– Это не чушь! Помнишь Родика Ладожского? – раздухарился Дариан. – Он за этой Кровавой принцессой на первом курсе ухаживать пытался. Прикинь, разочек успел чмокнуть в лобик – и тут же огреб по полной, всей семьей. Сперва на отца Родика какие-то грабители напали. Ничего не взяли, а вот ноги переломали… Сестру в сети протянули, мама не балуй. Мать с работы выперли. Потом оказалось, что предприятие Ладожских должно банку какую-то астрономическую сумму из-за какой-то ошибки, навалились долги…
Внутри у меня все перевернулось.
Артем вновь попытался вмешаться:
– Так может…
– Не может! – злобно оборвал его Дариан. – Родику прямым текстом пояснили, за что столько бед на его семью свалилось. Нечего было лезть к этой рыжей стерве. Раззявил пасть на кусок пирога, который ему не по карману! Такая мелкая рыбешка, как он, не пара будущей акуле! А как только Родик усвоил урок и отстал, его семье все вернули. И долги простили, и всю грязь о сестре помогли из сети убрать, мать восстановили на работе. Понял?
Я молчала. Ни оправдываться, ни опровергать что-либо не имело смысла. Потому что все – правда. Поступив в Военно-космическую академию, я сперва наивно решила, что обрела, наконец, свободу. Что теперь сама буду определять свою судьбу. Что отцу меня в стенах академии не достать. И позволила себе увлечься, ответить улыбкой на улыбку симпатичного, очень приятного парня. Сперва он просто садился рядом со мной в столовой, затем – на совместных занятиях, потом провожал до комнаты в общаге, а в какой-то момент поцеловал в уголок рта. Так, скорее клюнул, быстро отстранился и несколько секунд всматривался в мое лицо, ловя эмоции. Опасался, что обидел, поторопился…
На следующий день его отец попал в больницу в тяжелом состоянии. А потом… потом со мной связался мой отец и напомнил о суровой реальности: игрушки не имеют права на подобные отношения. Что мы с Элиной принадлежим ему, он наш создатель и только ему решать, что нам можно. Мы обязаны слушаться беспрекословно. Я же, строптивая, получила очередной и очень страшный жизненный урок. За мои ошибки будут страдать другие! С того момента я избегала любой привязанности, пресекала любые попытки завести со мной дружбу.
– Сволочи, но хоть порядочные, – буркнул кто-то из незнакомых парней, прислушиваясь к нашему разговору.
Порядочные? Я мысленно горько хмыкнула. Нет, Николай Лель порядочностью не страдал. А бедственное положение семьи Ладожских отец исправил лишь по одной причине: считает себя богом. Ведь сперва разрушить жизнь, а потом подарить надежду на новую – это так величественно, так всемогуще. К тому же отец упивался чужими страхами. И страх Ладожских, наверняка навсегда запомнивших этот урок, – особое удовольствие для него. Причем, рефлексировать они будут, услышав только его фамилию. Поэтому отец часто использовал подобный прием. Уничтожал, а потом возвращал к жизни, обретая и поддерживая репутацию всесильного и страшного человека, обрастая невольными должниками, которые в будущем так или иначе помогут в решении возникших проблем.
Ректор Михаил Волков ошибся, когда счел, что тираны не всесильны. К сожалению, мой опыт показал, что сломать жизнь можно любому. А если не вышло – просто убить. Поэтому единственный шанс обрести свободу – подписать долгосрочный контракт с военным ведомством мира, еще не вошедшего в содружество, в котором отец меня не достанет.
– Дариан, ты все-таки несешь чушь и сам это понимаешь! – спокойно возразил Макс Верник. – Если бы было так, как ты сказал, Лель бы не летела с нами на «Рушаз». Все знают, что чем дальше от центральных станций, тем жестче обстановка. Война не женское дело. Служба длится месяцами, увольнительные дают пару раз в год. На гражданке уже легенды ходят про голодных вояк в увале. Стоит им только до любых доступных баб добраться, те потом ходить не могут, так безжалостно их используют. Даже на «Дразе» красивой курсантке было бы опасно находиться без защиты, а про «Рушаз» такое слышал…
– Там на десять тысяч голодных космических волков сотни баб не наберется. Все прибывшие женщины сразу же ищут покровителя и защитника, а то в первом же углу могут застолбить как ничейную, – зловеще поддержал Макса незнакомый парень.
При этом обвел меня, Царь и Новак многозначительным плотоядным взглядом, намекнув определиться с защитниками прямо сейчас, пока не поздно.
Моя кожа покрылась липким слоем страха. Да, об этом я тоже читала и не раз слышала. Не говоря о том, что «Рушаз» – межвидовая станция и землян там гораздо меньше, чем представителей других рас. А у иномирцев, соответственно, иные моральные и нравственные нормы. Мало ли что правилами поведения на станции предусмотрено, если с детства жил по другим. Именно поэтому со времен первых контактов количество женщин в космических войсках значительно снизилось.
– Тогда с чего вдруг при всех ее возможностях и как лучшей из лучших Лель выбрала «Дразу»? – не сдавался Дариан. Потом, зло хмыкнул, глянув на меня: – Или ты как раз из этих? Кто любит пожестче?
Как обычно в подобных случаях, я смерила его таким взглядом, что и слов не надо: дуракам лучше молчать, сойдут за умных. Отвернулась и нечаянно встретилась взглядом с Артемом, который обнимал за плечи свою испуганную зловещими перспективами Маринку. Посмотрев мне в глаза пару мгновений, он неожиданно выдал задумчиво:
– Может, потому что богатство не всегда приносит счастье? Да, Вера? Если такая птаха готова рвать жилы и терять перья за высокие оценки, чтобы потом самой напроситься в ад?
Я отвела глаза, не выдержала его пристального, понимающего взгляда. Эх, если бы не Маринка с ее жаждой, сродни маниакальной, под стать фамилии Царь, стать генералом, Артем бы сам вошел в десятку лучших выпускников. Но она постоянно опаздывала, с чем-то не справлялась, и ему приходилось ей помогать, делать и переделывать. Любовь порой жестока и всегда требует жертв. Своих или чужих. В их паре мужчина любил беззаветно и бескорыстно, а Маринка стала скорее потребителем этой самой любви и обожания.
– Похоже, ты прав, – удивленно протянул Андрей, свесившись с верхней полки, тоже уловил мои эмоции.
– А я… – собрался было продолжить Дариан.
Но я ледяным голосом, со зловещим подтекстом предложила:
– Матиас, если ты продолжишь меня обсуждать, я предложу тебе стать моим парнем и защитником. Хочешь?
Выпучив на меня голубые глазищи, он проглотил заготовленную речь. Затем наигранно спокойно отказался:
– Ты не в моем вкусе.
– Тогда очень прошу делиться с желающими тебя послушать исключительно своими личными историями. Это достойно и по-мужски. Или закрой рот, – обманчиво спокойно посоветовала я.
– Ничего себе, Дариан, медаль тебе за желчную отвагу! Довел-таки нашу молчунью, – усмехнулся еще один наш однокурсник, Том Ребби, занявший койку у выхода. – За шесть лет я не слышал от Лель сразу столько слов, да еще в таком тоне. А тут все сразу и тебе одному!
– Чувствую себя немного обделенным. В нашей академии не так интригующе и весело, как у вас! – хохотнул другой парень и представился: – Если что, я Лукаш. Академия Клоша. Специализация – механик.
В этот момент все едва ощутимо дрогнуло, мы отстыковались, дальше пошла легкая вибрация, судно начало разгон. Отстранившись от продолживших общаться парней, я разулась и поставила обувь на специальную подставку. Задвинула шторки – спряталась от остальных за чисто символической преградой и, свернувшись клубочком на койке, накрывшись утеплителем, закрыла глаза.
Краем уха я слышала, что Дариан продолжил шипеть, рассказывая собратьям по несчастью из других академий о «Кровавых принцессах Земли», как нас с сестрой злобно называли СМИ за характерный багровый цвет волос и репутацию отца. Не обошел он своим поганым языком и слухи о «чудачествах» моей старшей сестры с попаданием в больницу. Красной нитью шла мысль, что, видимо, она таким образом внимание папочки или любовника привлекала. В какой-то момент послышалась характерная возня: кого-то за грудки взяли и тот пытался вырваться, ледяное шипение Артема, а потом все резко стихло. Повезло Маринке с парнем.
Хотелось разреветься, но я привычно затолкала плохое и страшное поглубже. И, согреваясь под утеплителем, раздумывала о последних событиях, анализируя как они повлияют на мой план.
Ребята правы. «Рушаз» – самое коварное и беспощадное к слабым место во вселенной. Очень-очень стыдно признать, но высокие баллы по дисциплинам, где требовалась грубая физическая сила, я действительно получила из жалости или мне их натянули, чтобы не портить будущий диплом перспективной курсантке. Кому-то надоело наблюдать, как я раз за разом безуспешно пыталась пройти полосу препятствий, падала, тонула, улетала прочь, сбитая каким-нибудь агрегатом, поэтому ставил нужный мне балл, чтобы просто не приходила и не мучила своим жалким видом. У кого-то я буквально вымаливала недостающие баллы, особенно по провальным спаррингам. Господи, боевые искусства будут сниться мне в кошмарах. Ведь наши тренеры и наставники ворчали, что мое тело просто не создано для боев, только для заботы и неги в… салонах красоты. Или для любви.
Из всего этого следовал неутешительный вывод: на «Рушазе» мне придется очень несладко. А ведь стажировка длится пять месяцев. Пять долгих месяцев в аду!
С другой стороны, как это не поразительно, «Рушаз» облегчит и упростит достижение главной цели моего плана.
Производственные, экономические, военные и политические связи Земли проникли во все сферы деятельности большинства миров. Поэтому глава корпорации, входящей в сотню по активам, богатству и влиянию в родном мире, способен повлиять на мою судьбу в большинстве союзных миров. Так или иначе. Посулами, шантажом, угрозами и банальным подкупом отец достанет меня повсюду, если пожелает. Не позволит продвинуться по службе, весь срок контракта проторчу в уголке затрапезного межзвездника, а после меня «экстрадируют» в загребущие лапы свихнувшегося тирана. И своей семьи не будет. Любому претенденту в женихи в лучшем случае сломают карьеру, в худшем – уничтожат. Как было с Романом, Элиным парнем.
Все это я осознала уже ко второму курсу, и тогда родился мой нынешний план. Я не хотела быть лишь беглянкой и затворницей. Мне нужна свобода: действий, желаний, решений и чувств. В самых сокровенных мечтах я хотела любить и быть любимой, хотела детей и семью. Реальная возможность получить необходимое, или добиться хоть чего-то, есть в четырех мирах.
Аяши, тумси, файравы и дицемертины совместимы с землянами генетически, физиологически и культурно. Все четыре мира в разное время вступили в контакт с Содружеством миров, которое с момента создания возглавила Земля, но по-прежнему предпочитали вести обособленный образ жизни. Однако семейные связи у них с землянами возникали давно и редкостью не были. И эта самая совместимость не раз подтверждалась рождением здорового потомства.
Три мира из этих четырех самостоятельно и в полной мере обеспечили безопасность и защиту своих владений, включая материнские планеты, колонии с уникальными и богатыми ресурсами и многочисленным населением, заканчивая космическим сектором проживания и освоения. И по нашим данным дадут жесточайший отпор любому врагу, если такой найдется. А дицемертины заключили военное соглашение с аяшами о защите общих границ.
Главное для меня, что на данный момент все четыре мира вне Содружества, хоть и сотрудничают с нами. Более того, именно в их помощи и налаживании всесторонних связей нуждается Земля и наши союзники, а не наоборот. Особенно в военной помощи для совместной защиты от змеранов – паразитов космических масштабов. Поэтому ни одного рычага давления или повода для шантажа у моего отца на любого представителя этих миров, а тем более на военные ведомства, в случае заключения мной с ними контракта, нет и не будет еще очень долгое время.
Остается ни много ни мало – каким-то чудом подписать долгосрочный служебный контракт с ведомствами несоюзных миров. Поэтому тогда же, на втором курсе, несмотря на глобальное распространение всеобщего, земного, языка, я взялась учить три дополнительных, которые мне пригодятся, если обоснуюсь в мирах, где они распространены. На что надежды призрачные. Однако, как давным-давно кто-то сказал, мечтать легко, а думать и работать трудно. И я старалась.
Заодно изучала всю доступную информацию по культурным особенностям и традициям тех рас. Вот с этим было сложнее. Они тщательно берегли свои секреты от чужаков. И многое было скорее досужими сплетнями или домыслами. Особенно в наведении тумана о себе постарались файравы и аяши. Правильное произношение и более-менее подлинные детали о них я почерпнула из немногих песен, совершенно нечаянно доставшихся мне от преподавателя языкового факультатива. Сложно сказать, почему он проникся симпатией ко мне и делился тем, чего больше никому не рассказывал.
Учила языки и интересовалась культурными особенностями четырех миров не только я. Были курсанты, которым такие знания необходимы в силу специфики их будущей службы. К примеру, специалистам по разрешению межвидовых конфликтов, военным координаторам, которые проводят совместные мероприятия, в том числе по решению боевых задач с представителями разных миров. В их образовательной программе знание нескольких языков – обязательное условие. Остальные курсанты рассчитывали на помощь обычного транслейтера.
Мои дополнительные занятия вызывали непонимание и раздражение у однокурсников. К счастью, не у всех. Мнение, что замкнутая заучка Вера Лель чудила и выслуживалась, было самым нейтральным. Конечно, им сложно понять мое рвение к столь непопулярным дополнительным нагрузкам, многие курсанты с обязательной программой порой с трудом справлялись. Ведь часто жалели себя, позволяли расслабиться, полежать, отдохнуть. У меня же такой возможности не было, потому что получение диплома – первая ступень на пути к свободе.
Теперь мы в пути в самое сердце Рукава Зеленого Змея, еще мало освоенного сектора, где Содружество миров воюет с сильным противником, змеранами, – объединением нескольких рас, непривычных нам, чуждых, злобных, алчущих все новых и новых ресурсов. Мы летим на станцию, юридически принадлежащую Земле, но которую возглавляет файрав, и где базируются боевые бригады семи других рас. Значит, если за тобой не стоят боевые товарищи, станешь добычей более сильного. Причем, тонкую грань между мирами желательно не нарушать, чтобы не вызвать международный скандал. На «Рушазе» правит грубая сила, мужчины и военная иерархия. Где место женщины…
Передернувшись, я нервно потерла лицо похолодевшими ладонями. Положение еще сильнее осложнилось, ведь мне неизвестно, кто стоял за моей отправкой сюда. Все знали, что отец прочил меня в преемники на место главы корпорации. Дариан прав, мои математические способности вселили в папу уверенность, что я стану финансовым гением.
Цифры – то, что я понимаю, они вокруг меня, я привыкла постоянно считать. А как не научиться видеть цифры во всем, особенно когда спишь по часам, ешь по часам, учишься по часам и даже справляешь нужду в строго назначенное отцом время? Ты невольно, подсознательно отсчитываешь время, часы, минуты, секунды и даже метры… Слышишь в своей голове этот метроном, который отсчитывает твою беспросветную, пустую жизнь.
После гибели матери я стала отцовским «проектом» создания преемника. Свое внешкольное время с семи до восемнадцати лет проводила в головном офисе корпорации «Фортуна», вникая в дела. Так что желание врагов отца уничтожить его главное вложение и преемника, чтобы пошатнуть основу компании, вполне обосновано и понятно. И есть вероятность, что на меня могут открыть охоту не только из-за милой мордашки и «ничейности», но и с целью навредить или отмстить отцу.
– Вера, ты идешь в столовую? – вырвал из сонма худших предположений голос Марины.
Отодвинув пластиковую шторку, она заглянула ко мне с заметной озабоченностью на лице. Маринка добрая, ей тоже не по душе все, что вылил на меня Дариан. И ведь не откажешься идти в общую столовую, где три девчонки непременно станут центром пристального внимания не только курсантов, но и членов экипажа. Не пассажир я здесь. На службе. Мало того, необходимо влиться хотя бы в условно свой коллектив, ходить за ним хвостиком, а не одной. Чтобы, как высказался Андрей Чернов, не «застолбили» случайно в каком-нибудь темном углу.
Пришлось подскочить, быстро обуться и, одернув серую форму, всем своим видом показать готовность быть с коллективом.
Как же быстро все изменилось. До «Дразы» мы добирались две недели. Транспорт Миротворческого корпуса Земли попутно принимал на борт курсантов еще нескольких военных академий с других, ближайших к Земле планет. Большая часть которых, как и мы, выпускники, летели на свою завершающую стажировку, малая – курсанты предпоследних курсов, следовали на промежуточную.
В Рукав Зеленого Змея – еще малоизученный и крайне опасный сектор – направляли не по желанию, а скорее вопреки. Пусть я поверхностно знакома с большинством своих однокурсников, не составляет тайны факт, что защищать границы от змеранов отправили выпускников из категории «посредственность». Совсем уж худших в места опасные нельзя, да и станция межвидовая, нечего перед союзниками позориться. А твердых «троечников» не жалко и не стыдно. И плюсом: у руководства теплилась надежда, что опасная и суровая служба в горячей точке выбьет из середнячков всю лень и станут они настоящими воинами.
Не только наша академия, но и другие учебные заведения наверняка сделали также. Поэтому было забавно тайком наблюдать за тем, как в столовой серая курсантская толпа в количестве не менее сотни, задирала носы друг перед другом, пытаясь хоть так выказать превосходство своего учебного заведения. Хорошо, что подобная демонстрация – единственный возможный способ, потому что любое физическое столкновение влекло бы за собой дисциплинарное наказание и соответственно – ухудшение и без того сурового положения. Никто не хотел, чтобы в качестве наказания его засунули в самое пекло.
Перед вылетом с Земли на мой персональный кибер пришло не только измененное назначение, но и личный код курсанта-стажера. Благодаря чему я получила право и возможность добавиться в нужную мне директорию в общегалактической сети и чаты. И все две недели я безвылазно торчала в сети, жадно отслеживая переписку старослужащих в моем секторе пилотов и навигаторов. Погруженная в сеть, я привычно держалась особняком, ни на кого не обращая внимания. Чем, к сожалению, только раззадоривала чужое любопытство. Но никто не знал, куда кого распределят по прибытии на «Дразу», поэтому активности кавалеры не проявляли.
И вот, две недели спустя, те, кто задирал нос при встрече, теперь в одной дырявой лодке и по дороге в столовую держались сплоченной группой в попытке выжить. И смех и грех! Жаль, но хочется лишь плакать, ведь самое страшное еще впереди.
Глава 3
Станция «Рушаз» не обманула тревожных ожиданий трех суток полета. В ангаре, огромном, с множеством стыковочных шлюзов для разного класса кораблей, на десятке автоматизированных платформ ремонтировали беспилотные истребители, мелькали погрузчики, сновали механики и другой обслуживающий персонал.
Нам приказали построиться сразу же, едва сошли с корабля. Временный куратор, оказавшийся старшим помощником капитана транспортника, передал нас, птенчиков, руководителю стажировки и, окинув нас веселой усмешкой, вернулся на судно заниматься разгрузкой. А мы, словно кролики на удава, уставились на офицера, который будет определять нашу службу в этом пекле.
Старший лейтенант. Землянин. Высокий, жилистый, кареглазый шатен, с широким лицом, слабо выраженным подбородком и крупным приплюснутым носом. Сжав тонкие губы в презрительную линию и задрав лицо, он взирал свысока даже на стажеров выше него ростом. Наверняка слишком задранный командирский подбородок заставил ребят напрячься в ожидании больших проблем.
Все военные, пусть еще не нюхавшие пороха, с первого курса учатся определять настроение командира. По движению рук, изменению тона голоса, даже по углу наклона головы. И ядовитую раздраженную гадюку в этом кареглазом офицере мы распознали с первого взгляда.
На его широкой груди, обтянутой плотной черной форменной курткой, старлейские нашивки и эмблема артиллерии – корабельная плазменная пушка на голубом защитном поле. Странно, почему курировать группу выпускников доверили всего-то старлею? Это же приличный объем работы, необходимость взаимодействия с руководством станции и командирами отдельных групп войск, и главное – требуется немалый военный опыт. Хотя как знать, есть же армейский бородатый анекдот: «Лейтенант ничего не знает, все делает. Старший лейтенант все знает, все делает».
Медленно пройдясь вдоль строя вытянувшихся курсантов, уделив особенное внимание трем девушкам и еще больше нахмурившись, наш новый куратор произнес:
– Приветствую вас на станции «Рушаз», курсанты!
– Здравия желаем! – гаркнули мы слажено и бодро.
Хмыкнув, старший лейтенант продолжил изображать царя зверей:
– Станция «Рушаз» создана землянами, но в силу стратегической необходимости была передана под управление межрасовому сообществу. На данный момент на постоянной основе здесь размещен контингент семи рас. И земляне – не самый многочисленный. Следующие пять месяцев вы проведете здесь, на «Рушазе». Завтра вас распределят согласно полученным специализациям в разные экипажи, боевые или медицинские группы, ремонтные бригады. Предупреждаю сразу: ввиду межрасового статуса «Рушаза», только малая часть из вас окажется среди своих, стажировка же большинства будет проходить среди представителей других миров, на их кораблях или в рабочих блоках. Это понятно?
– Так точно!
– Куратором вашей группы назначен представитель Земли, майор Роман Лемех. Ввиду того, что ради почетной обязанности подтирать носы молокососам от несения боевой службы его никто не освобождал, во время отсутствия майора Лемеха, как в данный момент, обязанности куратора буду исполнять я – старший лейтенант Крайч. Всем понятно?
– Так точно! – гаркнули мы.
Я стояла во втором ряду замыкающей и отлично видела, как закаменели и распрямились плечи одногруппников. Мало того, что летеха откровенно хамил и оскорблял, еще и получал от этого удовольствие. И с этим умником нам придется взаимодействовать во время отсутствия куратора. Надеяться на его защиту. Жесть! Получается, представление собственно куратору еще впереди. Страшно представить, каким будет тот, если заместителем назначил вот «это». Опять-таки согласно тому же анекдоту: «Майор в курсе дел».
– Итак о важном. На ваши личные киберы отправлена карта станции. Там указано, куда вам разрешен доступ. Места досуга, зоны эвакуации, жилой блок, столовая, спортзал, тренировочные площадки, зоны расположения обучающих виртустановок для повышения квалификации по разным направлениям и другое. Рекомендую незамедлительно и со всем тщанием изучить полученную информацию. Забредете в закрытый блок – за последствия отвечать будете сами. Если останетесь целыми! Понятно?
– Так точно!
– На заселение и прием пищи вам дается час, затем я проведу вас по станции, ткну носом в закрытые зоны – попытаюсь сохранить вам жизнь в будущем, – сухо уведомил Крайч, затем его взгляд остановился на стоявших в первом ряду Царь и Новак.
Причем, фигуристая, крепкая, голубоглазая блондинка Джана его явно зацепила больше, чем я или Маринка. Хорошо, что девчонки ему не по зубам.
Продолжил вещать Крайч уже иронично и ехидно:
– Или чтобы некоторых из вас раньше времени не потеряли. Получив назначение завтра в восемь ноль-ноль, сразу же направитесь для представления командиру отделения, судна, отряда для последующего прохождения стажировки. Общие сборы будут проходить ежедневно в семь тридцать по условному времени суток, две первые недели стажировки дополнительно в девятнадцать ноль-ноль, а далее при необходимости по требованию куратора. Напоминаю, если кто забыл: по земному времени, принятому в содружестве и на объектах Земли в космосе. Присутствие – обязательно. Пропуск – исключительно ввиду несения службы на станции или по приказу командира подразделения, к которому вас направили на время стажировки. Всем понятно?
– Так точно!
– Сейчас я назову ваши фамилии и номер закрепленной за вами каюты, названные представляются, из строя не выходить, – распорядился Крайч.
Перечисление заставило напрячься, ведь всех расселяли по двое. А девушек трое.
– Лель и Дариан, комната три-два-один, седьмой уровень, – прозвучало резко и неприятно.
В общем-то, не удивило, что невезучей оказалась я. Вытянулась еще больше и спросила:
– Старший лейтенант Крайч, разрешите обратиться, обращается курсант Лель?
– Чего тебе? – совершенно не по-уставному бросил тот, не скрывая раздражения.
– Согласно пункту девять-один, раздела восемь, основного устава Миротворческого корпуса, который ратифицирован военными ведомствами всех рас содружества, а так же мирами, заключившими с Землей пакт о союзничестве, при несении службы совместное проживание представителей двух противоположных полов на космических станциях, межзвездных кораблях дальнего следования, колониях и базах разрешено только в случае если они состоят в законном союзе. Я – женщина, курсант Матиас Дариан – мужчина, мы не состоим в союзе и являемся исключительно одногруппниками. Руководство станции не имеет права размещать нас в одной каюте. Это против правил и устава.
Крайч замер памятником самому себе, взбешенному и потемневшему от того, что какая-то пигалица, да еще женского пола, посмела заявить, что он «не имеет права».
Старший лейтенант медленно прошел до моего края строя и замер напротив Дариана, только смотрел ему за спину, прямо мне в глаза. Каряя радужка заметно пожелтела от гнева, а зрачок уменьшился до точки, теперь его глаза и впрямь походили на змеиные. Змеи, которой наступили на хвост.
– Умная, значит? – прищурился он, заложив руки за спину, словно на всякий случай, чтобы не прибить наглую девку, посмевшую оспорить его приказ.
– Я прошу разместить меня отдельно, – севшим голосом попросила я, даже мольбу в глаза подпустила.
Нельзя злить гадюку – она непременно укусит. Но жить пять месяцев с Дарианом в одной каюте? С тем, кому не доверяешь? Кто легко нагадит, подставит или нападет, представься такая возможность? В группе из двадцати курсантов пятеро пилотов и трое навигаторов, для любого из них я соперник за лучшее место. С учетом баллов и характеристики «лучшая из лучших». Наше совместное проживание с Дарианом при любом раскладе ухудшит и так безрадостное и опасное пребывание на «Рушазе». Правильнее всего – нарваться на неприятность прямо сейчас, на первом этапе, чем тонуть в проблемах ежедневно в течение пяти месяцев стажировки.
Крайч несколько расслабился, мой просительный тон и отчаянный взгляд слегка снизили градус его злости. Шагнул назад от Дарина, на которого, кто бы сомневался, тоже давил своей взбешенной «харизмой» и развернул интерактивный экран на ручном кибере. Несколько секунд изучал данные. Он что-то задумал, причем, однозначно пакость, о чем свидетельствовала его кривая ухмылка. Наконец старлей смерил меня оценивающим взглядом и с предвкушением, делано благожелательно пояснил:
– У тебя мужская фамилия, Лель, а имена указаны инициалами. Царь и Новак повезло, а тебя распределили с мужиком, Лель. Бывает. На «Рушазе» расквартировано несколько боевых бригад, плюс интендантская служба, ремонтная, медицинская. В общей сложности тысяч десять народа наберется. Как сардины в консервной банке маринуемся.
Надо же, Крайч даже отпустил дремучую шутку, прежде чем посерьезнел:
– В это горячее во всех смыслах место много птенчиков не присылают, поэтому для проживания курсантам выделен небольшой блок. Сейчас часть кают занята группой ученых, прибывших недавно. И свободных кают для индивидуального проживания нет. Но ты права, Лель, закон есть закон! Поэтому тебя, ни с кем не связанную женщину-курсанта, с прекрасным знанием устава, я поселю в одноместную каюту три-два-семь, на восьмом уровне. До одногруппников и столовой всего один лестничный пролет. Не заблудишься! Понятно?
– Так точно! – проскрипела я, обдирая пересохшую глотку.
В какую же черную дыру он меня засунул, если его распирало от тайного довольства?!
– Так, мужчины и лица противоположного пола, – уел нас Крайч, – с формальностями, наконец, завершили, сейчас следуем за мной до места проживания. На туалет и почистить перья даю вам десять минут, затем двигаем в столовую. После знакомство со станцией. Запомнили?
Каждым словом, действием и ухмылкой этот, мягко говоря, гад оскорблял девушек-курсанток и унижал парней. Ад начался с «прихожей», даже думать страшно о том, что ждет дальше.
– Так точно!
– Тогда забирайте свое барахло и следуйте за мной, – гаркнул Крайч, явно повеселевший, и, не оглядываясь, упругим и довольно быстрым шагом направился из ангара.
