– Да, я знаю, что Алиса заряжается, когда ты делаешь ей больно… интересный способ, ничего не скажешь! – и Профессор мне подмигнул.
– Вообще-то, я этого терпеть не могу. Если вы думаете, что мне нравится бить девушек, то очень ошибаетесь… к тому же это работает только с ней, – немного осадил Профессора, чтобы он там себе лишнего не напридумывал.
– Так что ты предлагаешь? – спросил Профессор.
– Я могу попытаться зарядить вас авансом, перед разговором. Надеюсь, что всё получится. Можно и так просто, наложением рук перекачивать ману. Но без особого индивидуального ключа это способ долгий и медленный. Но мы попробуем. Не ключ же искать? Его может и вообще не оказаться. С Алисой мы это случайно узнали. Схлестнулись просто на улице, повздорили, и мне пришлось её ударить в целях самозащиты. Я думал мне конец, потому что с фурией справиться практически невозможно, но после удара она вдруг застыла и начала блаженно улыбаться. А потом говорит: «Врежь мне ещё разок!».
– И ты врезал? – увлечённо спросил Профессор и опять облизал губы. Что-то с ним точно было не так.
– Если фурия просит ей врезать, лучше врезать, – сказал я, – потому что второго шанса может и не быть!
– А ещё говоришь, что девчонок бить не любишь! – сказал Профессор и противно захихикал, но тут же спохватился.
– Я дрался не с девчонкой, а с фурией, что представляет собой магическую сущность и является очень грозным противником. Но после того, как мы познакомились и подружились, она для меня стала человеком, причём женского пола. И вот её уже бить мне совершенно не хочется, – терпеливо объяснил я.
– Но она ведь по-прежнему осталась фурией? – попытался подловить меня профессор.
– Да, но теперь это дружественная фурия! Мне кажется, что мы застряли на этой теме, – решил я перейти, наконец, к делу.
– Хорошо! – тут же сказал Профессор и снова облизнул губы, – что требуется от меня?
– Ничего, – сказал я, – просто сидите на месте, не шевелитесь и постарайтесь расслабиться.
Профессор потряс плечами, расслабляя их, свесил руки вниз и закрыл глаза, слегка задрав подбородок вверх. От него веяло предвкушением. Я положил руку ему на макушку и тоже закрыл глаза сосредотачиваясь.
Я не был уверен, но до меня, кажется, дошло, почему Профессор именно так себя вёл. Дело в том, что не все умели распоряжаться маной правильно, даже если обладали магическим даром и могли освоить колдовство. Некоторые, почувствовав внутри себя эту волшебную и незнакомую энергию, начинали пытаться извлечь из неё удовольствие. Все по-разному. Так и стали появляться наркоМАНЫ, эротоМАНЫ, и другие МАНОзависимые. Частенько пороки меняли их до неузнаваемости, вызывая мутации и иногда даже потерю человеческого облика. Отчасти именно это было причиной того, что обычные люди отгородились от тех, у кого был магический дар. По этим изменившимся извращенцам они судили обо всех магах и считали, что все, у кого есть дар, со временем превратятся в подобных чудовищ. Но это было, конечно, не так!
Маги таких тоже не любили. Это как раньше алкоголи, валяющиеся возле метро, только ещё хуже. Те хоть физиологически оставались людьми, а эти со временем изменялись полностью.
Профессор был одной ногой там, другой здесь. Видимо, то, что раньше он занимался наукой и имел развитый интеллект, удерживало его от того, чтобы свалиться в порок окончательно и начать мутировать, но и победить свою зависимость он, судя по всему, не мог.
И тут возникал очень интересный вопрос, чем приторговывает с ним Алиса. Секс был, естественно, исключён. Во-первых, она бы на такое никогда не пошла, но самое главное не в этом. Главное было, во-вторых, а это то, что секс с фуриями невозможен в принципе, если тебе, конечно, дороги твои причиндалы. Если ты и выживешь после этого, то между ног вряд ли что-то останется. И это притом, что фурия будет не против. А если против, то до секса просто дело не дойдёт, она убьёт тебя раньше. В общем, в любом случае, ничего не выйдет. От них это вообще не зависит, так уж они устроены. Одним словом – фурии.
Алису я мог зарядить за считаные секунды через боль. Профессора же накачивать маной приходилось через узкий канал, и занять это могло целых полчаса. Был и ещё один нюанс. Чтобы зарядить Алису, я не тратил свою ману. В результате нашего взаимодействия она взрывным образом аккумулировала её внутри себя. Сейчас же я отдавал то, что у меня есть. И чем больше отдавал, тем меньше оставалось. Да, я восстановлю запас, недаром же я шаман! Но на это нужно время. Только бы разговор оказался не бесполезным. Ведь то, что я сейчас делал, на самом деле стоило очень дорого!
Но я щедрый, мне не жалко!
4. Магия этого мира
Профессор периодически облизывал губы и причмокивал. Я не стал делить процесс на части, а решил сразу авансом его накачать до макушки. Когда я закончил и убрал руку, Профессор вздрогнул и, открыв глаза, жадно и с сожалением посмотрел на мою удаляющуюся от него ладонь. Поняв, что процесс завершён, он откинулся на спинку стула с блаженной блуждающей улыбкой на губах.
– Я свою часть сделки выполнил, ваша очередь! – я тоже сел и откинулся на спинку.
– Да, конечно, – умиротворённо кивнул Профессор, а потом вдруг резко подскочил, – по такому случаю, я не пожалею и достану из закромов кофе! У меня осталось буквально на несколько чашек, и я пью его по особо торжественным случаям, сейчас, мне кажется, как раз такой.
– Кофе? – я удивлённо приподнял брови, – его я даже не помню, когда пил!
– Думаю, что с твоими способностями добыть кофе не такая уж и проблема, – сказал Профессор, – купить ведь можно всё что угодно, только плати. Проблема только в том, что некоторые вещи нельзя восполнить, и поэтому они, чем дальше, тем дороже стоят. Кофе у нас не растёт, и не думаю, что кто-то займётся тем, что будет возить его издалека. Хотя… это просто вопрос цены. Если будет выгодно, найдутся люди, которые поедут чёрт-те куда, с риском для жизни, лишь бы заработать свою тысячу процентов прибыли… а то и больше. Эксклюзив всегда дорого стоит!
Говоря это, Профессор не терял даром времени, а суетился на кухне, в самом деле, собираясь варить кофе в турке. Я наблюдал за ним, не мешая и пока что не задавая вопросов. Придёт время, сам всё расскажет.
Когда кофе был готов и небольшие чашки ароматно благоухали на столе, время разговора пришло. Отхлебнув немного, я уважительно покачал головой, оценив вкус, и вопросительно уставился на Профессора.
Я не знаю, хороший это был кофе или нет, поскольку не являюсь знатоком этого напитка. Да и со временем он вроде бы теряет свои вкусовые качества, а этот кофе лежал у него давно, наверняка с начала магопокалипсилса. Но мои вкусовые рецепторы восприняли давно забытый вкус на ура, видимо, редкость и эксклюзивность, как всегда, добавили ощущений, и от этой маленькой чашечки я получил невероятное удовольствие. Увидев, с каким наслаждением я отхлёбываю кофе, Профессор спросил ещё раз:
– Так почему ты не добыл себе кофе, раз он тебе так нравится?
– Не приходило в голову, – пожал я плечами, – да и потом, я же не завод по производству маны! Да и не стоит без необходимости светить свои способности.
– А ты можешь передавать ману не напрямую, а через какие-нибудь… ну я не знаю… напитки, или еду? Или ещё что-то? Чтобы превратить её в товар? – вдруг оживился Профессор.
– В принципе такое возможно, – сказал я, – но это уметь надо, а я не умею. Есть же магическая фармакология, разве не слышали?
– Слышал, конечно, слышал, – закивал профессор.
– Так вот, эти умельцы вроде бы таблетки с маной делают! Как-то даже про уколы слышал. Но это не точно, никогда этим не интересовался особо, потому что мне без надобности, – сказал я.
– Да, это понятно! – с завистью посмотрел на меня профессор, – иметь практически неисчерпаемый запас маны, что может быть лучше?
– Многое может быть лучше! – холодно сказал я, – в чужом саду всегда яблоки слаще! Не нужно думать, что моя жизнь сплошной праздник. На самом деле проблем тоже хватает!
– Да, да, да, да, – изображая понимание закивал профессор, – везде свои сложности, как без этого?
– Ну, так вы мне расскажете, что знаете про магопокалипсис? – спросил я.
– Конечно! – оживился профессор, – у нас же сделка! Что ты хочешь узнать? Вообще-то странно, что ты этим интересуешься. Обычно всем плевать. Теперь новый мир с новыми правилами и главное – найти себе в нём место, чтобы можно было жить, и желательно с комфортом.
– С комфортом! – я усмехнулся, – комфорта в мире всё меньше и меньше. По крайней мере, для основной массы выжившего населения.
– Так зачем тебе нужно это знать? – не унимался профессор.
– Просто у меня такой пытливый ум, – сказал я, – люблю понимать, что происходит. Когда понимаешь, то и жизнь свою планировать проще. Да что там планировать! Выжить появляется шанс. Не люблю плыть по течению, ожидая, когда прибьёт к берегу. Предпочитаю сам править своей лодкой и грести. Если надо, то и против течения!
– Алик, тебе сколько лет? – спросил Профессор.
– Двадцать пять, а что? – удивился я.
– Значит, когда всё это случилось, тебе было двадцать?
– Ну да, я в институте учился. На экономиста! Теперь уже понятно, что глупее ничего нельзя было придумать. Да и учился-то я так… скорее вид делал, и диплом ждал, – я вздохнул, – давно это было, в другой жизни!
– Да! Тогда у всех была другая жизнь, – Профессор тоже вздохнул, – и первые три года она почти что оставалась прежней. Только потом, когда накопилась критическая масса изменений, когда магии стало слишком много, всё вдруг начало сыпаться и мир за считаные месяцы превратился в труху!
– Я готов слушать, – напомнил я Профессору, зачем пришёл.
– Да мы, в общем-то, уже начали, – улыбнулся он и впервые сделал это просто и искренне, – мы же беседуем, и в беседе я тебя расскажу, что и откуда знаю. Так лучше, чем просто излагать сухие факты, да?
– Наверное, – сказал я, потому что возразить было, в самом деле, нечего.
– Я работал в научно-исследовательском институте, мы занимались космосом… но не с прикладной точки зрения, а больше с теоретической. Проще говоря, запуски ракет – это не к нам, а вот устройство вселенной, гипотезы о её происхождении, математические модели, вот это наш профиль. Это я так, обобщённо, чтобы было понятно, – сказал Профессор.
– Продолжайте, – кивнул я.
– Первые данные стали поступать ещё за полгода до того, как это случилось. Ты же знаешь, что мы летим в космосе? Летит планета, летит солнечная система, летит галактика… всё летит. И если построить систему координат, то мы движемся в ней по очень сложной траектории. Вот мы сейчас сидим с тобой на кухне, и с невероятной скоростью несёмся через космос, и как я уже сказал, линия нашего движения очень замысловатая, – профессор помахал руками, изображая эту замысловатость, – понимаешь?
– Это я в общих чертах представляю. Астрономией никогда не увлекался, но знаю примерно, как это устроено.
– Ага, ну так вот… на этой самой сложной траектории движения нашей планеты обнаружили некую аномалию. Точнее, сначала аномалию обнаружили, заинтересовались, а потом, уже позже, поняли, что мы движемся прямиком в неё. Сначала особого значения этому не придали, ведь природу этой аномалии выяснить не смогли. Был шанс, что мы вообще не заметим прохождения сквозь неё. Честно говоря, это явление было такого масштаба, что поделать всё равно ничего было невозможно! Ну ты представь, некая зона, в которую входит солнечная система, что тут можно сделать? – и Профессор вопросительно на меня уставился.
– Тут, конечно, ничего не поделаешь, – согласился я.
– Да! Не поделаешь! – удовлетворённо сказал профессор, – мы, собственно, даже и не пытались. Просто, надеялись, что пронесёт. И поначалу казалось, что пронесло! Ну, вошли мы в эту зону, и ничего не случилось… по крайней мере, так сначала казалось. А потом началось…
И профессор задумался.
– Да, я помню, как впервые это случилось со мной, – сказал я, – утром собирался в институт, зажигалка для плиты сломалась, я нашёл в ящике стола старый коробок спичек, который там лежал как раз на такой случай, начал чиркать, но спички ни в какую не хотели загораться. И тогда я психанул, очень сильно чиркнул спичкой, из моей руки вылетела голубая молния, так что скопившийся над конфоркой газ так бахнул, что у меня ресницы оплавились. Там просто сам разряд плазмы оказался мощным и неконтролируемым, от одного газа такого эффекта бы не было. Я сразу понял, что это именно я что-то такое сделал, но что именно, понятия не имел. В институт не пошёл, весь день лежал на диване и думал. А потом уже узнал, что со многими начали происходить странные случаи. Иногда смертельные. Потом всё вроде затихло, но я думаю, что люди, которые что-то такое в себе вдруг открывали, просто затаились. Как я, например. И только где-то через полгода это вылезло в публичную плоскость, заговорили по телевизору, сначала как бы шуткой, потом всё серьёзнее и серьёзнее. Через год об этом официально объявили власти, и появилась рассылка на госуслугах. Как всегда, решили сразу всех посчитать и поставить на учёт. Интересно, хоть кто-нибудь добровольно туда обращался с заявлением, мол, я у себя обнаружил магические способности?
– Конечно! Очень многие, – сказал Профессор, – ты даже не представляешь, насколько много людей побежали туда регистрироваться, как только появилась такая возможность.
– Интересно, зачем? – удивился я.
– Потому что люди были напуганы! – сказал Профессор, – их хотелось, чтобы кто-то объяснил им, что происходит. Способности-то у них начали просыпаться, а вот управлять-то они ими не умели. Вот и шли за помощью!
– Только вот вряд ли они там её получили, – скептически сказал я.
– А ты не знаешь? – удивился профессор.
– Не знаю что? – напрягся я.
– Всех заявивших, у кого подтверждалось наличие способностей, вывозили в специальные пункты размещения, для обследования и для безопасности. Не их безопасности, а окружающих. Потому что многие, в самом деле, начинали чудить. А рассортировать, кто нормальный, а кто не очень, было невозможно. Но потом это всё просто захлебнулось в потоке людей, когда оказалось, что магией в той или иной степени владеют процентов восемьдесят населения.
– Я думал, что это сразу сошло на нет! А что стало с теми, кого вывезли в эти самые пункты размещения? – спросил я.
– Не знаю… – равнодушно пожал плечами Профессор, – я про всё это слышал от других людей, сам никогда отношения к этим пунктам не имел. Может быть, по домам всех распустили… зачем держать там людей, если большинство человечества тоже такие?
– Ладно, с этим понятно. Что ещё вы мне можете рассказать о самом этом явлении? Что-нибудь выяснить удалось? – спросил я.
– Кое-что да, удалось. Но всё это на уровне гипотез, предположений, догадок и интерпретаций. Подвести под это научную базу… традиционную научную базу, ни у кого так и не получилось. Поэтому пришлось выдумывать что-то другое! Новое, но то, что может объяснить произошедшее! – сказал Профессор.
– Мне кажется, что мы подходим к тому, зачем я сюда и пришёл, – я облокотился на стол.
– Давай я тебе расскажу своими словами, образно, так, чтобы было понятно. И сразу предупреждаю, это просто моё ви?дение, а не официальная научная точка зрения. Но это ви?дение основывается на множестве фактов, которые большинство людей просто не знает, – сказал Профессор.
– Я согласен, научная терминология меня не интересует, так я могу чего-то не понять. Образно это то, что нужно!
– Ну так вот, – начал Профессор, – эта самая аномалия, была неоднородной. Где-то более плотной, где-то менее…
– А что это вообще такое? – спросил я, – вещество какое-то или что-то другое?
– Хороший вопрос, на который нет ответа! Совсем нет! Видимо, такие субстанции современной науке… пока она ещё существовала, известны не были. Это вроде бы и не вещество, но в то же время и вещество. Вроде бы как электромагнитное поле, но и не оно. Есть и кое-какие волновые свойства, но это не волна от слова совсем. В общем, мешанина из всех возможных признаков, разных физических явлений, – сказал Профессор.
– Любопытно! – и я не шутил, мне в самом деле было очень любопытно.
– Ещё бы! Так вот, эта неоднородная аномалия, когда планета входила в неё, обрушилась на наш мир чем-то вроде дождя или града… невидимого невооружённым глазом, естественно. Размеры этих «капель» были совершенно разных размеров. От микронов до километров в диаметре. И там, где они падали на землю, они вызывали определённые возмущения среды. Правда, и их можно было засвидетельствовать только при помощи очень тонкой аппаратуры, которую собирали специально для этих целей. Сначала эти упавшие капли себя никак не проявляли, но со временем они становились эпицентром магического изменения.
– То, что сейчас называют «Зонами», да? – спросил я.
– Именно! Там, где падала большая «капля», в зависимости от её состава и характера, а все они были разными, мир начинал меняться. Да, это заняло годы, и многие выводы я сделал уже впоследствии. Когда это всё исследовалось, никто и предположить не мог, к чему это приведёт. Ты слышал про «Бирюлёвский ад»? – спросил Профессор.
– Да, слышал, но сам туда никогда не ходил, – передёрнул я плечами, – про него такие страсти рассказывают, будто бы там открылись врата в преисподнюю и оттуда лезут всякие твари… хорошо ещё, что они в нашей атмосфере долго не живут, несколько дней максимум, иначе бы они тут всё уже давно заполонили!
– Да! Я тоже слышал, что там сейчас просто мрак! Так вот, туда упала большая капля, и если присваивать им цвета, которых у них, естественно, не было, то она была чёрной. Чёрной, потому что самой плотной, густой и непрозрачной для приборов, – сказал Профессор.
– Но люди этого всего не видели, правильно? – уточнил я.
– Да! Ты же не видел ничего? И я не видел! И никто не видел! Видели только приборы, которые и создавали специально под субстанцию этой аномалии. В других частях планеты крупные «капли», бывало, накрывали целые города! Мелкие же, видимо, создавали возмущения небольшого масштаба. Это всё есть и сейчас. Например, место, где все спотыкаются, или чихают, или вдруг чувствуют прилив сил. Да много чего, о чём я даже не догадываюсь. Удивительно то, что все эти точечные воздействия были разные. Вот про ад мы вспомнили, но я слышал, что появились и райские места, – сказал Профессор.
– А что же с совсем мелкими частицами, как вы сказали, размером в микроны? – спросил я.
– Моя гипотеза, что они рассеялись по воздуху, мы ими дышали, да, возможно, и до сих пор дышим. И проникнув в наши организмы, именно они послужили причиной появления магических способностей у большинства населения планеты, – сказал Профессор.
– Получается, виной всему именно это вещество? – спросил я.
– Я же говорю, это не совсем вещество. Это и электромагнитное поле, в то же время. Мы все, вся планета, до сих пор находимся внутри. И когда выйдем из него, и выйдем ли вообще, никто не знает. Так что, бомбардировка Земли этими «каплями» продолжается, правда, с гораздо меньшей интенсивностью и эффективностью, чем первоначальный удар, – сказал Профессор.
– Но почему именно магия? – спросил я, – почему именно волшебство? Как некая космическая аномалия могла привести к появлению колдунов, ведьм, троглодитов, драконов, эльфов, гномов и всего прочего, что и вообразить-то себе невозможно.
– А ты видел эльфов? – вдруг заинтересовался Профессор.
– Да, пару раз! – кивнул я, – и гномов, и леших, и кикимор, и много кого. Про колдунов уже и не говорю. Сейчас каждый второй в той или иной степени колдун. Дракона вот, правда, ни разу не встречал. Но в Москве их нет. Говорят, в Коломне один завёлся недавно, но может быть это и слухи. Но то, что они существуют, это точно. Их многие видели.
– Да, с драконом встретиться не хотелось бы, – сказал Профессор, – а вот с эльфиечкой, вполне можно было бы… потолковать о вечном… – взгляд Профессора затуманился и уставился в пустоту.
– Так почему именно магия? Как такое вообще возможно? – напомнил я ему свой вопрос.
– А с чего ты взял, что это магия? – как будто проснулся профессор.
– А что же тогда? – опешил я, от такого поворота разговора.
– Эта космическая аномалия, когда мы в ней оказались, привнесла в наш мир просто другие физические законы. Существует много теорий, что эти законы в разных местах вселенной могут отличаться, и наша прежняя версия далеко не аксиома. Физические законы начали меняться, но люди всегда ищут во всём новом, что-то знакомое, чтобы объяснить и понять явление, с которым они столкнулись в первый раз. И человечество, своим коллективным бессознательным, увидело в происходящих изменениях кое-что, что уже было в его культурном поле. Многое из происходящего было похоже на магию. А потом оказалось, что эти самые новые физические законы очень восприимчивы к психической энергии. И это же самое коллективное бессознательное, сначала поместило их в свою систему координат, обозвав магией, а потом и заставило работать в этом ключе. Так что, магию, которая нас окружает, во многом создали мы сами! Это просто наша интерпретация и своеобразное использование новых физических принципов.
– Обалдеть! – потрясённо сказал я.
