Все записи с камер выглядели совершенно обычными, за исключением одной. Лента, фиксировавшая зал, ещё несколько минут назад наполненный людьми, теперь отображала лишь хаотичные помехи и белый шум.
Не было ни вспышек, ни резких движений, не зафиксировалось никакой борьбы, паники или бегства. Пространство на записи казалось стерильным, будто оно не просто опустело, а утратило саму возможность сохранять следы присутствия людей.
Среди ряби изображения появлялись дрожащие, смутные силуэты, формирующиеся на доли секунды, затем растворяющиеся в помехах, как будто находились на границе восприятия.
Создавалось ощущение, что пространство внутри камеры больше не подчиняется привычным законам реальности.
Глава 5
База была оцеплена ещё до рассвета. Периметр накрыли плотным кордоном. В воздухе витал слабый запах влажной древесины и опавших листьев, но даже природа казалась здесь чужой, словно сама земля чувствовала, что произошло нечто неестественное. Осенний туман, тянувшийся от реки, скрывал часть территории, приглушал звуки, делая происходящее ещё более нереальным.
Виталий вышел из машины первым и кинул быстрый взгляд на опустевшую парковку перед главным корпусом. Варвара последовала за ним, плотнее запахивая пальто. Освещение в здании работало лишь частично – свет в некоторых окнах мерцал, создавая ощущение, будто пространство внутри зала ещё не пришло в себя.
– Никто не заходил? – спросил Санин у сержанта, стоявшего у входа.
– Только мы. Персонал эвакуирован, доступ ограничен, но… – офицер замялся, будто не зная, как сформулировать мысль.
– Говорите, – Смолина подняла на него взгляд.
– Даже те, кто просто стоял рядом, чувствуют себя… плохо.
Она молча кивнула. Это было ожидаемо.
За дверью их встретил резкий контраст – отсутствие каких—либо признаков того, что здесь всего несколько часов назад находились люди. Они медленно прошли вперёд. В воздухе сохранялась некая остаточная плотность, как если бы само пространство хранило следы произошедшего.
На полу в нескольких местах остались странные пятна, напоминавшие ртуть, но их поверхность мерцала, отражая свет, который на самом деле отсутствовал. Варвара присела, вгляделась. Масса двигалась сама по себе, словно пульсируя в невидимом ритме.
– Этого не было в отчёте, – пробормотал Виталий, наблюдая за жидкостью.
– Потому что никто не осмелился подойти ближе, – тихо отозвалась следователь.
Она подняла взгляд. Всё вокруг выглядело так, будто здесь произошёл взрыв, но не создал никаких разрушений. Потолок был цел, мебель не перевёрнута, но на стенах расползлись обугленные пятна, как следы от невероятного жара, не оставившего после себя ни огня, ни дыма.
Некоторые предметы, столы и металлические элементы конструкции были оплавлены, но не сломаны, словно столкнулись с силой, которую невозможно объяснить с точки зрения физики.
– Видишь? – Виталий наклонился ближе к одному из столов.
Края стеклянной поверхности были скручены, как если бы материал подвергли мгновенной, направленной термической обработке.
– Это не типичное высокотемпературное воздействие, – добавил он. – Стекло не лопнуло, не раскрошилось, а… смялось.
– Воздействие изнутри, – Варвара провела пальцем вдоль тёмного следа на стене, ощущая подушечками пальцев гладкую, но почему—то чужеродную текстуру материала.
– Сотрудники говорят что—то полезное? – Санин бросил взгляд на лейтенанта, стоявшего у входа.
– Они… просто в шоке. Говорят, что ничего не слышали. Только звук, гул… – офицер запнулся, будто подбирая слова. – Но не обычный. Он чувствовался даже телом, внутри.
Варвара вновь посмотрела на зал:
– Камеры?
Лейтенант глубоко вдохнул:
– Повреждены.
– В каком смысле?
– Физически они целые, но на записях…
Он протянул планшет. Варвара нажала на экран, и перед ней развернулась картинка. Несколько секунд – пустой зал. Затем резкий скачок помех, изображение пошло волнами. На фоне не было движения, но пространство словно колебалось, как вода под невидимой силой.
– Это не сбой, – Виталий пристально всматривался в искажённые кадры и недоверчиво покачал головой.
Через несколько мгновений картинка изменилась. По залу пробежала дрожь, как если бы объектив камеры сам пытался отвернуться, но в центре кадра вдруг проявился силуэт.
Не чёткий, не явный, а размытый и дрожащий, словно находящийся сразу в нескольких точках пространства. Варвара задержала дыхание.
– Останови.
Офицер поставил запись на паузу.
– Что это… – пробормотал Виталий.
Фигура оставалась неподвижной, но её очертания менялись, как если бы камера фиксировала не одно тело, а его след, отпечаток чего—то, что не могло существовать в обычном измерении.
– Здесь было нечто, – тихо произнесла Варвара, всё ещё глядя в экран. – И сейчас мы видим не просто последствия.
Она подняла глаза на Виталия, встретившись с его внимательным взглядом. Оба понимали – то, что произошло в этом зале, не поддавалось простым объяснениям.
Допрос сотрудников затянулся. Люди, которых Варвара и Виталий допрашивали, не могли дать внятных объяснений, но в их словах угадывались детали, которые, возможно, имели значение.
Охранники сидели напротив, скованно, будто не знали, чего от них ждут. Трое мужчин – все с одинаковыми нашивками частного охранного предприятия, все с одинаковым выражением усталости на лицах.
– Повторите ещё раз, в чём заключались ваши обязанности, – голос Варвары был ровным, но в нём чувствовалась настойчивость.
Пожилой охранник, с неравномерно поседевшей щетиной, коротко прочистил горло и посмотрел на неё, не торопясь с ответом.
– Мы отвечали за периметр. Патрулировали территорию, смотрели, чтобы посторонние не заходили. Внутренние помещения в наши задачи не входили.
– Вам запрещалось заходить в здание?
– Не то чтобы запрещалось, – вмешался второй охранник, худощавый, с тёмными кругами под глазами. – Просто это было не нужно. Весь контроль внутри осуществляли другие.
– Кто?
– Не знаем. Их было несколько человек, они не представлялись. Просто давали распоряжения.
Виталий сложил руки на груди, пристально разглядывая охранников.
– Вы кого—то запомнили?
Мужчина в центре, широкоплечий, с тяжёлым взглядом, наконец поднял голову.
– Один был высокий, в костюме. Никогда не повышал голос, говорил спокойно, но ему никто не перечил. Другой – моложе, но с такой же чёртовой уверенностью.
– Они участвовали в организации вечера?
– Они просто… были там. Появлялись, смотрели, произносили короткие фразы, – охранник потер переносицу. – У меня такое ощущение, что они знали больше, чем говорили.
– Когда начался этот… инцидент, – Варвара сделала едва заметную паузу, подбирая слова, – вы что—то слышали?
Охранники переглянулись.
– Был гул, – ответил пожилой.
– Опишите, – Виталий подался вперёд.
– Он не был громким. Но его ощущали внутри, будто дрожь в костях.
– Сколько он длился?
– Десять секунд, может, больше… трудно сказать.
– Что было после?
– Ничего. Просто… пустота.
Варвара записала в блокноте их слова, затем подняла взгляд:
– Вы слышали крики?
– Нет. Ни одного звука, – ответил худощавый. – Вот что было самым жутким.
Виталий постучал пальцем по столу:
– Значит, вы утверждаете, что ничего не видели, но ощущали звук и давление?
– Именно. Мы были снаружи. Но нам сразу сказали – ничего не слышали, ничего не знаем.
– Кто сказал?
– Позвонили.
– Кто?
– Не представились. Мужской голос, ровный, без эмоций.
– Что сказали?
– «Вы просто выполняли свою работу».
Руководители триста второго переглянулись. Это начинало походить на заранее продуманную зачистку. Следующим был администратор. Мужчина лет сорока с измождённым лицом и трясущимися руками.
– Вы где находились в момент происшествия?
– В коридоре, – его голос дрожал. – За дверью.
– Вы слышали что—то необычное?
Мужчина глубоко вдохнул, как будто пытался собраться.
– Смех.
Варвара напряглась:
– Смех?
– Да, – он судорожно сглотнул. – Прямо за дверью.
– Чей?
Он замялся, опустил взгляд:
– Это был не человеческий смех.
– Что это значит?
Он закрыл глаза, сцепил пальцы в замок.
– Он был… будто несколько голосов одновременно. Искажённый, гулкий.
– Он был долгим?
– Несколько секунд. Потом всё исчезло.
Виталий внимательно следил за мужчиной.
– Когда вы зашли в зал, что увидели?
– Ничего. Просто пустое помещение.
– И вам это не показалось странным?
– Я… – он сглотнул, будто пытаясь справиться с тошнотой. – Мне сказали, что это часть процесса.
