От предложенного теперь уже хозяином вина он тоже отказался – в Эе вино беспощадно разбавляли водой, чего, наверное, он никогда не поймет, как и многое в этой стране. Лукреций налил себе и просмаковал пару глотков, прежде чем ответил на родном для него и Макса языке, прозвучавшем для ушей Метела музыкой:
– И что нужно от презренного Лукреция принцепсу Асилума Максимиллиану Метелу?
Сведения, пособничество, деньги, освобождение – все. Лукреций обладал силой денег и долговых обязательств, не менее могущественной, чем магия. Но Максимиллиан умел придержать коней. Начать стоило с малого.
– Немного, ис Лукр. Всего лишь полная информация об исе Оре Ие.
– Не слишком много, – согласился Лукреций. – Принцепс может требовать большего.
Делец налил себе еще вина. Свои желания он, конечно, не торопился озвучивать. Зачем пригласил Макса к себе, зная, что наверняка привлечет этим внимание правителей города? Хотел посмотреть, во что превратился Максимиллиан? Ну, пусть смотрит – вот он, прямо перед ним.
Лукреций и смотрел, потягивая разбавленное вино, держал паузу. По его широкому лицу было не понять, что он задумал, зачем позвал. Можно было спросить его напрямую, возможно, делец даже ответил бы. Но был бы тогда его ответ правдивым? Максимиллиан мог спросить его о делах в Асилуме, о семье, узнать что угодно, пройдоха Лукреций явно собирал информацию, как иссохшая морская губка впитывала воду. Но все имело свою цену, и сейчас Макс не мог платить по счетам.
– Хорошо, принцепс Метел. Вы получите то, что хотите.
Макс встал. Лукреций не высказал своих целей, ведя какую-то пока непонятную игру. Что ж, Максимиллиан Метел Ланат тоже умел играть в эти игры.
– Можете не провожать, ис Лукр, я найду дорогу сам.
– Я оповещу вас, принцепс, когда все будет готово, – попрощался Лукреций, салютуя чашей.
Служащий, занявший свое место за конторским столом, пожелал ему хорошего дня. Макс подхватил оставленную у входа корзину с травами. Вся странная беседа заняла не так много времени, и уже вскорости Макс был у домика ничего не подозревающей о его планах хозяйки. Ора приветливо ему помахала, будто бы встречала любимого домочадца.
– Проходи-проходи, – улыбнулась она, принимая корзину. – Я обед сготовила, так что мой руки…
Максу ничего не оставалось, как подчиниться.
В казарме царило оживление. Командор славного города Эгрисси Юлиан Андраст некоторое время смотрел, как его ребята кидают кости на перевернутом бочонке из-под вина. Он отказался от приглашения разделить игру, и хоть стражи его совершенно не стеснялись, но все же удалился от шумного веселья в тишину комнатенки на втором этаже казарм – здесь был его кабинет, тут же он и спал. Несмотря на дружеские отношения с подчиненными, так было лучше, нечего портить парням настроение своей унылой рожей. Еще не зажегши свет, Андраст понял, что в комнате кто-то есть. Фигура в капюшоне сидела за его столом. Синие одеяния с красной окантовкой. Третий Магистр нечасто наносил визиты лично, значит, повод выдался весомый.
– Отличного дня, Магистр, – склонил голову Андраст. – У Совета есть особые приказания для стражи?
Третий Магистр стянул капюшон, обнажая лысеющую голову, и сделал жест левой рукой, от чего амулеты в светильниках засверкали ярче обычного. Почему он сидел до этого в темноте, Андрасту было неясно.
– Совет доволен вашей службой, командор.
– Благодарю, – сдержанный кивок.
Ис Юлиан Андраст лишь недавно получил новое звание, незадолго до войны, но заслуженно: он усердно трудился, чтобы доказать всем, что того стоит. Родители, самые обыкновенные мелкие торговцы, не могли ему ничего дать, кроме места за прилавком. Даже с деньгами дорога в магическую академию ему была закрыта, таланта в нем обнаружилось немного, и для амбициозного молодого человека, каким являлся Андраст, это стало ударом. Против воли родителей, опасающихся за него, он пошел в стражу. Там не смотрели на происхождение, никого не волновали особые умения, новичков учили простейшим заклинаниям, обращению с мечом, чуток этикету, – всему понемногу. И при должном стремлении страж мог получить повышение.
А стремлений у Андраста было предостаточно. Он дослужился до десятника, потом ему доверили организацию патрулей, а затем и пост помощника командора Эгрисси, пока старик не ушел в отставку при довольно странных обстоятельствах. Расследовать их никто, конечно, не стал, но ис Андраст получил звание и признание Совета. Гораздо лучше того, чего желали сыну престарелые родители, которые гордились им и при любом удобном и неудобном случае заявляли, что только благодаря их поддержке… Андраст, квартирующийся при казармах, все реже и реже навещал отчий дом.
– Что вы думаете, командор, о прошедшем Суде?
Андраст не спешил с ответом.
– Стража действовала в пределах своих возможностей, – наконец отозвался он. – Преступник мог уйти, только счастливая случайность…
Двое других несчастных не избежали встречи со стражей. Проклятый Метел едва не ускользнул.
– Не нам верить в чудеса, – прервал его Магистр. Взгляд у него стал жестким, сухая кожа натянулась на острых скулах. – Мы их творим.
«Вы – да, но не я». Андраст трезво оценивал свои силы. Уровень Магистров был для него недостижим, да он и не пытался его достичь, ибо, что уж говорить, доступное ему волшебство держалось на амулетах, заговоренном оружии да на паре-тройке трюков. Неудачник с непомерными амбициями.
– Ситуация сложилась не самым лучшим образом для Совета, – продолжил Магистр.
Андраст еле удержался от усмешки. Магистр выразился весьма мягко, но командор не позволил себе обмануться. Совет не должен был проводить Суд; по мнению Андраста, Совет вообще не должен был оставлять принцепса Максимиллиана Метела в живых.
Магистр будто прочитал его мысли, что при его силе было вполне возможно. «Что ж, – весело подумал Андраст, – не так хорошо знать, что люди думают о тебе».
– Мы могли предложить принцепсу Метелу стать наместником и править от нашего имени, если бы он был чуть менее принципиален.
И предлагали, догадался командор. Он иногда сопровождал пленника из камеры до допросной и обратно, не присутствуя на беседах с ним Магистров, обычно двоих или троих, но никогда всего Совета сразу. Однако он знал, что Метела допрашивали и обычным способом. Плененный принцепс выглядел так, будто потерял волю к жизни. И когда объявили о Суде, а Метелу дали выбор, тот удивил и Совет, и командора, твердо заявив, что собирается испытать судьбу. Уходя из камеры, он сказал, обернувшись и обведя собравшихся Магистров полубезумным взглядом, что никогда больше не окажется в застенках Башни Совета. А затем буквально растворился во враждебном к нему городе, в котором никогда не бывал раньше, но почему-то неплохо ориентировался. Возможно, он некогда изучал карты Эгрисси, Андраст этого не исключал. Во всяком случае, доведись Андрасту оказаться в числе избранных воинов, захвативших Асилум, он бы со всей присущей ему тщательностью изучил карты и страны, и ее столицы.
Андраст смотрел, как уходит опасный противник, и ничего не мог с этим поделать. У него был приказ: как только пленник окажется за воротами Башни Совета, отправить за ним целый отряд и вести его. Командора, чувствующего какую-то иррациональную злобу к бывшему принцепсу, такое указание только обрадовало. Он думал, что ненавидеть этого жалкого, выглядящего так, будто он окончательно потерял себя, человека не за что, но один вид Метела заслуживал всех кар. У того был выбор, возможности и власть, и все это по каким-то соображениям оказалось для принцепса неважным. Андраст этого не понимал.
Стража начала преследование. Охота не могла продолжаться долго. Исход был ясен, и если бы не встреча Максимиллиана с исой Ией, то к вечеру того же дня принцепс встретил бы столь долгожданную смерть вместе с двумя другими преступниками.
– Когда боги не могут решить, приходится действовать нам, – заключил Третий Магистр, вырывая командора из воспоминаний.
– Что вы имеете в виду? – вежливо уточнил Андраст, больше для того, чтобы собраться с мыслями и выиграть время для взвешенного ответа.
Магистру явно что-то было от него нужно, иначе бы тот никогда не озвучил подобного. И еще Андраст понял, что не весь Совет придерживается такого же мнения, что и третий Магистр. Не все хотели видеть принцепса наместником, а кто-то, возможно, лелеет подобную мысль до сих пор. Было над чем задуматься.
– Что вы, командор, думаете об исе Оре? – вопросом на вопрос ответил Магистр, резко меняя тему, и командор окончательно потерял нить разговора. – Правда, хорошенькая? Необычная, ведь так?
– Подобные речи о благородной исе возмутительны!.. – нашелся Андраст и тут же пожалел о горячности, с которой выпалил это. Третий Магистр ничуть не оскорбился, хотя командор повел себя дерзко. Он засмеялся, но смех быстро перешел в кашель. Откашлявшись, Магистр продолжил:
– Вижу, что она вам, командор, пришлась по душе. Вы же знаете, что девочка заканчивает Академию?
– Да, – осторожно ответил Андраст, все же смущенный собственной реакцией.
– Ей как магу ничего не светит. Но для вас, командор, – Магистр выдержал паузу, Андраст в ожидании не сводил с него взгляда, – она могла бы стать весьма полезна. Присмотритесь к ней.
– Не просветите, чем же иса Ия могла быть полезна мне, Магистр?
– Не будьте глупее, чем вы кажетесь, ис Андраст, – заметил на это Третий Магистр. Он встал и не прощаясь вышел в коридор, оставив командора в полнейшем недоумении.
Андраст с сомнением оглядел стол, на котором, придавленная с трех сторон утяжелителями для бумаги, лежала карта города и окрестностей. На ней были отмечены основные посты стражи и маршруты патрулей. Там же Андраст маркировал одному ему известными обозначениями подозрительные места, знаки ранжировались по степени опасности. Около каждого такого места стоило усилить стражу, участить патрули. Все ради безопасности города, чтобы Эгрисси могла спать спокойно.
Эгрисси, правда, отчаянно сопротивлялась желанию командора видеть столицу мирной, тихой и безопасной. В первые полгода после назначения Андраст почти не спал. Не давали мелкие кражи, грабежи посреди дня, нападения на подъезжающие к городу обозы, убийства на ночных улочках, контрабанда нового минерала из проклятого Асилума. Люди будто с цепи сорвались, испытывая новоназначенного командора на прочность. Большие праздники становились для него причиной ночных кошмаров. Но постепенно все стихло, вошло в привычное русло. Краж и воровства, конечно, меньше не стало. Но все равно люди могли не бояться вечером выйти на улицу.
Андраст провел рукой по пергаменту, останавливаясь на одном из последних проблемных мест. Красным кругом, обозначающим «самое повышенное внимание», командор отметил домик исы Ии. За стеной, окружающей город, в районе ремесленников и купцов, это было совершенно не то место, где могла проживать представительница обедневшего, но благородного рода. Но Андраст выяснил, что еще дед исы Ии по матери потерял состояние и был вынужден обосноваться там, чтобы сохранить хоть что-то. Отец Ии, простой купец, женился на обедневшей аристократке ради имени, которое, впрочем, не принесло ему никакой выгоды: судя по всему, он надеялся на сына, проча ему карьеру мага, что означало бы возрождение семьи, но жена не смогла родить ему мальчика. Хотя в дочери купец души не чаял, разрешая той творить все, что душе угодно.
Всем этим с командором не слишком охотно поделились соседи, волнующиеся, не случилось ли что у исы Ии, раз сам командор ею интересуется. Андраст поспешил всех уверить, что его интерес связан лишь с тем, что раб исы был опасным преступником. Сейчас он обезврежен ошейником, но никогда не стоит терять бдительности.
«Гм, по нему видно, темный какой-то мужик, – соглашались соседи. – Надеемся на вас, командор».
И с явным облегчением вздыхали, когда Андраст с отрядом удалялся.
Сама же Ора не представляла никакой опасности. И Андраст никогда бы не обратил на нее свой взор – самая обычная девушка, занимающаяся неплохо выстроенным делом: ее зелья и амулеты пользовались спросом. Местные жители отзывались о ее работе благосклонно, говорили, что лучше бы она бросила учебу, все равно не ее это, и продолжила отцовское дело, раз уж торговая жилка была.
В Академии профессора отозвались о девушке с пренебрежением, но Андраст уловил в их голосах хвастливые нотки: они гордились, что смогли обучить столь талантливую магичку. Обычно слушатели Академии были, по мнению командора, праздными болванами, пользующимися такими привилегиями как учеба лишь за имя и деньги родителей. Иса Ия выделялась на их фоне. И не только потому, что была женщиной – случай для Академии в целом редчайший, но не из ряда вон выходящий. Возможно, она действительно, в отличие от остальных, интересовалась учебой.
Всего этого Андрасту вполне хватило, чтобы понять – не стоит выпускать вышедшего из игры Максимиллиана Метела из виду. Если хоть часть того, что он слышал о принцепсе Асилума, была близка к правде – значит, тот, изображая покорность, лишь выжидает. И, стоит рабу пожелать, никакая магия не удержит его.
Андраст хотел быть готовым к тому моменту.
А теперь Третий Магистр просил его присмотреться к девушке, волей-неволей оказавшейся в сложной ситуации. Будто знал, что командор вызнавал про нее. По здравом размышлении выходило, что Третий Магистр попросил – или даже приказал – использовать эту девушку. Андраст в задумчивости постучал пальцем по красному кружку.
Знать бы, для чего ему использовать ее. Жениться? Вздор! Все соседи девушки в один голос твердили, что иса Ия, дурочка такая, не хочет связывать себя узами брака. А командору женитьба бы принесла лишь головную боль в виде раба девушки. Магистры ни за что бы не позволили ему, простому стражу Юлиану Андрасту…
…или именно так все и было?
В дверь постучали. Командор оторвался от изучения карты.
– Войдите, – бросил он.
– Вторая стража, командор, примите доклад первых патрулей. – В проеме возник юноша, поступивший на службу совсем недавно и смотревший на все восторженными глазами. Он по-щенячьи подхалимничал, старался всем угодить и потому вызывал одно лишь раздражение. Андраст махнул ему рукой, отпуская. В последний раз глянул на карту, мотнул головой, отчего волосы растрепались еще больше, одна прядь упала на лицо, кончик ее защекотал нос. Андраст сдул ее и последовал за стражем.
Безопасность города была всегда на первом месте.
Асилум. Начало весны
В большой крытой телеге, что тащила, спотыкаясь на каждом шагу, усталая лошадь, ехали люди, бежавшие из своих домов подальше от войны. Трое стариков с посеревшими озабоченными лицами и в тонких, совершенно не по погоде, туниках и дырявых штанах, да старуха, прижимающая к полной груди младенца, закутанного в грязное тряпье. Ребенок попискивал. Управляла телегой девушка, почти девчонка, подстегивая заморенную лошаденку. Всю ночь валил мокрый, тяжелый снег, перешедший в проливной ледяной дождь, дорогу размыло. Сейчас чуть распогодилось, утреннее солнце пробивалось через кустистые темные тучи, и лошадь еле перебирала копытами. Еще немного, и издохнет.
Говорили, что до городов на южном побережье полуострова, где располагался Асилум, война не дотянула свои лапы. И там не стоило бояться страшных магов, способных одним словом уничтожать целые деревни. Слышали также, что храм плодородия в Тарраке открыл свои врата всем желающим, предоставлял кров и пищу. А еще морем можно было добраться до тех мест, где вообще не слышали ни про какую войну. Порт города всегда был полон кораблей. И путникам хотелось поскорее оказаться в безопасности.
Их родной дом теперь уничтожен, и они чудом миновали вражеских дозорных. Теперь все произошедшее казалось страшным сном.
Вдруг девчонка резко дернула вожжи на себя, останавливая телегу. Посреди дороги стоял совсем еще юный солдат. Он держал под уздцы забрызганного грязью черного коня, на котором, прижавшись друг к другу, сидели двое маленьких, лет семи, детей, мальчик и девочка. Парень поднял руку в приветствии. Шлема при нем не было; взлохмаченные темные волосы падали на глаза; кожаный доспех, запачканный и местами порванный, внушал лишь жалость.
– Прочь с дороги! – крикнула девица.
– Кто это? – проскрипела сзади старуха, выглянула из-за девчоночьего плеча и, бросив на неожиданную преграду злобный взгляд, выплюнула: – Дезертир.
Старики в телеге загудели, схватились за дубинки. Но выскакивать на дорогу не спешили. Руки их дрожали.
Парня чуть заметно перекосило, но он быстро совладал с собой, прекрасно представляя, как выглядит со стороны. Армия Асилума потерпела поражение, многие, испугавшись противника, покидали части, и немудрено, что и его приняли за одного из этих трусов и разбойников. Он поднял руки, показывая, что не имеет дурных намерений.
– Найдется ли у вас кусок хлеба для моих маленьких брата и сестры, добрые путники? – Голос воина, чистый, звонкий, звучал доброжелательно. – Я не трону вас, если вы откажете. Мы бежали, но ночью вышедшая из берегов река унесла наши пожитки. И мне… – он робко улыбнулся, – мне совершенно нечем их кормить.
Старуха осклабилась. Ее спутники переглянулись: висевший на поясе парня меч вызывал тревогу, но его история была им близка. Девица спрыгнула на землю, бесстрашно подошла к парню, всмотрелась в его грязное лицо, потом посмотрела на усталых испуганных детей. Вблизи она оказалась не так уж и юна. Низенькая, очень тощая, около глаз и рта уже скопились морщинки.
– Отдай нам своего коня, – решила она, будучи несомненно главной в их группе, – и поезжай с нами, нам не помешает… меч. Мы держим путь в храм Алии. Говорят, там могут найти приют все.
Парень взглянул на кобылку – та тяжело дышала, вместе с дыханием из ноздрей выходили пузыри, шкура лоснилась от пота.
– Спасибо! Да будут к вам благосклонны боги, – не стал спорить воин. Он был совсем юным, на щеках пробивался мягкий пух, но в глазах застыла решимость. Он спустил с коня братишку, а потом и сестренку. Дети, едва доставая воину до пояса, тут же прижались к его ногам. – Меня Марк зовут.
– Поликсена, – спустя мгновение представилась девица.
Марк кивнул и передал девице узду. Его конь послушно последовал за ней, позволил впрячь себя в телегу, хотя видно было, что такое благородное животное растили не для того, чтобы таскать крестьянские повозки. Усталую кобылу – бока ее ходили ходуном – привязали позади телеги. Марк похлопал своего коня по морде, почесал за ушами, проверил упряжь, потом помог детям забраться на телегу, устроил их рядом с бабкой. Старуха, тут же заохав, вытащила из протертой до дыр холщовой сумы грубую лепешку из полбы, разломила ее и предложила сперва мальчику, потом его сестренке. Дети замерли, не зная, могут ли принять угощение.
– Видите, мир полон добрых людей, – улыбнулся Марк девочке, взял ее половину лепешки, отломил кусочек, потом кусочек от половины братишки, попробовал. – Вкусно. Вот, держите.
Он протянул им мех с водой.
Только после этого дети приступили к еде.
– Присмотрите за ними, добрая женщина, – попросил Марк старуху прежде, чем залезть на козлы к девице.
– Откуда вы? – спросила Поликсена, чуть дернув поводьями. Вышколенный конь потянул телегу, недовольно фыркая.
– Жили при поместье префекта, севернее столицы. Наши дома сожгли. Я… – голос Марка дрогнул, признаваться в военном преступлении было тяжело, – бежал, чтобы спасти хотя бы Виту и Серва.
Поликсена молчала. Ужасы войны так или иначе затронули всех. Наконец она кивнула. Ее история тоже не была длинной.
– Нашу деревню эти… выродки не тронули, прошли мимо. Но после них земля омертвела, вода превратилась в яд, от одного глотка валились все замертво. Мы – все, что осталось от нашей деревни. Никто не защитил нас, кроме нас самих.
Она сжала губы от терзающей ее злости.
– Войска пытались их остановить, – Марк говорил тихо, – но оказались бессильны. Асилум пал. Император мертв. И теперь сама земля гневается на нас.
Будто в подтверждение его слов налетел шквалистый ветер. Поликсена вздохнула. Слова тут были излишни. Начал моросить дождь. Людей в телеге защитил навес из ветхой ткани, натянутой на палки неравной длины. Тихо плакал младенец, а старуха рассказывала разморенным после еды Вите и Серву сказку. Марк, оглянувшись, чтобы проверить, все ли хорошо с детьми, перехватил поводья у Поликсены.
– Я поведу, подремли.
– Еще чего! – возмутилась девица, не спеша настолько доверять только что встреченному дезертиру. Но, увидев что-то в замызганном лице Марка, отпустила поводья, позволив ему следить за дорогой. – Глаз не сомкну, – предупредила она.
Несмотря на это заверение, Поликсена уснула – сказались размеренная качка и усталость. Марк скосил глаза на девушку: во сне у нее разгладились морщинки, ушла напряженность, явив совсем еще молодое лицо. Она была не сильно старше самого Марка, но невзгоды состарили ее. Тихо цыкнув, Марк вернул взгляд на размытую дорогу.
Он не все рассказал своим благодетелям, радуясь, что Поликсена удовлетворилась кратким рассказом. Марк благодарил богов, что им удалось встретить поистине добрых людей. Еще с утра он был в отчаянии. Ночь выдалась тяжелой: им с трудом удалось спастись от внезапного ненастья, и Марк запретил себе даже думать о том, что случилось бы, унеси взбесившаяся река детей, как унесла их скромные пожитки и двух пони. Даже смерть не искупила бы позора, ведь он пообещал, что защитит детей, поклялся сердцем. Лишиться коня – малая плата за глупость, которую он совершил, потеряв бдительность. Но Поликсене не стоило знать, что за столь малую цену она подарила Марку надежду. И не только ему.
До южного побережья оставалось не так уж и много. Пара дней пути; если не останавливаться на ночлег, то и к утру можно было приехать к воротам города, раскинувшегося у подножия холма, на вершине которого возвели величественный храм Алии, богини плодородия. Марк знал, что там ему не откажут в крове, не станут спрашивать, откуда он. Там они будут в безопасности. Не прогонят и этих несчастных крестьян.
