об его женщинах неосмотрительно отзываются. Даже о тех, которые на одну ночь. Так что честью ему поклялся, что невинность прилизанной адептки из своего расписания вычеркну и даже подкатывать не буду.
– Если уж так тебе приспичило, – говорит он мне на прощание, повеселев, – то знай, что познакомился я в местном суде с одной госпожой адвокатшей. Похоже, она не против. Вот с ней попробуй пофлиртовать.
Вот те на. Это что же, мне с правосудием трахаться, что ли? Но с другой стороны…
Интерлюдия
Глубокоуважаемой госпоже
Литте Нейд
Керак, Верхний Город
Вилла «Цикламен»
Замок Риссберг, 1 июля 1245 г.?н.?э.
Дорогая Коралл,
надеюсь, что письмо мое застанет тебя в добром здоровье и настроении. И что все свершается так, как ты того желаешь.
Спешу уведомить, что ведьмак по имени Геральт из Ривии соизволил наконец появиться в нашем замке. Сразу же по прибытии, менее чем за час, показал себя раздражающе невыносимым и успел настроить против себя абсолютно всех, включая Достославного Ортолана, персону, способную считаться воплощённой доброжелательностью и приязненную каждому. Мнения, распространенные об этом индивиде, как оказалось, ни в малой степени не преувеличивают, а антипатия и враждебность, с которыми оный везде встречается, имеют свои глубокие причины. Однако там, где нужно отдать ему должное, я буду первым, кто это сделает, без гнева и пристрастия. Индивид сей есть профессионал до мозга костей, и в вопросах своей профессии заслуживает абсолютного доверия. Выполнит то, за что взялся, или погибнет, выполнить пытаясь, сомнений в том быть не может.
Цель нашего предприятия следует, таким образом, признать достигнутой, и в основном благодаря тебе, дорогая Коралл. Приносим тебе благодарности за старания, на вечную нашу признательность можешь рассчитывать. Мою же благодарность прими особую. Как давний твой друг, помнящий то, что нас связывало, более других понимаю твою самоотверженность. Понимаю, с каким трудом ты должна была выносить близость сего индивида, коий является истинным конгломератом всех пороков, которых ты не выносишь. Происходящий из глубоких комплексов цинизм ощетинившегося на весь мир интроверта, характер неискренний, интеллект примитивный, соображение среднее, высокомерие чудовищное. Опущу тот факт, что у него некрасивые ладони и неухоженные ногти, чтобы не раздражать тебя, дорогая Коралл, ибо знаю, как ты такое ненавидишь. Но, как уже было сказано, пришел конец твоим страданиям, проблемам и мучениям, ничто уже не мешает тебе прекратить связь с этим индивидом и разорвать с ним всяческие контакты. Решительно этим проводя черту и давая отпор лживым пересудам, что недобрые языки разносят, и в которых твою искусственную и наигранную доброжелательность к ведьмаку в какой-то дешевый роман превратить пытаются. Но довольно уже об этом, не стоит даже вдаваться в подробности.
Счастливейшим из людей стал бы я, дорогая Коралл, если б ты пожелала навестить меня в Риссберге. Не стоит добавлять, что одного слова твоего, одного кивка, одной улыбки хватит, чтобы я изо всех сил поспешил к тебе.
Твой с глубоким уважением
Пинетти?[14 - Жозеф (Джузеппе) Пинетти (1750–1803) – знаменитый фокусник конца XVIII века, «Профессор Натуральной Магии», упомянут у польского классика Мицкевича – Примеч. пер.]
P. S. Недобрые языки, о которых я упоминал, намекают на то, что твоя доброжелательность к ведьмаку источником своим имеет желание досадить нашей сестре по Дару, Йеннифэр, все еще будто бы ведьмаком заинтересованной. Жалка воистину этих интриганов наивность и глупость. Ибо всем вокруг известно, что Йеннифэр остается в пылкой связи с неким молодым предпринимателем из гильдии ювелиров, а ведьмак и его мимолетные увлечения значат для нее столько же, сколько прошлогодний снег.
Интерлюдия
