Марта: «Приветик! Терпеть не могу долгие прелюдии, поэтому давай сразу конкретно, ок? Как насчёт увидеться сегодня вечером?» – смягчаю напористое сообщение кокетливо улыбающимся смайликом и отправляю.
Прочитано.
Шустрый какой!
Тут же прилетает ответ.
Глеб: «Люблю конкретных девушек. Привет, Марта! Я за. Где и во сколько тебе удобно встретиться?»
С моих губ срывается коварный смешок. Я делаю пару незамысловатых па и снова начинаю медленно перебирать ногами в сторону подземки, соображая, в каком бы кафе назначить Глебу встречу.
Глава 9
Арсений
– Знаешь ее? – толкает меня локтем по ребрам одноклубник.
Я отрываю взгляд от Марты, которая только что зависла посреди улицы с телефоном в руках, и оглядываюсь на друга, постукивающего указательным пальцем по рулю.
– Кого «ее»? – включаю дурака.
– Да брось, – хмыкает Черкасов. – Ту, которую ты уже пять минут раздеваешь глазами, – кивает, указывая на царицу. – Хорошенькая.
Я давлю в себе неожиданную вспышку злости. Хотя что меня удивляет? Разумеется, он заметил. Я же не свожу взгляда с Марты с того самого момента, как они с подругой появились на парковке. Только какая на хрен «хорошенькая»? Нет, блть, в этих джинсах она не «хорошенькая», она ходячий возбудитель!
И это злит.
И то, что ее замечает кто-то еще помимо меня, тем более.
А Виктор Черкасов – последний человек, с которым мне хотелось бы ссориться. Мы достаточно неплохо дружим. Насколько вообще могут дружить две совершенных друг другу противоположности. К тому же играем в одном звене. Да и я должен быть ему благодарен уже хотя бы за то, что он проявил милосердие и примчался за нами с Молодым в это убогое СПА на другой конец города, чтобы подбросить нас на треню. Ибо моя тачка все еще на мойке, а у Васи «коня» вообще нет. Как и прав. Как и Васи, который где-то в раздевалке прое…потерял телефон и теперь, как ошалелый носится и ищет его. Вот кого надо было Машенькой назвать…
– Пересекались однажды, – отвечаю размыто. – Ничего интересного, – бросаю, стараясь чтобы прозвучало как можно более безразлично.
– Да? А по твоему лицу не скажешь.
– Что с моим лицом не так?
– Оно выражает крайнюю степень озабоченности, – ржет друг.
– Сам ты озабоченный, – бурчу.
А сам, против воли, снова оглядываюсь на Марту. Сейчас она улыбается. Что-то быстро строчит в своем телефоне, кусает губы и прячет улыбку. Ее глаза лихорадочно блестя. Я не вижу. Далеко. Но готов на что угодно поспорить, что это так. Снова думает и снова пишет.
Длинные тонкие пальцы с зеленым маникюром легко порхают по экрану гаджета. Она точно с кем-то переписывается. С каким-то мудаком? Да, сто пудов! Слишком загадочная на ее карамельных губах играет улыбка!
У меня подгорает. Понимание того, что у меня есть ее номер и она могла бы сейчас отвечать… мне. Интересно, если бы царица увидела сообщение от меня, она бы улыбнулась?
Сомневаюсь.
Ты, Бессонов, был для нее случайной интрижкой. Такой обычно не улыбаются. Такую обычно избегают и прячут, как постыдный секрет за десятками амбарных замков в самом дальнем углу шкафа со «скелетами».
Какого… я вообще все еще о ней думаю?
Ведьма.
– Вот опять, – слышу смешок по левую руку, – озабоченный Бес. Ты точно не хочешь ее догнать и стрельнуть номерок, пока не ушла?
– У меня есть ее номерок, – говорю на автомате.
– Тогда чего не напишешь?
– Откуда ты… – начинаю и вздыхаю, – слушай, Черкасов, ты чего до меня докопался?
– А ты чего такой заведенный? – не теряется товарищ. – Я просто шучу. Остынь, – качает головой Вик. – Смотрю, прописанный доком хаммам на пользу не пошел.
– Несмешные у тебя шутки.
– А у тебя проблемы с агрессией. Серьезно, Бес, с этой херней надо что-то делать, пока Федотыч тебя в воспитательных целях не посадил скамейку задом полировать до конца плей-офф. У всех и так нервы на пределе.
– Не посадит, – парирую без особого энтузиазма. – У меня слишком хорошие показатели в регулярке. Да и с чего вы вообще решили, что у меня проблемы с агрессией? Тот придурок заслужил своей фонарь под глазом. Он весь первый период нарывался!
– Дело не в том придурке. Ты уже пару месяцев дерганый. Прям как Светка ушла, так тебя и п…
– Заткнись. Я серьезно. Закрыли тему, если не хочешь поругаться, – обрубаю дальнейшую молотьбу языками на предмет моей несостоявшейся личной жизни.
Ладно, может, я и стал немного вспыльчивым, когда остался один. Но чего-чего, а возвращения бывшей в свою жизнь точно не желаю. У нее контракты, журналы, съемки и прочая модельная лабуда, которая занимает тучу времени. У меня хоккей. Мне его достаточно. Точка. Да и давайте будем откровенны? Эти отношения шли в никуда, потому что с нашей сумасшедшей занятостью и постоянными разъездами «по работе» хорошо, если мы пересекались в пределах одной квартиры пару раз в неделю.
Этого, кстати, было достаточно.
Все, что больше – рядом с ней было уже ту мач.
– Найди уже себе бабу, Арс, – качает головой друг. – Тебе категорически противопоказано быть одному. Пару месяцев, а у тебя уже зад подгорает.
– Где там наш Молодой? – меняю тему, пропуская слова Вика мимо ушей. – У нас до тренировки осталось сорок минут, а нам ехать по запиндосам в лучшем случае полчаса. Федотыч с нас шкуру сдерет, если опоздаем.
– А Ремизов добавит, – поддакивает Черкас, охотно ведясь на мою «уловку», оглядываясь на вход в СПА. – И почему с этим парнем вечно что-то не так, а?
Ответа нет.
Благо, уже через считанные минуты Молодой появляется на наших «радарах», а Марта, наоборот, с них исчезает, спустившись в подземку. Только тогда я расслабляюсь, растирая пятерней затылок, в котором уже стреляет от напряжения. Черкас прав, мне срочно нужно что-то решать с собой и своей башкой.
С причиной только промахнулся.
Меня не уход бывшей расстраивает, а одиночество и необходимость постоянно ввязываться в какие-то авантюры для того, чтобы элементарно скинуть напряжение.
Дерь-мо.
Из динамиков начинает играть что-то роковое. Кажется «Fall out boy». Черкасов обожает эту группу. Да и, надо признать, песни у ребят что надо. Вкатывают. Особенно на силовых тренировках. Вик вообще у нас в команде один из тех парней, на которых мы любим скидывать выбор музыкального репертуара. И надо признать – этот парень редко промахивается.
– Погнали, – запрыгивает на заднее сиденье Василий.
– Ну, погнали, – хмыкает Вик.
Я прибавляю громкость на медиа консоли. Басы начинают на всю мощь хреначить по салону. Вик заводит мотор и давит по газам, мча нас на всех порах к Ледовому, где нас вполне вероятно ожидает хороший нагоняй за опоздание. Потому что я даже отдаленно не могу себе представить, как мы успеем пролететь половину города за полчаса с небольшим.
Глава 10
Марта
– Платье, – щелкаю пальцами. – Как считаешь: скромное черное в белый горох, сексуальное красное с открытыми плечами или повседневная бежевая лапша? – перебираю плечики в гардеробной, оглядываясь на лежащий на подлокотнике дивана включенный на «громкую» телефон, где на связи «висит» сестренка.
– Мне было бы легче тебе помочь сориентироваться, если бы я хотя бы знала, куда ты намылилась, – возмущенно вздыхает Ава. – Что это? Бар, кафе, ресторан…
– Ты права. Джинсов и блузки будет достаточно.
– Я этого не говорила.
– Ты подумала, я услышала, – хмыкаю, стягивая с вешалки плечики с миленькой закрытой шифоновой блузкой. – Стой. Или все-таки юбка-карандаш и блузка? Да, – возвращаюсь к вешалке и снимаю еще и черную кожаную юбку, – пусть будет она.
– Ты идешь на свидание?
– Может быть.
– Тогда на твоем месте я не надевала бы юбку-карандаш с блузкой. Чересчур официально. Ты же не на собеседование идешь!
– Практически. Свидание тоже своего рода собеседование. И вообще, ты не на моем месте. У тебя есть Ярик, а у меня эта юбка выгодно подчеркивает «вид сзади».
Сестренка смеется.
– Твоя взяла. Расскажешь, кто он? Где познакомились? Я его знаю?
– Парень, не скажу, и нет, ты его не знаешь.
– Я возмущена! – охает Аврелия. – Что за скрытность, Мартышка?
– Просто эта встреча не заслуживает такого пристального внимания, которым ты хочешь ее наградить. Все, эм, буднично и совсем не многообещающе. Мне просто нужно было занять вечер, – юлю, чтобы в порыве откровенности не проболтаться старшенькой о том, где я подцепила этого «кавалера».
Боже, Марта, подцепила? Как венерическую болезнь, ей богу!
– Мы просто выпьем кофе. Говорю же, ничего особенного.
– Кофе обычно пьют в бизнес-ланч. Ты мне врешь.
– Лучше скажи, как там у вас с Яриком дела? – слишком очевидно меняю тему разговора. Однако с Авой у меня это частенько удачно прокатывает. Вот и сейчас сестренка вздыхает и говорит:
– Все по-прежнему.
– Совсем никак? – расстроенно морщу нос, присаживаясь на диван.
– Уже два месяца прошло, как я бросила пить таблетки. Никак.
– Слушай, – добавляю я бодрости в голос, – что такое два месяца? Ерунда! Возможно, еще просто не время. Возможно, аист с вашим бебиком потерял навигатор и слегка заплутал где-то в дебрях тмуторокани, – улыбаюсь. – У вас все получится, вот увидишь. Не может не получиться, я молюсь на вашу с Ремизовым плодовитость вообще-то! Иначе матушка меня сожрет. Она спит и видит, чтобы кого-нибудь понянчить, и ей совершенно плевать, где и каким образом мы должны взять этого ребенка!
Ава закатывается от смеха. Я улыбаюсь. Легкий флер грусти немного рассеивается, что не может не радовать. Тема беременности для старшей сестры болезненная. Они с мужем безумно хотят ребеночка, но пока никак не получается его зачать. А в такой ситуации циклиться на проблеме – самое дерьмовое, что можно придумать. Нервы себе вымотаешь, а делу не поможешь.
– Так что нос по ветру и поменьше рефлексии, всему свое время, – треплю за ушами неуклюже запрыгнувшего ко мне на диван Питти. – Ладно, мне пора бежать. Димке и Ярику привет! Завтра утром заскочу к тебе в гости. На связи.
– Люблю тебя.
– И я тебя. Целую. Покеда! – отправляю смачный чмок в динамик и отбиваю вызов.
На доли секунды ловлю дзен в идеальной тишине квартиры. Только прибалдевший Питти сладко похрюкивает, устроившись мордой на моих коленях. Ему так тепло, сладенько и уютно, что я страшным образом завидую собственной собаке и ее ленивой собачьей жизни.
Кстати, о собаках!
Под ворчание животного поднимаюсь с дивана и топаю в прихожую. Неожиданно вспомнив, что так и не выложила из сумочки ветпаспорт питомца, стягиваю черный клатч за ремешок с верхней полки шкафа и шарю по карманам. Долго и тщательно шерудю рукой.
Э-э, не поняла…
Еще на раз проверяю все отсеки, которых в этой миниатюрной дамской сумочке не так уж и много – паспорта собаки нет. От отчаяния вываливаю все содержимое прямо на пол. Со стуком о паркет выкатывается желтый тюбик помады, зеркальце, тушь и кое-что по мелочи, включая хрен пойми откуда взявшийся презерватив. Но моего паспорта нет!
То есть не моего, конечно, а моей собаки, но сути дела это не меняет.
Как так? Куда он мог деться?
Лихорадочно шарю в своей памяти, и тут до меня доходит. Так доходит, что от макушки до пят ошпаривает кипятком стыда, заливая щеки краской. Картинки, как черно-белые диафильмы, проносятся в голове, отматывая вечер и ночь субботы в обратную сторону.
Я перевернула сумочку в машине Бессонова, когда мы, ну… вы поняли. Припарковавшись у его дома, собирала все содержимое в полутьме и возбужденных попыхах и вполне могла что-то упустить. А это значит, что…
– Едрит твою, Марта, мать!
Как?!
Как я могла так масштабно тупануть?!
Не верится просто!
