Здесь я собираюсь обсудить кое-какие распространенные подходы, которых придерживаются авторы, пишущие о свободе воли. Они представлены в четырех различных комбинациях[8 - Отмечу: я не буду касаться каких-либо теологически обоснованных иудео-христианских взглядов на эти вопросы, выходящих за рамки данного общего обзора. Насколько могу судить, большинство теологических дискуссий сосредоточено вокруг всеведения: если всезнание Бога включает в себя знание будущего, как мы можем свободно, добровольно выбирать между какими бы то ни было альтернативами (не говоря уже о том, чтобы нести наказание за этот выбор)? Среди множества вариантов ответа на этот вопрос есть и такой: Бог существует вне времени, поэтому прошлое, настоящее и будущее – бессмысленные понятия (это означает, в частности, что Господь не может расслабиться, сходив в кино и приятно удивившись повороту сюжета, – Он всегда знает, что дворецкий этого не делал). Другой ответ – идея ограниченности Бога, которую рассматривал еще Фома Аквинский: Бог не может согрешить, не может создать камень настолько тяжелый, что сам же не сможет его поднять, не может сотворить квадратный круг (или вот вам еще один пример, который я удивительно часто встречал у богословов-мужчин, но не встречал у женщин: даже Бог не может сотворить женатого холостяка). Другими словами, Бог не всемогущ, Он может делать лишь то, что возможно, и предугадать, выберет ли кто-то добро или зло, невозможно даже для Него. В связи с этим Сэм Харрис язвительно замечает, что даже если у каждого из нас есть душа, то мы точно ее не выбирали.].
Мир детерминирован; свободы воли не существует. В рамках этого представления если верно первое, то должно быть верно и второе; детерминизм и свобода воли несовместимы. Я исхожу из этой перспективы, которую можно назвать «жестким инкомпатибилизмом»[9 - Что я рассматриваю как синоним «жесткого детерминизма»; впрочем, философы всех мастей проводят между ними тонкие различия.].
Мир детерминирован; свобода воли существует. Эти люди признают, что мир состоит из атомов, а жизнь, по изящному выражению психолога Роя Баумайстера (ныне работающего в Квинслендском университете в Австралии), «основана на неизменности и неумолимости законов природы»[5 - R. Baumeister, "Constructing a Scientific Theory of Free Will," Moral Psychology, vol. 4, Free Will and Moral Responsibility, ed. W. Sinnott-Armstrong (MIT Press, 2014).]. Никакого волшебства или сказочной пыли, никакого субстанциального дуализма, полагающего мозг и разум отдельными сущностями[10 - Компатибилисты ясно дают это понять. Например, одна из работ в этой области называется «Свобода воли и субстанциальный дуализм: Реальная научная угроза свободе воле?» (Free Will and Substance Dualism: The Real Scientific Threat to Free Will?). По мнению автора, никакой угрозы свободе воли на самом деле нет; есть угроза в виде раздражительных ученых, считающих, что они победили компатибилистов, навесив на них ярлык субстанциальных дуалистов. Ведь, перефразируя ряд философов-компатибилистов, сказать, что свободы воли не существует, потому что субстанциальный дуализм – это миф, все равно что сказать «любви не существует», поскольку Купидон – мифическое существо.]. Вместо этого детерминированный мир рассматривается как совместимый со свободой воли. Этого подхода придерживаются примерно 90% философов и правоведов, и я в этой книге чаще всего буду дискутировать именно с такими «компатибилистами».
Мир не детерминирован; свободы воли не существует. Это эксцентричное представление, что все важное в мире происходит в результате случайности, которая и лежит в основе свободы воли. До него мы доберемся в главах 9 и 10.
Мир не детерминирован; свобода воли существует. Эти ребята, как и я, верят, что детерминированный мир несовместим со свободой воли, однако для них это не проблема, поскольку мир в их представлении не детерминирован, а следовательно, в нем есть место для веры в свободу воли. Такие «инкомпатибилисты-либертарианцы» встречаются редко, и я только изредка буду касаться их взглядов.
С этой четверкой связан квартет представлений о соотношении свободы воли и моральной ответственности. Последнее слово, очевидно, несет в себе большой смысл, и то, как оно используется людьми, обсуждающими свободу воли, обычно относится к концепции базовой справедливости, предполагающей, что человек может заслужить определенное к себе отношение, а мир – это приемлемое с точки зрения морали место, где один человек признается как достойный награды, а другой – наказания. Вот эти представления.
Свободы воли не существует, и поэтому возлагать на людей моральную ответственность за их действия неправильно. Я нахожусь здесь. (И как будет показано в главе 14, это совершенно не связано с вопросами наказания в целях сдерживания.)
Свободы воли не существует, но возлагать на людей моральную ответственность за их действия можно. Это еще одна разновидность компатибилизма: отсутствие свободы воли и моральная ответственность сосуществуют без необходимости обращаться к сверхъестественному.
Свобода воли существует, и люди должны нести моральную ответственность за свои действия. Это, пожалуй, самая распространенная позиция.
Свобода воли существует, но моральная ответственность неоправданна. Непопулярная точка зрения; обычно при ближайшем рассмотрении предполагаемая свобода воли существует в очень узком смысле, и на этом основании уж точно не стоит казнить людей.
Очевидно, что наложение этих классификаций на детерминизм, свободу воли и моральную ответственность – чудовищное упрощение. Ключевым упрощением здесь является представление о том, что у большинства людей есть однозначные ответы «да» или «нет» на вопрос о существовании этих состояний; отсутствие четких дихотомий приводит к появлению туманных философских концепций вроде частичной свободы воли, ситуативной свободы воли, свободы воли только у некоторых из нас, свободы воли только тогда, когда это имеет значение, или только тогда, когда это значения не имеет. В связи с этим возникает вопрос: рушится ли вера в свободу воли от одного вопиющего, очень важного исключения и, наоборот, терпит ли крах скептицизм в отношении свободы воли, когда происходит обратное? Обращать внимание на область перехода между «да» и «нет» очень важно, поскольку самые интересные вещи в биологии поведения часто располагаются между крайними точками по принципу континуума. Таким образом, моя достаточно абсолютистская позиция по этим вопросам в высшей степени эксцентрична. Повторюсь, моя цель не в том, чтобы убедить вас в отсутствии свободы воли; достаточно будет, если вы просто придете к выводу, что свободы воли у нас гораздо меньше, чем вы думали, – меньше настолько, что вам придется изменить свое представление о некоторых действительно важных вещах.
Несмотря на то что начал я с разграничения детерминизма / свободы воли и свободы воли / моральной ответственности, я придерживаюсь широко распространенной традиции объединять их в одно целое. Итак, вот моя позиция: поскольку мир детерминирован, свободы воли в нем быть не может, и посему возлагать на людей моральную ответственность за их поступки – неправильно (вывод, который один из крупных философов, чьи рассуждения мы будем подробно разбирать, назвал «удручающим»). Этот инкомпатибилизм чаще всего будет противопоставляться компатибилистскому представлению, что будь мир сколь угодно детерминирован, свобода воли в нем все равно есть, и поэтому возлагать на людей моральную ответственность за их деяния – справедливо.
Это течение компатибилизма произвело на свет массу философских и правоведческих работ, посвященных релевантности нейронауки в вопросе о свободе воли. Прочитав немалое их количество, я могу сказать, что обычно они сводятся к трем предложениям:
1. Ого, нейронаука совершила массу потрясающих открытий, и все они доказывают, что наш мир – детерминирован.
2. Некоторые из этих открытий так глубоко опровергают наши представления о субъектности, моральной ответственности и вознаграждении по заслугам, что можно даже подумать, будто свободы воли не существует.
3. Не-а, все равно она есть.
Собственно, значительную часть времени мы посвятим изучению вот этого вот «не-а», при этом я согласен принимать во внимание воззрения лишь некоторой части таких компатибилистов. Определить их можно с помощью мысленного эксперимента. В 1848 г. на строительной площадке в Вермонте произошел несчастный случай: при взрыве динамита металлический прут на большой скорости вошел в мозг рабочего по имени Финеас Гейдж и вышел с другой стороны. Прут разрушил немалую часть его лобной доли, области, ответственной за исполнительные функции, долгосрочное планирование и контроль побуждений. После этого, как сказал один из его друзей, «Гейдж больше не был Гейджем». Трезвенник, человек, на которого всегда можно было положиться, старший в своей бригаде, Гейдж совершенно переменился: он стал «вспыльчивым, непочтительным, временами допускавшим сквернословие (что прежде было ему не свойственно)… упрямым, и при этом капризным и неуверенным в себе» – так писал о нем лечащий врач. Финеас Гейдж – хрестоматийный пример, подтверждающий, что мы – конечный продукт нашего материального мозга. Теперь, 170 лет спустя, мы понимаем, что уникальные функции лобной доли мозга – результат работы генов, влияния пренатальной среды, детства и так далее (дождитесь главы 4).
Итак, мысленный эксперимент: возьмите будущего философа-компатибилиста и с рождения растите его в запертой комнате, где он никогда не узнает ничего о мозге. Затем расскажите ему о Финеасе Гейдже и вкратце изложите современные представления о лобной доле головного мозга. Если он немедленно отреагирует словами: «Да какая разница, свобода воли все равно есть», его взгляды меня не интересуют. Компатибилист, с которым я готов дискутировать, задастся вопросом: «Боже мой, а что, если я ошибаюсь?» – затем на несколько часов или десятилетий погрузится в напряженные размышления, после чего придет к выводу, что свобода воли все равно существует, и вот почему, а значит, общество имеет право возлагать на людей моральную ответственность за их поступки. Если компатибилист не разобрался с вызовом, который бросают ему биологические знания о том, кто мы такие, то не стоит тратить время, чтобы опровергнуть его убеждения о свободе воли.
ОСНОВНЫЕ ПРАВИЛА И ОПРЕДЕЛЕНИЯ
Что такое свобода воли? Как ни крути, начинать придется отсюда, так что готовьтесь услышать нечто абсолютно предсказуемое, вроде: «Разные вещи для разного типа мыслителей, и это сбивает с толку». Скука смертная. Тем не менее нам придется начинать с этого, а затем давать определение детерминизму. Я постараюсь максимально сократить эту тягомотину.
Что я имею в виду под свободой воли?
Люди по-разному определяют свободу воли. Многие делают упор на субъектности, на том, может ли человек контролировать свои поступки, действовать намеренно. Другие определения касаются вопроса, знает ли человек, совершая тот или иной поступок, что мог поступить иначе. Третьих интересует только то, что вы делаете, а не как вам удается не делать того, что вы не хотите. И это как раз то, что думаю я.
Предположим, человек нажимает на спуск пистолета. Мышцы его указательного пальца сокращаются, поскольку их стимулирует нейрон, обладающий потенциалом действия (то есть находящийся в возбужденном состоянии). Этот нейрон в свою очередь обладает потенциалом действия, поскольку его стимулировал предыдущий в цепи нейрон, у которого был свой потенциал действия благодаря предыдущему нейрону, и так далее.
И вот задачка для тех, кто верит в свободу воли: покажите мне нейрон, который запустил этот процесс в мозге, нейрон, потенциал действия в котором возник без всякой причины, с которым не связывался непосредственно перед этим никакой другой нейрон. А потом докажите, что работа этого нейрона не зависела от того, был ли стрелявший уставшим, голодным, испытывал ли стресс или боль, что на нейрон не повлияли образы, звуки, запахи, которые человек ощущал за несколько минут до выстрела, уровень гормонов, мариновавших его мозг на протяжении предыдущих дней и часов, и тот факт, что он, допустим, пережил несколько месяцев или лет тому назад событие, изменившее его жизнь. И докажите мне, что на этот своевольный нейрон не повлияли ни гены стрелявшего, ни пожизненные изменения в регуляции этих генов, вызванные пережитым в детстве; не повлияли гормоны, действию которых он подвергался в материнской утробе, когда формировался его мозг. Не повлияли столетия исторических событий и экологических факторов, сформировавших культуру, в которой он вырос. Покажите мне нейрон, который был бы беспричинной причиной в полном смысле этого слова. Выдающийся философ-компатибилист Альфред Мили из Университета штата Флорида твердо убежден, что требовать от свободы воли чего-то в этом духе – значит задирать планку на «абсурдную высоту»[6 - A. Mele, "Free Will and Substance Dualism: The Real Scientific Threat to Free Will?," Moral Psychology, vol. 4, Free Will and Moral Responsibility, ed. W. Sinnott-Armstrong.]. Нет, планка эта не абсурдна и не высока. Покажите мне нейрон (или мозг), порождающий поведение независимо от суммы своего биологического прошлого, и в рамках этой книги вы продемонстрируете мне свободу воли. Задача первой половины книги – показать, что это невозможно.
Что я имею в виду под детерминизмом?
Этот абзац я буквально обязан начать с мертвого белого мужчины Пьера Симона Лапласа, французского полимата, жившего на рубеже XVIII и XIX вв. (также мы обязаны называть его полиматом, поскольку он внес вклад в математику, физику, инженерное дело, астрономию и философию). Лаплас сформулировал для детерминизма каноническое утверждение: если у вас есть сверхчеловек, который знает местоположение и скорость каждой частицы во Вселенной в данный момент, он сможет точно предсказать любой момент в будущем. Более того, если бы этот сверхчеловек (которого потом стали называть демоном Лапласа) смог воссоздать точное местоположение каждой частицы в любой момент прошлого, это привело бы к такому настоящему, которое было бы идентично нашему. Прошлое и будущее Вселенной предопределены.
Со времен Лапласа наука шагнула вперед и доказала, что он был не совсем прав (а сам Лаплас не был демоном Лапласа), но дух его демона жив до сих пор. Современные представления о детерминизме должны учитывать тот факт, что определенные виды предсказуемости оказываются невозможными (тема глав 5 и 6), а некоторые черты мироздания на самом деле недетерминированы (главы 9 и 10).
Более того, современные модели детерминизма должны учитывать и ту роль, которую играет сознание метауровня. Что имеется в виду? Рассмотрим классический психологический эксперимент, демонстрирующий, что люди располагают меньшей свободой выбора, чем они думают[7 - R. Nisbett & T. Wilson, "Telling More Than We Can Know: Verbal Reports on Mental Processes," Psychological Review 84 (1977): 231.]. Попросите человека назвать любимый стиральный порошок, и, если перед этим вы незаметно подсказали ему слово «океан», он с большей вероятностью ответит: «Тайд»[11 - Tide (англ.) – «прилив». – Прим. пер.]. Чтобы лучше понять, как проявляется сознание метауровня, предположим, что человек понимает, что задумал исследователь, и, желая показать, что им нельзя манипулировать, решает: он ни за что не назовет «Тайд», даже если это и в самом деле его любимый порошок. В этом случае его свобода так же ограничена, и к этому мы не раз еще вернемся в следующих главах. Кстати, строите ли вы свою жизнь по родительскому образцу или же, наоборот, отстраиваетесь от него, вы все равно несвободны – в последнем случае тенденция перенимать поведение родителей, способность ее осознать, а также склад ума, позволяющий в ужасе отшатнуться и, следовательно, поступить наоборот, – все это проявления того, что пути, по которым вы становитесь самим собой, вне вашего контроля.
Наконец, любой современный взгляд на детерминизм должен учитывать крайне важный момент, которому посвящена вторая половина книги: мир детерминирован и, несмотря на это, изменчив. Мозг меняется, поведение меняется. Мы меняемся. Это не противоречит представлению о детерминированном мире, где отсутствует свобода воли. Напротив, «наука об изменениях» только подкрепляет наш вывод; об этом пойдет речь в главе 12.
Держа все это в уме, пришло время познакомиться с той версией детерминизма, на которой строится эта книга.
Представьте себе церемонию вручения дипломов в университете. Почти всегда очень волнующую, несмотря на всю ее банальность, шаблонность и китч. Счастье, гордость. Семьи, чьи жертвы, похоже, оправдались. Выпускники, которые первыми в своей семье получили высшее образование. Те, чьи родители-иммигранты светятся от радости, а их сари, дашики и саронги сообщают всему миру, что их гордость настоящим не умаляет гордости прошлым.
И тут вы кое-кого замечаете. По окончании церемонии, когда новоиспеченные выпускники в окружении семьи позируют для фотографии с бабушкой в инвалидной коляске, посреди взрывов смеха и объятий, вы видите на заднем плане человека из обслуживающего персонала, который выгребает мусор из контейнеров по периметру площадки.
Случайным образом выберите одного из выпускников. По какому-то волшебству устройте так, чтобы сборщик мусора вступил в жизнь с генами выпускника. Пусть он получит материнскую утробу, в которой тот провел девять месяцев и все эпигенетические последствия этого. Пусть он получит и детство выпускника – наполненное, скажем, уроками игры на пианино и уютными семейными вечерами, вместо, скажем, риска лечь спать без ужина, стать бездомным или депортированным из-за того, что документы не в порядке. Давайте сделаем так, чтобы не только мусорщик получил прошлое выпускника, но и выпускник получил бы прошлое мусорщика. Пусть они обменяются всеми факторами, которые они не контролировали, и теперь уже мусорщик окажется в мантии выпускника, а выпускник будет вычищать мусорные баки. Вот что я имею в виду под детерминизмом.
ПОЧЕМУ ЭТО ТАК ВАЖНО?
Потому что в глубине души все мы знаем, что выпускник и мусорщик поменялись бы местами. И потому что тем не менее мы редко размышляем о такого рода вещах; мы поздравляем выпускника с его достижениями и проходим мимо мусорщика, даже не взглянув на него.
2
Последние три минуты фильма
Ночь. Двое мужчин стоят у ангара на небольшом аэродроме. Один из них одет в полицейскую форму, другой в гражданском. Они возбужденно разговаривают, а на взлетно-посадочную полосу позади них выруливает компактный самолет. Вдруг подъезжает автомобиль, из которого выходит человек в военной форме. Теперь уже он вступает в перепалку с полицейским. Военный хватается за телефон, и в этот момент гражданский стреляет в него и убивает. Рядом вдруг резко тормозит машина, полная полиции. Человек в полицейской форме что-то говорит стражам порядка, они забирают тело и так же внезапно уезжают, не арестовав стрелявшего. Человек в полицейской форме и тот, что в гражданском, смотрят, как взлетает самолет, и вместе уходят[12 - Описаны последние три минуты культового фильма «Касабланка» (1942). – Прим. пер.].
Что происходит? Очевидно, совершено преступление – судя по тому, как точно мужчина прицелился, он намеревался стрелять на поражение. Ужасный поступок, усугубленный безжалостностью стрелявшего, – это было хладнокровное убийство, преступное пренебрежение человеческой жизнью. Вызывает, однако, недоумение тот факт, что полицейский не предпринял никаких попыток задержать стрелка. На ум приходят разные объяснения, одно другого хуже. Возможно, стрелявший шантажировал полицейского, чтобы тот закрыл глаза на преступление. Может быть, все полицейские, появившиеся на месте преступления, коррумпированы и куплены каким-нибудь наркокартелем. А может, полицейский на самом деле не полицейский, а самозванец. Точно сказать нельзя, но ясно, что перед нами сцена противозаконного насилия и сознательных, намеренных злоупотреблений, а полицейский и гражданский – примеры худшего в людях. Это уж наверняка.
Намерению уделяется масса внимания в дискуссиях о моральной ответственности: намеревался ли человек поступить так, как он поступил? Когда именно возникло это намерение? Знал ли он, что мог поступить иначе? Осознавал ли намерение как собственное? Для философов, правоведов, психологов и нейробиологов это вопросы основополагающие. И в самом деле, огромный процент исследований, посвященных свободе воли, вращается вокруг намерения и буквально под микроскопом рассматривает, какую роль оно играло в секунды, предшествовавшие поступку. Этим секундам посвящаются целые конференции, сборники научных трудов и карьеры ученых, и довольно часто такой фокус внимания питает аргументы в пользу компатибилизма: потому-то тщательные, тонкие, умные эксперименты в этой области даже в совокупности не смогли отказать свободе воли в существовании. Цель этой главы – пересмотреть результаты этих экспериментов и показать, что в конечном итоге они не имеют никакого отношения к вопросу о существовании свободы воли. Дело в том, что описанный выше подход упускает 99% сути, потому что не задается наиважнейшим вопросом: откуда вообще взялось намерение? А ведь это очень важно, поскольку, как мы увидим далее, даже если нам временами кажется, будто мы вольны поступать как намереваемся, мы вовсе не вольны намереваться, как намереваемся. Поддерживать веру в свободу воли, не ответив на этот вопрос, бессердечно и безнравственно, и так же недальновидно, как считать, что для того чтобы понять, о чем фильм, достаточно посмотреть только последние три минуты. Если мы упускаем эту широкую перспективу, понимание свойств и следствий намерения не имеет никакого смысла.
ТРИСТА МИЛЛИСЕКУНД
Начнем с Уильяма Генри Гаррисона, девятого президента Соединенных Штатов, запомнившегося лишь тем, что он по идиотизму своему упорствовал в желании произнести рекордно длинную двухчасовую инаугурационную речь в январе 1841 г. на морозе, без пальто и шляпы; Гаррисон подхватил пневмонию и умер месяц спустя, став первым президентом, скончавшимся на посту, и президентом с самым коротким президентским сроком[13 - Есть мнение, что пневмонию он подхватил не во время инаугурации, а несколько недель спустя, когда, опять же без пальто, отправился покупать корову. Но существует еще более радикальное мнение, согласно которому он умер вовсе не от пневмонии, а от брюшного тифа, подхватив его через мерзкую, загрязненную воду, которой снабжался Белый дом. К такому выводу пришли писательница Джейн Макхью и врач Филипп Маковяк, основываясь на симптомах, подробно описанных врачом Гаррисона, и на том факте, что водозабор Белого дома во времена Гаррисона находился ниже по течению от места сброса нечистот. В то время Вашингтон был малярийным болотом, и за его выбор в качестве столицы выступали влиятельные виргинцы, которые хотели, чтобы столица находилась поближе к дому; вопрос был решен в ходе закулисных переговоров между Александром Гамильтоном и виргинцами Томасом Джефферсоном и Джеймсом Мэдисоном. «Никто толком не знает, как играют в эту игру, как ведется торг, и из чего делается колбаса», – пишет известный историк Лин-Мануэль Миранда, описывая эти тайные переговоры. (Ирония заключается в том, что Лин-Мануэль Миранда – автор мюзиклов. – Прим. пер.)][8 - К сноске: J. McHugh and P. Mackowiak, "Death in the White House: President William Henry Harrison's Atypical Pneumonia," Clinical Infectious Diseases 59 (2014): 990. Врач Гаррисона лечил его множеством лекарств, которые, вероятно, ускорили его смерть. Он давал ему опиум, который, как известно опиумным наркоманам, вызывает сильные запоры, позволяя тифозным бактериям задерживаться в организме и активно размножаться. Ему также давали углекислую щелочь, которая, вероятно, ослабляла способность желудочных кислот убивать бактерии. И просто так, без видимой причины, ему в больших количествах давали ртуть, которая, как известно, нейротоксична. Макхью и Маковяк убедительно доказывают, что кишечное расстройство, вызванное загрязненной водой, серьезно повредило здоровью президента Джеймса Полка и убило президента Закари Тейлора во время пребывания в должности.].
Итак, подумайте об Уильяме Генри Гаррисоне. Но для начала мы прикрепим к вашей голове электроды для снятия электроэнцефалограммы (ЭЭГ), которая позволит нам наблюдать за волнами нейронального возбуждения, возникающими в коре головного мозга, когда вы думаете о нем.
Теперь не думайте о Гаррисоне – думайте о чем-нибудь другом, а мы продолжим записывать вашу ЭЭГ. Отлично. Теперь не думайте о Гаррисоне, но планируйте подумать о нем немного позже, когда захотите, и как только это произойдет, сразу же нажимайте на кнопку. Кроме того, следите за секундной стрелкой на часах и отметьте момент, когда вы решили подумать о Гаррисоне. А мы еще подключим к вашей руке регистрирующие электроды, чтобы точно определить тот миг, когда вы начнете нажимать на кнопку; тем временем ЭЭГ зарегистрирует момент, в который активируются нейроны, управляющие мышцами, нажимающими на кнопку. И вот что мы обнаружим: эти нейроны возбудились еще до того, как вы подумали, будто приняли решение нажать на кнопку.
Дизайн этого эксперимента неидеален из-за его неспецифичности – может, мы просто узнали, что происходит в вашем мозге, когда он вообще что-то делает, а не в тот момент, когда он выполняет эту конкретную задачу. Давайте лучше переключимся на ваш выбор между действием А и действием Б. Уильям Генри Гаррисон садится за стол, чтобы съесть зараженные тифом гамбургеры и картофель фри, и просит кетчуп. Если вы думаете, что он произнес бы «кечуп», немедленно нажмите на эту кнопку левой рукой; если думаете, что он сказал бы «кечап», нажмите на другую кнопку правой. Не думайте сейчас о том, как он произнес бы слово «кетчуп»; просто посмотрите на часы и скажите, в какой момент вы выбрали кнопку. И мы получим тот же результат: нейроны, отвечающие за то, какая рука нажимает на кнопку, возбуждаются еще до того, как вы осознанно сформируете свой выбор.
Давайте поставим перед собой задачу более амбициозную, чем наблюдение за мозговыми волнами, поскольку ЭЭГ регистрирует активность сотен миллионов нейронов одновременно и не помогает понять, что происходит в конкретных отделах мозга. Благодаря гранту Фонда Уильяма Генри Гаррисона мы приобрели систему нейровизуализации, и пока вы выполняете задание, будем делать вам функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) мозга – это позволит нам регистрировать активность в отдельных его областях. Результаты еще раз наглядно продемонстрируют, что соответствующие области мозга «решили», какую кнопку нажать, еще до того, как вы поверили, что сделали сознательный и свободный выбор. Фактически за 10 секунд до этого.
Так, забудьте о фМРТ и получаемых с ее помощью изображениях, где сигнал от одного пикселя отражает активность примерно полумиллиона нейронов. Лучше мы просверлим в вашей голове отверстия, воткнем в мозг электроды и будем следить за активностью отдельных нейронов; используя этот подход, мы снова сможем сказать, что вы выберете, «кечуп» или «кечап» – по активности нейронов еще до того, как вы подумаете, что приняли решение.
Таковы основные подходы и выводы в масштабной серии исследований, которые спровоцировали грандиозный скандал вокруг вопроса, доказывают ли они, что свобода воли – это миф. Результаты этих исследований всплывают практически в любых дебатах, где обсуждается все, что нейронаука может сообщить по этому вопросу. Но думаю, что по большому счету эти исследования совершенно к делу не относятся.
Все началось с Бенджамина Либета, нейробиолога из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, который в 1983 г. провел настолько провокационное исследование, что по крайней мере один философ назвал его «печально известным», ему посвящают целые конференции, а про некоторых ученых говорят, что они проводят «исследования в стиле Либета»[14 - Когда я говорю «работа, выполненная Джоном / Джейн Доу», это означает, что она была выполнена ведущим ученым вместе с группой соавторов, и это касается любого научного открытия, которое будет упомянуто в книге. Не менее важный момент (я его еще не раз повторю, потому что сколько ни повторяй, этого недостаточно): когда я говорю: «Ученые показали – когда они делали то-то и то-то, люди делали Х», я имею в виду, что люди в среднем реагировали именно так. Всегда есть исключения, которые часто и представляют наибольший интерес.][9 - Первая публикация данных Либета: "Time of Conscious Intention to Act in Relation to Onset of Cerebral Activity (Readiness-Potential): The Unconscious Initiation of a Freely Voluntary Act," Brain: A Journal of Neurology 106 (1983): 623; «Печально известное»: E. Nahmias, "Intuitions about Free Will, Determinism, and Bypassing," The Oxford Handbook of Free Will, 2nd ed., ed. R. Kane (Oxford University Press, 2011).].
Экспериментальная установка нам известна. Вот кнопка. Нажимайте ее, когда захотите. Не думайте заранее; посмотрите на эти необычные часы, которые легко определяют доли секунды, и скажите нам, когда вы решили нажать на кнопку, в какой момент осознали, что сделали свободный выбор[15 - В либетовской литературе этот момент, когда люди думают, что приняли решение, то есть момент, когда они впервые осознанно хотят что-то сделать, стали называть «W». (От англ. want – «хотеть». – Прим. пер.) Я стараюсь избегать этого термина, чтобы свести к минимуму профессиональный сленг.]. Мы же тем временем будем регистрировать данные ЭЭГ и отследим момент, когда ваш палец начнет двигаться.
Так были получены основные результаты: участники сообщали, что решили нажать на кнопку примерно за 200 миллисекунд – 0,2 секунды – до того, как их палец начинал двигаться. Кроме того, в мозге испытуемых регистрировался характерный паттерн ЭЭГ, называемый потенциалом готовности, в тот момент, когда они только готовились пошевелиться; он исходил из части мозга под названием «дополнительная моторная область» (ДМО), которая посылает проекции вниз по позвоночнику, стимулируя движения мышц. Но вот что удивительно: потенциал готовности – свидетельство того, что мозг решил нажать на кнопку, – возникал примерно за 300 миллисекунд до того мгновения, когда испытуемые осознавали, что решили на нее нажать. Ощущение свободы выбора – это всего лишь апостериорная иллюзия, ложное чувство контроля.
С этого наблюдения все и началось. Почитайте научные статьи по биологии и свободе воли, и в 99,9% из них будет фигурировать Либет, обычно не позже второго абзаца. То же самое касается публикаций в обычной прессе: «Ученые доказали, что свободы воли не существует; мозг принимает решение еще до того, как вы подумаете, что приняли его»[16 - В одной статье анализируются сообщения об исследовании Либета в неспециализированной прессе. О том, что существование свободы воли опровергнуто, говорят 11% заголовков; 11% сообщают об обратном; во многих статьях допускаются грубые ошибки в описании эксперимента (утверждалось, например, что на кнопку нажимал исследователь). К слову, есть даже музыкальное произведение под названием «Задержка Либета». Музыка такая меланхоличная и однообразная, что меня охватило осознанное желание закричать; единственное, что приходит в голову, – ее сочинил искусственный интеллект в глубокой депрессии.]. Эксперимент Либета вдохновил массу последующих исследований и теоретических выкладок; ученые до сих пор проводят исследования на основе работы Либета, хотя с первой ее публикации в 1983 г. прошло уже почти 40 лет. Например, в 2020 г. вышла статья «Сообщения Либета о намерении неверны» (Libet's Intention Reports Are Invalid)[10 - P. Sanford et al., "Libet's Intention Reports Are Invalid: A Replication of Dominik et al. (2017)," Consciousness and Cognition 77 (2020): 102836. Эта статья стала ответом на более раннюю: T. Dominik et al., "Libet's Experiment: Questioning the Validity of Measuring the Urge to Move," Consciousness and Cognition 49 (2017): 255. СМИ об эксперименте Либета: E. Racine et al., "Media Portrayal of a Landmark Neuroscience Experiment on Free Will," Science Engineering Ethics 23 (2007): 989.]. Если ваша работа настолько важна, что спустя десятилетия люди все еще ее ругают, – для ученого это почти бессмертие.
Главное открытие Либета, а именно тот факт, что вы обманываете себя, если думаете, что приняли решение в тот момент, когда вам кажется, что вы его приняли, воспроизводилось и в других исследованиях. Нейробиолог Патрик Хаггард из Университетского колледжа Лондона заставлял испытуемых выбирать между двумя кнопками – а точнее, выбирать между «сделать А» и «сделать Б», а не между «делать» или «не делать». В результате он пришел к тому же выводу: мозг, похоже, принимает решение еще до того, как вы подумаете, что приняли его[11 - P. Haggard, "Decision Time for Free Will," Neuron 69 (2011): 404; P. Haggard & M. Eimer, "On the Relation between Brain Potentials and the Awareness of Voluntary Movements," Experimental Brain Research 126 (1999): 128.].
Эти открытия положили начало исследованию Либет 2.0: я имею в виду работу Джона-Дилана Хайнеса и его коллег из Университета Гумбольдта в Германии. Прошло 25 лет, появилась фМРТ; все остальное осталось без изменений. И снова ощущение осознанного выбора посещало испытуемых примерно за 200 миллисекунд до того, как палец начинал двигаться. Что самое главное, исследование подтвердило выводы, сделанные на основе работы Либета, и расширило их[17 - Я пишу «выводы, сделанные на основе работы Либета», а не «выводы Либета», поскольку последнее предполагает, что и сам Либет был с этими выводами согласен. Мы еще разберемся, что он на самом деле думал.]. Благодаря фМРТ Хайнес смог обнаружить, что решение «какую кнопку нажать» принимается еще выше в цепи команд мозга, а именно в префронтальной коре (ПФК). Это похоже на правду, поскольку исполнительные решения принимаются именно в ПФК. (Если, как в случае Гейджа, ПФК вместе с остальной частью лобной коры разрушена, человек принимает ужасные, импульсивные решения.) Если немного упростить, ПФК, приняв решение, передает его в остальные области лобной коры, которая отправляет его в премоторную кору, затем в ДМО, а затем, еще через несколько шагов, к мышцам[18 - Один нейробиолог метко окрестил ДМО «портом», через который ПФК связывается с мышцами.]. В подтверждение представления Хайнеса о том, что процесс принятия решений осуществляется выше по цепи, оказалось, что ПФК принимала решение за 10 секунд до того, как испытуемым казалось, что они делают сознательный выбор[19 - За прошедшее с тех пор время Хайнес и его коллеги определили точную область ПФК, вовлеченную в процесс. Они также указали на еще одну область мозга, которая участвует в процессе принятия решений, – теменную кору.][12 - J.-D. Haynes, "The Neural Code for Intentions in the Human Brain," Bioprediction, Biomarkers, and Bad Behavior, ed. I. Singh & W. Sinnott-Armstrong (Oxford University Press, 2013); S. Bode & J. Haynes, "Decoding Sequential Stages of Task Preparation in the Human Brain," Neuroimage 45 (2009): 606; S. Bode et al., "Tracking the Unconscious Generation of Free Decisions Using Ultra-high Field fMRI," PLoS One 6, № 6 (2011): e21612; C. Soon et al., "Unconscious Determinants of Free Decisions in the Human Brain," Nature Neuroscience 11 (2008): 543.К сноске: ДМО как «порт»: R. Sj?berg, "Free Will and Neurosurgical Resections of the Supplementary Motor Area: A Critical Review," Acta Neurochirgica 163 (2021): 1229.].
Затем, в исследовании Либет 3.0, свободу-воли-как-иллюзию проследили вплоть до активности отдельных нейронов. Нейробиолог Ицхак Фрид из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе работал с пациентами с инкурабельной эпилепсией, не поддающейся лечению противосудорожными препаратами. В качестве последнего средства нейрохирурги удаляли больным часть мозга, инициирующую припадки; у пациентов Фрида это была лобная кора. Естественно, в таких случаях хочется свести к минимуму объем удаляемой ткани, поэтому перед операцией в намеченную к удалению область вживляют электроды, отслеживающие ее активность. Это позволяет составить точную карту функций и определить, какие участки лучше не трогать, если есть такая возможность.
Итак, Фрид заставлял испытуемых выполнять задания в стиле Либета, а электроды в их лобной коре определяли, когда активируются отдельные нейроны. Результат тот же: некоторые нейроны возбуждались при подготовке к принятию решения о конкретном движении за несколько секунд до того, как испытуемые заявляли, что приняли это решение. В увлекательных смежных исследованиях Фрид показал, что нейроны гиппокампа, кодирующие определенное воспоминание, активируются за одну-две секунды до того, как человек почувствует, что вызывает это воспоминание по своей воле[13 - I. Fried, R. Mukamel, & G. Kreiman, "Internally Generated Preactivation of Single Neurons in Human Medial Frontal Cortex Predicts Volition," Neuron 69 (2011): 548; I. Fried, "Neurons as Will and Representation," Nature Reviews Neuroscience 23 (2022): 104; H. Gelbard-Sagiv et al., "Internally Generated Reactivation of Single Neurons in Human Hippocampus during Free Recall," Science 322 (2008): 96.].
Итак, три разных метода, отслеживающие активность сотен миллионов нервных клеток вплоть до отдельных нейронов, показывают: в тот момент, когда мы считаем, что сознательно и добровольно решили что-то сделать, нейробиологический жребий уже брошен. Чувство осознанного намерения – это просто запоздалая мысль, которая ни на что не влияет.
Этот вывод подкрепляется исследованиями, демонстрирующими, насколько податливо ощущение намерения и контроля. Вернемся к базовой парадигме Либета; на этот раз за нажатием кнопки следовал звонок, а исследователи варьировали длительность задержки в доли секунды между нажатием и звонком. Когда звонок задерживался, испытуемые сообщали о своем намерении нажать на кнопку чуть позже обычного, хотя ни потенциал готовности, ни время начала движения в действительности не менялось. Другое исследование показало, что, если вы чувствуете себя счастливым, ощущение сознательного выбора посещает вас быстрее, чем если вы расстроены, что только подчеркивает, каким субъективным и ненадежным оно бывает[14 - Задержка звонка: W. Banks & E. Isham, "We Infer Rather Than Perceive the Moment We Decided to Act," Psychological Science 20 (2009): 17. Как ощущение счастья влияет на потенциал готовности: D. Rigoni, J. Demanet, & G. Sartori, "Happiness in Action: The Impact of Positive Affect on the Time of the Conscious Intention to Act," Frontiers in Psychology 6 (2015): 1307. См. также H. Lau et al., "Attention to Intention," Science 303 (2004): 1208.].
В других исследованиях, где в качестве испытуемых выступали люди, подвергавшиеся нейрохирургическому вмешательству из-за инкурабельной эпилепсии, было показано, что ощущение намеренного движения и реальное движение можно отделить друг от друга. Стимулируйте дополнительную область мозга, связанную с принятием решений[20 - Теменную кору, упомянутую в одной из предыдущих сносок.], и люди будут говорить, что они только что сделали движение по собственной воле, хотя сами при этом и пальцем не пошевельнули. Простимулируйте вместо этого пре-ДМО, и они-таки подвигают пальцем, но при этом будут клясться, что ничего подобного не совершали[15 - M. Desmurget et al., "Movement Intention after Parietal Cortex Stimulation in Humans," Science 324 (2009): 811.].
Существует неврологическое расстройство, которое подтверждает эти выводы. Повреждение части ДМО в результате инсульта вызывает синдром анархической руки, при котором рука, контролируемая этой стороной ДМО[21 - Техническая деталь, не имеющая никакого отношения к обсуждаемой теме: правое полушарие мозга контролирует движения левой половины тела, а левое полушарие отвечает за его правую половину.], действует против воли человека (например, хватает еду с чужой тарелки); страдальцам приходится придерживать свою непослушную руку другой[22 - Синдром анархической руки, а также тесно связанный с ним синдром чужой руки иногда называют синдромом доктора Стрейнджлава – по имени заглавного персонажа фильма Стэнли Кубрика, вышедшего на экраны в 1964 г. Прототипом Стрейнджлава стал ракетный конструктор Вернер фон Браун, который во время Второй мировой войны преданно служил нацистским хозяевам, а после нее – американским; оказалось, что он все это время был патриотом Америки, а нацизм – всего лишь недоразумение. У Стрейнджлава, прикованного после инсульта к инвалидному креслу, синдром анархической руки: рука постоянно пытается отдать нацистский салют его американским хозяевам. Прославленный режиссер Стэнли Кубрик заодно наделил своего персонажа чертами Джона фон Неймана, Германа Кана и Эдварда Теллера (но, вопреки городским легендам, не Генри Киссинджера).]. Это говорит о том, что ДМО фиксирует волю на задаче, связывая «намерение с действием», причем еще до того, как человек сочтет, что сформировал свое намерение[16 - Синдром анархической руки: C. Marchetti & S. Della Sala, "Disentangling the Alien and Anarchic Hand," Cognitive Neuropsychiatry 3 (1998): 191; S. Della Sala, C. Marchetti, & H. Spinnler, "Right-Sided Anarchic (Alien) Hand: A Longitudinal Study," Neuropsychologia 29 (1991): 1113.].
Психологические исследования показывают, что и чувство контроля может быть иллюзорным. В одном эксперименте сразу же после нажатия кнопки загорался свет… время от времени. Долю ситуаций, в которых свет загорался, варьировали; затем испытуемых спрашивали, насколько, по их ощущениям, они контролируют свет. Люди постоянно переоценивали надежность связки «нажатие – свет», и считали, что они ее контролируют[23 - Интересно, что людям в депрессии сложнее внушить это ощущение «иллюзорной воли». К этому мы вернемся в последней главе.При ТМС электромагнитная катушка помещается на кожу головы и используется для активации или инактивации участка коры головного мозга, расположенного прямо под ней (однажды мне делали такую процедуру, и коллега заставлял меня против воли сгибать указательный палец; ощущения были просто жуткие). Как вам такое открытие, следствия которого перекликаются с выводами этой книги (при помощи ТМС можно изменять суждения людей о нравственности или безнравственности того или иного поведения)?]. В другом исследовании испытуемые думали, будто сами выбирают, какой рукой нажать на кнопку. Тайно от них выбор руки контролировали при помощи транскраниальной магнитной стимуляции[24 - Хотя в ответ на это философ Питер Цзе из Дартмутского колледжа пишет: «Точно так же, как существование зрительных иллюзий не доказывает, что все зрение иллюзорно, существование иллюзий контроля не доказывает, что сознательные операции не могут в определенных случаях выступать причиной действий».] (ТМС) моторной коры головного мозга; испытуемые тем не менее считали, что сами контролируют свой выбор. В других же исследованиях использовались манипуляции прямиком из ассортимента фокусников и телепатов, но испытуемые утверждали, что контролируют события, которые в действительности были предрешены и неподвластны их контролю[17 - Транскраниальная магнитная стимуляция: J. Brasil-Neto et al., "Focal Transcranial Magnetic Stimulation and Response Bias in a Forced-Choice Task," Journal of Neurology, Neurosurgery and Psychiatry 55 (1992): 964. Фокусники: A. Pailhes & G. Kuhn, "Mind Control Tricks: Magicians' Forcing and Free Will," Trends in Cognitive Sciences 25 (2021): 338; H. Kelley, "Magic Tricks: The Management of Causal Attributions," Perspectives on Attribution Research and Theory: The Bielefeld Symposium, ed. D. Gorlitz (Ballinger, 1980).К сноске: D. Knoch et al., "Diminishing Reciprocal Fairness by Disrupting the Right Prefrontal Cortex," Science 314 (2006): 829.].
Если вы делаете А, а за ним следует Б, что увеличивает вероятность того, что вы поверите, будто сами вызвали Б? Психолог Дэниел Вегнер из Гарварда, внесший основной вклад в эту область исследований, выделил три логические переменные. Первая – приоритет: чем меньше временной промежуток между А и Б, тем охотнее мы испытываем иллюзорное ощущение воли. Есть еще постоянство и эксклюзивность – с каким постоянством происходит Б после того, как вы сделали А, и как часто Б случается в отсутствие А. Чем выше первое и ниже второе, тем прочнее иллюзия[18 - D. Wegner, The Illusion of Conscious Will (MIT Press, 2002).].
Что в целом показывает вся эта либетовская литература, начиная с самого Либета? У нас может возникать иллюзорное ощущение контроля, а наше чувство свободного, сознательного выбора может быть оторвано от реальности[24 - Хотя в ответ на это философ Питер Цзе из Дартмутского колледжа пишет: «Точно так же, как существование зрительных иллюзий не доказывает, что все зрение иллюзорно, существование иллюзий контроля не доказывает, что сознательные операции не могут в определенных случаях выступать причиной действий».]; нами можно манипулировать, изменяя время, когда мы впервые ощущаем сознательный контроль; и что самое главное, это чувство контроля посещает нас уже после того, как мозг принял решение. Свобода воли – миф[19 - К сноске: P. Tse, "Two Types of Libertarian Free Will Are Realized in the Human Brain," Neuroexistentialism, ed. G. Caruso (Oxford University Press, 2017).].
Вы удивитесь, но с тех самых пор ученые не перестают ругаться: инкомпатибилисты упорно цитируют Либета и его последователей, а компатибилисты презрительно подвергают сомнению всю их литературу. Для начала грандиозной свары много времени не потребовалось. Через два года после публикации своей эпохальной работы Либет поместил статью в комментируемом научном журнале (где ученые публикуют теоретические статьи на спорные темы и получают краткие комментарии от своих друзей и врагов); комментаторы, обрушившиеся на Либета, обвиняли его в «вопиющих ошибках», в упущениях по части «фундаментальных концепций измерения», в концептуальной наивности («Пардон, ваш дуализм говорит сам за себя», – обвинял его один из критиков) и в ненаучной вере в точность измерения времени (Либета саркастически обвиняли в том, что он практикует «хронотеологию»)[20 - Статья Либета: B. Libet, "Unconscious Cerebral Initiative and the Role of Conscious Will in Voluntary Action," Behavioral and Brain Sciences 8 (1985): 529. Критика Либета: R. Doty, "The Time Course of Conscious Processing: Vetoes by the Uninformed?," Behavioral and Brain Sciences 8 (1985): 541; C. Wood, "Pardon, Your Dualism Is Showing," Behavioral and Brain Sciences 8 (1985): 557; G. Wasserman, "Neural/Mental Chronometry and Chronotheology," Behavioral and Brain Sciences 8 (1985): 556.].
Критика работ Либета, Хайнеса, Фрида, Вегнера со товарищи не утихает. Какая-то ее часть касается мелочей, таких как ограничения методов ЭЭГ, фМРТ и регистрации активности отдельных нейронов, или подводных камней, связанных с тем, что практически всю информацию испытуемые сообщают о себе сами. Но бо?льшая часть критических замечаний носит концептуальный характер и в целом показывает, что слухи о том, будто учение Либета убивает веру в свободу воли, преувеличены. На них стоит остановиться подробнее.
ВЫ ЧТО, ПРОВОЗГЛАШАЕТЕ КОНЕЦ СВОБОДЫ ВОЛИ ИСХОДЯ ИЗ СПОНТАННЫХ ДВИЖЕНИЙ ПАЛЬЦЕВ?
Либетовская литература построена вокруг того, что люди спонтанно решают произвести некое действие. По мнению Мануэля Варгаса, свобода воли связана с ориентацией на будущее, с готовностью понести сиюминутные убытки ради долгосрочной цели; но «эксперимент Либета требовал чисто сиюминутного, импульсивного действия – а это совершенно не то, для чего нужна свобода воли»[21 - M. Vargas, "Reconsidering Scientific Threats to Free Will," Moral Psychology, vol. 4, Free Will and Moral Responsibility, ed. W. Sinnott-Armstrong (MIT Press, 2014).].
Более того, само это спонтанное решение сводилось к тому, нажимать ли на кнопку, что слабо связано с вопросом, обладаем ли мы свободой воли в отношении наших убеждений и ценностей или поступков, влекущих за собой серьезные последствия. По словам психолога Ури Маоза из Университета Чепмена, это разница между «выбором» и «перебором»: Либет – это перебирание коробок с кукурузными хлопьями на полке в супермаркете, а вовсе не какое-то жизненно важное решение. Философ Адина Роскис из Дартмутского колледжа, например, считает, что выбор в мире Либета – это карикатура на реальный выбор, которую может затмить даже непростой выбор между чаем и кофе[25 - Роскис обычно называют философом, но она всех нас заткнет за пояс, поскольку вдобавок к докторской степени по философии у нее есть еще одна – по нейробиологии.][22 - Обе позиции представлены здесь: K. Smith, "Taking Aim at Free Will," Nature 477 (2011): 23.].
Применимы ли выводы Либета к чему-то поинтереснее, чем нажатие кнопок? Фрид воспроизвел эффект Либета, заставив испытуемых в симуляторе вождения выбирать между поворотом налево и поворотом направо. В другом исследовании нейронауку удалось совместить с возможностью сбежать из лаборатории в солнечный денек: феномен Либета проверяли у испытуемых непосредственно перед прыжком с тарзанки. Неужели нейробиологи тоже прыгали, сжимая в руках свое оборудование? Нет, к головам прыгунов пристегивали беспроводное устройство ЭЭГ, что делало их похожими на марсиан, которых братва уговорила сигануть с тарзанки после игры в литрбол. Результаты? Те же, что и у Либета: потенциал готовности предшествовал тому моменту, в который испытуемым казалось, что они решились на прыжок[23 - О симуляторе вождения: O. Perez et al., "Preconscious Prediction of a Driver's Decision Using Intracranial Recordings," Journal of Cognitive Neuroscience 27 (2015): 1492. Bungee jumping: Nann et al., "To Jump or Not to Jump – the Bereitschaftspotential Required to Jump into 192–Meter Abyss," Science Reports 9 (2019): 2243.].
Компатибилисты отвечали: все это тоже совершенно неестественно – ни выбор момента прыжка в пропасть, ни выбор между поворотом налево и поворотом направо в симуляторе вождения ничего не говорит о том, обладаем ли мы свободой воли, когда, скажем, выбираем, кем стать: нудистом или буддистом, альгологом или аллергологом. Это критическое замечание удалось подкрепить результатами одного особенно изящного исследования. В первом его варианте испытуемым давали две кнопки и говорили, что каждая из них символизирует конкретную благотворительную организацию; нажмите одну из кнопок, и на счет этой организации поступит тысяча долларов. Второй вариант: две кнопки, две благотворительные организации, нажимайте какую хотите, и каждая получит по 500 долларов. В обоих сценариях мозг управлял одними и теми же действиями, но в первом случае выбор был значимым, а во втором – таким же случайным, как в эксперименте Либета. Скучный, случайный сценарий вызывал в мозге обычный потенциал готовности еще до появления чувства осознанного решения, а вот сценарий, чреватый последствиями, – нет. Другими словами, эксперимент Либета ничего нам не говорит о той свободе воли, которая нас интересует. По отменно язвительному замечанию одного из ведущих компатибилистов, главная мысль всей этой литературы такова: «Не играйте в камень-ножницы-бумага на деньги [с одним из этих исследователей, что не верят в свободу воли], засунув голову в аппарат фМРТ»[24 - U. Maoz et al., "Neural Precursors of Decisions That Matter – an ERP Study of Deliberate and Arbitrary Choice," eLife 8 (2019): e39787. Цитату см.: Daniel Dennett, "Is Free Will an Illusion? What Can Cognitive Science Tell Us?," Santa Fe Institute, May 14, 2014, YouTube video, 1:21:19, youtube.com/watch?v=wGPIzSe5cAU&t=3890s (http://youtube.com/watch?v=wGPIzSe5cAU&t=3890s), около 41:00.].
Но тут скептики свободы воли нанесли компатибилистам ответный удар. Группа Хайнеса визуализировала работу мозга испытуемых, выполнявших задание, не предполагавшее никаких движений: они выбирали между сложением и вычитанием. Исследователи идентифицировали нейронную сигнатуру решения, предшествующую сознательной осведомленности о нем, но исходила она не из ДМО, а из другой области мозга (которая называется корой задней части поясной извилины / предклиньем). Так что есть вероятность, что авторы эксперимента «выбери благотворительную организацию» просто искали не в той части мозга – простые области мозга принимают простые решения до того, как вы думаете, что осознанно их приняли, более сложные области – до того, как вы думаете, что сделали сложный выбор[25 - Это исследование и смежные с ним обсуждаются в статье Haynes, "Neural Code for Intentions."].
Присяжные еще не определились, поскольку либетовская литература почти полностью посвящена спонтанным решениям относительно довольно простых вещей. Переходим к следующему общему критическому замечанию.
60%? ВЫ ШУТИТЕ
Что значит осознать осмысленно принятое решение? Что на самом деле означают слова «решение» и «намерение»? Опять семантика, которая не просто семантика. Философы здесь наворотили такого, что многие нейробиологи (я, например) задыхаются от бессильного трепета. Сколько требуется времени, чтобы сосредоточиться на секундной стрелке на часах? В своих работах Роскис подчеркивает разницу между сознательным намерением и осознанностью намерения. Альфред Мили полагает, что потенциал готовности – это время, когда вы, по сути, сделали реально свободный выбор, а затем вам требуется некоторое время, чтобы этот свой свободный выбор осознать. В качестве аргумента против этого рассуждения в одном из исследований было показано следующее: в момент появления потенциала готовности многие испытуемые вместо того, чтобы думать о том, что они собираются сделать, думали, например, об ужине[26 - O. Bai et al., "Prediction of Human Voluntary Movement Before It Occurs," Clinical Neurophysiology 122 (2011): 364.].
Можете ли вы решить принять решение? Намереваться и иметь намерение – это одно и то же или нет? Либет просил испытуемых отмечать время, когда они впервые осознали «субъективный опыт "желания" или намерения действовать», но разве «желание» и «намерение» – это одно и то же? Можно ли быть спонтанным, если вас просят быть спонтанным?
Раз уж мы об этом заговорили, то что же такое на самом деле потенциал готовности? (Примечательно, что почти через 40 лет после эксперимента Либета статье все еще можно дать название «Что такое потенциал готовности?».) Может быть, это решение-делать, фактическое «намерение», в то время как осознанное ощущение, что «решение» принято – это решение-делать-сейчас, «реализация намерения»? Может быть, потенциал готовности вообще ничего не значит – некоторые модели предполагают, что это просто точка, в которой случайная активность в ДМО преодолевает порог регистрации. Мили настойчиво утверждает, что потенциал готовности – это не решение, а побуждение, а физик Сьюзен Покетт и психолог Сьюзан Перди из Оклендского университета показали, что потенциал готовности короче и менее устойчив, если испытуемые хотят определить, когда они приняли решение, а не когда ощутили побуждение. Для других потенциал готовности – это процесс, ведущий к решению, а не само решение. Один хитрый эксперимент подтверждает эту интерпретацию. В нем испытуемым предъявляли четыре случайные буквы и просили мысленно выбрать одну из них; иногда им давали сигнал нажать на кнопку, соответствующую этой букве, иногда нет – таким образом, в обоих сценариях осуществлялся один и тот же процесс принятия решения, но к действию вел только один из них. В обоих случаях возникал одинаковый потенциал готовности, что, по словам нейробиолога-компатибилиста Майкла Газзанига, предполагает, что ДМО не принимает решение о совершении действия, но «разогревается для участия в динамических событиях»[27 - Почти через 40 лет после Либета: A. Schurger et al., "What Is the Readiness Potential?," Trends in Cognitive Science 25 (2010): 558. Побуждение или решение: S. Pockett & S. Purdy, "Are Voluntary Movements Initiated Preconsciously? The Relationships between Readiness Potentials, Urges and Decisions," Conscious Will and Responsibility: A Tribute to Benjamin Libet, ed. W. Sinnott-Armstrong & L. Nadel (Oxford University Press, 2020). Цитата Газзанига: M. Gazzaniga, "On Determinism and Human Responsibility," Neuroexistentialism, ed. G. Caruso (Oxford University Press, 2017).].
Так что же такое потенциалы готовности и их предшественники – решения или побуждения? Решение – это решение, а побуждение – это всего лишь повышенная вероятность принятия решения. Бывает ли так, чтобы предсознательный сигнал вроде потенциала готовности возникал, но действие не совершалось? Бывает ли действие без предшествующего ему предсознательного сигнала? Объединим эти два вопроса: насколько точно эти предсознательные сигналы предсказывают реальное поведение? Точность, близкая к 100%, нанесла бы серьезный удар по вере в свободу воли. Напротив, чем ближе оказалась бы точность к случайности (например, 50%), тем ниже была бы вероятность, что мозг «решает» что-то до того, как нас посетит ощущение свершившегося выбора.
Как оказалось, предсказуемость не так уж велика. Первоначальное исследование Либета было проведено таким образом, что вывести численное значение этого показателя не представлялось возможным. Однако в исследованиях Хайнеса фМРТ-изображения предсказывали поведение лишь с 60%-ной точностью, почти на уровне случайности. По мнению Мили, «60%-ная точность предсказаний, какую кнопку нажмет участник, не представляет собой большой угрозы свободе воли». По словам Роскис, «это предполагает лишь, что существуют некие физические факторы, которые влияют на принятие решений». В исследованиях Фрида, где регистрировалась активность отдельных нейронов, точность предсказаний достигала 80%; это, конечно, лучше, чем случайность, но и из нее не смастеришь гвоздя в крышку гроба свободы воли[28 - Цитата Мили: A. Mele, Free: Why Science Hasn't Disproved Free Will (Oxford University Press, 2014), 32. Цитата Роскис: K. Smith, "Taking Aim at Free Will," Nature 477 (2011): 2, р. 24.].
Далее – к следующему критическому замечанию.
ЧТО ТАКОЕ СОЗНАНИЕ?
Нелепый заголовок, который я дал этом разделу, говорит о том, что я не в восторге от необходимости его писать. Не понимаю, что такое сознание, и не могу дать ему определения. Я не в силах постичь того, что пишут о нем философы – или, если уж на то пошло, нейробиологи, если только это не «сознание» в скучном неврологическом смысле, когда речь идет о состоянии человека без сознания, например в коме[26 - Естественно, оказывается, что неврологическое различие между пребыванием в сознании и без него не такое уж скучное, простое или дихотомическое, но это уже другая тема.][29 - К сноске: Новые открытия, касающиеся комы: A. Owen et al., "Detecting Awareness in the Vegetative State," Science 313 (2006): 1402; M. Monti et al., "Willful Modulation of Brain Activity in Disorders of Consciousness," New England Journal of Medicine 362 (2010): 579.].
Тем не менее сознание занимает центральное место в дебатах вокруг эксперимента Либета, которые ведутся порой в довольно жесткой форме. Взять, к примеру, Мили и его книгу, чье название трубит о том, что он не собирается смягчать удар, – «Почему наука не опровергла свободу воли» (Free: Why Science Hasn't Disproved Free Will). В первом же абзаце он пишет: «Сегодня есть два основных научных аргумента против существования свободы воли». Первый предлагают социальные психологи, доказывающие, что поведением можно манипулировать посредством факторов, о которых мы не осведомлены, – мы видели такие примеры. Второй принадлежит нейробиологам, и его «основной посыл состоит в том, что все наши решения принимаются бессознательно и, следовательно, не свободно» (курсив мой. – Р. С.). Другими словами, сознание – это всего лишь эпифеномен, иллюзорное ощущение контроля, не имеющее отношения к нашему реальному поведению. Мне кажется, что это чрезмерно догматичный способ представить лишь один из многих стилей осмысления этого вопроса нейронаукой.
Дразнилка «вы, нейробиологи, не только всем проели мозги, но еще и верите, что все наши решения бессознательны» важна потому, что людей нельзя винить за их бессознательное поведение (хотя нейробиолог Майкл Шадлен из Колумбийского университета, чьи замечательные исследования питают дискуссии о свободе воли вслед за Роскис, горячо доказывает, что мы несем моральную ответственность даже за свои бессознательные действия)[30 - M. Shadlen & A. Roskies, "The Neurobiology of Decision-Making and Responsibility: Reconciling Mechanism and Mindedness," Frontiers in Neuroscience 6 (2012), doi.org/10.3389/fnins.2012.00056 (http://doi.org/10.3389/fnins.2012.00056).].
Компатибилисты, пытающиеся отбиться от либетианцев, часто выбирают сознание последним рубежом обороны: хорошо, хорошо, предположим, что Либет, Хайнес, Фрид и все остальные действительно доказали, что мозг принимает решение еще до того, как нас посещает ощущение, что мы сделали это сознательно и свободно. Давайте здесь согласимся с инкомпатибилистами. Но нужно ли нам это сознательное чувство контроля, чтобы превратить предсознательное решение в реальное поведение? Потому что если нужно, если мы не вычеркиваем сознание как нечто несущественное, то и свободу воли исключить нельзя[27 - Заметим, что, хотя это и связано, но все-таки существенно отличается от вопроса о том, всегда ли чувство сознательного принятия решения возникает с одинаковым временным лагом после появления потенциала готовности; как мы видели, временем возникновения этого чувства контроля можно манипулировать под влиянием других факторов.].
Как мы видели, знание того, каким было предсознательное решение мозга, позволяет с умеренной вероятностью предсказать, осуществится ли поведение в реальности. Но как связано предсознательное решение мозга и чувство сознательного контроля – бывает ли так, что за потенциалом готовности следует поведение, а чувства сознательного контроля в промежутке не появляется? Отличное исследование, проведенное нейробиологом из Дартмутского колледжа Талией Уитли с соавторами[28 - В исследовании участвовали не только философы и нейробиологи, но и люди с явно инкомпатибилистской позицией (Уитли) наряду с известными компатибилистами Роскис, Цзе и философом из Университета Дьюка Уолтером Синнотт-Армстронгом. Это процесс поиска знания в его максимально объективном виде.], подтверждает это предположение – испытуемых гипнотизировали и внушали им, что по выходе из гипноза они должны совершить некое спонтанное действие, подобное действиям в эксперименте Либета. И что же? Когда внушение срабатывало, возникал потенциал готовности, действие совершалось, а осознания в промежутке между ними не наступало. Сознание – это нечто несущественное[31 - A. Schlegel et al., "Hypnotizing Libet: Readiness Potentials with Non-conscious Volition," Consciousness and Cognition 33 (2015): 196.].
Да ладно, возражают компатибилисты, это же не значит, что намеренное поведение всегда идет в обход сознания – отвергать свободу воли на основании процессов в загипнотизированном мозге как-то неубедительно. Однако здесь имеется более высокий уровень осмысления, к которому апеллирует философ-инкомпатибилист Грегг Карузо из Государственного университета Нью-Йорка: предположим, вы играете в футбол, ведете мяч и сознательно решаете, что не будете пасовать, а попытаетесь обойти защитника. Но в процессе вы совершаете различные механические движения, которые не выбираете сознательно; что же тогда означает тот факт, что вы сделали осознанный выбор, но при этом позволили некоему безотчетному процессу перехватить управление? Споры продолжаются, и не только о том, требуется ли предсознанию сознание в качестве опосредующего фактора, но и о том, могут ли оба эти фактора одновременно обусловливать поведение[32 - Карузо исследует эту идею в ряде публикаций, последняя из которых – превосходный труд Rejecting Retributivism: Free Will, Punishment, and Criminal Justice (Cambridge University Press, 2021). Мне же представляется, что вопрос о том, могут ли предсознание и сознание существовать одновременно, уводит нас в философские дебри. Истинные ценители припомнят туманные, но важные идеи философа Джегвона Кима из Университета Брауна. Если я правильно понимаю: (а) предполагается, что сознательные ментальные состояния, будучи порождением лежащих в их основе физических параметров (то есть таких штуковин, как молекулы и нейроны), им не равны; (б) такая вещь, как поведение, не может быть вызвана как ментальным состоянием, так и лежащими в его основе физическими параметрами одновременно (это стало называться принципом казуального исключения Кима); (в) физические действия (например, нажатие кнопки или движение языка и гортани при отдаче генералам приказа начать войну) вызываются предшествующими физическими событиями. Таким образом, ментальные состояния не порождают поведения. Полагаю, это довольно интересно. Хотя, может быть, и нет, поскольку, с моей точки зрения, ментальные состояния и их физические/нейробиологические основания невозможно отделить друг от друга – это просто две разные концептуальные точки входа в рассмотрение одних и тех же процессов. Подробнее об этом в следующих главах. Некоторые из работ Кима: J. Kim, "Concepts of Supervenience," Philosophy and Phenomenological Research 45 (1984): 153; J. Kim, "Making Sense of Emergence," Philosophical Studies 95 (1995): 3.].
Из всех этих загадок самая важная – требуется ли предсознательному решению такой посредник, как сознание. Почему? Потому что только в тот момент, когда сознание осуществляет свои посреднические функции, у нас появляется возможность наложить вето на решение, не дав ему реализоваться. На этот крючок вполне можно повесить моральную ответственность[33 - E. Nahmias, "Intuitions about Free Will, Determinism, and Bypassing," The Oxford Handbook of Free Will, 2nd ed., ed. R. Kane (New York: Oxford University Press, 2011).].
