– Нужна твоя длина, от пяток до макушки!
– Точно не помню, – признался я.
– Метр восемьдесят пять будет? – деловито уточнила Люси. – Мне надо, чтобы не ниже! Она прямо баскетболистка!
Поскольку я поставил телефон на громкую связь, Боря слушал беседу. Батлер встал, поднял руку. Я правильно его понял.
– Точно сказать не могу, но у меня высокий рост.
– Шикарно, роскошно, то что надо! – принялась восхищаться Люсинда. – Котик, живо рули ко мне! Прямо сейчас! У тебя есть хорошие казаки?
Я с удивлением глянул на Борю, тот развел руками. Мне пришлось ответить:
– Прости, Люси, нет.
– Не беда, сама их найду! – весело прощебетала подруга моей маменьки. – Сейчас пришлю информацию. Поройся в своем гардеробе, найди все нужные вещи и прихвати их с собой!
– Хорошо, – согласился я, прекрасно зная, что спорить с маменькой и ее подружками бесполезно, они всегда добиваются своего.
Не следует зря терять время. Хочет Люси знать мой рост? Нет проблем. Желает, чтобы я познакомился с казаками, которых она найдет? Нет нужды задавать вопрос, зачем мне общаться с терскими, кубанскими и другими этническими группами служилых людей. Надо привезти Прокофьевой кое-что из моего гардероба? Да пожалуйста! Люсинда будет довольна и, надеюсь, сообщит все, что знает про Элли.
Телефон тихо звякнул. Я посмотрел на экран и заморгал.
– Что там? – проявил Боря не свойственное ему любопытство.
Я протянул ему свой мобильный.
– Список вещей, которые мне надо иметь при себе.
– Красная шелковая косоворотка с вышивкой на груди «Отдам жизнь за царя»! – изумился батлер. – Ярко-синие шаровары, черный картуз… Что госпожа Прокофьева задумала?
– Ума не приложу. Может, костюмированную вечеринку?
Я перезвонил Люси и честно признался:
– У меня лишь традиционные пиджачные пары, рубашки и галстуки. Простые брюки, джинсы, пуловеры…
– Остановись! – скомандовала маменькина подруженция. – По дороге ко мне зарули к Вере Комиссаржевской, там дадут нужный наряд.
– К кому? – переспросил я.
– Ваня, – простонала Люси, – ну почему ты такой зануда? «Театр имени трех поросят»! Не самый известный коллектив, но у них интересные постановки. Вера Комиссаржевская там. Понял?
– М-м-м, – протянул я.
– С мужчинами требуется терпение, как у дрессировщика золотых рыбок! – фыркнула Люси. – Записывай адрес! Самый центр Москвы, пять минут езды от моего дома. Надеюсь, помнишь, где я живу.
– Борисовский переулок, – быстро произнес я. – Твой муж расселил двухэтажный особняк, это…
– Спасибо, я прекрасно осведомлена, каким образом Жорж приобрел недвижимость, – остановила меня Люсинда. – Тебе следует войти в здание под пятым номером, в котором расположен «Театр трех поросят», и сказать вахтеру: «Мне нужна Вера Комиссаржевская». Он объяснит, куда шагать. Не жуй мочалку, не спи, как всегда, на ходу, не плетись нога за ногу! Давай, давай! Поторопись и получи костюм!
– Куда поторопиться?
– Вава, прежде чем с тобой общаться, следует не только плотно пообедать, но еще и поужинать в придачу! – рассердилась Люси. – Прекрати сыпать вопросами! Поторопись один раз в жизни!
В ухо полетели частые гудки.
– Если не ошибаюсь, – тихо произнес Борис, – Вера Федоровна Комиссаржевская, великая русская актриса, скончалась зимой тысяча девятьсот десятого года. Она служила в Александрийском театре, потом создала собственный коллектив, назвав его «Драматическим театром». Но вряд ли он работает в Москве, и уж совсем из области фантастики предположение, что актриса в нем до сих пор служит.
Глава седьмая
– Закрыто, спектаклев сегодня нетуть, – нараспев произнес дряхлый дедушка, наряженный в ливрею, украшенную шерстяными аксельбантами и галунами. – Следующее представление состоится не знаю когда. Билетов не продают, вход только по приглашениям.
– Мне нужна Вера Комиссаржевская, – объяснил я старичку. – Где ее можно найти?
– Шагайте по коридору, – принялся объяснять дорогу ровесник египетских мумий. – Коридор извивается, вы с ним вместе извивайтесь – и увидите Веру Коми… сь… жев… Вот же имя, язык треснет! Топай, парень!
Впав в еще большее недоумение, я начал «извиваться» вместе с коридором, добрался до двери с табличкой «Вера Комиссаржевская» и постучал. Дверь незамедлительно приоткрылась, раздался старческий, надтреснутый голос:
– Иван Иванов?
– Иван Подушкин, – поправил я.
– Для вас ничего нет, – отрезали в ответ.
Дверь захлопнулась. В твердой уверенности, что некто не пойми какого пола просто перепутал фамилию, я снова побарабанил по двери и, когда она приоткрылась, быстро отрапортовал:
– Иван Иванов.
– Паспорт давайте.
– У меня только права с собой.
– Нужен основной документ гражданина Российской Федерации, – не сдался человек, – без него ничего не дам!
Ба-бах! Дверь хлопнулась о косяк. Я вынул телефон. Связи нет! Пришлось «извиваться» в обратном направлении. Миновав охранника, который мирно похрапывал на рабочем месте, я выбрался на улицу и соединился с Люсиндой.
– Ах они …., …., ….! – воскликнула дама.
Для Ивана Павловича не новость бушующая во всем мире эмансипация. И на мой взгляд, правильно, что женщины в наше время делают карьеру. Сейчас не редкость, когда милая дама вносит в семейную кассу в разы бо?льшую лепту, чем ее муж или отец. Красавицы в брюках и шортах давно не вызывают гневных взглядов. Умные работодатели охотно берут к себе в компанию карьеристок с дипломами, которые аккуратны, исполнительны и хотят подняться по карьерной лестнице. Но мир определенно заворачивает куда-то не туда!
Жена приносит домой хорошую зарплату, а муж сидит у компьютера, увлеченный игрой. И обратите внимание, как многие дамы идут по улицам. У них размашистый шаг, озабоченное лицо, выражающее тревогу. Прекрасно, что слабый пол получил равные права с мужчинами. Но у каждой медали есть оборотная сторона. Милые хрупкие леди омужичились, некоторые из них вообще не собираются идти под венец и рожать детей. Зачем им лишние хлопоты? Прекрасная половина человечества способна сама себя прокормить, одеть, украсить. И цветы она купит, какие хочет. И отдыхать поедет, куда душа пожелает. И дома ее ждут пара котов, они встретят хозяйку с радостью, бросятся к ней с лаской, не скажут недовольным тоном: «Явилась, не запылилась. Сижу голодный, а тебе плевать». Нет, нет, котики начнут ласково мурчать. А для сексуальных утех у красавицы всегда кто-нибудь отыщется. Мужской же пол обабился, норовит спихнуть на слабую половину все дела и заботы.
Конечно, не все такие, знаю семьи, где муж зарабатывает, а жена ведет хозяйство, но тенденция превращать женщину в мужика, а мужчину в тетку, увы, наблюдается.
Ладно, пусть слабый пол ищет себе дело по вкусу, носит брюки и курит. Но нецензурно ругаться – это уже слишком!
– …., …., ….! – продолжала возмущаться Люси. – Шагай назад, сейчас все выдадут. И паспорт им не понадобится!
Я снова открыл дверь театра. Вахтер зевнул.
– Вы кудыть? Чего надоть?
– Направляюсь к Вере Комиссаржевской, – ответил я. – Дорогу знаю, она извивается, мне надо извиваться вместе с ней.
– Ступай. Смотри, чтобы чистую дали.
– Вы о чем?
– О-хо-хо-юшки! – грустно вздохнул старичок. – Нонешняя молодежь несообразительная! Куды идешь?
– К Вере Комиссаржевской. Не волнуйтесь, не в первый раз туда шагаю.
– Когда берешь костюм напрокат… – загудел старик.
– Напрокат? – переспросил я.
– Милый, надоть тебе по утрам витамины пить – совсем, видать, память короткая! Вера Ком… сер… же… дает на время театральные костюмы! Усек?
Я кивнул.
– Понятно.
– Их после каждого возвращения в стойло надоть в химчистку сдавать. А они экономят. Получишь одежонку – понюхай ее!
– Зачем? – изумился я.
– Если химией противно воняет, значит, обработали перед тем, как тебе всучить, – растолковал дед.
– Спасибо за совет, – кивнул я, «поизвивался» с коридором и постучал в дверь.
– Кто? – осведомился уже знакомый голос.
– Иван Подушкин, – объявил я и получил кофр, от которого воняло так, словно он год хранился на бензоколонке.
Когда я шел мимо вахтера к выходу, тот несколько раз чихнул.
– Дерьмом облили! Не спецам отдали! Сами постарались! Знаешь, сколько на них жалоб от народа? Всех людей вши сожрали!
На этой бодрой ноте я покинул «Театр трех поросят», размышляя над философским вопросом, что для меня хуже: бегущее по мне насекомое или удушье от паров бензина.
Глава восьмая
До дома Люсинды было рукой подать, и, похоже, хозяйка сидела у двери, потому что та распахнулась в ту же секунду, когда я нажал на звонок.
– Не будь Николетта моей лучшей подругой, я могла бы подумать, что твоя мать – старая, больная, одноногая черепаха, поэтому родила существо, которое не способно быстро ходить, – сказала Люси, впуская меня в огромный холл.
А теперь объясните, по какой причине я ввязался в разговор, когда мне следовало молчать и улыбаться. Наверное, пары бензина отравили мой мозг, иначе чем объяснить слова, которые я сейчас произнес?
– Черепахи несут яйца, они не беременеют, не являются живородящими.
– Хватит умничать, – махнула рукой Люси. – Дождемся Лизу и начнем. Кофе?
– Лучше чай.
– Пошли, – скомандовала хозяйка.
Когда мы сели за стол, я решил, что настало правильное время для вопроса.
– Люси, ты вроде дружила с Элли, женой Владимира Федоровича, владельца сети медцентров?
– Да, знала Элли, была на ее похоронах. Никки ее называла дворняжкой, потому что Деревянкина всем врала про свое княжеское происхождение. Правда, я всегда жалела Элли.
– Почему? – удивился я. – Богатый муж…
– Вава, по сравнению с моим Мишей и Володей, который Никки на руках носит, супруг Элли – церковная крыса, готовая от голода деревянную лавку сгрызть, – перебила меня Люсию. – Может, на фоне водителя такси или разносчика пиццы он прямо Навуходоносор, но рядом с нашими мужьями он нищий бедолага. Элли очень хотела дотянуться до общего уровня. Помню, как она приехала ко мне на суаре [5 - Суаре – званый ужин или вечеринка.] и гордо попросила: «Люси, можно мою новую шубу из голубой норки повесить не на обычную вешалку, а в шкаф? Не хочу, чтобы ее запачкали». Я чуть не зарыдала от жалости. Шубенка из паршивой норки для нее – верх мечтаний? Она в самом деле считает, что заполучила роскошную вещь? В прихожей висели манто других гостей – из седого соболя, леопарда, канадской рыси, аукционных мехов. И тут… голубая норка? О боже! Деревянкина ничего слаще зеленого горошка не ела! А ее бриллианты?
Люси закатила глаза.
– Современная работа, купленная недавно в массмаркете. Бедняжка плохо понимала, с кем она теперь в одной компании. А к Николетте ее привел Ленчик, ты его прекрасно знаешь.
Я молча кивнул.
Леонид Петрович Вилкин представляется всем как Лео Габель. Если кто не знает, «габель» по-немецки «вилка». Мужчина – бонвиван, он нигде не работает, работать не собирается и живет на очень широкую ногу. У Лео роскошный дом неподалеку от Москвы и несколько очень дорогих автомобилей, которыми управляют водители. Он модник, прекрасно одет, носит моей маме пудовые букеты и такие же коробки дорогих конфет.
Пару недель назад мне пришлось присутствовать на очередном сборище гостей маменьки. Лео, как всегда, явился с розами, вынул из кармана коробочку и сказал:
– По сравнению с тем, что тебе дарит Вовчик, мой презентик – фиговая безделушечка, но это милая штучка. Глянь.
В коробочке оказалась золотая брошка в виде кошечки.
– Дерни ее за хвостик, – попросил Ленчик.
Маменька незамедлительно выполнила просьбу. Кисонька открыла ротик, высунула язычок.
– Какая прелесть! – пришла в детский восторг мама.
– Случайно увидел на аукционе, – улыбнулся гость. – Сразу подумал, что тебе очень понравится.
Откуда у мужчины немалые средства? Его дед-академик и отец-министр собрали уникальную коллекцию картин. Она считается одной из лучших в Европе. Где сейчас хранится собрание, никому неведомо.
