Странная забота Юргаса настораживала, но сейчас я прибывала не в том состоянии, чтобы анализировать его поведение.
Жадно припав к кувшину, большими торопливыми глотками утолила жажду.
Зелье подействовало, в голове сразу прояснилось, прошли тошнота и ломота в теле.
– Это вы?
Показала монетку.
– Нет. – Юргас забрал у меня кувшин и подпер плечом стропила. – Я в такие дела не вмешиваюсь, ты же знаешь. А вот забрать пьяную забрал, чтобы дел не натворила. Ты все рвалась приворожить светлейшего…
Губы его дрогнули в снисходительной улыбке.
– Я?
Замотала головой, пытаясь припомнить, когда вдруг успела.
– Я вообще заснула и…
– Поверь, «и» было достаточно, – усмехнулся Юргас и присел рядом со мной на корточки. – То есть ни предмета, ни самого договора с бафометом ты не помнишь?
Тяжко вздохнула и отвела глаза.
– Плохо дело! Но могу помочь.
Он выразительно посмотрел на меня и откинул мешавшую густую челку.
Вот и Юргас во всей красе! Стал бы он просто так готовить антипохмельное зелье, заботливо укладывать, если не намеревался извлечь выгоду.
– Так это все же вы?
Снова ткнула пальцем в монету, правда, на этот раз вложив в вопрос немного иной смысл.
Он, кто же еще. Просто так бафометы на огонек не заглядывают.
Юргас не стал отпираться:
– Я счел это знакомство полезным для тебя.
– Что нужно сделать?
Смирившись с неизбежным, приготовилась стать девочкой на побегушках.
– И даже грудь не покажешь? – фыркнул мучитель.
– Что толку? Даже если бы я вам десяток детей родила, все равно должна бы осталась.
Не поручусь, что еще не больше, чем изначально.
– Тогда прибереги свои прелести для охочих олухов, мне нужно вот что…
Юргас задумчиво почесал подбородок.
– Да, пожалуй. И как раз по твоей части. Сделаешь, помогу расторгнуть договор без последствий. Нет – отправишься прямиком в магическую тюрьму.
Нахмурилась:
– Это еще почему? Контакт с демоном нужно еще доказать.
– А потому, Аурелия, – мурлыкнул Юргас, склонившись к моему лицу, – что ты заказала инквизитора.
– Что?!
Едва не оглохла от собственного крика.
А Юргасу ничего, весел и доволен.
– Ты попросила бафомета избавить тебя от светлейшего. Демонам же известен всего один способ убрать человека, так что делай выводы. Суд к тебе нисхождение вряд ли проявит…
– Ненавижу!
Откинувшись на топчан, хрипло простонала я.
– И совершенно напрасно. Я желаю местным ведьмам только добра, даже если причинять его приходится насильно. Приходи в себя и спускайся. Я во дворе. Обсудим, что и когда ты должна сделать.
Глава 4
Кто бы сомневался, работа на Юргаса бывает только тяжелой и очень тяжелой. А еще той, на которую никто не согласится по доброй воле. У него вообще ничего нет по доброй воле, не удивлюсь, если и подавальщицы тоже что-то отрабатывают.
И не соблазнишь, заразу! Я намек поняла, не зря мне пуговки на платье застегнули. Мол, не надейся пару минут отдохнуть, изучая потолок, иди работай.
– Да чтобы я еще хоть раз!.. – бормотала себе под нос, тащась вдоль ограды.
Все бы ничего, только вокруг непроглядная ночь, а ограда была кладбищенская.
В руке тускло горел фонарь, предупредительно прикрытый платком. Падавшего от него света едва хватало на то, чтобы различить землю под ногами.
На плече покачивалась пустая холщовая сумка. Скоро она наполнится.
По возможности старалась держаться в тени: сбор гроб-травы противозаконен, если попадусь, из тюрьмы не выйду. Все потому, что использовалась она исключительно в темных ритуалах, таких темных, что у меня от названия волосы дыбом.
Будто этого мало, Юргас велел разыскать Пальцы мертвеца. Спасибо, не кости вырыть, с него бы сталось, хотя и от этих грибов оторопь брала. Напоминающие человеческую руку, они любили покрытые мхом деревья с вечно подтопленными корнями. А где их больше всего? Правильно, на кладбище. То там, то тут вечно роют могилы, подземные воды просачиваются в ямы, губят деревья и кормят страшных паразитов.
– Ты ведьма, – вчера, между делом, ловко, одним ударом, раскалывая поленья пополам, отмел Юргас мои робкие возражения, мол, почему сам не сходит, – тебе трава покажется. Я могу кругами ходить и не увижу.
И не возразишь, прав он. Гроб-трава капризная, не каждому в руки пойдет.
Затрещали ветки, над головой, громко хлопая крыльями, пронеслась ворона. Пригнувшись, переждала, пока она затеряется в чернильной темноте, и шагнула к калитке. На ночь ее запирали, но Юргас снабдил меня ключом.
Мы расстались возле трактира. Темный маг проследил, чтобы я отправилась в верном направлении, и лишь потом вернулся внутрь. Не сомневаюсь, он не заснет, устроится у окна, станет ждать моего возращения хоть до пятых петухов. А если я вдруг не вернусь или приду с пустыми руками…
Эх, знать бы, на что я заключила сделку с бафометом: на желание или на душу? Хотя и то, и то плохо, поэтому-то Юргас и поймал на крючок, крепко связал по рукам и ногам. Не хотела на него работать, а придется.
Поставив лампу на столбик, немного повозилась с замком и скользнула в обитель мертвых. Калитку за собой притворила, чтобы лишний раз не выдать своего присутствия.
На колзийском кладбище я бывала редко и исключительно днем – навещала могилы родных, поэтому двигалась предельно осторожно. Взгляд блуждал по сторонам, выискивая зловещие наросты и серебристо-голубые капельки гроб-травы. Для несведущего в травах она схожа с барвинком, но тот темнее, форма бутонов иная, не колокольчик.
По преданию, гроб-трава вырастала на могилах тех, чьи души отошли Чернобогу. Особенно много ее над последним пристанищем убийц и насильников. Гроб-трава оплетала их надгробия звенящим покрывалом. Если таковых нет, одинокие кустики колыхались на ветру над прелюбодеями и разбойниками. Вот и проверим, насколько честны люди в Колзии.
Мокрая трава – на закате упала обильная роса – хлопала по ногам, оставляла пятна на юбке.
Вытянув руку с лампой, осматривала могилу за могилой, медленно, чтобы не пропустить искомое.
Гроб-трава появлялась в полночь и уходила под землю с первыми лучами рассвета – такова уж ее очередная особенность. Так что времени у меня немного, а Юргас велел набрать целую сумку. На что она ему? Не задумал ли он сам отправить на тот свет инквизитора? И свалить все на меня. Аурелия грозила, Аурелия собирала, связалась с демоном…
Отгоняя мрачные мысли, достала нож – на покосившейся рябине я обнаружила Пальцы мертвеца. На ощупь они были такими же мерзкими, как на вид – гладкие, склизкие, синюшные. Будто действительно кисть у трупа срезаешь. Брр! Следующие и вовсе словно из могилы вылезли, даже с лунками ногтей. Переборов отвращение, кинула их в сумку и побрела дальше.
Гроб-трава упорно пряталась. Я обошла добрую половину кладбища, но не нашла ни единого кустика. Будто в Колзии сплошь праведники! Или это я ведьминское чутье растеряла? Стоило подумать, как глаз зацепился за серебристую капельку. Она притаилась среди мать-и-мачехи на могиле, которую я уже осмотрела. А тут обернулась, случайно заметила. Вернее, вовсе не случайно: гроб-трава подумала и решила показаться.
Любые ингредиенты для зелий, кроме грибов и лишайников, не срезают, а бережно, с извинениями срывают.
Попросила прощения у травы и отправила ее в сумку.
Руки чуть подрагивали. То и дело косилась на сумку, поправляла ее на плече, будто от одного цветка она вмиг потяжелела. На пальцах поблескивал молочный сок. Он едва заметно светился в темноте.
Справедливо полагая, что дурных людей хоронят подальше от порядочных, свернула на боковую заросшую дорожку, терявшуюся между бурно разросшимися козьими ивами. Судьба меня отблагодарила, послав целую поляну гроб-травы. Что характерно, могильного камня поблизости не наблюдалось. То ли изначально не было вовсе, то ли разрушился от времени.
Опустившись на колени, принялась набивать сумку.
Ладони пропитались сладко пахнущим соком. На воздухе он темнел, застывал причудливыми узорами. Ничего, вернусь, отмою, к ведьме зараза не пристает.
Неподалеку хрустнула ветка. Увлеченная сбором, не придала этому значения – опять птица, если бы человек, увидела бы свет лампы, услышала шаги.
– Вот так сюрприз!
Замерев с поднятой рукой, медленно обернулась и виновато поздоровалась:
– Доброй ночи, Вилкас!
Даже улыбнуться умудрилась, хотя челюсти свело от страха.
– Да не больно-то доброй для тебя.
Вилкас, местный некромант, опустился на корточки, принюхался и указал на сумку:
– Дашь?
Да куда мне деваться, поймал на месте преступления.
– А ты чего здесь? Патрулируешь? Так спокойно же все, – отчаянно пыталась заговорить ему зубы, вела себя так, будто в сумке барвинок и гусиная слепота. – Или опять кто-то вылез?
С Вилкасом сто лет знакомы. Он хороший парень, незлобный. Только вот одно «но» – на государственной службе, то есть под началом Линаса.
– Аль, давай ты со мной добровольно пойдешь? Не хочу делать тебе больно. И руки скручивать тоже.
– А можно никуда не ходить? – состроила жалобную гримасу. – Я все выброшу. Честное слово! Или, хочешь, себе забери.
– Да зачем мне эта дрянь? И, главное, тебе зачем, ты ведь отродясь подобным не занималась. Юргас? – Вилкас безошибочно определил виновника моих бед.
Тяжко вздохнула:
– Он.
И взмолилась:
– Пожалей меня. Ну пожалуйста!
Вилкас развел руками:
– Не могу. Кабы я просто прогуливался, никто не знал…
– А кто знает?
Под ложечкой засосало. Если Юргас мало того, что послал на кладбище, так еще и донес, ауры не пожалею, да что там, жизни, прокляну мерзавца! Вдруг повезет, именно мое проклятие станет той самой каплей, которая подточит его энергетический щит?
– Светлейший.
Вилкас закинул мою сумку на плечо и протянул руку:
– Пойдем, что ли?
Однако я не торопилась.
– А светлейшему откуда известно и, главное, что?
– Да следить за тобой велели. Ты теперь неблагонадежная. Прости, самому противно, но служба.
Понимающе кивнула и подчинилась силе. В прямом и переносном смысле слова. Вилкас мужчина рослый, мышцы железные. Я против него ребенок, с трудом до плеча достаю.
– Ой, у тебя новая татуировка!
Мне бы о судьбе своей задуматься, а я в свете фонаря (платок за ненадобностью с него скинула) различила фиолетовую вязь на запястье. Формируя затейливый рунический узор, она уходила выше, терялась под подвернутыми рукавами рубашки.
– Дам во время допроса рассмотреть, если светлейший в качестве охранника оставит.
